День памяти жертв политических репрессий по многолетней уже традиции начался в Ишиме с великой панихиды в Богоявленском соборе. Уже с восьми часов утра начали приходить в храм люди. И когда к объявленному времени начала службы - 10 часам - автобусы привезли людей из окрестных сёл и деревень, храм стал полон народу.
Перед панихидой я сказал слово, в котором попытался обрисовать масштабность репрессий и близость этой трагедии каждому жителю нашей страны. Из этого слова, сведений, почерпнутых в Интернете, собственных воспоминаний и сведений, собранных ишимскими краеведами, родилась эта статья.
Глава Российского общества "Мемориал" Арсений Рогинский пишет, что по принятому в России закону о реабилитации жертвами репрессий могут считаться 11-12 млн. человек, а если учитывать жертв бессудных расстрелов крестьян, искусственного голода начала 1930-х годов, то это число может увеличиться вдвое. Уже в 1918 году расстреляно несколько тысяч священников. В 1921 году большевики расправились так же с восставшими матросами Кронштадта, крестьянами Тамбовщины и Западной Сибири. С 1928 года началось "раскулачивание" - около 5 млн. крестьян высланы на спецпоселения. Накануне Великой Отечественной войны из армии вычищено 45 процентов командного состава. С началом войны врагами народа объявлены целые народы: немцы, калмыки, чеченцы, ингуши, буряты, корейцы и некоторые другие, - 3,5 млн. репрессировано по национальному признаку. После войны в лагеря попали тысячи репатриированных граждан и военных, прошедших вражеский плен. Недавно на международном семинаре, посвящённом холокосту и II Мировой войне английский учёный-историк Орландо Файджес сказал: "Даже по самым консервативным оценкам от 20 до 25 млн. человек стали жертвами репрессий". И до настоящего времени нет доступа ко всем засекреченным архивам, даже для создания Книги памяти. Поэтому количество жертв не может быть названо точно.
Последнее обстоятельство живо иллюстрирует такой житейский пример. Когда я участвовал в конце 1980-х в работе комиссии при горсовете, созданной для установления факта захоронения расстрелянных в урочище Борки, то приглашённый на заседание начальник Ишимского отдела КГБ, подтвердив этот факт, назвал цифру: "около двух тысяч расстрелянных". Но просьбу депутатов уточнить эти данные отклонил, сославшись на то, что "не все архивные документы рассекречены".
А какая статистика может уточнить количество погибших в годы Гражданской войны или в особо кровавые дни подавления Западно-Сибирского крестьянского восстания 1921 года? Такого учёта не вели ни карательные отряды Красной Армии, ни команды бронепоездов, бивших по восставшим деревням из тяжёлых дальнобойных орудий. А "раскулаченные" крестьяне порой вывозились на баржах по северным рекам, и "спецпоселениями" для них служили дикие берега, тайга и тундра, где их высаживали без продуктов и без инструментов.
Исходя из того, что в 1970 году в СССР проживало 242 млн. человек, можно сделать вывод, что репрессиям подвергся каждый десятый житель нашей страны. И говорить, что от репрессий пострадали почти все семейства, - неверно. Пострадали буквально все фамилии и семейные роды нашей родины. Другое дело, что не все это признают и не все об этом знают. Впрочем, зачастую люди не виноваты в отсутствии этой справедливой исторической памяти. Ведь многие дети репрессированных попадали в детские дома и приёмные семьи во младенчестве и оставшиеся в живых их родственники боялись рассказать им правду о родителях.
Вот, например, живёт в нашем городе калмык Юрий Кикеев. После детского дома он оказался без жилья и ночевал на тюках с материей на обувной фабрике, - там, где работал. Сердобольная наша соседка Софья Жданова пришла к моим родителям уговаривать взять его на квартиру, и я помню, как возмутилась моя мама на само предложение, - ведь наша семья из шести человек жила в пристройке размером четыре на пять метров. Но тётя Соня аргументировала это тем, что наша семья и так "на примете" у властей за веру, а другие боятся взять к себе представителя репрессированного и тогда ещё не реабилитированного народа. Конечно, мы приняли "калмычонка". После в долгих задушевных беседах мы узнали, что Юрка не помнит никого из родных. Самое раннее его детское воспоминание - котята, с которыми он играл, когда его привезли в детдом.
Но есть и более страшные примеры родового беспамятства. Это отречение от репрессированных родственников. Не имею сведений о других сословиях, а о духовном достоверно знаю из рассказов участников и свидетелей тех событий, что отречение детей от отца-священника не было редкостью. Для поступления в учебные заведения или в комсомол или для приобретения полных гражданских прав потомки духовного лица были вынуждаемы властями к отречению от веры в Бога и от родства со священником.
Помню, в годы моего депутатства, в конце 1980-х, мне было поручено рассмотрение обращения сына репрессированного священника из села Готопутово. Отец Терентий и его матушка Клавдия были расстреляны в 1937 году. Их сын, пенсионер-коммунист, на основании только вышедшего закона о компенсации членам семей репрессированных обратился за компенсацией по месту работы его отца - в церковь. Я дал ход этому обращению, надеясь, что вопиющий абсурд этого дела привлечёт внимание общественности. Но выплаченная ишимской Никольской церковью компенсация была воспринята как нормальное явление.
Но репрессии не остановились в тридцатых годах прошлого века. Ведь сама дата памяти жертв политических репрессий выбрана потому, что 30 октября 1974 года в Мордовских лагерях начали голодовку политические заключённые. Власти жестоко расправились с ними. И сейчас нам нужно дорожить памятью о невинных жертвах, не дать обществу забыть о них. А предпосылки к этому есть. Со стороны центральных властей мы видим попытки обелить советский период истории России. Тщательно выискиваются положительные факты и умалчиваются трагические страницы. Редактируются учебники истории, ведётся другая пропагандистская работа, особенно в молодёжной среде.
В нашем городе наглядным свидетельством этой тенденции явилось установление нового бронзового бюста Сталину на гранитном постаменте, с дорогостоящим благоустройством прилегающей площади. Говорят, что это - за заслуги Сталина в Великой Отечественной войне. Но её наш народ выиграл скорее вопреки, чем благодаря тоталитарной власти большевиков. Таким образом, мы реально чувствуем, как трагедия репрессий дышит холодом нам в затылок.
Не будем забывать о цифрах и фактах правдивой истории. Не забудем о невинных жертвах репрессий и будем молиться об умученных и убиенных от безбожной власти, о тех, кто лишён был даже христианского погребения и заупокойных молитв о них.
...После великой панихиды в Богоявленском соборе все желающие были приглашены в автобусы для поездки к месту массовых захоронений возле деревни Борки. Эти братские могилы стали известны и официально признаны благодаря ишимским энтузиастам, и особенно благодаря усилиям безвременно почившего журналиста Анатолия Бучинского. Его инициативу поддержал приход Богоявленского собора, установив большой железный крест у могил. Сюда-то и проследовали автобусы по лесной дороге, которую сделал пригодно для проезда грейдер, выделенный предприятием С.Н.Еданина; транспорт же оплатили городская и районная администрации. К сожалению, среди прибывших к памятному месту представителей власти были лишь лица второго плана; никто из руководителей не почтил своим присутствием это мероприятие.
У креста в первую очередь была отслужена заупокойная лития с поимённым поминанием всех жертв, чьи имена удалось установить. Траурный митинг же отличался от митингов прошлых лет тем, что не выступил никто из потомков репрессированных. Официальные лица говорили официально и буднично. Лишь Н.П.Кузовкова, закрывавшая митинг, сказала прочувствованно и взволнованно. Она вновь обратилась к присутствующим с предложением создать комитет потомков репрессированных. С этой идеей она уже обращалась прежде на этом же месте, но не была услышана. Чтобы предложение вновь не повисло в воздухе, созданием комитета займётся приход Богоявленского собора или же неформальное общество "Собор". Целью комитета должна стать забота не только об устройстве мемориала на местах массовых захоронений жертв репрессий, но и сбор воспоминаний, фактов о жестоком времени. Общественность должна противостать позиции тех, кто фальсифицирует нашу историю и "украшает" изваяниями палачей землю нашей родины, пропитанную потом и кровью жертв тоталитарного режима. А коль скоро эти изваяния уже установлены, - то справедливости ради на памятниках Ленину и Сталину необходимо повсеместно разместить таблицы их "успехов" по уничтожению народа, на костях которого воздвигались победы социализма.
http://www.russned.ru/obschestvo/holod-repressii-dyshit-nam-v-zatylok
Перед панихидой я сказал слово, в котором попытался обрисовать масштабность репрессий и близость этой трагедии каждому жителю нашей страны. Из этого слова, сведений, почерпнутых в Интернете, собственных воспоминаний и сведений, собранных ишимскими краеведами, родилась эта статья.
Глава Российского общества "Мемориал" Арсений Рогинский пишет, что по принятому в России закону о реабилитации жертвами репрессий могут считаться 11-12 млн. человек, а если учитывать жертв бессудных расстрелов крестьян, искусственного голода начала 1930-х годов, то это число может увеличиться вдвое. Уже в 1918 году расстреляно несколько тысяч священников. В 1921 году большевики расправились так же с восставшими матросами Кронштадта, крестьянами Тамбовщины и Западной Сибири. С 1928 года началось "раскулачивание" - около 5 млн. крестьян высланы на спецпоселения. Накануне Великой Отечественной войны из армии вычищено 45 процентов командного состава. С началом войны врагами народа объявлены целые народы: немцы, калмыки, чеченцы, ингуши, буряты, корейцы и некоторые другие, - 3,5 млн. репрессировано по национальному признаку. После войны в лагеря попали тысячи репатриированных граждан и военных, прошедших вражеский плен. Недавно на международном семинаре, посвящённом холокосту и II Мировой войне английский учёный-историк Орландо Файджес сказал: "Даже по самым консервативным оценкам от 20 до 25 млн. человек стали жертвами репрессий". И до настоящего времени нет доступа ко всем засекреченным архивам, даже для создания Книги памяти. Поэтому количество жертв не может быть названо точно.
Последнее обстоятельство живо иллюстрирует такой житейский пример. Когда я участвовал в конце 1980-х в работе комиссии при горсовете, созданной для установления факта захоронения расстрелянных в урочище Борки, то приглашённый на заседание начальник Ишимского отдела КГБ, подтвердив этот факт, назвал цифру: "около двух тысяч расстрелянных". Но просьбу депутатов уточнить эти данные отклонил, сославшись на то, что "не все архивные документы рассекречены".
А какая статистика может уточнить количество погибших в годы Гражданской войны или в особо кровавые дни подавления Западно-Сибирского крестьянского восстания 1921 года? Такого учёта не вели ни карательные отряды Красной Армии, ни команды бронепоездов, бивших по восставшим деревням из тяжёлых дальнобойных орудий. А "раскулаченные" крестьяне порой вывозились на баржах по северным рекам, и "спецпоселениями" для них служили дикие берега, тайга и тундра, где их высаживали без продуктов и без инструментов.
Исходя из того, что в 1970 году в СССР проживало 242 млн. человек, можно сделать вывод, что репрессиям подвергся каждый десятый житель нашей страны. И говорить, что от репрессий пострадали почти все семейства, - неверно. Пострадали буквально все фамилии и семейные роды нашей родины. Другое дело, что не все это признают и не все об этом знают. Впрочем, зачастую люди не виноваты в отсутствии этой справедливой исторической памяти. Ведь многие дети репрессированных попадали в детские дома и приёмные семьи во младенчестве и оставшиеся в живых их родственники боялись рассказать им правду о родителях.
Вот, например, живёт в нашем городе калмык Юрий Кикеев. После детского дома он оказался без жилья и ночевал на тюках с материей на обувной фабрике, - там, где работал. Сердобольная наша соседка Софья Жданова пришла к моим родителям уговаривать взять его на квартиру, и я помню, как возмутилась моя мама на само предложение, - ведь наша семья из шести человек жила в пристройке размером четыре на пять метров. Но тётя Соня аргументировала это тем, что наша семья и так "на примете" у властей за веру, а другие боятся взять к себе представителя репрессированного и тогда ещё не реабилитированного народа. Конечно, мы приняли "калмычонка". После в долгих задушевных беседах мы узнали, что Юрка не помнит никого из родных. Самое раннее его детское воспоминание - котята, с которыми он играл, когда его привезли в детдом.
Но есть и более страшные примеры родового беспамятства. Это отречение от репрессированных родственников. Не имею сведений о других сословиях, а о духовном достоверно знаю из рассказов участников и свидетелей тех событий, что отречение детей от отца-священника не было редкостью. Для поступления в учебные заведения или в комсомол или для приобретения полных гражданских прав потомки духовного лица были вынуждаемы властями к отречению от веры в Бога и от родства со священником.
Помню, в годы моего депутатства, в конце 1980-х, мне было поручено рассмотрение обращения сына репрессированного священника из села Готопутово. Отец Терентий и его матушка Клавдия были расстреляны в 1937 году. Их сын, пенсионер-коммунист, на основании только вышедшего закона о компенсации членам семей репрессированных обратился за компенсацией по месту работы его отца - в церковь. Я дал ход этому обращению, надеясь, что вопиющий абсурд этого дела привлечёт внимание общественности. Но выплаченная ишимской Никольской церковью компенсация была воспринята как нормальное явление.
Но репрессии не остановились в тридцатых годах прошлого века. Ведь сама дата памяти жертв политических репрессий выбрана потому, что 30 октября 1974 года в Мордовских лагерях начали голодовку политические заключённые. Власти жестоко расправились с ними. И сейчас нам нужно дорожить памятью о невинных жертвах, не дать обществу забыть о них. А предпосылки к этому есть. Со стороны центральных властей мы видим попытки обелить советский период истории России. Тщательно выискиваются положительные факты и умалчиваются трагические страницы. Редактируются учебники истории, ведётся другая пропагандистская работа, особенно в молодёжной среде.
В нашем городе наглядным свидетельством этой тенденции явилось установление нового бронзового бюста Сталину на гранитном постаменте, с дорогостоящим благоустройством прилегающей площади. Говорят, что это - за заслуги Сталина в Великой Отечественной войне. Но её наш народ выиграл скорее вопреки, чем благодаря тоталитарной власти большевиков. Таким образом, мы реально чувствуем, как трагедия репрессий дышит холодом нам в затылок.
Не будем забывать о цифрах и фактах правдивой истории. Не забудем о невинных жертвах репрессий и будем молиться об умученных и убиенных от безбожной власти, о тех, кто лишён был даже христианского погребения и заупокойных молитв о них.
...После великой панихиды в Богоявленском соборе все желающие были приглашены в автобусы для поездки к месту массовых захоронений возле деревни Борки. Эти братские могилы стали известны и официально признаны благодаря ишимским энтузиастам, и особенно благодаря усилиям безвременно почившего журналиста Анатолия Бучинского. Его инициативу поддержал приход Богоявленского собора, установив большой железный крест у могил. Сюда-то и проследовали автобусы по лесной дороге, которую сделал пригодно для проезда грейдер, выделенный предприятием С.Н.Еданина; транспорт же оплатили городская и районная администрации. К сожалению, среди прибывших к памятному месту представителей власти были лишь лица второго плана; никто из руководителей не почтил своим присутствием это мероприятие.
У креста в первую очередь была отслужена заупокойная лития с поимённым поминанием всех жертв, чьи имена удалось установить. Траурный митинг же отличался от митингов прошлых лет тем, что не выступил никто из потомков репрессированных. Официальные лица говорили официально и буднично. Лишь Н.П.Кузовкова, закрывавшая митинг, сказала прочувствованно и взволнованно. Она вновь обратилась к присутствующим с предложением создать комитет потомков репрессированных. С этой идеей она уже обращалась прежде на этом же месте, но не была услышана. Чтобы предложение вновь не повисло в воздухе, созданием комитета займётся приход Богоявленского собора или же неформальное общество "Собор". Целью комитета должна стать забота не только об устройстве мемориала на местах массовых захоронений жертв репрессий, но и сбор воспоминаний, фактов о жестоком времени. Общественность должна противостать позиции тех, кто фальсифицирует нашу историю и "украшает" изваяниями палачей землю нашей родины, пропитанную потом и кровью жертв тоталитарного режима. А коль скоро эти изваяния уже установлены, - то справедливости ради на памятниках Ленину и Сталину необходимо повсеместно разместить таблицы их "успехов" по уничтожению народа, на костях которого воздвигались победы социализма.
http://www.russned.ru/obschestvo/holod-repressii-dyshit-nam-v-zatylok
