Он прожил на свете 35 лет. Родился 3 января 1936 года, трагически погиб тоже в январе, в православный праздник Крещения. Вечный странник, бессребреник, скоморох, провидец: "Я умру в крещенские морозы. Я умру, когда трещат березы".
Судьба Николая Рубцова отлична от судеб многих поэтов, ворвавшихся в литературу в бурные 60-е годы. Он не блистал на модных вечерах в Политехническом, не примыкал ни к "деревенщикам", ни к поэтам андеграунда.
Его почти не замечала критика, хотя в популярных журналах того времени уже были напечатаны его лучшие строки: "Тихая моя родина! Ивы, река, соловьи..."
Уже пели:
В горнице моей светло.
Это от ночной звезды.
Матушка возьмет ведро,
Молча принесет воды...
Дитя войны, он рано потерял мать. Воспитывался в детском доме, в селе Никольском Вологодской области. После окончания школы - бесприютность, голодуха, мечта о море, поиски своего пути: угольщик на тральщике "Архангельск", учащийся горно-химического и лесного техникумов, матрос на Северном флоте, слесарь на Кировском заводе в Ленинграде... Первая самиздатовская книга с романтичным названием "Волны и скалы".
И в ней "экспромт", в котором Николай Рубцов словно предугадал свою будущую славу:
Я уплыву на пароходе,
Потом поеду на подводе,
Потом еще на чем-то вроде,
Потом верхом, потом пешком
пройду по волоку с мешком -
И буду жить в своем народе!
Наконец, Москва, Литературный институт имени Горького, откуда Николая Рубцова периодически исключали за неуживчивый характер, за вызывающее поведение и шокирующий внешний вид. В престижный и чопорный Центральный дом литераторов он мог заявиться прямо с поезда, как был - в валенках. А в общежитии однажды едва не довел коменданта до обморока, когда, сняв со стен портреты классиков - Пушкина, Лермонтова, Есенина, - решил выпить с ними.
По комнатам общежития Литературного института ходили такие его вирши:
Мое слово верное прозвенит,
Буду я, наверное, знаменит.
Мне поставят памятник на селе.
Буду я и каменный навеселе.
И действительно, в Вологде и Тотьме - родных местах поэта - поставлены памятники Рубцову.
Его именем названы улицы, открыты музеи. На доме, где 35 лет назад погиб поэт, установлена мемориальная доска. Выходят сборники его стихов и писем, книги воспоминаний, диски с песнями.
Основатель музея поэта в Москве Майя Андреевна Полетова, врач по профессии, говорит, что ее любовь к поэзии Рубцова безгранична. Она всегда находит повод, чтобы процитировать его строки.
- Я пожилой человек, и когда в трамвае мне уступают место, я благодарю:
За все добро расплатимся добром.
За всю любовь расплатимся любовью.
И вижу, как люди улыбаются, теплеют.
Свой частный музей открыла в Вологде журналист Нинель Старичкова, дружившая с Рубцовым. Музей - это две скромные комнаты, наполненные книгами, фотографиями, предметами, так или иначе связанными с жизнью и творчеством поэта.
- Он же воспитанник детского дома, и жилья у него своего не было. Только незадолго до гибели дали ему квартиру на улице Александра Яшина. Вот и ночевал он часто здесь, где жила я с родителями. То приезжал, то уезжал. Он был по натуре скиталец.
И в самом деле, Николая Рубцова всегда манили гудок отплывающего парохода, стук колес мчащегося поезда. Или как говорил он в "Старой дороге":
Здесь каждый славен - мертвый и живой!
И оттого, в любви своей не каясь,
Душа, как лист, звенит, перекликаясь
Со всей звенящей солнечной листвой,
Перекликаясь с теми, кто прошел,
Перекликаясь с теми, кто проходит...
Здесь русский дух в веках произошел,
И ничего на ней не происходит.
Но этот дух пойдет через века!..
Именно в селе Никольском, "в одной из самых старых и самых почерневших избушек" написаны им лучшие стихи и слышались ему "печальные звуки, которых не слышит никто".
Лариса Васильева, посвятившая Николаю Рубцову не одно стихотворение, заметила, что сегодня к поэзии Рубцова притягивает "какая-то осенняя, щемящая нота, созвучная нашему времени".
"Он - человек не от мира сего. Божья дудка", - отчеканил поэт Станислав Куняев.
"Такой чистоты, такой одухотворенности, такого молитвенного отношения к миру - у кого еще искать!" - писал Федор Абрамов.
Наверное, так. И, думается, не случайно интерес к поэзии Рубцова нарастает как бы стихийно, исходя из самой глубины сегодняшней народной жизни.
И над "холмами задремавшей Отчизны", которые с такой пронзительностью воспевал Рубцов, восходит его звезда. Восходит все ярче и полнее. И горит, "горит, не угасая, для всех тревожных жителей земли".
http://www.gudok.ru/index.php/31526
Судьба Николая Рубцова отлична от судеб многих поэтов, ворвавшихся в литературу в бурные 60-е годы. Он не блистал на модных вечерах в Политехническом, не примыкал ни к "деревенщикам", ни к поэтам андеграунда.
Его почти не замечала критика, хотя в популярных журналах того времени уже были напечатаны его лучшие строки: "Тихая моя родина! Ивы, река, соловьи..."
Уже пели:
В горнице моей светло.
Это от ночной звезды.
Матушка возьмет ведро,
Молча принесет воды...
Дитя войны, он рано потерял мать. Воспитывался в детском доме, в селе Никольском Вологодской области. После окончания школы - бесприютность, голодуха, мечта о море, поиски своего пути: угольщик на тральщике "Архангельск", учащийся горно-химического и лесного техникумов, матрос на Северном флоте, слесарь на Кировском заводе в Ленинграде... Первая самиздатовская книга с романтичным названием "Волны и скалы".
И в ней "экспромт", в котором Николай Рубцов словно предугадал свою будущую славу:
Я уплыву на пароходе,
Потом поеду на подводе,
Потом еще на чем-то вроде,
Потом верхом, потом пешком
пройду по волоку с мешком -
И буду жить в своем народе!
Наконец, Москва, Литературный институт имени Горького, откуда Николая Рубцова периодически исключали за неуживчивый характер, за вызывающее поведение и шокирующий внешний вид. В престижный и чопорный Центральный дом литераторов он мог заявиться прямо с поезда, как был - в валенках. А в общежитии однажды едва не довел коменданта до обморока, когда, сняв со стен портреты классиков - Пушкина, Лермонтова, Есенина, - решил выпить с ними.
По комнатам общежития Литературного института ходили такие его вирши:
Мое слово верное прозвенит,
Буду я, наверное, знаменит.
Мне поставят памятник на селе.
Буду я и каменный навеселе.
И действительно, в Вологде и Тотьме - родных местах поэта - поставлены памятники Рубцову.
Его именем названы улицы, открыты музеи. На доме, где 35 лет назад погиб поэт, установлена мемориальная доска. Выходят сборники его стихов и писем, книги воспоминаний, диски с песнями.
Основатель музея поэта в Москве Майя Андреевна Полетова, врач по профессии, говорит, что ее любовь к поэзии Рубцова безгранична. Она всегда находит повод, чтобы процитировать его строки.
- Я пожилой человек, и когда в трамвае мне уступают место, я благодарю:
За все добро расплатимся добром.
За всю любовь расплатимся любовью.
И вижу, как люди улыбаются, теплеют.
Свой частный музей открыла в Вологде журналист Нинель Старичкова, дружившая с Рубцовым. Музей - это две скромные комнаты, наполненные книгами, фотографиями, предметами, так или иначе связанными с жизнью и творчеством поэта.
- Он же воспитанник детского дома, и жилья у него своего не было. Только незадолго до гибели дали ему квартиру на улице Александра Яшина. Вот и ночевал он часто здесь, где жила я с родителями. То приезжал, то уезжал. Он был по натуре скиталец.
И в самом деле, Николая Рубцова всегда манили гудок отплывающего парохода, стук колес мчащегося поезда. Или как говорил он в "Старой дороге":
Здесь каждый славен - мертвый и живой!
И оттого, в любви своей не каясь,
Душа, как лист, звенит, перекликаясь
Со всей звенящей солнечной листвой,
Перекликаясь с теми, кто прошел,
Перекликаясь с теми, кто проходит...
Здесь русский дух в веках произошел,
И ничего на ней не происходит.
Но этот дух пойдет через века!..
Именно в селе Никольском, "в одной из самых старых и самых почерневших избушек" написаны им лучшие стихи и слышались ему "печальные звуки, которых не слышит никто".
Лариса Васильева, посвятившая Николаю Рубцову не одно стихотворение, заметила, что сегодня к поэзии Рубцова притягивает "какая-то осенняя, щемящая нота, созвучная нашему времени".
"Он - человек не от мира сего. Божья дудка", - отчеканил поэт Станислав Куняев.
"Такой чистоты, такой одухотворенности, такого молитвенного отношения к миру - у кого еще искать!" - писал Федор Абрамов.
Наверное, так. И, думается, не случайно интерес к поэзии Рубцова нарастает как бы стихийно, исходя из самой глубины сегодняшней народной жизни.
И над "холмами задремавшей Отчизны", которые с такой пронзительностью воспевал Рубцов, восходит его звезда. Восходит все ярче и полнее. И горит, "горит, не угасая, для всех тревожных жителей земли".
http://www.gudok.ru/index.php/31526
