Ровно 100 лет назад, 5/18 ноября 1914 года у мыса Сарыч произошел бой русской Черноморской эскадры с германскими крейсерами «Гебен» и «Бреслау». Эти два немецких крейсера, прорвавшиеся к турецкому берегу в октябре 1914 года, тут же были включены в состав османского флота и переименованы («Гебен» в «Явуз Султан Селим», а «Бреслау» - в «Мидилли»), полностью сохранив свои немецкие команды. А германский контр-адмирал Вильгельм Сушон, командовавший этими крейсерами, был назначен главнокомандующим военно-морскими силами Османской империи. 16/29 октября, без объявления Турцией войны России, «Гебен» и «Бреслау» совершили разбойный набег, обстреляв российские порты и уничтожив минный заградитель «Прут».
Превосходство немецких крейсеров в скорости и вооружении, по сравнению с устаревшими русскими кораблями, заставляло Черноморский флот выходить в море только соединениями, чтобы не допустить уничтожения наших кораблей поодиночке. Для противодействия «Гебену» русское командование разработало метод совместной стрельбы группы броненосцев по одной цели, что должно было лишить немецкого крейсера преимущества. Проверить насколько этот метод эффективен, представился Русскому флоту во время боя у мыса Сарач.
2/15 ноября Черноморский флот почти в полном составе вышел в поход для уничтожения турецких портовых сооружений и коммуникаций у берегов Анатолии. Русские линкоры обстреляли Трапезунд, а минные заградители «Константин» и «Ксения» поставили мины у турецкого побережья. Узнав об этом, Вильгельм Сушон решил перехватить наш флот на обратном пути в Севастополь и атаковать его по частям. 4/17 ноября «Гебен» и «Бреслау» вышли из Босфора и направились к берегам Крыма.
Когда наша эскадра возвращалась назад, Черноморским флотом адмирал А.А.Эбергард получил из Морского генерального штаба уведомление, что «Гебен» вышел в море. Поскольку уголь был на исходе, Эбергард отказался от специальных поисков неприятельского крейсера, понадеявшись на то, что случайная встреча с противником маловероятна.
Однако встреча русских броненосцев с германскими крейсерами произошла на следующий день, 5/18 ноября юго-западнее Ялты у мыса Сарыч. Примерно в 12 часов дня крейсер «Алмаз», шедший впереди кильватерной колонны из пяти броненосцев («Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя» и «Ростислав») обнаружил дым и передал об этом прожектором на флагман. Одновременно противник выдал себя радиопереговорами, которые в тумане вели «Гебен» с «Бреслау». Через полчаса «Алмаз» отправил сообщение: «Вижу неприятеля по носу».
Адмирал А.А.Эбергард приказал кораблям эскадры сократить расстояние, а «Алмазу» возвращаться к основным силам. Вовремя сгруппировав корабли, Эбергард избежал угрозы их атаки немецкими крейсерами по одному. Но вместе с тем, командующий Черноморским флотом не стал перестраивать корабли в боевой порядок, что позволило бы всеми силами сразу же атаковать неприятеля. Наши линейные корабли продолжали идти в строе кильватера, что представляло большие удобства при соединенном плавании, но в случае появления противника впереди, они обрекались на длительный разворот, чтобы выстроить боевую линию, дающую возможность ввести в бой все орудия. Адмирал Эбергард шел на головном корабле - флагмане Черноморского флота броненосце «Евстафий», а управляющий централизованным огнем - на «Иоанне Златоусте», втором в линии. Разделение командования эскадрой и артиллерией было осуществлено из тех соображений, что второй корабль, в случае нападения противника, будет менее подвержен его огню, а значит, его средства связи будут более сохранены, что позволит сохранить управление огнем бригады. Но в ходе последовавшего вскоре это разделение совершенно себя не оправдало.
Сильный туман воспрепятствовал участию всей эскадры в бою против кораблей противника. В итоге бой у мыса Сарыч, по сути, свелся к поединку «Гебена» с флагманом Черноморского флота броненосцем «Евстафий» (командир - капитан 1-го ранга В.И.Галанин), который видел его лучше других кораблей. «Иоанн Златоуст», который должен был координировать огонь всех остальных кораблей, не справился со своей задачей - из-за сильной пасмурности, а также дыма кораблей, стлавшийся низко, благодаря сырости воздуха, а также из-за отсутствия согласованных действий с флагманом, он не смог точно определить расстояние до противника и сообщал ошибочные координаты, в результате чего наш флот бил с сильным перелетом.
«Первое достоверное расстояние было получено "Евстафием" - 40 кб. 40 кб! Эта дистанция - самая выгодная для действительного огня 305- и 254-мм орудий, составлявших вооружение эскадры, - писал капитан 2-го ранга М.А.Петров. - На ней линейные корабли могли развить быстрый огонь, засыпать "Гебена" в 5-10 мин попаданиями! Этого срока было бы достаточно, чтобы огнем шестнадцати 305-мм и четырех 254-мм орудий нанести ему крупные повреждения. Вот случай, о котором мог только мечтать командующий Черноморским флотом! Но флот в это время еще не закончил своего поворота. "Евстафий" не имел права начать стрелять иначе, как по указанию управляющего огнем, находившегося на линейном корабле "Иоанн Златоуст". Между тем, минуты шли. Наконец сам адмирал Эбергард приказал открыть огонь, не дожидаясь "Иоанна Златоуста". "Евстафий" дал залп. Этот залп накрыл "Гебена", причем ясно видны были разрывы снарядов в его средней части. (...) После попадания "Евстафия" он склонился на курс, параллельный нашей эскадре, и, приблизительно минуту спустя, открыл огонь из всех башен, сосредоточив его на головном корабле русского флота».
«Но здесь, - продолжает М.А.Петров, - произошла роковая ошибка, из-за которой была упущена блестящая победа над "Гебеном"". "Евстафий", по личному приказанию командующего, против артиллерийской организации, выстрелил первым по своему собственному прицелу 40 кб и не уведомил об этом управляющего централизованным огнем корабля "Иоанн Златоуст", дававшего в то же время по радиосети расстояние 60 кб, то есть с заведомым перелетом в 20 кб. Этим самым "Евстафий" сбил стрельбу всех остальных кораблей и не позволил открыть прямо "бешеного" огня со всех судов бригады. "Златоуст" же взял неверное расстояние вследствие плохой видимости "Гебена" из-за тумана и дыма бригады, повернувшей относительно неприятеля таким неудобным образом. Следствием этого была нерешительная стрельба, причем "Златоуст" и "Три Святителя" стреляли с неверной установкой прицела. То же случилось и с 6" огнем, который пустили по 12" прицелу. Таким образом, стрельба оказалась ниже всякой критики, как в смысле меткости, так и скорострельности. "Евстафий" хорошо различал противника. На "Иоанне Златоусте" его видела хорошо лишь носовая башня. На "Пантелеймоне" башни не видели противника совсем. Концевой "Ростислав" вел огонь по "Бреслау", который скоро повернул и скрылся в тумане. По нему же был направлен огонь 152-мм орудий кораблей, стрелявших главным калибром по "Гебену"».
Перестрелка с «Гебеном» продолжалась менее 15 минут. Артиллеристы «Евстафия» и «Гебена» оказались достойными друг друга противниками. По мнению противника, залпы с «Евстафия» ложились так хорошо, что В.Сушону показалось даже, что «Гебен» находится «под сосредоточенным огнем пяти русских линейных кораблей». Всего же русские корабли выпустили с дистанции 34-40 кабельтовых (6,3-7,4 км) 30 снарядов главного калибра («Евстафий» - 12, «Иоанн Златоуст» - 6, «Три Святителя» - 12). «Пантелеймон» из-за дыма и мглы противника не видел и огня не открывал. Между тем, как утверждал исследователь этого боя М.А.Петров, «откинув пристрелку, оставив только 5 мин. на поражение, эскадра могла бы за это время послать около 70 снарядов, из которых в данных условиях боя не один десяток мог бы быть брошен в борт и палубы "Гебена"».
Снаряды, выпущенные «Евстафием», попали в каземат 150-мм орудий «Гебена» и, пробив броню, вызвали пожар зарядов и потери в личном составе германского крейсера. Всего «Гебен» получил 14 попаданий, потеряв убитыми 115 (12 офицеров и 103 матроса) и раненными 58 (5 офицеров и 53 матроса) человек. Но и для «Евстафия» этот бой не обошелся без потерь. Флагманский броненосец получил 4 попадания и потерял 33 человека убитыми и 25 раненными. Среди убитых были лейтенант Евгений Мязговский, мичманы Николай Эйлер, Николай Семёнов, Сергей Григоренко и 29 нижних чинов, вскоре от полученных ран скончался еще один офицер - мичман Николай Гнилосыров. Другие корабли русской эскадры потерь и повреждений не имели.
Видя, что задуманная операция против русской эскадры сорвана, Сушон вывел «Гебен» из боя и, воспользовавшись преимуществом в скорости, немецкий крейсер оторвался от противника. Впрочем, преследовать вражеские корабли русская эскадра и не пыталась. В своем донесении адмирал Эбергард сообщал: «Стрельба прекратилась. Флот продолжал оставаться на прежнем курсе, в готовности продолжать бой, как только "Гебен" покажется вновь». Но «Гебен» и не думал возвращаться для невыгодного ему боя.
Морской офицер и историк флота М.А.Петров, подводя итог этому сражению, писал: «...Бой продолжался всего 14 минут. Что мог флот сделать за это время, когда его исходное для развертывания положение было столь неудачным? Здесь, как часто и при разборе других сражений, возникает вопрос о причинах, побудивших командование, в данном случае адмирала Эбергарда, поступиться столь очевидными и столь необходимыми требованиями к боевому порядку. Причин могло быть много: недостаток угля, необходимость вернуться в Севастополь за его пополнением, рутинные нормы тактики, несоответственная подготовка, недостаточная предусмотрительность, и тому подобное. Но над всеми этими причинами, их покрывающей и исчерпывающей, несомненно, была одна: отсутствие у командующего упорного, непоколебимого стремления к атаке, отсутствие предприимчивости и инициативы, отсутствие сильной воли к победе вообще. Этого не было у адмирала Эбергарда, не было, следовательно, и импульса, который подсказал бы ему иное решение походного порядка для флота. Черноморский флот здесь вновь был застигнут врасплох "Гебеном", как и в начале войны в Севастополе. (...) Непосредственных результатов описанный бой на ход дальнейших событий в Черном море не имел. Случай поразить "Гебена" был упущен. (...) "Гебен" по-прежнему имел возможность производить свои налеты на Черноморское побережье. (...) А между тем сами корабли Черноморского флота в отношении боевых качеств личного состава и обшей выучки представляли прекрасный боевой материал, что и было ими не раз выкачано в отдельных мелких операциях, где младшим начальникам предоставлялась инициатива».
Вместе с тем, нельзя считать, что бой этот совсем не принес никаких результатов. Германский контр-адмирал В.Сушон убедился в достаточно высокой боеспособности российского флота, который не позволил застать себя врасплох и дал отпор. Русское командование также получило хороший урок. «Полное отсутствие в Черноморском флоте быстроходных крейсеров, - доносил в Ставку адмирал А.А.Эбергард, - ставило нас в крайне невыгодное положение...».
8/21 ноября в Севастополе состоялись похороны погибших русских моряков, а через четыре дня министр адмирал И.К.Григорович наградил многих участников боя с «Гебеном». К концу ноября «Евстафий» был полностью отремонтирован, а чтобы ограничить активность германских крейсеров, русское командование заминировало подходы к Босфору, выставив напротив пролива 585 мин. Эта мера вскоре принесла результат: 13/26 декабря 1914 года «Гебен» подорвался сразу на двух минах, приняв до 600 тонн воды, что на время вывело его из строя.
Подготовил Андрей Иванов, доктор исторических наук
