Первым человеком, которого я встретил в Волгограде, был таксист в аэропорту. Узнав, что я прилетел разобраться с "делом" храма Иоанна Кронштадтского, который за неуплату земельного налога грозят с молотка продать, водитель едва ли не на полном ходу заглушил мотор, и, обращаясь к иконкам возле лобового стекла, глухо прорычал наболевшее: - Звери. Просто звери.
Писать на тему "церковь и деньги" и оставаться при этом на почве чистой экономики, сохраняя ясную голову и холодное сердце, наверное, невозможно. Есть правда этой жизни: за все надо платить, и "кесарю" отдавать кесарево. Но есть другая правда, которая, может, выше этой, и от одного только предчувствия этой Правды язык немеет сам собой. Вероятно, именно эти мотивы движут старшим судебным приставом Краснооктябрьского района Волгограда г-ном Погосяном, заявившим, что его ведомство не арестовало храм, а "оберегает его в ожидании решения горсовета, хотя налоговики давят". И что, "как истинный христианин, я храм не отдам даже под угрозой увольнения".
Но мы все-таки попробуем рассказать читателю об этой истории, по возможности игнорируя эмоции и опираясь на факты. Потому что "дело" крошечного храма на пустыре в рабочем районе Волгограда - прецедентное. Абсолютно все храмы и монастыри России "стоят в очереди" за этой церковкой и дышат ей в затылок. Если власть не сумеет принять системного решения, вся гигантская экономика Русской православной церкви через год с небольшим впадет в глубочайший коллапс, последствия которого вряд ли будут чисто экономическими.
Как же храм Иоанна Кронштадтского умудрился за четыре года задолжать казне 1,6 миллиона рублей? С каких таких латифундий? И почему только он, а не монастырь где-нибудь в центре России, на полях которого сотни трудников ведут настоящую хозяйственную деятельность?
Храм, как почти все церкви разрушенного в войну Волгограда, новый: его построили в 1991 году. Строили без размаха, на пожертвования, из сурового белого кирпича без штукатурки, зато храм стал первым в 180-тысячном районе Волгограда, районе "хулиганском", обделенном другими развлечениями, кроме как выпить и морду набить. В 2000 году приход храма решил оформить землю под ним и вокруг него в постоянное бессрочное пользование.
О том, что придется платить земельный налог, никто даже не подумал, тем более из Москвы как раз гнали волну - берите, священники, землю, там как-нибудь разберемся. Хотя теперь недруги настоятеля храма иеромонаха Елисея уверяют, что тот изначально рассчитывал на льготы. Если и так, расчет оказался неверен. В 2001 году община попыталась честно удовлетворить налоговиков, поняла, что не под силу, и с тех пор пошли копиться долги, а на долги - накручиваться пени и штрафы.
Из храма пошли письма, извещавшие и налоговиков, и местные власти о неспособности нести налоговое бремя. Единственной реакцией стали регулярные извещения налоговой инспекции о том, что "ваш долг вырос на столько-то и составляет столько-то", а также вызов в особую комиссию по неплательщикам, куда обычно приглашают проворовавшихся директоров, хитрых торговцев водкой и прочую бездуховную публику. Владимир Шатохин, в прошлом сам налоговик, вызвавшийся быть юристом прихода, пошел туда вместо отца Елисея, "а то бы там его сожрали". Шатохину устроили разбор полетов без снисхождения, но он твердо заявил, что налог платить не будет, потому что не может.
В сентябре 2003 года во дворе церкви появился молодой человек, оказавшийся при ближайшем рассмотрении судебным приставом. Сначала разговор пошел очень жестко ("Если они так разговаривают у храма, я представляю, как они ведут себя в других местах", - сказал мне свидетель этой сцены), затем пристав сбавил тон и просто сделал свое дело. Правда, по незнанию не вполне корректно: арестовал все, даже то, что по Закону "О свободе совести и о религиозных объединениях" (ст. 21 пункт 5), арестовывать нельзя (собственно здание храма и церковную утварь).
Дальше началась какая-то фантастика. С одной стороны, руководитель районной службы судебных приставов г-н Погосян, как уже говорилось, готов пожертвовать своим креслом, лишь бы церковное имущество не ушло с молотка. С другой - приставы продолжают присылать бумаги, но какие-то странные. Их странность, впрочем, вполне объяснима: первый-то арест "всего и вся" был незаконным, пришлось отыгрывать назад. Но непоследовательность все равно поражает. Так, 21 января приставы сообщили, что арестовывают имущество (какое именно, не указали), "в размере, необходимом для исполнения исполнительного документа". Но уже 20 февраля зачем-то специально извещают о том, что арестован конкретно церковный "уазик". Еще более странно, что, хотя, как следует из писем, распоряжаться арестованным имуществом приход не имеет права, на деле никто даже не попытался опечатать не то что церковь, но даже пресловутый "уазик" или трапезную и службы в храме не прекращались ни на минуту.
Еще больше разнобоя в оценке судьбы арестованного прихода. С одной стороны, пристав, непосредственно ведущий дело, г-н Майзлин, в одном из интервью говорил так: "Конечно, продать церковь - не то же самое, что продать магазин. Но мы пригласим независимого оценщика и выставим храм на аукцион". С другой - его шеф, г-н Погосян, назвал утверждения, будто храм продадут с молотка, то есть фактически утверждения своего подчиненного, "провокацией". Комментарий непосредственно от приставов вашему корреспонденту получить не удалось.
- Мы не знаем, что именно у нас арестовано, - говорит Владимир Шатохин, - особенность исполнительного производства в том, что должника извещают далеко не обо всех действиях. Наша позиция пассивная - сидим и ждем. Вот когда продадут - нам скажут. Если продадут.
Оговорка существенная. Закон обставляет арест церковного имущества таким количеством рогаток, что реально как-то наказать храм за ту же неуплату налогов фактически невозможно. С одной стороны, как уже говорилось, нельзя "обращать взыскание" на непосредственно культовую утварь и здания. С другой - понятие "имущество, необходимое для отправления культа", в законе не прописано, и хороший адвокат сможет оспорить попытку продать с молотка любую церковную движимость-недвижимость, пусть даже откровенно коммерческую (таковой, впрочем, при храме нет). Именно поэтому отец Елисей спокоен:
- Эта история, сказать по правде, нас уже не волнует, - говорит он, - налогов мы платить не будем никогда, потому что не можем. Пусть боятся те, кому есть что терять.
Приравняли церковь к заводу
На самом деле молодость храма, а также архитектурная простота - это его беда. Будь он памятником культуры, платить земельный налог ему бы не пришлось: это единственная земельная льгота, данная церкви. "Неисторические" храмы автоматически подпадают под общую для всех юрлиц налоговую ставку, как завод, как ларек. Но все-таки, что за золотая земля под храмом, что всего за четыре года сумма долга составила 800 тысяч рублей (по 200 тысяч налога в год), остальное на штрафах набежало?
Мы позвонили в областную налоговую службу, там ответить затруднились и переадресовали в Федеральное агентство кадастра объектов недвижимости. Кадастровики пояснили, что город разбит на 23 налоговые зоны, что земля в том районе, где находится храм, "довольно дорогая", но на прямой вопрос, насколько именно, ответили так:
- Мы поговорим с руководством, если оно даст "добро" на раскрытие этой информации, мы вам сообщим.
Но мы и сами можем предпринять нехитрые арифметические подсчеты. Поскольку площадь земли прихода составляет 14 тысяч квадратных метров, получаем, что метр стоит в год 13,8 рубля. Вроде бы немного, а как умножить...
Но вот я стою рядом с храмом. Вокруг - необозримый пустырь. По его периметру - коттеджи, земли у которых, наверное, не меньше, чем у храма. Их владельцы тоже платят по 200 тысяч в год? Ну пусть, как частные застройщики, сто тысяч, пятьдесят, хоть сколько-нибудь? Налоговики сказали автору этих строк, что получить справку такого рода "слишком сложно". К какой категории земель относится этот пустырь, в Федеральном агентстве кадастра оъектов недвижимости тоже сказать затруднились - "земли промышленности, по-моему". С пустыря налога не возьмешь - ничего, храм заплатит за всех.
Хорошо, но почему скандал разгорелся именно вокруг этого храма? "Обратите внимание, в области 362 религиозные общины всех конфессий, в том числе прасвославных - больше 200, и все платят налоги, а вот Иоанн Кронштадтский почему-то не хочет", - посетовал чиновник из областной администрации, пожелавший остаться анонимным.
- Если налоговики уверяют, что не платим только мы, пусть представят справку, что другие платят, - говорит Владимир Шатохин. - Не смогут они дать такой справки.
Пообщавшись со священниками нескольких храмов, также пожелавших не привлекать внимания к своим именам, уяснил следующее. Платят очень немногие, и далеко не в полном объеме, числясь, таким образом, в "недоимщиках". Львиное же большинство просто никак не оформляет свою землю, и налоговики их не видят. К их числу относятся и монастыри со своими латифундиями, которые на деле без лишних формальностей договариваются с местным колхозом.
Отец Елисей сознательно сделал свою землю своей: перспектива быть "снесенным" его не устраивала. К тому же здоровые амбиции: священник задумал строительство Духовного центра с воскресной школой, спортивным залом и кружками для подростков. Строить на песке не хотелось.
Впрочем, первого января 2006 года тем, кто забыл о своей земле, эта "забывчивость" аукнется еще круче, чем отцу Елисею. С этого дня прекращают жизнь все формы собственности, кроме двух: частная или аренда. Отец Елисей, обладая правом постоянного бессрочного пользования, может хотя бы выкупить свой же участок по льготной цене и стать его беспрекословным владельцем. А те, кто ничего не сделал со своей землей до этого срока, могут ее попросту потерять.
Церковь не раз просила избавить ее от налога на землю, особенно много шума наделало знаменитое обращение 30 иерархов к президенту России. За это иерархов втихомолку осудили, хотя, когда "профсоюз олигархов", РСПП, тоже потребовал снизить ставку выкупа земли, с ним почему-то легко согласились. Предпринимателю, может быть, "дорого и непосильно", а церковь - ну такая богатая, свечками и водой торгует, за крестины и венчания берет, ей-то уж стыдно чего-то просить, так вроде получается.
От этой проблемы, похоже, все открестились. Пытается что-то сделать разве что бывший сенатор Иван Стариков - тот самый, который года два назад призвал государство отдать церкви всю землю, которой она владела до революции. Церковь тогда землю не взяла, поскольку в отличие от отца Елисея Патриарх сразу понял, что собственность чревата налогом. Да и коллеги по сенаторскому цеху задор Старикова не поддержали, и по этой ли причине или по другой, но Иван Валентинович стал единственным пока членом верхней палаты, который покинул ее как бы добровольно. Мы спросили у г-на Старикова, как он утешит прихожан храма Иоанна Кронштадтского, которые его послушались, землю взяли, а теперь над нею рыдают. Его ответ:
- Законодатель допустил базовый промах, приравняв церковь к коммерческим организациям. Но все еще поправимо: надо, не ломая структуру Земельного кодекса, ввести понятие "безвозмездное срочное пользование до прекращения юридического лица", то есть, по сути, навечно. Такая поправка есть, она даже, кажется, прошла первое чтение еще в старой Думе, да так там и зависла.
Видимо, с "безвозмездным срочным" действительно не получится. Остается последний вариант: областные и городские власти могут, если хотят, освободить церковные организации (но тогда уж всех конфессий) от земельного налога. После того как федеральный Центр передал весь объем земельного налога регионам, он делится так: половину берет себе муниципалитет, половину - область.
- А ведь бывает и так - не нравится владыка мэру, не складываются отношения, отсюда и проблемы, - говорит Стариков.
Ох и прав он, наверное.
Бой с тенью
В Московской, Самарской, Саратовской, Ростовской и некоторых других областях местные власти уже пошли навстречу церкви и от земельного налога ее освободили. В Волгограде все складывается по-иному. Хотя, послушать губернатора Николая Максюту, его вотчина, похоже, скоро последует за перечисленными:
- Храм Иоанна Кронштадтского должен был подписать соглашение с мэрией о том, что он освобожден от платы за землю, - сказал г-н Максюта корреспонденту "РГ". - То же самое с областными властями. Ко мне с такой просьбой этот храм не обращался. Поэтому налоговая инспекция и судебные приставы стали предпринимать в отношении храма те действия, которых требует закон. Изучив дело, я вышел в областной парламент с инициативой освободить все храмы всех конфессий на территории Волгоградской области от "областной" части земельного налога. Для бюджета области эти потери - комариный укус, а для храмов - большое послабление. Когда Дума выйдет с каникул, она примет этот закон. Храму спишут и все долги. Я послал просьбу в налоговую инспекцию приостановить требования до выхода закона. Теперь храм должен повторить то же самое в городском совете.
Но, похоже, позиция губернатора нравится в области не всем. Только факты: Николай Максюта впервые объявил публично о своем желании простить церковные долги 24 июля, а последнее на сегодня письмо-требование из налоговой инспекции датировано 26-м числом. А не далее как 12 июля судебные приставы прислали в приход "приглашение" явиться на прием с угрозой: "в случае неявки - принудительный привод". Письмо адресовано приходу "вообще", но картина насильственного привода иеромонаха Елисея в полном облачении лично у меня вызывает бурю исторических ассоциаций.
На самом деле приход пишет письма непрерывно с 2001 года, в том числе и в городскую администрацию, где пока, как выразился один из прихожан храма, лишь "наблюдается некоторое шевеление". Оно выражается в том, что специалисты комитета земельных ресурсов проинформировали власти города: если освободить от налога храм Иоанна Кронштадтского (из письма как бы следует, что другие храмы освобождать никто не собирается), город потеряет 216 тысяч рублей в год. Авторы письма спрашивают городской департамент экономики, выдержит ли он этот "комариный укус".
В том, что губернатор "продавит" свою Думу, сомнений, в общем-то, нет. Но из разговоров с чиновниками я понял, что сама идея освободить "попов" от налогов у многих вызывает раздражение. Так, один из моих довольно-таки высокопоставленных собеседников, попросивших не "светить" его в прессе, высказался предельно откровенно:
- У них храм от народа ломится. Я ходил в будний день, не в праздник, считал - почти 200 человек, а так, я думаю, 300 активных прихожан наберется. Поделим 200 тысяч в год на 300 человек, сколько получается (берет калькулятор. - Е.А.)? Меньше тысячи. Что, им это не по силам?
Отец Елисей считает, что заставлять прихожан платить за храм его налоги кощунственно:
- Люди несут в храм пожертвования на конкретные дела. На строительство Духовно-просветительского центра, например. Им приятно, что в будущем здании будет их цемент, их кирпич. Только проект Центра обошелся нам в 1,5 миллиона рублей. Эти деньги нам прихожане дали. На налоги не дали бы.
Тем не менее некоторые чиновники мне так и сяк давали понять, что с храмом этим что-то нечисто. Ну вот, например, почему при нем - секция тейквондо (кстати, владыке Волгоградскому это самому поначалу показалось чудно, но потом благословил)? Сказать, что они там каких-то боевиков готовят, язык ни у кого так и не повернулся, но всячески намекали. Поскольку на момент этих разговоров я в храме еще не бывал, то, когда ехал туда, рисовал себе такую картинку: встречает меня ватага казаков с хоругвями и нунчаками, а во главе - батюшка в кимоно (ведь отец Елисей - сам мастер спорта). А встретили - старушки за трапезой и отец Елисей - не в "трениках", а в монашеском одеянии, какой-то даже застенчивый, "головорезов" же своих, видно, спрятал. От него и узнал, что секция воспитала не громилу, а многократного чемпиона России по тейквондо Ивана Селезнева, сына старосты храма, кстати.
Если бы история храма Иоанна Кронштадтского была единичной, ее можно было бы объяснить, например, тем, что прихожане протестуют против строительства рядом со своей церковью развлекательного комплекса с питейными и игорными заведениями, уже и подписи собирают. Наверное, это кому-то не нравится. Но чего стоит другой скандал, с храмом Всех Святых на Мамаевом кургане, против строительства которого еще в 2001 году активно протестовали и столичные, и свои коммунисты. Тем не менее строить начали, и строить, как считают некоторые мои собеседники из числа властей предержащих, незаконно:
- Храм разрушит цельный ансамбль. Его возведение противоречит и экологическим нормам, - сказал мне один из них.
Похоже, дело все-таки и в политике тоже. Факт принадлежности губернатора Максюты к КПРФ (хотя губернатор и приостановил членство в партии) воспринимается активной частью "левого" политического крыла как сигнал к действию. В том числе к действию против "мракобесия". Сам губернатор открещивается от такого понимания партийности, как может:
- Я не устаю всем говорить: господа, товарищи, друзья, в этом кресле кончается политика. Я - действующий губернатор, и меня избирал народ, а не партии. И поддерживать никакую партию я не буду.
Поэтому и за постройку храма Всех Святых, "незаконную", в глазах некоторых его подчиненных, он даже как-то демонстративно взялся лично:
- Я увидел, что такими темпами храм не будет готов к 60-летию Победы. А недострой на Мамаевом кургане - это хамство по отношению ко всем, кто приедет к нам на праздник. Поэтому я взял стройку под свой контроль, и храм будет готов к 9 Мая.
По логике, вроде бы верно: раз земельный налог остается в губернии, губернии и решать - кого от него освобождать. Но из-за внешней логической безупречности выглядывает один неприятный вывод: на самом деле федеральная власть просто не знала, как выстроить экономическую политику в отношении церкви, и спустила проблему уровнем пониже - пусть там разбираются.
Автор этих строк пообщался с экспертами, в том числе в сфере церковной экономики, и вынес один важный вывод: государство должно наконец решить, что ему выгоднее - брать налог с церкви, как со всех, направляя эти деньги в том числе в социальную сферу, или предоставить церкви особый режим, исходя из того, что столько домов престарелых, как церковь, государство, даже собрав в кулак все налоги, все равно не построит, за столькими бомжами не углядит, столько подростков не перевоспитает.
Так или иначе, история с волгоградским храмом вышла громкая, и, надо надеяться, каждая сторона конфликта извлекла из ситуации свои уроки. Вот и отец Елисей, пройдя "страх и трепет", по его выражению, думает теперь завести при храме нечто вроде бесплатной юридической консультации. Для тех, кому из-за мизерности вопроса не помогут адвокаты и профессиональные юристы. Скажем, старушка хочет знать, правильно ли ей посчитали пенсию. Вам не кажется, что даже в этом отец Елисей составит конкуренцию бесплатным юристам собесов? Ей-богу, я бы за это отцу Елисею даже приплачивал.
А как у них
Во Франции от уплаты налога на недвижимость освобождаются только государственные организации и предприятия. Так как церковь во Франции отделена от государства, она платит налог в полном объеме.
В Германии в соответствии с законом о поземельном налоге от 07.08.1973 г. освобождается от уплаты налогов та земельная собственность, которая используется общинами и церковью. Доходы от поземельного налога полностью идут в бюджет общин.
В Латвии община знаменитой Аглонской базилики на днях получила от Латгальского регионального отделения службы госдоходов постановление о взыскании долга по налогам. Если долг в размере примерно 18 тысяч долларов не будет уплачен, департамент оставляет за собой право описать имущество общины. Базилика Успения Девы Марии расположена в местечке Аглона, на востоке Латвии. Это важнейший духовный центр католичества в республике, где находится особо чтимая святыня - Аглонская икона Богоматери.
Писать на тему "церковь и деньги" и оставаться при этом на почве чистой экономики, сохраняя ясную голову и холодное сердце, наверное, невозможно. Есть правда этой жизни: за все надо платить, и "кесарю" отдавать кесарево. Но есть другая правда, которая, может, выше этой, и от одного только предчувствия этой Правды язык немеет сам собой. Вероятно, именно эти мотивы движут старшим судебным приставом Краснооктябрьского района Волгограда г-ном Погосяном, заявившим, что его ведомство не арестовало храм, а "оберегает его в ожидании решения горсовета, хотя налоговики давят". И что, "как истинный христианин, я храм не отдам даже под угрозой увольнения".
Но мы все-таки попробуем рассказать читателю об этой истории, по возможности игнорируя эмоции и опираясь на факты. Потому что "дело" крошечного храма на пустыре в рабочем районе Волгограда - прецедентное. Абсолютно все храмы и монастыри России "стоят в очереди" за этой церковкой и дышат ей в затылок. Если власть не сумеет принять системного решения, вся гигантская экономика Русской православной церкви через год с небольшим впадет в глубочайший коллапс, последствия которого вряд ли будут чисто экономическими.
Как же храм Иоанна Кронштадтского умудрился за четыре года задолжать казне 1,6 миллиона рублей? С каких таких латифундий? И почему только он, а не монастырь где-нибудь в центре России, на полях которого сотни трудников ведут настоящую хозяйственную деятельность?
Храм, как почти все церкви разрушенного в войну Волгограда, новый: его построили в 1991 году. Строили без размаха, на пожертвования, из сурового белого кирпича без штукатурки, зато храм стал первым в 180-тысячном районе Волгограда, районе "хулиганском", обделенном другими развлечениями, кроме как выпить и морду набить. В 2000 году приход храма решил оформить землю под ним и вокруг него в постоянное бессрочное пользование.
О том, что придется платить земельный налог, никто даже не подумал, тем более из Москвы как раз гнали волну - берите, священники, землю, там как-нибудь разберемся. Хотя теперь недруги настоятеля храма иеромонаха Елисея уверяют, что тот изначально рассчитывал на льготы. Если и так, расчет оказался неверен. В 2001 году община попыталась честно удовлетворить налоговиков, поняла, что не под силу, и с тех пор пошли копиться долги, а на долги - накручиваться пени и штрафы.
Из храма пошли письма, извещавшие и налоговиков, и местные власти о неспособности нести налоговое бремя. Единственной реакцией стали регулярные извещения налоговой инспекции о том, что "ваш долг вырос на столько-то и составляет столько-то", а также вызов в особую комиссию по неплательщикам, куда обычно приглашают проворовавшихся директоров, хитрых торговцев водкой и прочую бездуховную публику. Владимир Шатохин, в прошлом сам налоговик, вызвавшийся быть юристом прихода, пошел туда вместо отца Елисея, "а то бы там его сожрали". Шатохину устроили разбор полетов без снисхождения, но он твердо заявил, что налог платить не будет, потому что не может.
В сентябре 2003 года во дворе церкви появился молодой человек, оказавшийся при ближайшем рассмотрении судебным приставом. Сначала разговор пошел очень жестко ("Если они так разговаривают у храма, я представляю, как они ведут себя в других местах", - сказал мне свидетель этой сцены), затем пристав сбавил тон и просто сделал свое дело. Правда, по незнанию не вполне корректно: арестовал все, даже то, что по Закону "О свободе совести и о религиозных объединениях" (ст. 21 пункт 5), арестовывать нельзя (собственно здание храма и церковную утварь).
Дальше началась какая-то фантастика. С одной стороны, руководитель районной службы судебных приставов г-н Погосян, как уже говорилось, готов пожертвовать своим креслом, лишь бы церковное имущество не ушло с молотка. С другой - приставы продолжают присылать бумаги, но какие-то странные. Их странность, впрочем, вполне объяснима: первый-то арест "всего и вся" был незаконным, пришлось отыгрывать назад. Но непоследовательность все равно поражает. Так, 21 января приставы сообщили, что арестовывают имущество (какое именно, не указали), "в размере, необходимом для исполнения исполнительного документа". Но уже 20 февраля зачем-то специально извещают о том, что арестован конкретно церковный "уазик". Еще более странно, что, хотя, как следует из писем, распоряжаться арестованным имуществом приход не имеет права, на деле никто даже не попытался опечатать не то что церковь, но даже пресловутый "уазик" или трапезную и службы в храме не прекращались ни на минуту.
Еще больше разнобоя в оценке судьбы арестованного прихода. С одной стороны, пристав, непосредственно ведущий дело, г-н Майзлин, в одном из интервью говорил так: "Конечно, продать церковь - не то же самое, что продать магазин. Но мы пригласим независимого оценщика и выставим храм на аукцион". С другой - его шеф, г-н Погосян, назвал утверждения, будто храм продадут с молотка, то есть фактически утверждения своего подчиненного, "провокацией". Комментарий непосредственно от приставов вашему корреспонденту получить не удалось.
- Мы не знаем, что именно у нас арестовано, - говорит Владимир Шатохин, - особенность исполнительного производства в том, что должника извещают далеко не обо всех действиях. Наша позиция пассивная - сидим и ждем. Вот когда продадут - нам скажут. Если продадут.
Оговорка существенная. Закон обставляет арест церковного имущества таким количеством рогаток, что реально как-то наказать храм за ту же неуплату налогов фактически невозможно. С одной стороны, как уже говорилось, нельзя "обращать взыскание" на непосредственно культовую утварь и здания. С другой - понятие "имущество, необходимое для отправления культа", в законе не прописано, и хороший адвокат сможет оспорить попытку продать с молотка любую церковную движимость-недвижимость, пусть даже откровенно коммерческую (таковой, впрочем, при храме нет). Именно поэтому отец Елисей спокоен:
- Эта история, сказать по правде, нас уже не волнует, - говорит он, - налогов мы платить не будем никогда, потому что не можем. Пусть боятся те, кому есть что терять.
Приравняли церковь к заводу
На самом деле молодость храма, а также архитектурная простота - это его беда. Будь он памятником культуры, платить земельный налог ему бы не пришлось: это единственная земельная льгота, данная церкви. "Неисторические" храмы автоматически подпадают под общую для всех юрлиц налоговую ставку, как завод, как ларек. Но все-таки, что за золотая земля под храмом, что всего за четыре года сумма долга составила 800 тысяч рублей (по 200 тысяч налога в год), остальное на штрафах набежало?
Мы позвонили в областную налоговую службу, там ответить затруднились и переадресовали в Федеральное агентство кадастра объектов недвижимости. Кадастровики пояснили, что город разбит на 23 налоговые зоны, что земля в том районе, где находится храм, "довольно дорогая", но на прямой вопрос, насколько именно, ответили так:
- Мы поговорим с руководством, если оно даст "добро" на раскрытие этой информации, мы вам сообщим.
Но мы и сами можем предпринять нехитрые арифметические подсчеты. Поскольку площадь земли прихода составляет 14 тысяч квадратных метров, получаем, что метр стоит в год 13,8 рубля. Вроде бы немного, а как умножить...
Но вот я стою рядом с храмом. Вокруг - необозримый пустырь. По его периметру - коттеджи, земли у которых, наверное, не меньше, чем у храма. Их владельцы тоже платят по 200 тысяч в год? Ну пусть, как частные застройщики, сто тысяч, пятьдесят, хоть сколько-нибудь? Налоговики сказали автору этих строк, что получить справку такого рода "слишком сложно". К какой категории земель относится этот пустырь, в Федеральном агентстве кадастра оъектов недвижимости тоже сказать затруднились - "земли промышленности, по-моему". С пустыря налога не возьмешь - ничего, храм заплатит за всех.
Хорошо, но почему скандал разгорелся именно вокруг этого храма? "Обратите внимание, в области 362 религиозные общины всех конфессий, в том числе прасвославных - больше 200, и все платят налоги, а вот Иоанн Кронштадтский почему-то не хочет", - посетовал чиновник из областной администрации, пожелавший остаться анонимным.
- Если налоговики уверяют, что не платим только мы, пусть представят справку, что другие платят, - говорит Владимир Шатохин. - Не смогут они дать такой справки.
Пообщавшись со священниками нескольких храмов, также пожелавших не привлекать внимания к своим именам, уяснил следующее. Платят очень немногие, и далеко не в полном объеме, числясь, таким образом, в "недоимщиках". Львиное же большинство просто никак не оформляет свою землю, и налоговики их не видят. К их числу относятся и монастыри со своими латифундиями, которые на деле без лишних формальностей договариваются с местным колхозом.
Отец Елисей сознательно сделал свою землю своей: перспектива быть "снесенным" его не устраивала. К тому же здоровые амбиции: священник задумал строительство Духовного центра с воскресной школой, спортивным залом и кружками для подростков. Строить на песке не хотелось.
Впрочем, первого января 2006 года тем, кто забыл о своей земле, эта "забывчивость" аукнется еще круче, чем отцу Елисею. С этого дня прекращают жизнь все формы собственности, кроме двух: частная или аренда. Отец Елисей, обладая правом постоянного бессрочного пользования, может хотя бы выкупить свой же участок по льготной цене и стать его беспрекословным владельцем. А те, кто ничего не сделал со своей землей до этого срока, могут ее попросту потерять.
Церковь не раз просила избавить ее от налога на землю, особенно много шума наделало знаменитое обращение 30 иерархов к президенту России. За это иерархов втихомолку осудили, хотя, когда "профсоюз олигархов", РСПП, тоже потребовал снизить ставку выкупа земли, с ним почему-то легко согласились. Предпринимателю, может быть, "дорого и непосильно", а церковь - ну такая богатая, свечками и водой торгует, за крестины и венчания берет, ей-то уж стыдно чего-то просить, так вроде получается.
От этой проблемы, похоже, все открестились. Пытается что-то сделать разве что бывший сенатор Иван Стариков - тот самый, который года два назад призвал государство отдать церкви всю землю, которой она владела до революции. Церковь тогда землю не взяла, поскольку в отличие от отца Елисея Патриарх сразу понял, что собственность чревата налогом. Да и коллеги по сенаторскому цеху задор Старикова не поддержали, и по этой ли причине или по другой, но Иван Валентинович стал единственным пока членом верхней палаты, который покинул ее как бы добровольно. Мы спросили у г-на Старикова, как он утешит прихожан храма Иоанна Кронштадтского, которые его послушались, землю взяли, а теперь над нею рыдают. Его ответ:
- Законодатель допустил базовый промах, приравняв церковь к коммерческим организациям. Но все еще поправимо: надо, не ломая структуру Земельного кодекса, ввести понятие "безвозмездное срочное пользование до прекращения юридического лица", то есть, по сути, навечно. Такая поправка есть, она даже, кажется, прошла первое чтение еще в старой Думе, да так там и зависла.
Видимо, с "безвозмездным срочным" действительно не получится. Остается последний вариант: областные и городские власти могут, если хотят, освободить церковные организации (но тогда уж всех конфессий) от земельного налога. После того как федеральный Центр передал весь объем земельного налога регионам, он делится так: половину берет себе муниципалитет, половину - область.
- А ведь бывает и так - не нравится владыка мэру, не складываются отношения, отсюда и проблемы, - говорит Стариков.
Ох и прав он, наверное.
Бой с тенью
В Московской, Самарской, Саратовской, Ростовской и некоторых других областях местные власти уже пошли навстречу церкви и от земельного налога ее освободили. В Волгограде все складывается по-иному. Хотя, послушать губернатора Николая Максюту, его вотчина, похоже, скоро последует за перечисленными:
- Храм Иоанна Кронштадтского должен был подписать соглашение с мэрией о том, что он освобожден от платы за землю, - сказал г-н Максюта корреспонденту "РГ". - То же самое с областными властями. Ко мне с такой просьбой этот храм не обращался. Поэтому налоговая инспекция и судебные приставы стали предпринимать в отношении храма те действия, которых требует закон. Изучив дело, я вышел в областной парламент с инициативой освободить все храмы всех конфессий на территории Волгоградской области от "областной" части земельного налога. Для бюджета области эти потери - комариный укус, а для храмов - большое послабление. Когда Дума выйдет с каникул, она примет этот закон. Храму спишут и все долги. Я послал просьбу в налоговую инспекцию приостановить требования до выхода закона. Теперь храм должен повторить то же самое в городском совете.
Но, похоже, позиция губернатора нравится в области не всем. Только факты: Николай Максюта впервые объявил публично о своем желании простить церковные долги 24 июля, а последнее на сегодня письмо-требование из налоговой инспекции датировано 26-м числом. А не далее как 12 июля судебные приставы прислали в приход "приглашение" явиться на прием с угрозой: "в случае неявки - принудительный привод". Письмо адресовано приходу "вообще", но картина насильственного привода иеромонаха Елисея в полном облачении лично у меня вызывает бурю исторических ассоциаций.
На самом деле приход пишет письма непрерывно с 2001 года, в том числе и в городскую администрацию, где пока, как выразился один из прихожан храма, лишь "наблюдается некоторое шевеление". Оно выражается в том, что специалисты комитета земельных ресурсов проинформировали власти города: если освободить от налога храм Иоанна Кронштадтского (из письма как бы следует, что другие храмы освобождать никто не собирается), город потеряет 216 тысяч рублей в год. Авторы письма спрашивают городской департамент экономики, выдержит ли он этот "комариный укус".
В том, что губернатор "продавит" свою Думу, сомнений, в общем-то, нет. Но из разговоров с чиновниками я понял, что сама идея освободить "попов" от налогов у многих вызывает раздражение. Так, один из моих довольно-таки высокопоставленных собеседников, попросивших не "светить" его в прессе, высказался предельно откровенно:
- У них храм от народа ломится. Я ходил в будний день, не в праздник, считал - почти 200 человек, а так, я думаю, 300 активных прихожан наберется. Поделим 200 тысяч в год на 300 человек, сколько получается (берет калькулятор. - Е.А.)? Меньше тысячи. Что, им это не по силам?
Отец Елисей считает, что заставлять прихожан платить за храм его налоги кощунственно:
- Люди несут в храм пожертвования на конкретные дела. На строительство Духовно-просветительского центра, например. Им приятно, что в будущем здании будет их цемент, их кирпич. Только проект Центра обошелся нам в 1,5 миллиона рублей. Эти деньги нам прихожане дали. На налоги не дали бы.
Тем не менее некоторые чиновники мне так и сяк давали понять, что с храмом этим что-то нечисто. Ну вот, например, почему при нем - секция тейквондо (кстати, владыке Волгоградскому это самому поначалу показалось чудно, но потом благословил)? Сказать, что они там каких-то боевиков готовят, язык ни у кого так и не повернулся, но всячески намекали. Поскольку на момент этих разговоров я в храме еще не бывал, то, когда ехал туда, рисовал себе такую картинку: встречает меня ватага казаков с хоругвями и нунчаками, а во главе - батюшка в кимоно (ведь отец Елисей - сам мастер спорта). А встретили - старушки за трапезой и отец Елисей - не в "трениках", а в монашеском одеянии, какой-то даже застенчивый, "головорезов" же своих, видно, спрятал. От него и узнал, что секция воспитала не громилу, а многократного чемпиона России по тейквондо Ивана Селезнева, сына старосты храма, кстати.
Если бы история храма Иоанна Кронштадтского была единичной, ее можно было бы объяснить, например, тем, что прихожане протестуют против строительства рядом со своей церковью развлекательного комплекса с питейными и игорными заведениями, уже и подписи собирают. Наверное, это кому-то не нравится. Но чего стоит другой скандал, с храмом Всех Святых на Мамаевом кургане, против строительства которого еще в 2001 году активно протестовали и столичные, и свои коммунисты. Тем не менее строить начали, и строить, как считают некоторые мои собеседники из числа властей предержащих, незаконно:
- Храм разрушит цельный ансамбль. Его возведение противоречит и экологическим нормам, - сказал мне один из них.
Похоже, дело все-таки и в политике тоже. Факт принадлежности губернатора Максюты к КПРФ (хотя губернатор и приостановил членство в партии) воспринимается активной частью "левого" политического крыла как сигнал к действию. В том числе к действию против "мракобесия". Сам губернатор открещивается от такого понимания партийности, как может:
- Я не устаю всем говорить: господа, товарищи, друзья, в этом кресле кончается политика. Я - действующий губернатор, и меня избирал народ, а не партии. И поддерживать никакую партию я не буду.
Поэтому и за постройку храма Всех Святых, "незаконную", в глазах некоторых его подчиненных, он даже как-то демонстративно взялся лично:
- Я увидел, что такими темпами храм не будет готов к 60-летию Победы. А недострой на Мамаевом кургане - это хамство по отношению ко всем, кто приедет к нам на праздник. Поэтому я взял стройку под свой контроль, и храм будет готов к 9 Мая.
По логике, вроде бы верно: раз земельный налог остается в губернии, губернии и решать - кого от него освобождать. Но из-за внешней логической безупречности выглядывает один неприятный вывод: на самом деле федеральная власть просто не знала, как выстроить экономическую политику в отношении церкви, и спустила проблему уровнем пониже - пусть там разбираются.
Автор этих строк пообщался с экспертами, в том числе в сфере церковной экономики, и вынес один важный вывод: государство должно наконец решить, что ему выгоднее - брать налог с церкви, как со всех, направляя эти деньги в том числе в социальную сферу, или предоставить церкви особый режим, исходя из того, что столько домов престарелых, как церковь, государство, даже собрав в кулак все налоги, все равно не построит, за столькими бомжами не углядит, столько подростков не перевоспитает.
Так или иначе, история с волгоградским храмом вышла громкая, и, надо надеяться, каждая сторона конфликта извлекла из ситуации свои уроки. Вот и отец Елисей, пройдя "страх и трепет", по его выражению, думает теперь завести при храме нечто вроде бесплатной юридической консультации. Для тех, кому из-за мизерности вопроса не помогут адвокаты и профессиональные юристы. Скажем, старушка хочет знать, правильно ли ей посчитали пенсию. Вам не кажется, что даже в этом отец Елисей составит конкуренцию бесплатным юристам собесов? Ей-богу, я бы за это отцу Елисею даже приплачивал.
А как у них
Во Франции от уплаты налога на недвижимость освобождаются только государственные организации и предприятия. Так как церковь во Франции отделена от государства, она платит налог в полном объеме.
В Германии в соответствии с законом о поземельном налоге от 07.08.1973 г. освобождается от уплаты налогов та земельная собственность, которая используется общинами и церковью. Доходы от поземельного налога полностью идут в бюджет общин.
В Латвии община знаменитой Аглонской базилики на днях получила от Латгальского регионального отделения службы госдоходов постановление о взыскании долга по налогам. Если долг в размере примерно 18 тысяч долларов не будет уплачен, департамент оставляет за собой право описать имущество общины. Базилика Успения Девы Марии расположена в местечке Аглона, на востоке Латвии. Это важнейший духовный центр католичества в республике, где находится особо чтимая святыня - Аглонская икона Богоматери.
 СПЖ кв.jpg)
