Первая мировая война, вовлекшая в смертельную схватку христианские монархии Европы и ознаменовавшаяся невиданным прежде ожесточением воющих сторон, рождала в русском обществе законный вопрос: как могло получиться, что немцы разрушают храмы, применяют осужденные Женевской конвенцией методы войны, пытают пленных, не останавливаются перед расстрелами представителей духовенства и при этом продолжают утверждать, что они являются христианами. В качестве примера, одна из русских газет в ноябре 1914 года перепечатала слова немецкого священника Гейна, ранее опубликованные в «Vossische Zeitung»: «Правда, наши солдаты расстреливают во Франции и Бельгии всех бродяг, мужчин, женщин и детей, которые разрушали свои жилища. Но тот, кто будет рассматривать это, как противное христианской религии, только покажет, что он не имеет ни малейшего понятия об истинном христианстве». Возмущаясь этим «пастырским словом», русская газета заключала: «каково это истинное христианство немцев, ясно свидетельствуют ужасы Калиша, Ченстохова, несчастной Бельгии и Франции».
Между тем, всем также было памятно, что германский кайзер всегда позиционировал себя как государь, выступающий в защиту христианских ценностей. «Христос есть Бог, Бог в человеческом образе, - писал император Вильгельм II в одном из писем, излагая свое понимание религии. - Он явился нашим Спасителем, он воспламеняет нас, заставляя следовать за собой. Мы чувствуем, что Его огонь горит в нас, что Его сострадание нас подкрепляет, Его недовольство уничижает, а Его заступничество спасает. Уверенные в конечной победе, полагаясь лишь на Его слово, мы идем через труд, оскорбления, несчастья, печали и смерть, ибо в Нем мы имеем открытое нам слово Божье. Господь же никогда не обманывает». А уже после войны, в 1923 году, бывший кайзер утверждал следующее: «Для меня личность Христа является всем (...) Я чувствую себя на светлой высоте под тенью Спасителя, откуда я с смотрю назад и вниз на глубокую долину, в которой затопленный туманом лежит Ветхий завет. (...) Наша церковь в нынешние времена совсем не справляется со своей задачей, вместо того, чтобы укреплять в душах идеи нации и монархии, она остается полностью "нейтральной" и все больше теряет авторитет. (...) Церковь должна стать народной и национальной немецкой, а не псевдоиудейской как сейчас. Я пытаюсь действовать в этом направлении, но пока без успеха. (...) Генри Форд сказал: "Евреи одни устроили Мировую войну!" К этому я добавлю: Долой Моисея, во главе у нас - Христос!»
Но, несмотря на свою декларативную приверженность к христианству (правда, весьма фривольно истолкованному), в реальной политической практике германский император не раз вступал в конфликт с установлениями Христовой веры. Еще задолго до Первой мировой войны, в декабре 1897 г. при проводах своего брата принца Генриха, отправлявшегося с эскадрой германских военных судов в Китай в ответ на убийство двух германских католических миссионеров, Вильгельм рекомендовал брату продемонстрировать китайцам «евангелие бронированного кулака». А когда на созванной по инициативе российского Императора Николая II Гаагской конференции большинство европейских стран договорились между собой о допустимых способах ведения боевых действий и предпочтительности решения возникающих конфликтов путем международного арбитража, Вильгельм II, подписывая эти договоренности, заявил: «Чтобы он [Николай II] не оскандалился перед Европой, я соглашаюсь на эту глупость. Но в своей практике я и впредь буду полагаться и рассчитывать только на Бога и на свой острый меч. И... мне на все эти постановления!» И 1914-й год наглядно подтвердил это намерение германского кайзера.
«"На нас напали"; "я обнажил мой меч и вложу его назад только с честью", "идите теперь в храмы"... Так, к величайшему изумлению мира, заявил верховный вождь воинствующего германизма своим подданным после того, как сам спешно и первый объявил войну России и послал вызов Франции, - писал в 1914 г. известный пастырь протоиерей Иоанн Восторгов. - Эти слова будут увековечены историей, как редкий, прямо непревзойденный образец и пример обмана и лицемерия. (...) Не это ли, - нет, не евангелие, не благовестие, а мрачное зловестие он теперь поставил себе и своему народу, как правило поведения? (...) Нет! Он не обманет Бога, в храмы Которого он теперь лицемерно посылает свой народ! Он не обманет истории, пред которой лицемерно жалуется, будто "на него напали!"» «Бог Вильгельма - не Бог христианской любви и милосердия, а старый бог древних финикийцев - имена которому Молох и Вельзевул», - утверждала в свою очередь одна из русских монархических газет.
«Преступлением перед христианством» называл действия германского кайзера и такой видный иерарх Русской Церкви как Никон (Рождественский), по словам которого Вильгельм и немецкий народ представляли собой «нового Амалика, в гордыне своей возносящегося превыше облак небесных и беспощадно, зверски истребляющего беззащитных жителей и даже детей, имевших несчастие быть застигнутыми в своих местах пребывания». «Справедливо говорит один публицист, - писал владыка, - "ничем иным, кроме поразительного безбожия и потеря совести (без Бога - какая уж совесть!) нельзя объяснить чудовищных случаев насилия, проявленного немцами над несчастными нашими соотечественниками, среди мира захваченными ими в плен. Исчерпаны все виды издевательства, брани, побоев, лишения свободы, томления голодом, оплеваний, истязаний. Исчерпано воровство, ложь, клевета, ограбление церквей и икон, изнасилование женщин и, наконец, самое циническое человекоубийство. Все заповеди христианской веры растоптаны немцами и осмеяны"». В глазах немца, продолжал рассуждать владыка, «только его соплеменники - люди, остальное человечество - что-то вроде животных, коими он может пользоваться как бессловесную тварью». Поэтому, делал вывод архиерей, «настоящая война - не простая война двух народов-соседей, не поладивших между собою; не честный бой борцов, уважающих достоинство человеческое: это - сатанинский замысел бессовестного, потерявшего облик человеческий выродка рода человеческого против благородных народов христианских».
Известный русский философ В.В.Розанов
ставил в эти дни тот же вопрос: «Исключительные
зверства немцев заставляют спросить себя: "Христиане ли они?" Вопрос
естественный, на который ответ может быть очень любопытен. Никто во время этих
зверств не слышал окрика друг другу: офицера - солдату, солдата - офицеру или
кого-нибудь вообще из толпы: "Ты - Христа забыл". В запальчивости, в
раздражении, в мускульном движении можно "все забыть", и стать
животным; но тогда, если дело происходит в толпе, сейчас кто-нибудь напомнит
около плеча: "Да ты Бога забыл! что ты делаешь?" О немцах нет
воспоминания, чтобы кто-нибудь напомнил. Очевидно, забыли все».
Рассуждая о причинах такой «забывчивости», Розанов писал: «Лютер, Цвингли, Кальвин, - если говорить жестко, - все были в сущности резонеры, "рассуждатели о богословских предметах", теоретики, мыслители, писатели и говоруны. И по образцу их невольно все протестантские пасторы - резонеры же. (...) Лютер, Цвингли, Кальвин и все пасторы не суть "святые", и протестанство (вообще) не знает самого этого дела - "святость". Там нет "святых" и нет "святого", и даже, например, сказать: "святая лютеранская церковь" - странно. Она есть (в сознании самого Лютера и всех лютеран) "правильная церковь". "Мы, лютеране, имеем правильную церковь". "Мы, русские, имеем святую церковь". Совсем разница! Совсем другое дело! Совсем иная нежность души, совсем иной полет души! Наше отношение к Небу и Богу совсем другое: испуганное, томящееся, умиленное, восторженное, "обнимающее ноги Спасителя нашего". Христос незаметно переделан лютеранами в резонера же и есть просто Добрый Учитель, Благой Пастырь (пастор), совсем по образцу "их пасторов": существо корректное, правильное, всех научающее. В Христе у них нет тайны и чуда. У нас Христос есть изводитель чудес и тайн и всего святого порядка на земле. Совсем разница. И святые, "где-то по горам", "где-то в лесах", - были всегда, не прерывались и дотекли до XIX века на Руси. Это есть самый главный факт русской церковной истории, стержень всего жития ее, - куда важнейший, чем все церковные реформы, все синодальное управление, все четыре духовные академии, все русское - без исключения - богословие. Без "святых" русская церковь немыслима. Как нет "святых" - всему крах. А есть "святые" - хотя бы один-два-три за век, - все есть, цело, блистает, сияет. (...) А у немцев? У них есть только "корректное". И когда в движении мускулов и сердца ему пришлось совершить "некорректный поступок", то ведь что же в этом особенного и о чем будет томиться душа? Он за "нелояльный поступок" и ответит "перед судом": но на этот раз (германские зверства) суда, кажется, не будет. "Тогда, значит, я совсем прав и чист". Таким образом, немцы суть общественно-воспитанные люди, публично-воспитанные люди, но они не суть нравственно-воспитанные люди и религиозно-воспитанные люди. <...> Почему никто не вспомнил Бога? Это все - вне категорий немецкого миросозерцания. "Лютеранство" и не есть "церковь", а - религиозная община, как наши штундисты или баптисты, той же категории и сути».
В сходном духе рассуждал и председатель Главного совета Союза русского народа Н.Е.Марков, также обвинивший Вильгельма II и германцев в том, что они давно уже не являются христианами. «Поблекли образы Наполеона, Аттилы, Тамерлана, - говорил Марков на одном из патриотических вечеров. - В океане человеческой крови, среди развалин, мы зрим зловещий лик Вильгельма Кровавого. (...) Христианские правители народов Европы, влеклись к выполнению завета Христова к добру, милости и всепрощению, а германские правители, злорадно смеясь, ковали в подземельях Круппа оковы для всего человечества, готовили из своего народа палачей, уничижителей христианства, лихорадочно изготовляли орудия истребления людей. Мы, христиане, учили детей наших жить в мире и добре. Они, германцы, учили своих детей военным упражнениям и презрению и ненависти ко всему не германскому. Мы мечтали о всечеловечестве. Германцы о всегерманстве».
«Какой же это бог германцев? - продолажал Марков. - Есть ли это Бог христианский? Это старый германский бог. Во имя своего бога германцы: объявили все свои договорные обязательства клочками бумаги, ограбили всех мирных жителей, изнасиловали женщин, засекли детей до смерти. Если матери жаловались на голод, то избивали детей, дабы дети не голодали. Расстреливали тех, кто не снимал шляпы перед ними, разрушали города, цветущие развалины, древние соборы, взяли в плен оставшихся в живых жителей, обратили в рабство пленных, избивали и мучили раненых, соскабливали живое мясо с костей разведчиков, вырезывали на ногах лампасы, четвертовали казаков. Германцы обливали керосином русские санитарные поезда, и сжигали раненых вместе с врачами и сестрами, хохотали, среди тонущих англичан, падавших с взорванного корабля, расстреливали других англичан, пытавшихся спасти тонувших германцев. (...) Старый бог германцев есть бог ярости, бог истребления, бог мести, бог злобы и проклятия. Послушайте притчу германского антихриста - Фридриха Ницше, призвавшего германцев, перестать быть человеком, и стать сверхчеловеком... (...) И германцы пошли по зову предтечи за Антихристом, со своим старым богом впереди. Сверхчеловекам понадобилась земля человека, и, вот, они объявили войну всему человечеству, всему человеческому, всему человечному и стали бесчеловечными». При этом Марков старался доказать современникам, что причиной такого отступничества Германии от христианских этических и нравственных норм заключается в том, что лютеранство «есть возвращение от Нового завета к Ветхому». «И, вот мы видим, - резюмировал правый политик, - старый германский бог оказался старым богом иудейского талмуда. А германцы, превратись в иудо-германцев, с фанатизмом неофитов стали следовать путям древних иудеев».
И хотя в этой антигерманской риторике было немало чисто пропагандистских приемов, к которым прибегали в эти дни все воющие страны, стремясь демонизировать и представить противника исключительно в черном цвете, кое-что, кажется, было подмечено верно. Если негативные качества немцев и были несколько преувеличены в пропагандистских целях, то суть их была выявлена довольно точно. Ведь разве потеряли актуальность слова Н.Е.Маркова, сказанные в отношении немцев периода Первой мировой войны к 1941 году, когда России пришлось вновь столкнуться с тем же противником, но уже вооруженным человеконенавистнической нацистской идеологией: «В образе тевтонов на нас обрушилось нашествие скопищ рабов ветхозаветной морали, людей, которые живут идеалами 2 000 лет до нашего времени. Мы видим людей, которые говорят: человек - это германец, человечество - это германский народ, все остальные народы - или вьючный скот для германцев, или зверье, подлежащее истреблению. "Падающего толкни": вот философия истинного германизма»...
Подготовил Андрей Иванов, доктор исторических наук
