Вышла книга стихов Дмитрия Мизгулина «Небесная участь». Изд. Общественный благотворительный фонд «Возрождение Тобольска». Дизайн серии –В.Е. Валериус, дизайн книги – Е.Е. Бабаева, художник В.А. Чупилко. 2024 г. – 256 с; илл.
***
Сорок лет творчества – для любого поэта срок почтительный, многим нашим великим было отпущено гораздо меньше. Поэтому и книга стихов известного современного поэта Дмитрия Александровича Мизгулина «Небесная участь» велика, и творческая ответственность немалая. Символична объемная пятичастная структура тома сочинений, отсылающая к пятикнижию Достоевского или пятичастной композиции симфонии. Издание является для поэта обобщающим, отчетным, что важно не только для читателя, но в большей степени для самого автора. Это взгляд на свое совокупное творчество, на свое мировоззрение с временного отдаления. О том, что новый поэтический сборник не рядовой, свидетельствует не только его объем и обширное содержание, но и классическое оформление, предполагающее, что книга «Небесная участь» достойна лучших библиотек России, что она будет иметь историческое значение и популярность. Известный Общественный благотворительный фонд «Возрождение Тобольска», руководимый выдающимся просветителем А.Г. Елфимовым, издает только уникальные по содержанию и оформлению книги, предполагая их долговечную судьбу, заинтересованное прочтение и широкое распространение.
Применительно к книге Дмитрия Мизгулина свидетельствуют о ее значимости и личности исполнителей издания, вышедшего в славной, многотомной серии «Библиотека альманаха “Тобольск и вся Сибирь”». Общее оформление выполнено известным, титулованным художником-оформителем Василием Евгеньевичем Валериусом (1943-2024), чье имя вошло в историю книжного оформительского искусства и прославлено такими выдающимися его работами, как «Евангелие» Ф.М. Достоевского, «Остров Сахалин» А.П. Чехова, «Борис Годунов» А.С. Пушкина и мн. др. Дизайн книги разработан молодым талантливым художником Елизаветой Бабаевой. Большая ценность и радость – иллюстрации замечательного омского художника Владимира Чупилко, контрапунктно раскрывающие и усиливающие поэтические смыслы. Философско-богословское предисловие выдающегося поэта Юрия Перминова – подобно «пробе» на драгоценном металле или маркировке высокохудожественного произведения. О творчестве Дмитрия Мизгулина он пишет: «“Игра в жизнь калечит душу… развлечение изображением жизни – губит душу” – сказал Иоанн Златоуст. А вот истинная поэзия показывает, что такое Слово перед жизнью, перед смертью, перед необъятной творящей силой в мире, в этом смысле поэзия – это и есть та связь, тот язык, на котором имеем дело с жизнью и смертью. На котором общаемся с Господом… Читаю книгу “Небесная участь”, и не покидает чувство, что в уголке каждой страницы – икона… Думаю, для Дмитрия Мизгулина весь мир – видимый и невидимый – есть икона»[1]. И его молитва.
В потоке мутном бытия
Во мгле полуденной мороки
Не унывай, душа моя,
Покуда не настали сроки.
Во всем, Господь, рука Твоя.
Напрасно не ищи забвенья.
Не унывай, душа моя,
В путях спасенья.
Лети, сомнений не тая,
Уняв напрасную тревогу,
Не забывай, душа моя,
Молиться Богу.
Названием сборника «Небесная участь» поэт задал обширное пространство своего поэтического бытия, в котором равноправно существуют автор и его лирический герой, находящиеся в диалоге. Они, незаметно меняясь местами, обсуждают все стороны жизни, представленной поэтом в виде неравномерной непрерывной функции времени отдельной человеческой жизни. Внемлющему поучаемому читателю слова не дается. Он должен следить за движением этой кривой, движителями которой являются – вера, надежда, любовь и самопознание. Опорная ее координата – небесная, божественное бытие.
Когда всё валится из рук,
Когда душа скорбит в тревоге,
Тогда мы как-то сразу вдруг
Задумываемся о Боге. <…>
Пока душа еще жива,
Спеши, спеши под своды храма
И благодарности слова
Не забывай твердить упрямо.
Слова, кажется, просты, жизненны, но смыслы этих строк глубоки, евхаристичны. Так может чувствовать только человек, знающий христианские Таинства, среди которых главное – Евхаристия – Благодарение Бога. Евхаристия является Новым Вечным Заветом, который Иисус Христос заключил между Богом и людьми своей Кровью. Кровью Сына Божия искуплены грехи человеческие. Нет ничего в мире выше этого дара, за который, как и положено человеку воцерковленному, следует благодарить Господа. Как говорил Святейший Патриарх Кирилл: «Благодарение Богу за совершённое деяние есть непременное условие того, чтобы оставалась жизненной и действенной наша вера. Когда верующий человек благодарит Господа за деяния, это значит, что цепь замыкается. Молитва была обращена к Богу, Господь услышал, подал, и в ответ на Божественное благодеяние мы отвечаем благодарностью. Господу благодарность не нужна, Он вседоволен, как учит нас Священное Писание, но это нужно нам, чтобы цепь замкнулась, чтобы она не остановилась на Божием благодеянии. Молитва, благодеяние и всё — вот и прервалась цепь, и благодать не дошла до нас, тех, кто просил о Божественном благодеянии. Поэтому благодарность Богу есть непременное условие — употреблю светское слово — эффективности нашего религиозного сознания, нашего религиозного чувства и нашей религиозной практики. Нет благодарения, и цепь полностью не замыкается, и токи Божественной благодати пресекаются. Поэтому благодарение, наряду с прошением, есть непременное условие того, чтобы благодать Божия прикасалась к нам»[2].
Не предавай, не унывай,
Куда б ни вывела дорога.
И никогда не забывай
Везде и всюду славить Бога.
Вся новая книга Дмитрия Мизгулина – Слава и Благодарение Богу – за жизнь, за красоту мира, за поэтический дар, за помощь вышних сил, за любовь во всех ее ипостасях.
Бестолковым сумрачным влеченьем
Ветер вечных странствий – мимо мчи...
Озарится пусть душа свеченьем
У иконы таящей свечи.
И наступит тишина такая,
Что услышу, сердце затая,
Как сама себя превозмогая
Дышит тяжко русская земля.
К кому обращается поэт? К себе ли, к лирическому герою, к читателю – соучастнику его размышлений? Услышать дыхание земли можно только приникнув к ней, оставшись с ней наедине, став ее частью. Есть что-то отшельническое в раздумьях и осознаниях автора. Христианское миросозерцание, стремление к добру и гармонии – извечные темы русской классической литературы, которой присуще исследование процесса внутреннего преображения личности в свете христианского идеала. Сегодня эти темы вновь востребованы и даже революционны в контексте агрессивного наступление инфернальных сил. Поэт понимает, что находится на огненном рубеже. Мелодия его стиха ритмична, смыслы явны, образы новы и убедительны.
Молюсь исправно Богу. Но
Не вяжутся слова молитвы.
Душа – как будто поле битвы,
В ней все огнем опалено.
Огнем – вражьего наступления и пламенем глагола, жгущего сердца людей, зовущего их на битву за спасение, подразумевающее спасение души. Духовный подвиг верующей личности труден среди современной жизненной конкретики, неразличимы в бытийном хаосе нынешней жизни пути спасения. Поэт обостряет зрение одиночеством, ищет уединение, принимает помощь природы, дарующей особое ощущение времени. Единясь с природой, поэт не слышит беспощадного метронома, отсчитывающего секунды жизни, уходящей в небытие, но видит совместимость всех, присущих ей элементов-периодов, и целесообразное их развитие.
В стихах Дмитрия Мизгулина время приобретает градацию «трех времен», отмеченную блаженным Августином, который понимал категорию времени в виде единства – настоящего настоящего (созерцание, богозрение), настоящего прошлого (память) и настоящего будущего (надежда, неизбывная любовь). Поэтому актуальные смыслы творчества Дмитрия Мизгулина выходят за пределы изображаемого и осмысляемого. Поэзия становится и сражением, и инструментом познания мира и себя в нем. Его советчик – лирический герой, его Судья – Господь Бог. Поэт не подстраивается под вкусы читателя, даже поучает его, обращаясь к читателю, как к себе.
Приемли всё, что ниспослал Господь.
И что бы в этой жизни ни случилось,
И ясный день прими, и непогодь
И жизнь – как бы нечаянную милость.
Природа жизни, сложный мир объективных ее взаимосвязей, с благодарностью и любовью проявлена как богоданная жизненная почва, и вдохновенно воспета поэтом. Здесь вспоминаются живописные аналогии, те общие творческие начала, о которых так говорил великий Рембрандт в письме к брату: «Небо, земля, море, животные, добрые и злые, люди – все служит для нашего упражнения. Равнины, холмы и деревья дают достаточно работы художнику. Города, рынки, церкви и тысячи природных богатств взывают к нам, говоря: иди, жаждущий знаний, созерцай нас и воспроизводи нас. В отечестве ты откроешь так много любезного сердцу, приятного и достойного, что, раз отведав, найдешь жизнь слишком короткой для правильного воплощения всего этого»[3].
Многими жизненными сторонами всласть любуется и поэт. Но ему дано зреть миры и сущности иные. Дано, или кто-то помогает увидеть утреннего Ангела? Или сам поэт зовом души ищет с ним встречи?
Во мгле мерцающим перстом,
Коснувшись лба и плеч,
Он осенит меня крестом,
Чтобы от бед сберечь.
Разгонят ранние ветра
По небу облака,
Ему пора и мне пора,
Дорога далека.
Ему – в небесные края,
Мне – в утреннюю мглу...
И буду долго-долго я
Смотреть во след ему...
Коротка эта встреча, ощущением нескончаемой секунды ее след простирается в вечность. Время в стихах Дмитрия Мизгулина, кажется, реверберирует, каждый его отрезок имеет отчетливое послезвучание. Вопросы, волновавшие блаженного Августина вполне присущи и автору книги «Небесная участь». «Позволь мне, Господи, Надежда моя, спрашивать и дальше, да не приведут меня в смятение искания мои. Если и будущее, и прошлое существуют, я хочу знать, где они. Если мне еще не по силам это знание, то все же я знаю, что где бы они ни были, они там не прошлое и будущее, а настоящее. Если и там будущее есть будущее, то его там еще нет; если прошлое и там прошлое, его там уже нет. Где бы, следовательно, они ни были, каковы бы они ни были, но они существуют только как настоящее»[4]. Параметр этого настоящего – слово.
А все-таки спеши, спеши,
Пусть даже ошибаясь снова,
Всю боль мятущейся души
Вложить в трепещущее слово.
Как особую ценность, как дар поэт осознает настоящее своей жизни и личностное в ней преображение. Для него ценность жизни, как он говорит неоднократно, – каждое ее мгновение, дарование и даже потеря. И ответственность перед жизнью, понимаемая им богословски в виде стези отцовства. Стезю отцовства поэт осознает в категориях Божественного родства – Отца, Сына и Святого Духа, также в традиции Отечества – Родины и в крепости человеческой семьи. Определяющей характеристикой здесь может быть верность – понятие, означающее стойкость и неизменность в чувствах, отношениях, в исполнении своих клятв и обязанностей. Человек определяется по своему отцу, народ – по Отечеству, человечество – по Отцу Небесному. Поэт не стесняется своего духовного сыновства Божиего, обращаясь, как ребенок, с молитвой о заступничестве и помощи.
Догорают времена и даты
На закате сумрачного дня.
Радостно молюсь и виновато:
Господи! Не оставляй меня!
Сын человеческий понимает, что отец больше, чем родитель, что отец – это порядок, это преемственность, это принципы и взаимоотношения. Отец – это связь с Богом. Поэтому сегодня дьяволовыми силами, борющимися, по сути, против самой жизни, ведется война против семьи, против любви, против детей, против Бога. И ведь удается, и ведь миллионы детей сегодня сироты при живых отцах, погибающих в непрестанных поисках страстных удовольствий. Верность – самая яркая краска поэзии Дмитрия Мизгулина. Честь – ее лейтмотив. Вообще, честь – понятие воинского служения, присуще армии. И поэтам. Вспомним гибель великого Пушкина – защитника семейной чести. Или Лермонтова и его купца Калашникова.
Не знаю, кто говорит эти простые слова – поэт или его лирический герой, но именно так ладится и продолжается жизнь.
Меж нами – времен непогодь,
И ветер, и воды, и льдины,
Но души однажды Господь
Навек сочетал воедино.
А значит, ни страх, ни беда,
Ни боль, ни любовь, ни могила, –
Никто ни за что никогда
Вовек разлучить нас не в силах.
Конечно, хочется увидеть поэта-мудреца воочию. Портрет автора на обложке его книги, на мой взгляд, не лучший вид знакомства с ним, но прочитав книгу, понимаешь, что своим образом поэт много способствует раскрытию содержания своего произведения. В данном случае внимательный взгляд писателя вполне выражает его мировоззрение. Если посмотреть на фотопортрет внимательно, пытаясь встретиться с проникновенным взором поэта, понимаешь, что этот пытливый взгляд не во вне, а вглубь, в себя, в историю. Очевидно, что поэт не просто технический отражатель современности, не живописец своих субъективных переживаний, не ярый критик и ниспровергатель, вопиющий «Кто виноват?», но человек, решающий вопрос – «кто есть я?», «что я сделал для спасения жизни?». Понять его искания и исповедь можно только в пространстве-времени родной русской жизни и традиции православной веры.
В потоке мутном бытия,
Во мгле полуденной мороки
Не унывай, душа моя,
Покуда не настали сроки.
Во всем, Господь, рука Твоя.
Напрасно не ищи забвенья.
Не унывай, душа моя,
В путях спасенья.
Лети, сомнений не тая,
Уняв напрасную тревогу,
Не забывай, душа моя,
Молиться Богу
Дмитрий Мизгулин, имея три малые родины, хорошо знает особенности русской жизни в региональных ее особенностях. Он родился в Мурманске, многие годы жил и работал в Ханты-Мансийском округе, сейчас живет в Санкт-Петербурге. Осознает себя коренным северянином, коренным сибиряком и петербуржцем одновременно. Проникновенны его строки, посвященные сибирской весне.
Видно, просто иная пора
Приближается неумолимо,
Ветры с юга задуют с утра,
Приближая развязку незримо.
Реки вскроются. И не спеша
Поплывут белоснежные льдины
От ольховых болот Иртыша
В ледниковое царство чужбины.
Предрассветное чувство беды
Вдруг исчезнет, как сумрак тумана
В час, когда тихоходные льды
Растворятся во мгле океана.
Характерная особенность поэзии Дмитрия Мизгулина – ее минимальная описательность. В ней мало пейзажей, нет реальных персонажей, но в целом создается ощущение полноценной картины мира. Поэт создает ее посредством своих ощущений, оценок, переживаний, не акцентируя внимание на статичных объектах, передает их образы наиболее запомнившимися деталями. Скажет только:
… И не спеша
Поплывут белоснежные льдины
От ольховых болот Иртыша
В ледниковое царство чужбины…
и возникает сложная, движущаяся, глубокая реальная картина сибирской весны. Поэтому насыщенное иллюстративное содержание издания, не утяжеляя его, дополняет и способствует раскрытию поэтических смыслов. Каждая картина художника Владимира Чупилко настолько органично связана с текстом, что кажется, она рождалась одновременно со стихотворением: мазок кисти художника следовал за словом поэта. Как такое может быть? Наверное, только вследствие духовного родства. При всей реальности изображений, в них не видна грань между земным и небесным, между сном и бодрствованием. Работы художника вследствие их символичности, цветовой мелодичности, радостной детскости, умения удивляться миру и быть милосердным к его несовершенствам, обладают мощным душевным проникновением. Как говорит сам Владимир Чупилко: «Прижмите к себе цветы, деревья, куклы, плюшевых медведей, одним словом – все, с чем можно поделиться теплом своего сердца. И тогда не потеряется ощущение единства с природой и близости со всем человечеством».
Времена года, времена человеческой жизни, архитектурные и природные образы, даже образы потаенных людских переживаний, а главное, образ целостности жизни, созданные живописными средствами Владимиром Чупилко, консонансны смыслам поэзии Дмитрия Мизгулина. Благодаря этому создается убедительное симфоничное звучание произведения, состоящего из слитно-неслиянных созвучий двух видов искусства. И не удивляешься, даже когда видишь непривычное нарушение подобий: маленький человечек под кроной в несколько раз больше его роста великолепного букета из полевых цветов, поставленного в огромный расписной чайник, радуется и этому букету, и красоте обыденных предметов, и летнему ливню, воздев руки к небесам. Логично акцентированы здесь жизненные ценности и высокие небесные смыслы.
«Я вдохновляюсь жизнью, её многообразием. Книгами, природой, животными, небесной энергией. <…> Мне откликается история России, исконно русский дух и дух православия... На одной из картин можно увидеть владимиро-суздальскую архитектуру. Она имеет небесные образы, которые я увидел в каменных рельефах храмов, старых зданий. Их я тоже отразил и даже переработал», – поясняет свои творческие секреты Владимир Чупилко[5]. Поэтому в его картинах, иллюстрирующих книгу стихов, много соборов, слышится их благовест через морозную мглу или сквозь шумную метель облетающих золотых листьев. Поэтому так много дорог, похожих на реки и рек, похожих на дороги; деревьев, похожих силуэтами на людей, и людей, сопереживающих жизни и природе. Переживающих так, как поэт переживает о судьбе можжевеловой рощи:
Птицы беспокойные умолкли,
Я иду легко, травы не мну,
Глажу изумрудные иголки
И боюсь нарушить тишину.
Вечер, как дождем промыт, прозрачен,
Профильтрован он сквозь изумруд,
Но смотрю — под будущие дачи
Колышки забиты там и тут.
Завтра здесь нагромоздят заборы,
Вот уже проведена межа:
Делят Богом данные просторы,
Режут мою рощу без ножа.
Дом воткнут. Насадят огороды,
Сотворят казарменный уют
И творенье дивное природы
За полгода насмерть изведут.
И погаснут дивные закаты,
И охватит мир глухая мгла,
И согнутся стройные солдаты,
Проржавев, осыплется игла...
Красота спасет — чего уж проще,
Но молю, чтоб милосердный Бог
Эту можжевеловую рощу
От людей безумных уберег.
Чтобы понять, что красота (и что такое Красота?) спасет мир, нужно духовное знание и сердечное усилие. О каменистом пути к Красоте поэт пишет в стихах религиозного содержания. Вот он духом сопутствует Иосифу Аримофейскому, вспоминая, «…как по вечной Иудее,/ Смертною тоскою опален/ Шел Иосиф из Аримафеи/ К Понтию Пилату на поклон».
Или, ставя свечу в храме Федора Стратилата, размышляя, понимает:
Я почти что не различаю
Эту древнеславянскую вязь,
Незаметно, по дням убываю,
С Древним миром теряю связь.
Что нам время и что законы?
Если все мирозданье – миг.
Но мерцает с тусклой иконы
Просветлённый, священный лик.
Снег летит не спеша и плавно,
Тихо падает он, кружась.
И теперь ощущаю явно
В этом хаосе некую связь –
Как ни рвись, торжествуя и мучась,
В мир – от паперти до луны –
Эти судьбы и наша участь
Так причудливо сплетены...
Или видит продолжение пути Варравы в сегодняшнем дне:
…Имеем ли на счастье право,
Верша свой путь в кромешной мгле,
Покуда шествует Варавва
По развороченной земле?
Покуда ты, печальный зритель,
Не осознал в который раз,
За что тебя простит Спаситель
И от чего тебя Он спас.
Тема Спасения – сквозная тема творчества Дмитрия Мизгулина, который осмысливает ее посредством собственного жизненного опыта и знаний. Всеобъемлюще и выразительно о творчестве поэта так сказал другой замечательный поэт Владимир Скиф: «Поэзия Дмитрия Мизгулина призывает к спасению мира и души, к библейской истине: «Спасись сам и вокруг тебя спасутся другие». Поэтическое пространство Дмитрия Мизгулина – тот самый спасительный ковчег, который неотступно, целенаправленно движется сквозь бушующее девятым валом житейское море, он призывно сияет всем нам, указывая сердечный вектор русского спасения – быть верными избранному пути, не расставаться с чистотой и глубиной русских смыслов, веками служивших верой и правдой русскому народу».
Говоря о себе, поэт говорит от имени многих русских людей. Потому что не оторван от русской истории, от русской почвы, от русской веры. Потому что молится о России, любя ее и в ненастье, и в слабости, и в победоносной ее силе, частицей которой является сам.
Дрожит свечи неровной пламя
Душа скорбит. Светлеет грусть,
Когда я в опустевшем храме
О Родине своей молюсь.
Шумят неистовые битвы,
И с воем рать идет на рать,
А мне б слова своей молитвы
Кольчугой прочною связать…
Рассеян ум. Бессилен разум.
И только трудится душа,
Слова простые раз за разом
Нанизывая не спеша.
Чуть слышно шепчутся старушки
И гул эпох – издалека…
Ох, коротка моя кольчужка
Ох, как кольчужка коротка…
Поэтическая кольчуга – имеет не менее важное для России значение, чем историческая воинская железная. Это наша идеология, которая по молитвам, исподволь, преодолевая препятствия взрастает сегодня и сплетается с русской жизнью, с русским духом. Поэзия во все века была оборонным (потому что Русь-Россия ни на кого не нападала) фактором русского мира. Понятно, что что поэт, любящий свое Отчество, жертвенно воюющий за него личным примером и словом, хочет создать кольчугу для всей своей Родины – России. Защитить ее от войн, гражданских распрей, иноземных напастей, времен богоборчества и неверия. И дает такой совет:
На травах стынут росы,
Небесный тает свет.
Не задавай вопросы
И не ищи ответ!
Не мучайся тревогой,
Осмысливая жизнь…
Иди своей дорогой
И Господу молись!
И каждому такая духовная кольчуга подойдет, станет мощной защитой и спасением для Отечества. Ведь как просто!
