Огонь лизал закопченные бока видевшего виды котелка. Мой давнишний знакомый старый рыбак Василий Иванович Пчелкин варил уху.
Варил, по его словам, по особеннейшему рецепту. Я молча наблюдала, как чистил Иваныч только что выловленную в Доне рыбу, как потом аккуратно складывал ее на дно котелка, добавил пару крупно порезанных картофелин и три луковицы. Затем, залив холодной водой, подвесил над огнем.
- Не лучше ли было положить рыбу в кипящую воду? - попробовала я дать совет.
В ответ услышала, что так варят только те, кто представления не имеет о настоящей ухе.
Когда в котелке закипело, Иваныч порезал туда несколько помидоров, кинул острую перчину, причем целиком, посолил. Перед готовностью ухи добавил укропа и петрушки. Куски сваренной рыбы, политой соленым бульоном, Пчелкин сложил в большую чашку. А наваристую, душистую уху для удобства налил прямо в кружки.
- Уха по-елизаветински. Так казаки издавна готовят, - гордо заявил Иваныч, беря в руки ложку.
Мы расположились на живописном берегу в низовьях Дона. Отсюда в пяти километрах как на ладони виден Азов, а в противоположной стороне, километрах в двадцати напрямую, горят купола Ростовского кафедрального собора. Сама же станица Елизаветинская разметалась от нас в одном лишь шаге. Стоял один из теплых дней запоздалой осени. Через золотистую листву то здесь, то там выглядывали деревянные домики-курени на сваях, с камышовыми крышами и выкрашенными в голубой или зеленый цвета ставнями.
Датой основания станицы считается 1753 год. А до этого, говорят, лет триста назад, а то и чуть больше здесь было "место встречи послов". Казаки и турки между собой обменивались пленными, потому и называли эту местность Посольской.
Потом был здесь казачий стан, куда съезжались на лето и осень казаки для рыболовства. Поначалу жили в шалашах. Позже стали появляться дома, причем на столбах или на насыпях, так как остров сей славный затапливало верст на семь полою водою. Место назвали Щучьим - понятно, какой здесь больше рыбы ловилось.
Елизаветинская очень похожа на первую столицу донского казачества - Старочеркасск: те же на сваях курени, майдан, только нет здесь церквей и музеев. Но зато она не истоптана туристами и не превращена в декорацию, как Старочеркасский музей-заповедник.
Много чего помнит станица. Сам император Николай II бывал здесь в 1913 году, когда объезжал свои владения. Да и как он мог миновать самый большой на Дону рыболовецкий стан? Встречали высокого гостя, как подобает, атаман с представителями казачества и священнослужителями. Столы ломились от балыков, стерляди, рыбцов, раков. Станичные казачки приготовили и заливную рыбу, и пирожки с раковыми шейками и капустой, и борщ, и всяческие мясные блюда. По преданию, столы тянулись на сотни метров, за них одновременно могли сесть около трех тысяч человек, чтобы разделить трапезу с великим гостем.
На следующий день царь поехал смотреть рыбную ловлю. Здесь же его угостили настоящей рыбацкой ухой. И как знать, может быть, на этом самом месте старый казак Василий Кедров расстелил тогда на траве дождевик. И поставил миску с ухой по-елизаветински перед самим царем. Государь откушал и попросил добавки. А после трапезы подошел к Кедрову и поблагодарил: "Первый раз в жизни ел такую прекрасную уху".
Василий Кедров, вернувшись с Японской войны инвалидом (был ранен в ногу и ходил с костылем), понял, что работник теперь из него плохой. Вот он и занялся ловлей рыбы. А каким был поваром! Поесть его ухи приезжали со всей округи.
Так что неудивительно, что уха понравилась и самому императору.
Вскоре после визита высоких гостей Кедров получил пакет, на котором стояла печать: "Дом Романовых. С.-Петербург". В нем лежала золотая медаль и письмо с благодарностью за храбрость, проявленную в Японской войне. Не забыл, знать, царь короткого разговора с казаком, когда спросил: откуда у него ранение?
.В 1914 году, когда началась война, российское правительство обратилось к народу с просьбой жертвовать золото, серебро и медь в помощь защитникам Отечества. И Василий Кедров понес на комиссию самое ценное, что у него было, - Георгиевский крест и золотую "царскую" медаль. Областная комиссия вернула ему все это с благодарственным письмом. Потом пришла революция, а с нею и Гражданская война. А в 1918 году в Елизаветинскую стали частенько наведываться большевистские "экспроприаторы". Они забирали продукты, угоняли скот, отбирали и ценные вещи. Однажды ночью ввалились в дом Кедрова и, избивая его, стали требовать золото. "У тебя есть медаль, отдай по-доброму", - грозили ветерану. Слава богу, что кто-то из красноармейцев зацепил штыком лампу. Она упала со стены и погасла. Василию удалось выскочить из дому. Он побежал, спотыкаясь, к реке. Но у лодки пуля все-таки настигла его... Спустя несколько дней станичники нашли тело Кедрова. Они принесли его в церковь для отпевания. Когда священник прочитал молитву, а напечатанный на бумаге текст, как положено, начал просовывать под руку умершего, то увидел зажатую в ладони золотую медаль. Крышку гроба закрыли. Осталась с телом и медаль.
.Мы выходим на станичную площадь. По периметру белеют еще дореволюционные постройки: атаманская управа, станичная больница, дом священника, женское училище, дома богатых казаков. Здесь и дом атамана Буланова. Единственная утрата - церковь, разрушенная в годы советской власти. Ее сломали, а из клейменых кирпичей сложили новую школу на 500 мест. Хотя старая, казачья, была ничуть не хуже. Местные жители по старой памяти еще долго крестились на школьные стены, вызывая недоумение у приезжих учителей.
На окраине станицы - вековое кладбище. Чугунные ворота, могилы с тяжелыми надгробиями, склепы с ангелочками. Где-то здесь и могила Василия Кедрова, героя Японской войны, славного повара и щедрой души человека.
Станица Елизаветинская, Ростовская область
Варил, по его словам, по особеннейшему рецепту. Я молча наблюдала, как чистил Иваныч только что выловленную в Доне рыбу, как потом аккуратно складывал ее на дно котелка, добавил пару крупно порезанных картофелин и три луковицы. Затем, залив холодной водой, подвесил над огнем.
- Не лучше ли было положить рыбу в кипящую воду? - попробовала я дать совет.
В ответ услышала, что так варят только те, кто представления не имеет о настоящей ухе.
Когда в котелке закипело, Иваныч порезал туда несколько помидоров, кинул острую перчину, причем целиком, посолил. Перед готовностью ухи добавил укропа и петрушки. Куски сваренной рыбы, политой соленым бульоном, Пчелкин сложил в большую чашку. А наваристую, душистую уху для удобства налил прямо в кружки.
- Уха по-елизаветински. Так казаки издавна готовят, - гордо заявил Иваныч, беря в руки ложку.
Мы расположились на живописном берегу в низовьях Дона. Отсюда в пяти километрах как на ладони виден Азов, а в противоположной стороне, километрах в двадцати напрямую, горят купола Ростовского кафедрального собора. Сама же станица Елизаветинская разметалась от нас в одном лишь шаге. Стоял один из теплых дней запоздалой осени. Через золотистую листву то здесь, то там выглядывали деревянные домики-курени на сваях, с камышовыми крышами и выкрашенными в голубой или зеленый цвета ставнями.
Датой основания станицы считается 1753 год. А до этого, говорят, лет триста назад, а то и чуть больше здесь было "место встречи послов". Казаки и турки между собой обменивались пленными, потому и называли эту местность Посольской.
Потом был здесь казачий стан, куда съезжались на лето и осень казаки для рыболовства. Поначалу жили в шалашах. Позже стали появляться дома, причем на столбах или на насыпях, так как остров сей славный затапливало верст на семь полою водою. Место назвали Щучьим - понятно, какой здесь больше рыбы ловилось.
Елизаветинская очень похожа на первую столицу донского казачества - Старочеркасск: те же на сваях курени, майдан, только нет здесь церквей и музеев. Но зато она не истоптана туристами и не превращена в декорацию, как Старочеркасский музей-заповедник.
Много чего помнит станица. Сам император Николай II бывал здесь в 1913 году, когда объезжал свои владения. Да и как он мог миновать самый большой на Дону рыболовецкий стан? Встречали высокого гостя, как подобает, атаман с представителями казачества и священнослужителями. Столы ломились от балыков, стерляди, рыбцов, раков. Станичные казачки приготовили и заливную рыбу, и пирожки с раковыми шейками и капустой, и борщ, и всяческие мясные блюда. По преданию, столы тянулись на сотни метров, за них одновременно могли сесть около трех тысяч человек, чтобы разделить трапезу с великим гостем.
На следующий день царь поехал смотреть рыбную ловлю. Здесь же его угостили настоящей рыбацкой ухой. И как знать, может быть, на этом самом месте старый казак Василий Кедров расстелил тогда на траве дождевик. И поставил миску с ухой по-елизаветински перед самим царем. Государь откушал и попросил добавки. А после трапезы подошел к Кедрову и поблагодарил: "Первый раз в жизни ел такую прекрасную уху".
Василий Кедров, вернувшись с Японской войны инвалидом (был ранен в ногу и ходил с костылем), понял, что работник теперь из него плохой. Вот он и занялся ловлей рыбы. А каким был поваром! Поесть его ухи приезжали со всей округи.
Так что неудивительно, что уха понравилась и самому императору.
Вскоре после визита высоких гостей Кедров получил пакет, на котором стояла печать: "Дом Романовых. С.-Петербург". В нем лежала золотая медаль и письмо с благодарностью за храбрость, проявленную в Японской войне. Не забыл, знать, царь короткого разговора с казаком, когда спросил: откуда у него ранение?
.В 1914 году, когда началась война, российское правительство обратилось к народу с просьбой жертвовать золото, серебро и медь в помощь защитникам Отечества. И Василий Кедров понес на комиссию самое ценное, что у него было, - Георгиевский крест и золотую "царскую" медаль. Областная комиссия вернула ему все это с благодарственным письмом. Потом пришла революция, а с нею и Гражданская война. А в 1918 году в Елизаветинскую стали частенько наведываться большевистские "экспроприаторы". Они забирали продукты, угоняли скот, отбирали и ценные вещи. Однажды ночью ввалились в дом Кедрова и, избивая его, стали требовать золото. "У тебя есть медаль, отдай по-доброму", - грозили ветерану. Слава богу, что кто-то из красноармейцев зацепил штыком лампу. Она упала со стены и погасла. Василию удалось выскочить из дому. Он побежал, спотыкаясь, к реке. Но у лодки пуля все-таки настигла его... Спустя несколько дней станичники нашли тело Кедрова. Они принесли его в церковь для отпевания. Когда священник прочитал молитву, а напечатанный на бумаге текст, как положено, начал просовывать под руку умершего, то увидел зажатую в ладони золотую медаль. Крышку гроба закрыли. Осталась с телом и медаль.
.Мы выходим на станичную площадь. По периметру белеют еще дореволюционные постройки: атаманская управа, станичная больница, дом священника, женское училище, дома богатых казаков. Здесь и дом атамана Буланова. Единственная утрата - церковь, разрушенная в годы советской власти. Ее сломали, а из клейменых кирпичей сложили новую школу на 500 мест. Хотя старая, казачья, была ничуть не хуже. Местные жители по старой памяти еще долго крестились на школьные стены, вызывая недоумение у приезжих учителей.
На окраине станицы - вековое кладбище. Чугунные ворота, могилы с тяжелыми надгробиями, склепы с ангелочками. Где-то здесь и могила Василия Кедрова, героя Японской войны, славного повара и щедрой души человека.
Станица Елизаветинская, Ростовская область
 СПЖ кв.jpg)
