13 февраля 1996 года пограничник Евгений Родионов и трое его товарищей - Александр Железнов, Андрей Трусов, Игорь Яковлев - были захвачены боевиками Руслана Хайхароева. Своих пленников бандиты держали в подвале бывшего пионерлагеря в Бамуте, переоборудованном в тюремную камеру. После трех месяцев пыток и издевательств их поставили перед выбором: перейти в ислам и воевать против своих или умереть.
Стать предателями воины отказались. Евгений так и не снял нательный крестик, который носил с одиннадцати лет. Солдатам отрубили головы, а тела закопали в воронке из-под снаряда.
Получив сообщение, что сын пропал без вести, Любовь Васильевна Родионова поехала в Чечню и более 10 месяцев разыскивала своего Женю, исходила пешком сотни километров по аулам и горным тропам. Встречалась не только с нашим военным руководством, но и с Хаттабом, братьями Басаевыми, Арби Бараевым, Радуевым, Гелаевым. Добившись личной встречи с Хайхароевым, Любовь Васильевна узнала, как погиб Женя и где он похоронен. За 10 тысяч долларов главарь боевиков согласился отдать матери тело сына. Опознав его останки по чудом сохранившемуся крестику, она вывезла их на родину и похоронила. Об этой истории рассказывал "Труд" в июне 2000 года...
Слава православного воина-мученика Евгения Родионова распространилась по всей стране и даже за ее пределами. Хотя официально и не канонизированный, в глазах большого числа верующих он - истинный святой. Написано 106 икон с его ликом. Только в Санкт-Петербурге они есть в 5 храмах. Крестик Евгения со следами крови хранится в алтаре московского храма cвятителя Николая в Пыжах как религиозная святыня. На Балканах же погибший солдат объявлен святым - его называют Евгением Русским.
... В конце декабря небольшая двухкомнатная квартира Любови Васильевны Родионовой в подмосковном поселке Курилово заполняется вещами. Что-то покупает она сама, что-то привозят люди - часто незнакомые и издалека. Как раз перед нами у нее побывал священник из Днепропетровска и оставил коробку из-под принтера, туго набитую вязаными шапками,теплыми носками, перчатками. Впрочем, о. Георгия Любовь Васильевна считает близким человеком - подобных посылок за последнее время от его прихожан было немало.
Она перебирает футляры с наручными часами и машинками для стрижки волос, достает гитару в чехле, безошибочно называя дарителей: семья Лайковых из Москвы, Клавдия Викторовна - тоже москвичка, Светлана из Балашихи, раб божий Виктор - он так подписывает свои пожертвования. А гитары - от Геннадия Павловича Крючкова из Селятино. Из Белоруссии - мешки с тельняшками. Из Финляндии - теплые носки, варежки, продукты.
Удивительно, как эта женщина делает то, над чем безуспешно бьются иные политики - объединяет людей. Потому что Вера, Милосердие и Любовь не знают границ и выше любых "внутренних" интересов.
Американские журналисты из газеты "Нью-Йорк таймс" приехали к солдатской матери за сенсацией - ее погибшего сына изображают на иконах. Появившись во второй раз, чуждые сантиментам профессионалы ни о чем уже не расспрашивали, а просто вручили пакет с перчатками. И все же большинство пожертвований, как издревле повелось на Руси, - анонимны. Диакон Владимир установил для них в своем храме Благовещения в Петровском парке специальный ящик. Немало приходит и анонимных денежных переводов из разных уголков России, из республик СНГ. Весть о благих делах расходится по свету.
Любовь Васильевна точно помнит, когда приняла решение - взять под опеку бойцов, заброшенных судьбой в "горячую точку":
- В 1998-м я поехала в Чечню, чтобы встретиться еще раз с теми, кто убил моего сына. Надеялась, признаются, что смерть Жени не была такой ужасной. Страха не было. Видно, я отбоялась свое, пока бродила по аулам и горам в поисках сына. Нашла Руслана Хайхароева, его отряд. Но они только подтвердили рассказанное раньше. Правда, добавили, что, может быть, сожалеют о случившемся.
Дома я решила, что сделала в этой жизни все, что была должна, - похоронила сына и мужа, умершего после этой трагедии. И я угасала бы потихоньку. Но в 99-м началась вторая чеченская война, и меня вдруг снова туда потянуло. Когда приехала, увидела: ничего не изменилось. В глазах солдат те же боль и отчаяние, так же они плохо одеты и обуты, полуголодны. Вспомнила, как похожие ребята помогали мне в поисках Жени, и словно проснулась. Вернувшись в Подмосковье, сразу пошла к главе нашего Подольского района Николаю Петровичу Москалеву, хотя до этого не была с ним знакома. Сказала: повезу солдатам, что смогу, но, может быть, и район захочет помочь? Хотя бы в память о земляках, погибших в Чечне. Николай Петрович меня понял. В течение 10 дней удалось собрать 30 тонн помощи. Командование погранвойск выделило самолет, мы вылетели во Владикавказ. В горы на погранзаставы подарки доставляли 8 вертолетов. Я хотела успеть везде. Помню, прилетели в отряд Андрея Катричева. Построились солдатики, принимают у меня подарки, а у самих слезы. Я им часы вручаю с надписью "Защитнику Отечества", а они благодарят и шепчут: "Мама... ". Разве я могу их после этого бросить?
Это была первая предрождественская поездка Любови Васильевны. Позже от подполковника Катричева пришло письмо, в котором были строки: "Именно Ваш приезд значительно облегчил службу наших пограничников зимой, что позволило пережить нам холода и выжить... "
Потом были другие поездки в Чечню. Не только к пограничникам. В Бамуте, после торжественного построения и митинга, солдаты внутренних войск проводили ее к месту гибели сына. Долго стояла у дерева, кора которого сплошь в пулевых отметинах, а потом обернулась и увидела в глазах ребят сочувствие и боль. Они смотрели так, словно здесь погиб и их товарищ. Позже сталкивалась с этим постоянно. Принявший мученическую смерть, но не сломленный Евгений Родионов стал своим и для пограничников, и для танкистов, десантников, морских пехотинцев.
Эти поездки стали для нее внутренней потребностью. "Я этим не занимаюсь, - повторяет Любовь Васильевна, - я этим живу". 25 раз хрупкая женщина с отбитыми почками и поврежденным позвоночником (следы "свидания" с Ширвани Басаевым), живущая на копеечную зарплату, собирала теплую одежду, продукты, другие необходимые в немудреном солдатском быту вещи и везла их в самые отдаленные и опасные районы Чечни. Иногда весной, иногда, осенью, но обязательно - в канун рождественских праздников. Одних только нательных крестиков (подарок монастырей) раздала ребятам более 8 тысяч. Они называют ее второй мамой и ждут в Шали и Самашках, Гудермесе и Бамуте. Ей пишут письма, десантники 119-го полка посвятили ей стихи.
На прошлое Рождество Любовь Васильевна доставила в части внутренних войск, расположенные в Ачхой-Мартане, Урус-Мартане, Самашках около 800 коробок и 600 мешков с продуктами и одеждой. А сейчас собирается в Ведено и Хатуни, где стоят подразделения ВДВ и морской пехоты.
Но вот с одним вопросом, сетует Любовь Васильевна, ей не удается достучаться до высоких чинов. Нет, ей не нужны награды или даже денежная помощь.
- Пять лет назад православные люди обратились к пограничному командованию с просьбой присвоить одной из застав в Чечне имя моего сына. Но ходатайство, думаю, до сих пор кочует из кабинета в кабинет. А ведь, кроме Жени, среди пограничников еще немало геройски погибших. Почему бы их память не увековечивать таким образом? Я уже разговаривала на эту тему с начальником управления по воспитательной работе, но понимания не встретила. Погибли ребята за Родину - и забыли о них. А мы столько говорим о том, какой вырастает молодежь, как ее воспитывать...
Родионову поддерживают многие. От служителей Церкви до школьников. А вот военно-патриотических объединений среди помощников нет. Как и народных избранников. Хотя в прошедшую предвыборную кампанию сразу несколько партий упрашивали ее "поспособствовать". И деньги сулили только за то, чтобы ее фото было на рекламном плакате. Но просчитались. Памятью Любовь Васильевна не торгует.
Стать предателями воины отказались. Евгений так и не снял нательный крестик, который носил с одиннадцати лет. Солдатам отрубили головы, а тела закопали в воронке из-под снаряда.
Получив сообщение, что сын пропал без вести, Любовь Васильевна Родионова поехала в Чечню и более 10 месяцев разыскивала своего Женю, исходила пешком сотни километров по аулам и горным тропам. Встречалась не только с нашим военным руководством, но и с Хаттабом, братьями Басаевыми, Арби Бараевым, Радуевым, Гелаевым. Добившись личной встречи с Хайхароевым, Любовь Васильевна узнала, как погиб Женя и где он похоронен. За 10 тысяч долларов главарь боевиков согласился отдать матери тело сына. Опознав его останки по чудом сохранившемуся крестику, она вывезла их на родину и похоронила. Об этой истории рассказывал "Труд" в июне 2000 года...
Слава православного воина-мученика Евгения Родионова распространилась по всей стране и даже за ее пределами. Хотя официально и не канонизированный, в глазах большого числа верующих он - истинный святой. Написано 106 икон с его ликом. Только в Санкт-Петербурге они есть в 5 храмах. Крестик Евгения со следами крови хранится в алтаре московского храма cвятителя Николая в Пыжах как религиозная святыня. На Балканах же погибший солдат объявлен святым - его называют Евгением Русским.
... В конце декабря небольшая двухкомнатная квартира Любови Васильевны Родионовой в подмосковном поселке Курилово заполняется вещами. Что-то покупает она сама, что-то привозят люди - часто незнакомые и издалека. Как раз перед нами у нее побывал священник из Днепропетровска и оставил коробку из-под принтера, туго набитую вязаными шапками,теплыми носками, перчатками. Впрочем, о. Георгия Любовь Васильевна считает близким человеком - подобных посылок за последнее время от его прихожан было немало.
Она перебирает футляры с наручными часами и машинками для стрижки волос, достает гитару в чехле, безошибочно называя дарителей: семья Лайковых из Москвы, Клавдия Викторовна - тоже москвичка, Светлана из Балашихи, раб божий Виктор - он так подписывает свои пожертвования. А гитары - от Геннадия Павловича Крючкова из Селятино. Из Белоруссии - мешки с тельняшками. Из Финляндии - теплые носки, варежки, продукты.
Удивительно, как эта женщина делает то, над чем безуспешно бьются иные политики - объединяет людей. Потому что Вера, Милосердие и Любовь не знают границ и выше любых "внутренних" интересов.
Американские журналисты из газеты "Нью-Йорк таймс" приехали к солдатской матери за сенсацией - ее погибшего сына изображают на иконах. Появившись во второй раз, чуждые сантиментам профессионалы ни о чем уже не расспрашивали, а просто вручили пакет с перчатками. И все же большинство пожертвований, как издревле повелось на Руси, - анонимны. Диакон Владимир установил для них в своем храме Благовещения в Петровском парке специальный ящик. Немало приходит и анонимных денежных переводов из разных уголков России, из республик СНГ. Весть о благих делах расходится по свету.
Любовь Васильевна точно помнит, когда приняла решение - взять под опеку бойцов, заброшенных судьбой в "горячую точку":
- В 1998-м я поехала в Чечню, чтобы встретиться еще раз с теми, кто убил моего сына. Надеялась, признаются, что смерть Жени не была такой ужасной. Страха не было. Видно, я отбоялась свое, пока бродила по аулам и горам в поисках сына. Нашла Руслана Хайхароева, его отряд. Но они только подтвердили рассказанное раньше. Правда, добавили, что, может быть, сожалеют о случившемся.
Дома я решила, что сделала в этой жизни все, что была должна, - похоронила сына и мужа, умершего после этой трагедии. И я угасала бы потихоньку. Но в 99-м началась вторая чеченская война, и меня вдруг снова туда потянуло. Когда приехала, увидела: ничего не изменилось. В глазах солдат те же боль и отчаяние, так же они плохо одеты и обуты, полуголодны. Вспомнила, как похожие ребята помогали мне в поисках Жени, и словно проснулась. Вернувшись в Подмосковье, сразу пошла к главе нашего Подольского района Николаю Петровичу Москалеву, хотя до этого не была с ним знакома. Сказала: повезу солдатам, что смогу, но, может быть, и район захочет помочь? Хотя бы в память о земляках, погибших в Чечне. Николай Петрович меня понял. В течение 10 дней удалось собрать 30 тонн помощи. Командование погранвойск выделило самолет, мы вылетели во Владикавказ. В горы на погранзаставы подарки доставляли 8 вертолетов. Я хотела успеть везде. Помню, прилетели в отряд Андрея Катричева. Построились солдатики, принимают у меня подарки, а у самих слезы. Я им часы вручаю с надписью "Защитнику Отечества", а они благодарят и шепчут: "Мама... ". Разве я могу их после этого бросить?
Это была первая предрождественская поездка Любови Васильевны. Позже от подполковника Катричева пришло письмо, в котором были строки: "Именно Ваш приезд значительно облегчил службу наших пограничников зимой, что позволило пережить нам холода и выжить... "
Потом были другие поездки в Чечню. Не только к пограничникам. В Бамуте, после торжественного построения и митинга, солдаты внутренних войск проводили ее к месту гибели сына. Долго стояла у дерева, кора которого сплошь в пулевых отметинах, а потом обернулась и увидела в глазах ребят сочувствие и боль. Они смотрели так, словно здесь погиб и их товарищ. Позже сталкивалась с этим постоянно. Принявший мученическую смерть, но не сломленный Евгений Родионов стал своим и для пограничников, и для танкистов, десантников, морских пехотинцев.
Эти поездки стали для нее внутренней потребностью. "Я этим не занимаюсь, - повторяет Любовь Васильевна, - я этим живу". 25 раз хрупкая женщина с отбитыми почками и поврежденным позвоночником (следы "свидания" с Ширвани Басаевым), живущая на копеечную зарплату, собирала теплую одежду, продукты, другие необходимые в немудреном солдатском быту вещи и везла их в самые отдаленные и опасные районы Чечни. Иногда весной, иногда, осенью, но обязательно - в канун рождественских праздников. Одних только нательных крестиков (подарок монастырей) раздала ребятам более 8 тысяч. Они называют ее второй мамой и ждут в Шали и Самашках, Гудермесе и Бамуте. Ей пишут письма, десантники 119-го полка посвятили ей стихи.
На прошлое Рождество Любовь Васильевна доставила в части внутренних войск, расположенные в Ачхой-Мартане, Урус-Мартане, Самашках около 800 коробок и 600 мешков с продуктами и одеждой. А сейчас собирается в Ведено и Хатуни, где стоят подразделения ВДВ и морской пехоты.
Но вот с одним вопросом, сетует Любовь Васильевна, ей не удается достучаться до высоких чинов. Нет, ей не нужны награды или даже денежная помощь.
- Пять лет назад православные люди обратились к пограничному командованию с просьбой присвоить одной из застав в Чечне имя моего сына. Но ходатайство, думаю, до сих пор кочует из кабинета в кабинет. А ведь, кроме Жени, среди пограничников еще немало геройски погибших. Почему бы их память не увековечивать таким образом? Я уже разговаривала на эту тему с начальником управления по воспитательной работе, но понимания не встретила. Погибли ребята за Родину - и забыли о них. А мы столько говорим о том, какой вырастает молодежь, как ее воспитывать...
Родионову поддерживают многие. От служителей Церкви до школьников. А вот военно-патриотических объединений среди помощников нет. Как и народных избранников. Хотя в прошедшую предвыборную кампанию сразу несколько партий упрашивали ее "поспособствовать". И деньги сулили только за то, чтобы ее фото было на рекламном плакате. Но просчитались. Памятью Любовь Васильевна не торгует.
