Жизнь во Христе представляет собой сердечное движение к своему Творцу. Это движение, конечно же, отличалось от обыденного состояния, в котором пребывал иудей, привыкший обитать в формальной системе координат. Обыденная жизнь зачастую представляет собой движение на месте, цель которого обеспечение материального достатка и карьерного, если это возможно, роста. Бог воспринимается как способ решения проблем. Не так у христиан.
«И когда окончил Иисус наставления двенадцати ученикам Своим, перешел оттуда учить и проповедывать в городах их. Иоанн же, услышав в темнице о делах Христовых, послал двоих из учеников своих сказать Ему: Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого? И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют; и блажен, кто не соблазнится о Мне» (Мф. 11: 1-6).
Иоанн смущен был, что не слышит привычного его слуху грома и молнии, которые должны сопровождать пришествие Мессии (долговечная традиция восприятия не могла обойти его сознание). Вместо грозного величия и мощи, Сеятель тихий; вместо бури и урагана, дуновение ветерка, благоухающего и исцеляющего. Господь не пришел взывать к темным инстинктам, не пришел строить Царство Божие с людьми, в сердцах которых господствовал грех, зная, что такое пришествие только бы повредило человеческому роду. Не напрасно Христос начинает Свою проповедь, призывая к смирению и духовной нищете, в этом качестве полагая фундамент строящегося Царства.
Этого не мог понять иудейский мир, с трудом постигал и великий пророк. Израиль ждал конца истории, а она только начиналась по-настоящему. И в этой истории происходило истинное освобождение человека. Из его естества удалялся грех, причина всякой болезни. Представим себе, что Господь не пришел бы в том виде, в котором Он пришел. Что произошло с человеком бы? Кто вошел бы в Царство Божие? Наверно, одни ветхозаветные праведники, которым было бы одиноко в Эдеме. Богу же нужен Новый народ, в корне перестроивший свое естество. Этому народу не нужны атрибуты царской власти, они рады пришествию Господа в человеческом виде, что, безусловно, способствовало взаимному пониманию. И те, кто так понимал Его пришествие, достигали блаженства. Это было блаженство понимания и соучастия в строительстве Церкви, в которой господствовала свобода и любовь. Достичь этих двух субстанций можно только, отвергнув всякое внешнее насилие. Спасение возможно только добровольное. Как говорится, насильно мил не будешь.
С самой древности, со времен Адама, Господь приучал человека к свободе. Адам был отпущен в плавание, из которого он должен был вернуться помудревшим и осознавшим свою трагическую ошибку. В Адаме создавалась Церковь, в которой покаяние становится смыслом Бытия. Вне этого со-бытия нет Нового Царства Божия.
В центре же этого Царства – Личность Иисуса Христа, Которая с самого Его пришествия вызывала в народе противоречивые мнения. Наверно, это не удивительно, если даже у великого Предтечи появились сомнения. Хотя, думается, это были не столько его личные сомнения, сколько сомнения его учеников, видевших умаление своего учителя перед величием Другого, творящего для них непостижимое и необъяснимое. Им требовалось объяснения. И Господь явил его, показывая прерогативы Мессии. Осознали ли деяния Христа? Судя по дальнейшим поступкам иудеев далеко не все. Но Бог послал миру весть, после которой необходимо было сделать нравственный выбор. Но этот выбор мог сделать человек, сердце которого принадлежит Духу, а не букве. В этом вопросе лежал конфликт между христианами и фарисеями.
«Важнейшей его причиной, - по словам Александра Меня, - было понимание благочестия, которое господствовало среди фарисеев. Их «верность Закону» являлась не только философией жизни, но и подробным ее планом, продуманным до последних деталей. Цель этого плана – освятить каждую сторону повседневности, во всем исполняя волю Божию, - Христос не отрицал и не мог отрицать. Но в способах ее достижения, получивших признание у книжников, крылась опасность окостенения религии. Мало того, что любым правилом «старцев» приписывали без разбора божественный авторитет; регламент поглощал все внимание людей, выхолащивая подчас основное содержание веры». Добавлю, что регламент доводит сознание не только до тупости восприятия мира, но и до фактического атеизма.
Для атеиста ничего не значит подвиг Боговоплощения, и Христос представляется легендарной личностью, этаким революционером, превращающим Божественный сюжет в человеческий. Потому, наверно, и задавал Иоанн вопрос, чтобы убедить ищущих Истину, что Христос есть Бог и Человек, пришедший спасти мир и освободить его от греха. Предтеча предлагал еще раз услышать свидетельство о Свете.
Как великий пророк он не мог не знать, несмотря на свои вполне по-человечески понятные сомнения, что Иисус – Мессия, явление Которого делает ясным факт, согласно которому пророческая деятельность Иоанна уступает место Божественному служению. И как учитель страдал оттого, что его ученики не понимали великого назначения Иисуса, Которому он, святой пророк и проповедник покаяния Иоанн, пришедший в духе и силе Илии, служил верой и правдой, навечно впечатав свое имя в историческую Церковь Христову.
«Когда же они пошли, Иисус начал говорить народу об Иоанне: что смотреть ходили вы в пустыню? трость ли, ветром колеблемую? Что же смотреть ходили вы? человека ли, одетого в мягкие одежды? Носящие мягкие одежды находятся в чертогах царских. Что же смотреть ходили вы? пророка? Да, говорю вам, и больше пророка. Ибо он тот, о котором написано: се, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою. Истинно говорю вам: из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя; но меньший в Царстве Небесном больше его. От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его,
ибо все пророки и закон прорекли до Иоанна. И если хотите принять, он есть Илия, которому должно придти. Кто имеет уши слышать, да слышит! Но кому уподоблю род сей? Он подобен детям, которые сидят на улице и, обращаясь к своим товарищам, говорят: мы играли вам на свирели, и вы не плясали; мы пели вам печальные песни, и вы не рыдали. Ибо пришел Иоанн, ни ест, ни пьет; и говорят: в нем бес. Пришел Сын Человеческий, ест и пьет; и говорят: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам. И оправдана премудрость чадами ее» (Мф. 11: 7-19).
Со святым Иоанном уходил старый мир. И Предтеча прекрасно это понимал, с детства помня свое предназначение. Его колебания, как сказано выше, были скорее явлены для того, чтобы утвердить учеников своих в Истине. Не секрет, что многие последователи Иоанна после его смерти присоединились к Новозаветной Церкви. Но были те, кто пожелал остаться, к сожалению, в Ветхом Завете. Таковых ждала ессейская община, постепенно исчезнувшая с исторических свитков. Надо признать, что ессеев помнили только потому, что в их среде некоторое время находился Предтеча Господень, величайший, по слову Христову, из рожденных женами людей.
Господь, конечно же, не мог не сказать о Своем пророке великую правду. Избранный народ узнавал из уст Господа, что тот, кого убьет Ирод не просто праведник, но Ангел Божий, глас вопиющего в пустыне, приготовляющий путь Богу. Но Израиль, ожидавший Мессию, не услышал ни огненную проповедь великого постника Иоанна, ни смиренный призыв к очищению и покаянию провозглашающего праздник Иисуса. Святитель Иоанн Златоуст писал, толкуя данный евангельский текст:
«Я и Иоанн пришли противоположными путями, и поступили подобно ловцам, которые, желая поймать неудоболовимого зверя с двух противоположных сторон, становятся друг против друга, каждый на своем пути, и гонят его от себя, чтобы таким образом он непременно попал в руки того или другого. Посмотри, в самом деле, с каким изумлением весь род человеческий смотрит на чудный пост и на эту суровую и посвященную любомудрию жизнь. Для того-то и устроено было, что Иоанн от самого младенчества приучен был к столь суровой жизни, чтобы и чрез это сделать проповедь его достойною веры. Но почему же, скажешь ты, сам Иисус не избрал этого пути? Напротив, и Он шел этим путем, когда постился сорок дней, и обходил страны уча, и не имея где главы подклонити. Впрочем Он и другим путем шел к той же цели, и получал пользу от того, которым шел Иоанн, потому что получить свидетельство от человека, идущего путем жизни строгой, значило то же, что и самому идти этим путем, или даже и более. Притом, Иоанн ничего более не показал, кроме строгого образа жизни, так как Иоанн не совершил ни одного знамения, а Спаситель свидетельствовал о Себе и знамениями и чудесами. Таким образом, предоставив Иоанну блистать постом, сам избрал путь противный: участвовал в трапезах мытарей, вместе с ними ел и пил.
Теперь спросим иудеев: что скажете вы о посте? Хорош он и похвален? Если так, то вам надлежало повиноваться Иоанну, принимать его и верить словам его. Тогда слова его привели бы вас к Иисусу. Или пост тяжек и обременителен? Тогда вам надлежало повиноваться Иисусу и верить Ему, как идущему путем противным. Тот и другой путь мог привести вас к царствию. Но они, подобно дикому зверю, восставали против того и другого».
Не к ним уже обращался Господь, призывая силой брать Царство Небесное. Христос обращался к тем, кто был способен вначале услышать проповедь покаяния Иоанна и участвовать в Его творческом преображении мироздания. Отныне пророческое служение завершалось, начиналась эпоха, где Бог и человек могли встретиться на любом перекрестке мироздания. Всякое фундаментальное пророчество о Мессии после Предтечи от лукавого. Невнимательно читающие Евангелие толкали к откровенной ереси, всемирному обману, что объективно вело к большой крови, к идолопоклонству и атеизму. Их души темнели от лукавых помышлений, потому не видели Света, ходящего между ними. Во многом повторялась история с великими пророками.
Израиль, в который раз не был оригинален. Обладая потрясающим духовным потенциалом, этот народ, начиная с древности, с удивительным упорством уничтожал своих лучших людей – пророков, праведников, учителей. Израильский обыватель ради своего спокойствия будет держать в помойной яме Св. Иеремию, перепиливать ветхозаветного евангелиста Исайю, не внимать Иезекиилю, издеваться над словами великого Илии и насмехаться над плешивостью Елисея.
Тот факт, что они в большинстве своем не приняли Предтечу и Иисуса Христа, явилось продолжением их «доблестной» традиции. Господь явил Свет, и это Свет обнажил темноликое состояние некогда избранного народа. Существует мнение, что сегодня легко рассуждать о пророческой деятельности Иоанна и пришествии Христа, потому что произошло осмысление древних событий. Не так просто было иудеям первого века от Рождества Христова. Доля истины в этом есть. Однако никогда доселе не было явлено столько чудес, сколько – в Израиле. Больные излечивались, слепые прозревали, глухие слышали, прокаженные очищались, мертвые воскресали. Какие доводы еще нужны были народу, его элите, чтобы уверовать во Христа. Но этого не произошло в то время, не происходит, кстати, и ныне. Что мешает Израилю придти сегодня к Христу? Это, конечно, отдельный разговор. Но причина нежелания войти в Церковь Христову кроятся в том веке, когда Иисус реально ходил и проповедовал среди своих соплеменников.
Услышавшие же Христа получили потрясающую весть: отныне от человека зависело его духовное состояние. Бог даровал свободу, чтобы мы правильно ей распоряжались, чтобы совершали нравственный выбор самостоятельно. Это, конечно же, духовный выбор, и волевое усилие способен сделать только свободный человек, примером которому могла послужить деятельность Святого Предтечи, истинно прорекавшего Божественного Мессию.
Итак, Христос поведал иудеям правду. И уже не будет оправдания их отступничеству и преступлениям, как не будет и тем, кто узнали Божественную Истину и предают Её ежеминутно. Результат предательства, к сожалению, становится очевиден.
«Тогда начал Он укорять города, в которых наиболее явлено было сил Его, за то, что они не покаялись: горе тебе, Хоразин! горе тебе, Вифсаида! ибо если бы в Тире и Сидоне явлены были силы, явленные в вас, то давно бы они во вретище и пепле покаялись, но говорю вам: Тиру и Сидону отраднее будет в день суда, нежели вам. И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься, ибо если бы в Содоме явлены были силы, явленные в тебе, то он оставался бы до сего дня; но говорю вам, что земле Содомской отраднее будет в день суда, нежели тебе» (Мф. 11: 20-24).
«Иисус тогда уже начал порицать города, когда оправдана была премудрость, - когда Он показал, что все исполнено. Так как Он не убедил иудеев, то начинает оплакивать, что еще важнее угроз. Он обнаружил пред ними Свое учение и Свою чудодейственную силу; но так как они не оставили своего упорства, то начинает порицать их <…> Спаситель присоединяет к этим городам Содом не без причины, но чтобы увеличить осуждение. Подлинно, сильнейшим доказательством злобы иудеев служит то, что они являются худшими не только современных им, но и всех когда-либо бывших злых людей. Подобным образом Спаситель и в другом месте обличает их, сравнивая с ниневитянами и с южною царицею (Матф. XII, 41, 42). Но там Он осуждает их, сравнивая с праведниками, а здесь - с грешниками, что гораздо тяжелее. Такой способ осуждения употреблял и Иезекииль. Он говорит к Иерусалиму: оправдал еси сестры твоя во всех грехах твоих (Иез. XVI, 51). Так Иисус везде сообразовался с ветхим заветом! Впрочем Он и этим не оканчивает Своего обличения, но наводит на них страх, говоря, что они потерпят гораздо тягчайшие бедствия, нежели жители Содома и Тира, чтобы всеми способами преклонить их к вере - и сожалением, и страхом» (Свт. Иоанн Златоуст).
Обращение к израильским городам вполне подходит ко многим городам мира, где слышат Слово Божие, и не исполняют Его. Каждый этнос, в котором было проповедано Слово Христово, должен задуматься над смыслом сказанного. Конечно же, ни один город мира не может сравниться с чудесами, явленными в израильских городах и весях, потому и большее осуждение именно этим городам. Эти города сегодня представляют собой маленькие арабские деревушки, в которых пустота торжествующе усмехается немногочисленным посетителям. Пустота духовная неизбежно ведет и к запустению физическому. Причем, Господь четко обозначил именно духовную пустоту. Человек духовно бедный не способен быть истинным мудрецом. Истину Христос открывает младенцам, способным принять Бога искренне.
«В то время, продолжая речь, Иисус сказал: славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам; ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение. Все предано Мне Отцем Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть. Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Мф. 11: 25-30).
Мудрецы и ученые написали тома исследований о причинах тех или иных катаклизмов, о вине и халатности тех или иных руководителей, но умалчивали о Сути проблемы: почему происходило наказание. Не желали видеть, что причина всех бед и катастроф – результат отпадения человека от Бога, от истинного Учения и веры.
Со времен Каина человеческий род искал положительную реальность на путях отрицания и самообольщения; эгоизм и зависть являлись двигателями прогресса. Христос же требовал от человека отречения собственной самости во имя Божественного Бытия. К этому Бытию можно было придти только через личное покаяние, которое в силу осознанности совершаемого переходило в покаяние соборное. В соборном же покаянии солидарность становилось естественным состоянием человека. Любящий человек способен на творческий поиск и взаимопомощь. В сострадании и любви он возлагает на себя иго свободы. «Ибо Царство Небесное принадлежит не тем, которые обретают здесь [телесное] упокоение, но тем, которые провели жизнь эту во многой скорби и во многом стеснении» (Свт. Афанасий Великий).
Через скорби в радость Христову входит человеческое естество, вместе с Ним обретая Сыновство во Отце и Святом Духе. «Грех – разделение и поражение - сделал непроницаемыми для Духа вселенную и сердце человека. <…> И вот непроницаемость мира сего прорвана вестью с небес: Слово стало Плотью» (Оливье Клеман).
Человек взошел на свою ладью, натянув на мачту белоснежный парус, чтобы победить невозможное доселе, чтобы моменты бытия превратить в Вечность. Смерть прекращало свое путешествие по сердцу человека, уступая жизни ее неотъемлемое право. Жизнь отныне стала нашим естеством, Рулевой ладьи – Иисус Христос, Ходатай, связующий земное и горнее. Осталось – беспрекословное следование указанием Капитана. Тот, кто ходил в море прекрасно знает, что жизнь моряка полностью в руках капитана. И не возникает сомнений у команды, когда он отдает распоряжения, потому что знают, что эти распоряжения продиктованы необходимостью.
Однако так уж устроен человек, что страх следования вослед Богу побуждает к остановке в пути. Обращаясь к своей пастве, Святить Иоанн Златоуст писал:
«Чего ты боишься? говорит Он. Ужели ты, возлюбив смирение, будешь умален? Взирай на Меня и учись от Меня всему тому, что Я делаю: и тогда ясно узнаешь, какое великое благо смирение. Видишь ли, как всеми средствами Он побуждает их к смиренномудрию: то своими делами - научитеся от Мене, яко кроток есмь; то обещаемою им пользою - обрящете покой душам вашим: то щедротами своими - и Аз упокою вы; то облегчением их ига - иго Мое благо и бремя Мое легко есть. Подобным образом и Павел убеждает, говоря: еже бо ныне легкое печали по преумножению в преспеяние, тяготу вечную славы соделовает (2 Кор. IV, 17). Но какое же это легкое бремя, скажешь ты, когда Господь говорит: аще кто не возненавидит отца или матерь(Лук. XIV, 26), и иже не приемет креста своего, и в след Мене грядет, несть Мене достоин (Матф. X, 38), и кто не отречется всего имения своего, не может Мой быти ученик, и когда повелевает возненавидеть и самую душу? Пусть научит тебя Павел. Кто ны разлучит от любве Христовой? - говорит он. Скорбь ли, или теснота, или гонение, или град, или нагота, или беда, или меч (Рим. VIII, 35)? И: яко недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас (ст. 18). Пусть научат тебя и те, которые по получении многочисленных ран, возвращались из синедриона иудейскогорадующеся, яко за имя Христово сподобишася безчестие прияти (Деян. V, 41). Если же ты еще боишься и содрогаешься, слыша об иге и бремени, то этот страх не от свойства самой вещи, но от твоей лености. Если ты будешь иметь желание и решительность, то все будет для тебя удобно и легко. Потому и Христос, показывая, что и самим нам должно трудиться, не об одном приятном сказал, умолчав о прочем, - и не об одном также тяжком; но и то и другое поставил на вид. Именно, сказав об иге, назвал его благим; упомянув о бремени, присовокупил, что оно легко, - чтобы ты не бегал того, что кажется тяжким и не пренебрегал тем, что кажется очень легким. Если же и после всего того добродетель представляется тебе тяжкою, то знай, что порок еще тягостнее. Это-то самое давая разуметь, Господь не прямо сказал: возмите иго Мое, но наперед - приидите труждающиися и обремененнии, показывая тем, что и грех тяжек, и бремя его не легко и не удобоносимо. Не сказал только: труждающиися, но: и обремененнии. То же говорил и пророк, описывая свойство греха: яко бремя тяжкое отяготеша на мне (Псал. ХХХVIII, 5). И Захария, изображая грех, называет его талантом олова (Захар. V, 7). То же доказывает самый опыт. Ничто так не обременяет душу, ничто так не ослепляет мысль и не преклоняет долу, как сознание греха; напротив, ничто так не воскрыляет и не возносит горе душу, как приобретение правды и добродетели. Смотри, может ли что быть труднее того, как не иметь ничего? Или подставлять щеку? Не бить биющего и умереть насильственною смертью? Но если мы исполнены любомудрием, то все это и легко, и удобно, и радостно».
Обретая свободу во Христе, последователь Истины возвышал свою душу до горних высот и Божественное иго становится легким, как перо; его естество становилось обожженным.
Достигнув божественного бытия, человек уже не подвластен условностям обыденного существования. Становится понятной знаменитая фраза Бл. Августина: «Возлюби Бога, и делай, что хочешь». В состоянии обожения человек созидает иную реальность. Все наросты прежних веков сходят с его души, лишний груз выбрасывается за борт.
«В то время проходил Иисус в субботу засеянными полями; ученики же Его взалкали и начали срывать колосья и есть. Фарисеи, увидев это, сказали Ему: вот, ученики Твои делают, чего не должно делать в субботу. Он же сказал им: разве вы не читали, что сделал Давид, когда взалкал сам и бывшие с ним? как он вошел в дом Божий и ел хлебы предложения, которых не должно было есть ни ему, ни бывшим с ним, а только одним священникам? Или не читали ли вы в законе, что в субботы священники в храме нарушают субботу, однако невиновны? Но говорю вам, что здесь Тот, Кто больше храма; если бы вы знали, что значит: милости хочу, а не жертвы, то не осудили бы невиновных, ибо Сын Человеческий есть господин и субботы. И, отойдя оттуда, вошел Он в синагогу их. И вот, там был человек, имеющий сухую руку. И спросили Иисуса, чтобы обвинить Его: можно ли исцелять в субботы? Он же сказал им: кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит? Сколько же лучше человек овцы! Итак можно в субботы делать добро. Тогда говорит человеку тому: протяни руку твою. И он протянул, и стала она здорова, как другая. Фарисеи же, выйдя, имели совещание против Него, как бы погубить Его. Но Иисус, узнав, удалился оттуда» (Мф. 12: 1-14).
Господь показывает, что Он Судия Закона. Этого принять иудейский мир категорически не может.
«Может показаться, будто Иисус, поступая так, посягал на церковную традицию и исключал для правоверных всякую возможность принять Его учение. На самом же деле основы этой традиции не были нарушены Христом. Ветхий Завет признавал авторитет личного Откровения. Все пророки учили именно в силу такого исключительного дара и посланничества. Наступление эры книжников не означало, что прекратилось действие Духа Божия. Поэтому-то в Талмуде такое огромное значение придавалось мнениям отдельных учителей. Нередко их высказывания ставились наравне с Торой и даже выше ее. Согласно Тосефте, допускалось, чтобы раввин отменял часть постановлений Закона» (Прот. Александр Мень).
Вообще, суббота была камнем преткновения между иудеями и Христом. Скрижали Ветхого Завета требовали неукоснительного исполнения четвертой заповеди, веками в сознание избранного народа вбивалось буквальное требование следовать ей. Однако это следование доходило до абсурда. Особенно усердствовали ессеи, которые считали, что в субботу даже движения производить не следовало, поэтому, если в яму падал осел или человек, их не следовало вытаскивать оттуда. Это было потрясающее буквоедство.
Фарисейский и иудейский мир был настолько духовно труслив, что готов был угасить дух только ради сохранения формального благочестия. Этот мир бил по руке, просящего ломоть хлеба, предоставляя ему право умереть с голода в субботу.
Таким образом, фарисеи, ессеи и их последователи напяливали на себя Божественные одежды и совершали суд над своим единоплеменником. Что как не суд, если не оказываешь помощи ближнему? Объявляя Себя господином субботы, Господь не только обличал лицемерие фарисеев и ессеев, но показывал духовный путь, по которому следовало идти Его последователям.
Тот, кто сотворил в себе храм Божий, становился участником священнодействия, и вряд ли он мог подчинять себя формальным установлениям и преданиям старцев, в которых был уничтожен дух Священного Писания. Этот же дух требует свободного исповедования, которое неизбежно ведет к любви и милости.
Что есть милость? Способность совершить жертву во имя Бога и ближнего. Такая милость и такая жертва угодны Господу. Против милости и жертвы, к которой призывает Христос, бессильна и самая страшная болезнь. Если Бог приходит в наше сердце, то никакая сила не способна одолеть его. Св. Стефан говорил, что «Всевышний не в рукотворенных храмах живет…», значит, субботствование есть отступление от Божественной Истины. Тупая привязанность к синагоге, где потерян смысл Бытия, может привести разве что на кладбище и, как сказано выше, к осуждению ближнего своего.
Поэтому, «чтобы избавиться от греха осуждения, надо возыметь милостивое сердце. Милостивое сердце не только не осудит кажущегося нарушения закона, но и очевидного для всех. Вместо суда она воспримет сожаление, и скорее будет готово плакать, чем укорять. Действительно, грех осуждения – плод немилостивого сердца, злорадного, находящего услаждение в унижении ближнего, в очернении его имени, в попрании его чести. Дело это – дело человекоубийственное и творится по духу того, кто есть человекоубийца искони. Там бывает много и клеветничества, которое из того же источника; ибо диавол потому и диавол, что клевещет, и всюду распространяет клеветливость» (Еп. Феофан Затворник).
Отсюда другая проблема: отрицая, порой, субботствование, приходим к полному неуважению Дня Господня. И вот уже не в Храм Божий направляем стопы, но посещаем театры, увеселительные места, веселые пиры, забывая, что праздничный день Господом установлен, чтобы творить добрые дела, быть в радости Его, неся в больницы радость исцеления, а в темницы – освобождения. Потому-то именно в субботу Христос исцеляет сухорукого, показывая пример Своей пастве. То есть не праздные дела необходимо вершить, но творить добрые дела. Наверно, поэтому еще в древности был наказан тот, кто заготавливал дрова в субботу. В данном случае наблюдалось пренебрежение Святым праздником, что, конечно же, не поощрялось Господом, да и не могло поощряться, что в ветхом Завете, то и в Новом.
Христос призывал к сотворчеству с Богом, и Его последователи услышали Божественный призыв, понимая, что только в Нем спасение и исцеление.
«И последовало за Ним множество народа, и Он исцелил их всех
и запретил им объявлять о Нем, да сбудется реченное через пророка Исаию, который говорит: Се, Отрок Мой, Которого Я избрал, Возлюбленный Мой, Которому благоволит душа Моя. Положу дух Мой на Него, и возвестит народам суд; не воспрекословит, не возопиет, и никто не услышит на улицах голоса Его; трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит, доколе не доставит суду победы; и на имя Его будут уповать народы» (Мф. 12: 15-21).
Когда видим реальное исцеление, то стремимся к Исцелителю. Это психологическое действие совершенно естественно. Бог давал освобождение, что не могло не вызвать радость, которой хотелось поделиться. Наверно, это с точки зрения психологии вполне понятно. Однако душе человеческой в первую очередь необходимо внутреннее самоуглубление. Цирк и рукоплескания в отношении с Божеством недопустимы. Кроме того, видимо, не совсем правильно зацикливаться только на своих проблемах, что, по сути, является проявлением эгоистического начала. Кстати, принося Своему народу освобождение, Господь вновь показывает, что это освобождение есть продолжение ветхозаветной традиции, от которой фактически отказывались иудеи, превращая Божественное Откровение в свод нелепых правил. Откровение – это путь жизни к жизни, отказ от смертного тления, поражающего вселенную и природу, неотъемлемой частью которых является человек. Этот путь Христос начинал совершать еще во времена пророка Исайи. Уже в те далекие времена Господь устами Своего пророка говорил о Себе, подготавливая сознание избранного народа к встрече. Исайя говорил о смирении, потому оправдания иудеям нет. Их сознание развивалось вне Священного Предания, Которое гласило о смиренном Пастыре, а не воине, разбивающем наголову вражеские орды. Иудейское сознание не могло принять поэтапности пришествия Мессии: они хотели здесь и сейчас.
Господь же призывал к преображению внутреннего человека. И то, что Он совершал для человеческого рода, на самом деле является немыслимым с человеческой точки зрения. Как часто человек причину своих бед ищет не в себе, но в Господе. Потом приходит удивление по поводу своих неудач. Но Господь в отличие от нас не скор на суд, Он терпит непонятное нам самим поведение, предоставляя возможность совершить самому казнь над собой, чтобы изменить круто жизнь.
К сожалению, совершить крутой поворот не всякий человек способен. Несвобода, страх перед неизвестностью буквально съедает человеческую суть. Вырваться из неволи возможно только, совершив освобождение внутреннего человека, тогда будет и внешний свободен. Но совершить это можно, совершив над собой усилие, не следует путать с насилием над собой. Известно, что насилие тесно связано со страхом, который и отвергает Господь. Отвержение насилия и страха ведет человеческое естество к Абсолютной Свободе. Будучи Свободой, Христос предоставляет человеку возможность быть свободным. Иной раз кажется, что Свобода, предоставленная нам, действует не во благо, но во зло. Однако пути Господни неисповедимы, и каков конечный результат – нам судить практически невозможно. Одного Господь встречает сразу и излечивает от болезни, видя его искреннее сердце, другого же – ожидает длительный путь поста и искушений. Феофан Затворник скажет, что «основа страстей в плоти; когда измождена плоть, тогда словно подкоп подведен под страсти и крепость их рушится. Без поста же одолеть страсти – было бы чудом, похожим на то, чтобы быть в огне и не обгорать. У того, кто довольствуется пространно плоть свою пищею, сном и покоем, как держаться чему-нибудь духовному во внимании и намерениях? Отрешиться от земли и войти в созерцание невидимых вещей и стремление к ним ему столь же удобно, как одряхлевшей птице подняться от земли».
Но есть путь еще более тяжелый и опасный, когда человек начинает мнить себя непогрешимым, подменяя собой Творца. Это страшно, даже если этот человек дает возможность обрести внешнюю свободу. Такой человек заведет только в яму, ибо слеп и не обладает Божественной ясностью. Но таковые фигуры имеют частый успех в человеческом сообществе, они способны взбудоражить обыденное сознание и скучнейший быт. Обывателю, как это не парадоксально, иногда нравится, по слову Леонида Андреева, прелестнейшая дисгармония, в которой он находит для себя некое отдохновение. Заезженный бытом, иной человек готов на какие угодно встречи, только бы это были встречи, пусть они даже бессмысленные очевидно. Тогда жизнь представляется многофактной и интересной. Она уже не летаргический сон, но некое действие во времени и пространстве.
Но жизнь ли это? Не обыкновенное ли животное существование, в котором человек не имеет образа и подобия Божия, делающее его собственно человеком?
В мир пришел Господь, чтобы мы, наконец, обрели смысл своего бытия. Если бы не было бы Бога, то и не было бы и нас, не было бы человеческого рода в том смысле, в каком понимается этот культурный феномен под названием человек. И сотворил это Бог по Своему удивительному и великому смирению, чтобы уповали народы на Него, отвергая, к сожалению те народы, которые оттолкнули Его Святую помощь. Христос пришел изменять природу человека и Вселенной, но иудеи оказались так тупы и глупы, что не были в состоянии понять Его пришествия, но пытались из зависти уничтожить Господа. Как это по иудейски: Каин убил непонятно за что Авеля (хотя, конечно, известно, что по зависти), а потом череда исторических убийств, непрекращающихся насилий.
Но Христос обращался не только к израильскому народу, который был ведом своим вождями и священнослужителями в страшную пропасть, но и к последующим народам и поколениям. Святитель Иоанн Златоуст из далекого четвертого века писал:
«Много зависти есть ведь и в церкви, и более в нас, нежели в управляемых нами, - почему и мы сами имеем нужду в увещании. За что, скажи мне, завидуешь ты ближнему? За то ли, что его уважают и хорошо говорят об нем? Но ты не представляешь себе, сколько зла приносят почести беспечным? Таких людей они доводят до тщеславия, до гордости, до надменности, до высокоумия, делают нерадивейшими, а сверх этих зол еще и скоро они увядают, и, что всего хуже, - происходящее от них зло навсегда остается, а удовольствие, лишь только появится, как и отлетает. Итак, из-за этого ты завидуешь, скажи мне? Но тот, кому ты завидуешь, в большей доверенности у начальника, делает все, что хочет, мстит оскорбляющим его, благодетельствует льстецам и имеет великую силу. Так говорить свойственно людям мирским, прикованным к земле. Духовного человека ничто огорчить не может. Какое в самом деле тот ему сделает зло? Лишит ли его сана? Что же? Если справедливо, то еще доставит ему пользу. Ничто, ведь, так не раздражает Бога, как священнослужение недостойное. Если же несправедливо, то осуждение опять падает не на него, а на самого обидчика. Кто страдает несправедливо и переносит великодушно, тот приобретает чрез это большее дерзновение у Бога».
Жизнь человеческая имеет смысл, если есть взаимная ответственность, строящееся на Божественной милости и справедливости.
«Тогда привели к Нему бесноватого слепого и немого; и исцелил его, так что слепой и немой стал и говорить и видеть. И дивился весь народ и говорил: не это ли Христос, сын Давидов? Фарисеи же, услышав сие, сказали: Он изгоняет бесов не иначе, как силою веельзевула, князя бесовского. Но Иисус, зная помышления их, сказал им: всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит. И если сатана сатану изгоняет, то он разделился сам с собою: как же устоит царство его? И если Я силою веельзевула изгоняю бесов, то сыновья ваши чьею силою изгоняют? Посему они будут вам судьями. Если же Я Духом Божиим изгоняю бесов, то конечно достигло до вас Царствие Божие. Или, как может кто войти в дом сильного и расхитить вещи его, если прежде не свяжет сильного? и тогда расхитит дом его. Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает» (Мф. 12: 22-30).
Тогда и происходит не только телесное исцеление, но и душевное. Не напрасно Христос обращает наше внимание на исцеление людей, страдавших слепотой и немотой. Эти две болезни часто поражают человеческое естество не натурально, но духовно. И, если очи наши слепы, а уста немы, то, что увидим и перескажем?
Ответ простой: мы видим то, что нам предлагает суетный мир, но не желаем видеть Бога и Его дел. Первым светом для нас становится не Бог, а наше суетное стремление обустроить жизнь; в ней наблюдаем творческие, как нам кажется, порывы, способные преобразить действительность. Первостепенное подменяем второстепенным. И вот уже материальные блага возвышается над духовными. Это касается не только людей обыденного сознания, но и тех, кого считаем обладателями творческих профессий. Зачастую именно в богемной среде можно увидеть такую грязь духовную, что ни одна баня после не отмоет. Отсутствие Божественного мира полное. Однако именем Его пользуются едва ли повсеместно. Эта слепота поразительна. Однако стоит ли удивляться, когда смысл жизни не столько в области духовного, сколько душевного.
В этом же душевном мире на первый план выходит разврат и пьянство, лицедейство и отвратительное актерство. Кто-то сказал, что существует театр Господа Бога. Это неправда. Не Господа, но того, кто является соблазном и врагом рода человеческого. Потому-то публика желает видеть на месте Бога сатану, но при этом оскорбляют Бога, Его называя сатаной. Странно, что иудеи, оскорбляя Бога, считая Его сыном Вельзевула, не признали в нем своего бога. Вот уж, действительно, их бог – сатана.
Поразительно, но израильский мир до сих пор в своем талмуде, Христа почитает обманщиком. Странно, что любители обмана не признали своего. Но все проще! Господь не был их. Поэтому уже несколько тысяч лет пытаются Имя Христово изгладить из памяти людской. Но это невозможно, потому что Христос принес в этот мир Огонь Божий. Истинная любовь всегда огненная.
Максимилиан Волошин писал: «Христианство на место старого общественного «не» поставив приказательное «люби», выявило в человеческих душах всю смуту противоречий и «преступлений». Поэтому историческое христианство с его войнами, инквизициями, нетерпимостью – истинно выражает то, что, конечно, по Божественному замыслу, и должно быть. <…> Это естественная реакция активной морали, заменившей пассивную, запретительную».
Бог явился в мир, чтобы выжечь в сознании людей равнодушие, один из самых печальных грехов человеческого рода. Для этого необходимо было прожить библейскую историю не только в сознании, но в собственной сути. «Никто не может занять нейтральной к Я и другому позиции отвлеченно – познавательная точка зрения лишена ценностного подхода, для ценностной установки необходимо занять единственное место в едином событии бытия, необходимо воплотиться. Всякая оценка есть занятие индивидуальной позиции в бытии; даже Богу надо было воплотиться, чтобы миловать, страдать и прощать, как бы сойти с отвлеченной точки зрения справедливости. Бытие как бы раз и навсегда, неотменно, между мною единственным и всеми другими для меня; позиция в бытии занята, и теперь всякий поступок и всякая оценка могут исходить только из этой позиции, предпосылают ее к себе. Только я единственный во всем бытии я – для – себя и все остальные другие – для – меня – вот положение, вне которого для меня ничего ценностного нет и быть не может, вне этого положения для меня невозможен подход к событию бытия, с этого началось и вечно начинается какое бы то ни было событие для меня. Отвлечённая точка зрения не знает и не видит событийного движения бытия, его ещё открытого ценностного свершения. В едином и единственном событии бытия нельзя быть нейтральным. Только с моего единственного места может уясняться смысл свершающегося события, и чем я напряжённее укореняюсь на нём, тем яснее и яснее» (М. Бахтин).
Вот этого укоренения требовал Господь от человека. Избавившись от равнодушия, лишимся и страха, который несовершенен, о чем писалось выше. Искоренению страха особо придавал значения Апостол любви Иоанн, постоянно пребывавший с Христом и писавший: «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение; боящийся не совершенен в любви» [1-е Ин. 4:18].
Страх вел в мучительность существования, а равнодушие – в невозвратную бездну, где нет взыскания и искупления. Умершие в страхе и равнодушии неспособны иди вослед Христу. Потому и ополчаются с ненавистью на Спасителя. Их огненный жар в своей основе имеет ад, с помощью которого мир становится, лежащим, по слову Апостола, во зле. В этом зле показывается «премудрость», доводящая до богохульства. Господа препарируют в научных лабораториях, как и древние иудеи, не осознававшие, кого они назвали сыном Вельзевула. «Пиршество разума приводит к оскоплению природы и самого мироздания», - писал Сергей Пинаев. Следует добавить, что это пиршество пыталось оскопить и Христа.
«Посему говорю вам: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам; если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святаго, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем. Или признайте дерево хорошим и плод его хорошим; или признайте дерево худым и плод его худым, ибо дерево познается по плоду.Порождения ехиднины! как вы можете говорить доброе, будучи злы? Ибо от избытка сердца говорят уста. Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе, а злой человек из злого сокровища выносит злое. Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» (Мф. 12: 31-37).
Богохульство приводит не только к отвержению от Вечности, от Божественного Бытия, но к созданию обманчивых видений и миражей. Восстающие против Бога не просто против Него восстают, но против Дыхания, Которое содержит мир и дает Жизнь.
Отрицание Жизни – что может быть глупее и тупее? Однако именно эти несусветности вбиваются в сознание людей. Вместо Бога предлагают научное мышление. Надо признать, что к этим заключениям уже стали приходить саддукеи, древние атеисты. Эти саддукеи занимали посты первосвященников. Это поразительный, но факт. Как такое могло случиться? Вопрос, на который нет научного ответа. Но очевидно, что заблуждения человека по сущностным вопросам приводят к тому, что «человек - могильный паразит, - / Бактерия всемирного гниенья./ Вселенная не строй, не организм, / А водопад сгорающих миров <…> Всё бытие случайно и мгновенно. / Явленья жизни - беглый эпизод / Между двумя безмерностями смерти» (Максимилиан Волошин).
Теряя Бога, утрачиваем бесконечность Бытия и попадаем в лапы материализма, который «заключается именно в мифе о вселенском мертвом Левиафане – который – и в этом материалистическое исповедание чуда – воплощается в реальные вещи мира, умирает в них, чтобы потом опять воскреснуть и вознестись на черное небо мертвого и тупого сна без сновидений и без всяких признаков жизни» (А.Ф. Лосев).
Мир, потерявший всякие ориентиры, мог призвать только к отрицанию. Именно этого добивалась иудейская элита. Но добиться этого было возможно, исказив стиль эпохи, создав особый стиль мышления, который не позволит совершить шаг влево или вправо. В этом отношении интересна мысль Максимилиана Волошина, высказанная им почти сто лет назад: «Если допустимо говорить о «духе эпохи», то он состоит по преимуществу в стиле мышления – интеллектуально-эмоциональном инварианте мыслительного действия. Именно наличие такого инварианта позволяет связать воедино самые различные, подчас противоречащие друг другу научные концепции - потому что они принадлежат одной эпохе, созданы однотипным мышлением (например, понимание электричества до Максвелла и после него совершенно различно, но оба понимания возникли схожим образом). Для понимания эпохи стиль мышления гораздо важнее его результатов».
Вот стиль и формировала саддукейская элита, доводя картину мира до такого состояния, в «которой человек должен был превратиться в ничтожество, и только бесконечно раздувался его рассудок» (А.Ф. Лосев).
В этот раздутый рассудок вбивались отрицательные истины, разрушающие сознание. Когда сформирован стиль мышления, то уже несложно человека нагрузить пышным пустословием, создавая видимость творческой работы. Бессмысленная цветопись станет модной в античной среде, не потеряет она своего значения и ныне.
Цель – создать аморфное существо, которого и человеком-то назвать сложно, разве что по биологическим показателям. Это человек не сможет не то, что алфавит произнести, но и членораздельно буквы правильно вставить. Исповедовать же Христа он просто будет не в состоянии в силу своих умственных возможностей, своей духовной скудости. В этом трагедия эпохи и величайшая ответственность вождей народных, ведущих народы в жуткое болото. И вот, низводя человека до аморфного состояния, эти горе-ученые вожди требуют, чтобы им показали Божественные знамения. Естественно, хочется цирка или театрального действа. Недавние исцеления и воскрешения мертвых не были доказательными для иудеев, они требовали еще какого-то чуда. Требуя от Господа чудес, они уже занимали место в партере.
«Тогда некоторые из книжников и фарисеев сказали: Учитель! хотелось бы нам видеть от Тебя знамение. Но Он сказал им в ответ: род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка; ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи. Ниневитяне восстанут на суд с родом сим и осудят его, ибо они покаялись от проповеди Иониной; и вот, здесь больше Ионы. Царица южная восстанет на суд с родом сим и осудит его, ибо она приходила от пределов земли послушать мудрости Соломоновой; и вот, здесь больше Соломона. Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого. Так будет и с этим злым родом» (Мф. 12: 38-45).
Им не хотелось правды, саддукеи и фарисеи хотели нового ученого исследования, не имеющего ничего общего с Истиной.
«Что ж значат слова Его? Если бесноватые, говорит Он, избавятся от своего недуга и потом будут нерадеть о себе, то этим они привлекают сами на себя привидения, которые еще лютее прежних: в таком же состоянии находитесь и вы. И прежде вы одержимы были бесом, когда поклонялись идолам, когда закалали ваших сыновей в жертву демонам и тем показывали в себе сильное бешенство; но, не взирая на это, Я все не оставлял вас: Я изгонял из вас того беса чрез пророков, а потом пришел и Сам, желая еще более вас очистить. Если же после всего этого вы не хотите внимать Мне, если вы решились еще на большее злодейство (потому что заклать самого Господа - гораздо большее и тягчайшее преступление, чем убивать пророков), то и потерпите за то несравненно более, нежели отцы ваши, бедствовавшие в Вавилоне и в Египте и при Антиохе I. И в самом деле, бедствия, постигшие иудеев при Веспасиане и Тите, были несравненно ужаснее прежних. Потому и сказал Господь: будет скорбь велия, каковой никогда не было и не будет (Матф. ХХIV, 21)» (Свт. Иоанн Златоуст).
Как не печально, но природа человеческая склонна к греху, вот это использует демоническая сила, подвергая человека различным искушениям. Кроме всего прочего человеческая натура весьма любопытна. Часто любопытство дантовски тянет в Таноб, то есть в духовную темницу, где люди «никем не мучимы, себя же мучат сами» (Св. Иоанн Лествичник).
Эта трагическая ситуация, при которой человек способен передать свою волю кому угодно, и демонические силы появляются тут как тут, предоставляя свои услуги, в результате которых человек оказывается в рабстве. Вытащить человеческое естество из данного состояния может только Огонь Христов. Только огненная любовь Христа способна выплавить из человеческой глины невероятный сплав, способный преобразить действительность. И знание играет здесь первостепенную роль, но только знание это – Божественное.
Обратим внимание, что вслед за искусительным вопросом, последовал рассказ о демонах, пришедших в выметенный дом. Вместо знания человек получает безысходный Таноб, который он пусть и раздвинул до необъятных пределов. Однако тюрьма осталось тюрьмой: свободы не прибавилось ни на йоту.
Стремление не к благословленному знанию приводит человеческий ум к познанию непознаваемого мира, в финале которого он вдруг обнаружил, что наступает на собственные пределы. Демонические силы не могут предложить человеку Непостижимое. Сам же сотворенный демон мог познать только ограниченность собственного безобразия и пытаться подчинить Вселенную математическим формулам, а не Слову.
Одна из задач познания, которую пытается нам вместить в наш ум демон – это сущностное смешение понятий, в первую очередь времени и пространства, удалить Божественную Вечность из нашего разума. Уже в ХХ веке Анри Бергсон предостерегал от такого смешения (но, думаю, и в той эпохе были мыслители, нащупывавшие нити Истины).
Размышляя об его открытии, Алексей Лосев напишет: «Наблюдая с часами в руках механическое движение в пространстве, естественнонаучный мыслитель и не подозревает того, что им, в сущности, измеряется не время, а пространство. Бергсон гениально обнаружил это всеобщее заблуждение науки, пользующейся хронометром, то есть, в конце концов, солнцем, для определения характера движения. Всякое течение времени, зафиксированное на измерительном приборе, например, часах, есть тем самым уже не время, а всё то же самое пространство и его отдельные куски».
Заблуждения приводят человека к тому, что он попадает не в Храм, а начинает имитировать фаустовские движения, превращающие дом в темницу. Наступает неизбежная смерть. Собственно, отсутствие веры уже есть смерть, причем не только духовная, но и телесная, о чем и Златоуст говорит выше. Кроме того, неверующий не только осужден, но и в самом себе носит осуждение.
Однако не следует думать, что вера во Христа спасет человека грешного, пренебрегающего Божественными заповедями. Наверно, таковым Господь предлагает поразмышлять о своей жизни, напоминая, что Царство Небесное силой берется, но никакой пьяница, блудник, идолослужитель, убийца, не сотворившие плоды покаяния в Божественном Бытии быть не могут, ибо ничто нечистое не может воссесть рядом с Господом, по апостольскому слову.
Тот, кто хочет быть с Жизнью, должен немедленно порвать со смертью, которая может незамедлительно придти, если промедлим. Путь к Богу – это отвержение этого мира, вплоть до родственных связей, которые, порой, так тяжело рвать.
«Когда же Он еще говорил к народу, Матерь и братья Его стояли вне дома, желая говорить с Ним. И некто сказал Ему: вот Матерь Твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобою. Он же сказал в ответ говорившему: кто Матерь Моя? и кто братья Мои? И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Мф. 12: 46-50).
Именно родственные связи являются тормозом к Небесному движению. По-человечески разрыв видится как проявление не столько любви, сколько ненависти. Но ведь очевидно, что невозможно построить новый дом, не разрушив старый. Волошин скажет, что «Огнь Христов, прорабатывая человеческую душу, выявлял часто любовь гневом». То есть разрыв невозможен без огненного выдоха, гневного отвращения к старому и падшему миру. Оставаясь с семьей, в которой продолжает господствовать язычество, означает предательство Истины. Кроме того, так называемая жалость приводит к тому, что оставшийся в семье последователь Истины постепенно растлевается и возвращается в прежнее греховное состояние. Поэтому Христос так строг, поэтому своими родственниками Он считает тех, кто последует за Истиной.
Но Господь предлагает задуматься и над важной проблемой тех, кто привязан к роду. Не Он ли есть истинный Отец всего Сущего, не Он ли Первопричина нашего бытия? Если Он причина и Отец, то возвращает Себе то, что принадлежит Ему по праву. Как причина Он есть непреложная Любовь, и потому признавая Его своим Отцом, мы вместе с Ним творим любовь. Но в этой любви уже не страсти господствуют, не плоть, но дух. Этот Дух есть Сам Господь, дарующий дыхание Свое всему сущему. Получив жизнь из Его рук, мы, тем самым, обрели право на жизнь, право на любовь, ставшими сутью нашего естества. Христос и возвращал нас к сути.
Возвращение к сути, таким образом, есть высшая форма проявления Божественной любви. Совершив возвращение, человек творит в самом себе самотворящую любовь. Эта любовь настолько велика, что обладающий ее своим светом настолько притягивает к себе, что близкие и родные втягиваются в орбиту этого света и становятся частью единого тела. Те, кто не пожелал войти в круг света, в силу темноты своей души, удаляются в небытие. Это объективная правда.
Так не пожелали войти в круг света те, кто называл себя сынами Авраама, но по делам его не поступали. Эта трагедия избранного народа. Жить во времена, когда легче было встретить Бога, чем птицу, и очерстветь сердцем настолько, что не замечали очевидного. Очерствение же происходит в силу духовного оскудения. Плотское мимоходящее, поэтому и требует Христос малого – возвращения к самому себе, к древнему Божественному Бытию. Он призывает создавать Новую Семью, в которой отношения строятся на Евангельских заповедях. Отсюда требование Церкви не вступать в браки с неверными, ибо это приведет к растлению и разрушению собственной души и, значит, жизни. Это все равно, что выпустить из себя по капельке кровь, в результате чего завершится кровообращение и наступит смерть, согласно законам естества.
Показав необходимость созидания в себе духовного человека, Иисус Христос приступил к исследованию Царства, Его великих таинств.
Отныне человеческое естество принадлежит не себе, искаженному первородным грехом, но Богу. Однако принадлежность не освобождает от знания о Божественном Бытии. Зачастую по незнанию отпадаем от Божественной Благодати, поэтому жизнь во Христе – это постоянное учение и познание Божественного Царства.
«Выйдя же в день тот из дома, Иисус сел у моря. И собралось к Нему множество народа, так что Он вошел в лодку и сел; а весь народ стоял на берегу. И поучал их много притчами, говоря: вот, вышел сеятель сеять; и когда он сеял, иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то; иное упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока. Когда же взошло солнце, увяло, и, как не имело корня, засохло; иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его; иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать. Кто имеет уши слышать, да слышит! И, приступив, ученики сказали Ему: для чего притчами говоришь им? Он сказал им в ответ: для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано, ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет; потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют; и сбывается над ними пророчество Исаии, которое говорит: слухом услышите — и не уразумеете, и глазами смотреть будете — и не увидите, ибо огрубело сердце людей сих и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не обратятся, чтобы Я исцелил их. Ваши же блаженны очи, что видят, и уши ваши, что слышат, ибо истинно говорю вам, что многие пророки и праведники желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали. Вы же выслушайте значение притчи о сеятеле: ко всякому, слушающему слово о Царствии и не разумеющему, приходит лукавый и похищает посеянное в сердце его — вот кого означает посеянное при дороге. А посеянное на каменистых местах означает того, кто слышит слово и тотчас с радостью принимает его; но не имеет в себе корня и непостоянен: когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазняется. А посеянное в тернии означает того, кто слышит слово, но забота века сего и обольщение богатства заглушает слово, и оно бывает бесплодно. Посеянное же на доброй земле означает слышащего слово и разумеющего, который и бывает плодоносен, так что иной приносит плод во сто крат, иной в шестьдесят, а иной в тридцать» (Мф. 13: 1-23).
Услышав слово или притчу, не отмахиваемся ли, порой, от них, как от назойливых мух. Не хотим слышать укора в своей неправедной жизни, корень зол которой указан ясно и понятно. Порой, не желая быть вместилищем зла, становимся объективно его носителем.
Израиль слушал Исайю и убил его, верили пророкам и убивали их. Входим в Храм Божий и забываем причину входа в Него. Священное Писание воспринимаем как художественное произведение и литературно-исторический памятник, в который вмонтировано много человеческой мудрости. Бог выступает в качестве отвлеченного понятия. Отсюда и неприятие Его Святых притч. Но именно в притчах Господь открывал тайны Небесного Царства. Причина была чисто психологическая: человек восприимчив к Тайне, если она облечена в сказовую форму.
Таким образом, происходит узнавание Истины, узнавания своего внутреннего духовного мира. В этом мире – либо отречение от Света, либо – жизнь в Нем.
Святитель Златоуст скажет: «Пусть дьявол и хищничает; но от нас зависит не давать ему расхищать. Если семена и засыхают, то не зной бывает причиной этого, — не сказано, ведь, что посохли от зноя, но: "как не имели корня". Если и подавляется слово, то не от терния это происходит, но от тех, которые допустили взойти ему. Можно, если захочешь, не допустить этого негодного растения и богатство употребить, как должно. Потому Христос не сказал: век, но: "забота века"; не сказал: богатство, но: "обольщение богатства" (Матф. 13:22). Итак, будем обвинять не самые вещи, но испорченную волю. Можно и богатство иметь, и не обольщаться им, — и в веке этом жить, и не подавляться заботами. Богатство соединяет в себе два противоположные зла: одно сокрушает и омрачает — это есть забота; другое расслабляет — это есть роскошь. И хорошо сказал Спаситель — "обольщение богатства", потому что все в богатстве лесть, — имена только, а не действительность. Подлинно, и удовольствие, и слава, и пышность и все тому подобное — один только призрак, а не действительная истина. Итак, сказав о различных родах погибели, Он, наконец, говорит и о доброй земле, чтобы не привести в отчаяние, но подать надежду на раскаяние и показать, что возможно из камня и терния обратиться в добрую землю. Но если и земля хороша, и сеятель один, и семена одни и те же, то почему одно семя принесло плод во сто крат, другое в шестьдесят, третье в тридцать? Здесь опять различие зависит от свойства земли, потому что и в хорошей земле можно найти много различия. Теперь видишь, что виной этому не земледелец, и не семена, но приемлющая земля. Различие это зависит не от природы людей, но от их воли. И здесь открывается великое человеколюбие Божье в том, что Господь требует не одинаковой степени добродетели, но и первых приемлет, и вторых не отвергает, и третьим дает место. Это говорит Он для того, чтобы последователи Его не подумали, что для спасения достаточно одного слушания. Почему же, скажешь ты, Он не сказал о других пороках, — например, о плотском вожделении, тщеславии? Сказав: "забота века сего и обольщение богатства", Он все сказал, потому что и тщеславие, и все другие пороки дело века сего и лести богатства, как, например, удовольствие, жадность, зависть, тщеславие и все прочее, подобное этому. О пути же и камне Он упомянул, желая показать, что недостаточно освободиться от любви к богатству, но нужно позаботиться и о другой добродетели. Что пользы в том, если ты не пристрастен к богатству, но женоподобен и изнежен? Что пользы в том, если не изнежен, но беспечно и нерадиво слушаешь слово? Недостаточно одной добродетели для спасения нашего, но нужно, во-первых, тщательное слушание слова и всегдашнее памятование о нем; потом нужно мужество; далее — презрение богатства, и, наконец, — бесстрастие ко всему житейскому. Слушание слова потому ставит Он, прежде всего прочего, что оно, прежде всего, нужно. "Как уверуют", если не услышат (Рим. 10:14)?»
Нам предлагается, в который раз, совершить нравственный выбор. И притча призывает заглянуть в мир своей совести. Уже в начале Своей деятельности Господь требует от Своих учеников последовательного и сердечного изложения веры. Это изложение должно было быть не только словесное, но и действенное, выраженное внешне. Невозможно служить Богу и Мамоне одновременно. Против двуличия – проповедь Иисуса. Ибо там, где мертвое, живое не обитает по определению. Определенности в своих отношениях с миром и Богом требует от нас Христос. И это справедливо. Но именно справедливости и боится человек, хотя на каждом перекрестке требует ее исполнения. Если бы это только случилось, то не один человек бы не спасся, ибо все пребываем в грехе. Зная это, Господь призывает нас совершить главное – выбор. И стараться следовать ему, даже если в пути совершаются падения. Но ведь после падений обязательно наступают взлеты. Во время шторма на корабле матросы оказываются в различных ситуациях и положениях. Кто-то у руля, кто-то на юте, кто на корме, важно - не выпасть за борт.
Если, не дай Бог случится выпасть за борт, то окажемся в безвоздушном пространстве, в пустоте. В реальной жизни – это состояние Богооставленности, в котором нет ни света и не тьмы. Таковое положение представляется более опасным. Сам Господь говорил, что лучше быть либо горячим, либо холодным, но ни в коем случае – теплым. Теплыми же становимся, потому что не можем вместить в свое сознание Божественное Бытие, Царствие Божие. Мир предпочитаем Его Царству.
Интересно наблюдать, как на протяжении всей истории цивилизации человек пытается найти совершенное мироустройство, но постоянно терпит фиаско, вследствие несовершенства человеческой природы. Христос же предлагал иную систему координат, в которой всякое устроение должно начинаться с духовного мира человека.
Мироустройство только тогда имеет смысл, если в нем заложены духовные основы, зиждемые на Учении Христа. Господь предлагает общество, в котором не будет крайнего отчуждения духа, Он не бросает миру так называемые рациональные зерна, Он творит Град Божий. Когда-то Максимилиан Волошин писал: «Государство строится отказом от личных страстей и инстинктов, то есть самоотречением и самопожертвованием. Всякий эгоизм ведет не к закреплению общественности, а к ее разрушению.
Для того, чтобы личность не погасла, в массе возникает индивидуализм. Но для того, чтобы индивидуализм не принял форм чисто разрушительных (анархических), он должен быть просветлен законом жертвы: в этом возможности христианского государства. Самопожертвование – вот фундамент, на котором может строиться общественность…»
Совершить акт самопожертвования – вот что предложил Христос человеку. В этом акте, как это не парадоксально, путь к свободе, отрицание рабства. Стремление к свободе, как известно, заложено в человеке изначально. Для обретения же свободы необходимо совершить личный выбор.
«Другую притчу предложил Он им, говоря: Царство Небесное подобно человеку, посеявшему доброе семя на поле своем;
когда же люди спали, пришел враг его и посеял между пшеницею плевелы и ушел;
когда взошла зелень и показался плод, тогда явились и плевелы.
Придя же, рабы домовладыки сказали ему: господин! не доброе ли семя сеял ты на поле твоем? откуда же на нем плевелы?
Он же сказал им: враг человека сделал это. А рабы сказали ему: хочешь ли, мы пойдем, выберем их?
Но он сказал: нет, — чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы,
оставьте расти вместе то и другое до жатвы; и во время жатвы я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в снопы, чтобы сжечь их, а пшеницу уберите в житницу мою» (Мф. 13: 24-30).
Никто не вправе судить человека, разве только Бог, никто не вправе определять меру вины того, кто принадлежит Творцу. Какая потрясающая любовь явлена в притче Господней! Господь относится к человеку, как драгоценной жемчужине, как к святому зерну, из которого со временем произрастет вечное естество.
Христос опровергает формулу: лес рубят – щепки летят. Щепка – человеческая личность, со своей неповторимой судьбой и только ей присущим взглядом на мир. Ради уникальности мировоззрения Господь готов прощать нам наши ошибки и заблуждения.
В притче показан и противник Бога и человека – дьявол. Этот противник – реальность, с которой необходимо считаться. Поле битвы, по слову Достоевского, сердце человеческое, которое лукавый хочет приобрести себе, сделав нас своими рабами.
Ради свободы и любви, ради прощения и мира, Христос согласен не вершить скорый суд и не давая такого права Своим творениям, понимая, что скоропалительное решение подчас бывает несправедливым. Не напрасно уже в древних Афинах наказанием становится изгнание. Причем, это наказание было столь суровым, что многие предпочитали быть казненными, не желая покидать родину. Пример Сократа поучителен.
Важно и то, что в этой притче Христос показывает Свое удивительное долготерпение, тем самым, призывая человека следовать Его примеру. Ради малой частицы добра, заложенной в человеческом естестве, Господь готов ждать, надеясь, что из малого вырастет великое.
«Иную притчу предложил Он им, говоря: Царство Небесное подобно зерну горчичному, которое человек взял и посеял на поле своем,
которое, хотя меньше всех семян, но, когда вырастет, бывает больше всех злаков и становится деревом, так что прилетают птицы небесные и укрываются в ветвях его» (Мф. 13: 31-32).
В малом рождалось большое. Из Слова рождалось Дело. Тесно переплетаясь друг с другом, эти две сущности строили Новую обожженную эпоху. В сознание того времени, которое было поражено заторможенностью мысли и действия, вошла реальность.
Это был своеобразный ответ античной эпохи, в которой начинала господствовать теория саморазвития материи. Эта теория представлялась осязаемой, хотя на самом деле была чистейшей абстракцией, ничем не доказанной и не подтвержденной. Но она была удобной, успокаивающей совесть. В ней были, как думалось, простейшие истины: необходимость просто существовать, воспроизводя себе подобных, любя себя и себе подобных, продолжая, так сказать, естественнонаучный процесс.
Правда, из сознания вытравливалась мысль, что источником любви является Бог. Собственно, именно этого и добивается лукавый, увлекая сознание человека в отвлеченные понятия, придавая, при этом, им видимость и осязательность. Господство отвлеченных понятий ведет человека объективно к отрицанию Источника Добра – Бога.
Хорошо сказал Достоевский: «Отсутствие Бога нельзя заменить любовью к человечеству, потому что человек тотчас спросит: для чего мне любить человечество?»
Только любовь может выступать источником, из которого начинается поход человеческой ладьи к Божественной гавани. Из малого святого родника рождается река, выпадающая в великий океан. Москва не сразу строилась, не сразу созидается и Царство Божье. Его строительство требует огромного напряжения и труда.
«Иную притчу сказал Он им: Царство Небесное подобно закваске, которую женщина, взяв, положила в три меры муки, доколе не вскисло всё. Всё сие Иисус говорил народу притчами, и без притчи не говорил им, да сбудется реченное через пророка, который говорит: отверзу в притчах уста Мои; изреку сокровенное от создания мира» (Мф. 13: 33-35).
Трудности вначале неизбежны. Сладкий пирог не сразу становится сладким. Необходимо терпение. Христос недаром напоминает о тесте. Каждый, кто имеет представление о тесте, знает, как сложно испечь вкусный хлеб, если не будет терпения.
Господь вообще старался обращаться к Своим слушателям на понятном для них языке. Притчевая форма, безусловно, воспринималась сознанием восточного человека, склонного к метафоре, продуктивно. На востоке привыкли мыслить образами, вектор их умственного развития всегда настроен на многоцветность мышления. Особо эта многоцветность присутствовала в сознании Апостолов, которые становились закваской Нового мира. Двенадцать Апостолов были тем квасом, теми дрожжами, что стали основанием Церкви Христовой. Им в первую очередь Христов и будет открывать тайны Небесного Царства.
«Тогда Иисус, отпустив народ, вошел в дом. И, приступив к Нему, ученики Его сказали: изъясни нам притчу о плевелах на поле. Он же сказал им в ответ: сеющий доброе семя есть Сын Человеческий; поле есть мир; доброе семя, это сыны Царствия, а плевелы — сыны лукавого; враг, посеявший их, есть диавол; жатва есть кончина века, а жнецы суть Ангелы. Посему как собирают плевелы и огнем сжигают, так будет при кончине века сего: пошлет Сын Человеческий Ангелов Своих, и соберут из Царства Его все соблазны и делающих беззаконие, и ввергнут их в печь огненную; там будет плач и скрежет зубов; тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их. Кто имеет уши слышать, да слышит!» (Мф. 13: 36-43).
Слово Божье помогает различить самих себя, определить место в борьбе за собственное сердце. Потому-то Апостолам важно понять, на какой ступеньке Божественной лествицы они находятся. И Господь показывает их положение, давая понять, что Он – Владыка и Судия. И Его суд будет нелицеприятный. Поэтому человеку следует определиться, перестать быть двуличным, излечившись от болезненного состояния непрочности. Христос предлагает определенность. Святитель Иоанн писал:
«Итак, если сам Он есть Сеятель, сеет на собственном поле и с Своего царства собирает, то ясно, что настоящий мир Ему принадлежит. Размысли же, как неизреченно Его человеколюбие, как Он готов благотворить и как далек от того, чтобы наказывать! Когда сеет, то сеет сам; когда же наказывает, то наказывает чрез других, именно чрез ангелов. Тогда праведницы просветятся яко солнце, в царствии Отца их. Это не значит, что они будут светиться, точно как солнце. Но так как мы не знаем другого светила, которое было бы блистательнее солнца, то Господь употребляет образы для нас известные».
Этими образами будоражилось не просто воображение слушателя, но создавалась уникальная атмосфера Нового мира, в которой рождалась христианское мировоззрение и мироощущение. Явленный Господом апокалипсис на самом деле был не страшен, наоборот, он рождал картины бытия, способные преобразить человеческое естество, учитывая образное мышление восточного человека.
Способны ли были к восприятию представители латинского Запада? Конечно! Но их восприятие носило несколько рациональный характер. Их приход к Христу будет сопровождаться длительными философскими спорами, в которых Истина одержит безусловную победу. Обращаясь в притчах к Своему народу, Христос знал его эмоциональную насыщенность сознания. Это был фундамент, на котором строился мировоззренческий комплекс Нового мира. Та самая закваска, которая преобразит тесто всей вселенной. Господу нужна была твердая порода. Такую породу мог найти только в представителях семитского мира, кровно связанного глубоким преданием с Божественным Бытием, с ветхозаветным преданием, которое Христом никогда не отменялось, но еще более утверждалось.
Показывая апокалипсические образы Страшного Суда, Господь на самом деле хотел не пугать Свой народ, но побудить к действию, к свершению события, к строительству Града Божьего. В этом Граде нет места привычным человеческим устроениям. Например, странно слышать о том, что человечество приобретет счастье сиюминутно. Предлагаются теории прибавочной стоимости, строятся социальные проекты, в которых увязывают Христа с деятельностью банков и банкиров. Наверно, так на мир смотрели саддукеи и фарисеи. Их культура мышления приземленная, они не готовы были совершить нравственный прорыв в горнее. Рисуя картины Страшного Суда, Христос показывал начало Нового мира. Этого мира-то и боялась иудейская элита.
Им нужен был удобный Бог, решающий их земные проблемы, освящающий их земные обычаи и предания старцев. Иудейская элита, рьяно борясь за сохранение Ветхого Завета, на самом деле, чрезвычайно опасалась огненной проповеди Иисуса Христа. Эта проповедь рушила общественное здание, те многовековые отношения, сложившиеся в иудейском обществе. Но особенно неприемлемо виделось элите то, что Суд переходил от старейшин народа израильского в руки Самого Бога.
Это старцы народа израильского пережить явно не могли. Им было не понять, что ради Божественного Царства можно отказаться от всего, даже от собственного национального бытия, от того груза рабства, что веками нес на себе избранный народ.
«Еще подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нем идет и продает всё, что имеет, и покупает поле то. Еще подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин, который, найдя одну драгоценную жемчужину, пошел и продал всё, что имел, и купил ее» (Мф. 13: 44-46).
«Как выше горчичное зерно и закваска имеют малую разность между собою, так и здесь сходны две притчи о сокровище и о бисере. Обеими этими притчами показывается то, что проповедь должно всему предпочитать. В притчах о закваске и о горчичном зерне говорится о могуществе проповеди и о том, что она совершенно победит вселенную. Настоящие же притчи показывают важность и многоценность проповеди. Подлинно она расширяется подобно горчичному дереву, превозмогает, подобно закваске, многоценна как бисер и доставляет бесчисленные удобства, подобно сокровищу» (Свт. Иоанн Златоуст).
Через огненную проповедь загорается огонь в душе, появляется неистребимое желание личного спасения. Если огненность проповеди затронет духовную суть человека, то он обретет спасение душе своей. Христос призывает отбросить компромиссы с собственной совестью и следовать Его Истине. Огненность проповеди устраняет из сознания человека двумирность восприятия действительности. Там, где огонь Господень, не может быть пошлости и филистерства, которые усредняют восприятие мира, делая его одноцветным, хмурым и серым. Только в Божественном огне способна родиться личность, которую можем назвать образом и подобием Творца.
Этот огонь, лежащий во зле мир, встречает насмешкой и подкручиванием пальцем у виска. Но разве почетом встречали пророков и избранных Божьих? Ненавистью и убийствами дышали толпы, когда пламенеющие пророки возвещали Небесную Правду. Но, когда огонь распирает душу, то не страшны никакие угрозы и никакие народные толпы. Последователь Истины не только будет искать жемчужину, но и, найдя ее, обязательно будет стараться сохранить ее в своей душе. В Божественной жемчужине залог нашего спасения, фундамент, помогающий совершить выбор в пользу христианской жизни.
«Еще подобно Царство Небесное неводу, закинутому в море и захватившему рыб всякого рода,
который, когда наполнился, вытащили на берег и, сев, хорошее собрали в сосуды, а худое выбросили вон. Так будет при кончине века: изыдут Ангелы, и отделят злых из среды праведных, и ввергнут их в печь огненную: там будет плач и скрежет зубов. И спросил их Иисус: поняли ли вы всё это? Они говорят Ему: так, Господи! Он же сказал им: поэтому всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое» (Мф. 13: 47-52).
К сожалению, близость Страшного Суда не настроила иудейский мир на исполнение Божественных заповедей, изложенных еще в Ветхом Завете.
«Видишь ли, что Христос не исключает ветхий завет, но хвалит и превозносит, называя его сокровищем? Итак, несведущие в божественных писаниях не могут быть названы людьми домовитыми: они и сами у себя ничего не имеют, и от других не заимствуются, но, томясь голодом, нерадят о себе. Впрочем не они только, но и еретики лишены этого блаженства, потому что из сокровища своего не выносят ни старого, ни нового. У них даже нет старого, а потому нет и нового. Равно не имеющие нового не имеют и старого, но лишены и того и другого, потому что новое и старое соединено и связано между собою. Итак, все мы, нерадящие о чтении писаний, послушаем, какой терпим от этого вред и какую скудность. В самом деле, когда мы приведем в благоустройство дела свои, если не знаем тех самых законов, по которым должно приводить их в благоустройство? Богачи, влюбленные до безумия в богатство, часто выколачивают свои одежды, чтобы их не подъела моль. А ты, видя в себе забвение, губительнее моли, повреждающее твою душу, не прибегаешь к Писанию, не истребляешь в себе язвы, не украшаешь своей души, не вглядываешься пристально в образ добродетели, не рассматриваешь членов и ее главы. И действительно, добродетель имеет и главу и члены, благолепнейшие всякого стройного и красивого тела. Что такое, спросишь, глава добродетели? Смиренномудрие. <…> Уста же добродетели суть премудрость, и разум, и знание духовных песнопений. Сердце ее есть глубокое ведение Писаний, соблюдение истинных догматов, человеколюбие и добродушие. И как без сердца невозможно жить, так без исчисленного теперь невозможно спастись. Отсюда рождается все доброе. У добродетели есть также свои руки и ноги - явление добрых дел. Есть у нее и душа - благочестие. Есть у нее золотая и тверже адаманта грудь мужество. Легче все одолеть, чем сокрушить эту грудь. Наконец дух, пребывающий в мозгу и в сердце, - любовь» (Свт. Иоанн Златоуст).
Любовь и призывает выжечь на своем поле всякий сорняк, не полагаться на время, надеясь, что не скоро еще придет Господь вершить Свой праведный Суд. Любовь призывает огнем испепелить беспечность, войти в чертоги покаяния, через слезы, обретя радость созвучия с Божественным Бытием, устраняя из своего сознания пустословие и празднословие, прекратив бездарно тратить драгоценное время, когда уходим в бесцельные иллюзии и имитацию бытия. Любовь требует от нас не выдумывать жизнь, а жить, потому что выдумывание есть форма несвободы нашего сознания. Поэтому и нужны апокалипсические картины, где открывается самая, что ни на есть правда жизни.
Господь творил истинную поэзию бытия, в которой не было ни единой капельки лжи. В этой поэзии была сокрушительная исповедь, чрез огонь которой предлагалась пройти ладье нашего естества и достичь Божественной гавани. В этой гавани – Христос – смысл бытия, Сокровище вечное и незаходимое, Знамя нашего спасения.
Пришедший в эту гавань становится соучастником молитвенного стояния пред Богом. Тот, кто испытал состояние восторга, знает, как тяжело возвращаться в мир, полный соблазнов и искушений. Но именно этого требует от нас Господь, возвращая в действительность уже другого человека. Так Он совершил с Апостолами, осознавшими свое великое назначение, став первопроходцами Нового Бытия, твердым фундаментом Церкви Божьей. Апостолы станут несокрушимой стеной, за которой станут последователи Истины.
Рисуя картины Страшного Суда, Христос в первую очередь обращался к личности. Но Господь, как истинный Отец, желал, конечно, соборного спасения Своим детям.
«И, когда окончил Иисус притчи сии, пошел оттуда. И, придя в отечество Свое, учил их в синагоге их, так что они изумлялись и говорили: откуда у Него такая премудрость и силы? не плотников ли Он сын? не Его ли Мать называется Мария, и братья Его Иаков и Иосий, и Симон, и Иуда? и сестры Его не все ли между нами? откуда же у Него всё это? И соблазнялись о Нем. Иисус же сказал им: не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем. И не совершил там многих чудес по неверию их» (Мф. 13: 53-58).
Однако дети, видимо, по своему неразумию, не сильно хотели спасения от своего Земляка. Странная близорукость поразила жителей Назарета.
«Примечаешь ли, что Господь беседовал в Назарете? Не братья ли Ему тот и тот? говорили там. Так что же? Это-то самое и должно было особенно обратить вас к вере. Но зависть лукава и часто противоречит сама себе. Что было и странно, и чудно, и достаточно к тому, чтобы привлечь их, - то самое их соблазняло. Что же сказал им Христос? Несть, говорит Он, пророк без чести, токмо во отечествии своем, и в дому своем (ст. 57). И не сотвори, - присовокупляет евангелист, - сил многих за неверствие их (ст. 58). Евангелист же Лука сказал: и не сотворил там многих знамений, хотя следовало сотворить. В самом деле, если удивление к Нему возрастало (даже и тогда дивились уже), то почему бы не сотворить чудес? Но целью Его было не Себя показать, а им доставить пользу. А так как в последнем не было успеха, то Спаситель пренебрег и то, что касалось до Него самого, чтобы не увеличить их наказания. Смотри же: хотя Он пришел к ним после долговременного отсутствия и, показавши множество знамений, но они и теперь не потерпели Его, а снова распалились ненавистью. Но для чего же Он сотворил немногие чудеса? Для того, чтоб не сказали: врачу, исцелися сам (Лук. IV, 23); не сказали: Он наш противник и враг, презирает Своих; не сказали: если бы чудеса были, и мы бы уверовали. Вот почему Он и сотворил чудеса, и удержался от чудес: сотворил, чтоб исполнить Свое дело; удержался, чтоб не подвергнуть их большему осуждению. Вникни же в силу сказанного: обладаемые ненавистью вместе и дивились. Но как, судя о делах Христовых, не охуждают самых дел, но вымышляют небывалые вины, говоря: о Веельзевуле изгонит бесы (Матф. XII, 34; Лук. XI, 15), так и здесь, судя об учении, не осуждают его, но прибегают к низости рода. А ты заметь снисходительность Учителя, как Он не упрекает их, но с большою кротостью сказал: несть пророк без чести, токмо во отечествии своем; и даже на этом не остановился, но присовокупил: и в дому своем. Присовокупил же это, как думаю, разумея братьев Своих» (Свт. Иоанн Златоуст).
Не исправив своей духовной сути, соотечественники не могут получить требуемых исцелений. Но дело, видимо, еще и в народе израильском, который жил ожиданием Спасителя, а когда Он пришел, поступил так же, как и жители Назарета. Обыденное сознание не может принять высокого и горнего. В сознании иудея была разорвана ткань национальной солидарности, сближавшая его с ветхозаветным преданием, а значит с Богом. Находясь под римским владычеством, иудей был неспособен увидеть тех изменений, которые нес народу Христос. Вместо любви, невиданная доселе жажда мести, стремление стряхнуть с себя гипноз страха, которым Рим сковал Израиль. Им нужен был Мессия, появившийся неведомо откуда. Тот же, Кто жил рядом с ними, делил радости и горе вызывал только неприязнь и осуждение. Он выделялся среди пошлости и мещанства, но пошлым мещанам этого было мало. На Его призывы любви отвечали подлыми выпадами и оскорблениями.
Видимо, непонимание было и среди родственников Иисуса, о чем и Златоуст говорит. Они не могли вместить, что их Брат не просто человек, но Богочеловек. Психологически это вполне понятно. Представьте себе, что в вашей семье живет не просто ваш брат, а Господь Бог. С ума сойти можно! Однако не будем забывать, что это было общество, которое жило мессианскими ожиданиями, и потому неприятие Христа как Господа было преступление против Бога.
Они скорее уголовный мир примут, потому что он будет реально бороться с римскими войсками, чем Сына Божьего. Наверно, поэтому Господь покинет город, в котором прошли Его детство и юность. К тому же грешное состояние назаретцев было таково, что они не могли выдержать присутствие Божие. В этом была трагедия этого народа. Их сердца настолько огрубели, что не видели очевидного.
Впрочем, это было неудивительно. Господь в свое время сказал, что враги – домашние твои. Соплеменники Иисуса подтвердили Его слова. И последователи Христа должны быть готовы к тому, что их ожидает участь их Учителя.
«Кто строго держится пути Господня, тот после трудов, когда преодолеет все неправое в себе, изменяется весь, во всем своем составе: и взор, и походка, и речь, и держание себя - все носит печать особенной стройности и достоинства, хотя бы являющийся таким прежде был из самого низкого состояния и нисколько не образован. И приходится слышать: откуда у него это? Если же телесное и видимое так преобразуется, то что сказать о внутреннем и душевном, которое непосредственнее и ближе подлежит действию претворяющей благодати, и в отношении к которому внешнее служит только выражением и последствием? Как светлы о всем мысли, точны и определенны! Как верно суждение о сущем и бывающем! Взгляд его на все выше философского! А намерения, а действия, а предприятия? Все чисто, свято отсвечивается небесною светлостью. Это поистине новый человек! Образования не получил, в академиях лекций не слушал, и воспитания никакого не имел, а является благовоспитаннейшим и премудрым. Внимание к себе, труд над собою, молитва и к Богу приближение - все переделали благодатью Божиею, а как никто этого не видит. Оттого и вопрос: «откуда у него это?»» (Свт. Иоанн Златоуст).
Тот, кто стал на путь любви и света, неизбежно столкнется со своими противоположностями. Этой борьбе суждено идти вплоть до Страшного Суда. Это многоступенчатая борьба, всегда сопровождаемая многочисленными жертвами. Жертва была предрешена изначально, с тех пор, как Адам совершил свое первое грехопадение.
С одной стороны, жертва – это форма болезни, но с другой – исцеление. Зависит от положения личности. В какой гавани он находится: Христовой или в заводи лукавого?
В любом случае без пролития крови не обходится. С той разницей, что одна из сторон проливает свою собственную кровь. И это сторона – Истина. Зло же выполняет функцию палача.
«В то время Ирод четвертовластник услышал молву об Иисусе и сказал служащим при нем: это Иоанн Креститель; он воскрес из мертвых, и потому чудеса делаются им. Ибо Ирод, взяв Иоанна, связал его и посадил в темницу за Иродиаду, жену Филиппа, брата своего, потому что Иоанн говорил ему: не должно тебе иметь ее. И хотел убить его, но боялся народа, потому что его почитали за пророка. Во время же празднования дня рождения Ирода дочь Иродиады плясала перед собранием и угодила Ироду, посему он с клятвою обещал ей дать, чего она ни попросит. Она же, по наущению матери своей, сказала: дай мне здесь на блюде голову Иоанна Крестителя. И опечалился царь, но, ради клятвы и возлежащих с ним, повелел дать ей, и послал отсечь Иоанну голову в темнице. И принесли голову его на блюде и дали девице, а она отнесла матери своей.
Ученики же его, придя, взяли тело его и погребли его; и пошли, возвестили Иисусу» (Мф. 14: 1-12).
«У Иоанна Крестителя был в доме тетрарха враг, уже давно добивавшийся его смерти, - Иродиада, жена Антипы. Первый раз она была замужем за его братом, которого Ирод Великий лишил наследства. Честолюбивая женщина тяготилась своим унизительным положением и мечтала о власти. Когда в 26 году Антипа гостил в доме брата, она сумела обворожить тетрарха. Тому было уже за пятьдесят, но он влюбился в родственницу и решил жениться на ней. Препятствий для этого было немало. Предстояло развестись с первой женой, дочерью союзника, набатейского царя Ареты IV. Узнав о планах Антипы, его супруга с помощью верных бедуинов бежала к отцу в Набатею. Это привело к дипломатическому разрыву с Аретой. В самой Иудее поступок Ирода вызвал единодушное осуждение: Иродиада была его племянницей и женой брата - таким образом тетрарх дважды нарушил Закон. Но правителя ничто не могло остановить.
Иоанн Креститель, еще будучи на свободе, открыто высказывался против этого кровосмесительного брака. Он не перестал упрекать Ирода и после того, как тот заточил его в крепость. Поэтому узник продолжал быть опасным для Иродиады. Она искала повода разделаться с ним, но видела, что слабохарактерный муж едва ли решится осудить и казнить Иоанна. Долгожданный случай все же представился.
Ирод справлял день своего рождения, и в махеронском дворце собралось много почетных гостей - военачальников и старейшин Галилеи. Когда пир был в разгаре, на середину зала выбежала Саломея, дочь Иродиады, и к неописуемому восторгу всех исполнила зажигательный сирийский танец. “Проси у меня, что хочешь!” - кричал пьяный тетрарх. Он призвал в свидетели присутствующих, что клятвенно обещает выполнить любое пожелание девушки. Саломея, посоветовавшись с матерью, повторила слова, подсказанные ей Иродиадой: “Подай мне сейчас же на блюде... голову Иоанна Крестителя”.
Лицо Антипы помрачнело. Пророк всегда внушал ему уважение, и к тому же он опасался реакции народа. Да и римляне не любили внесудебных расправ. Однако Ирод, желая сдержать слово, данное при знатных гостях, приказал телохранителю спуститься в темницу. Скоро тот вернулся с окровавленной головой Иоанна в руках. Ее положили на блюдо, а Саломея отнесла страшный дар матери...
Так погиб “величайший из рожденных женами”. Ему было немногим более тридцати лет. Успел ли он получить ответ Иисуса? Мы не знаем. Но он умер, как жил, - несгибаемым свидетелем правды Божией.
Тело пророка отдали ученикам. Похоронив его, они поспешили в Галилею сообщить о случившемся Иисусу. Иоанниты знали, что в последние дни мысли их наставника постоянно возвращались к Человеку из Назарета.
С тех пор Антипу стал преследовать страх. Услышав об Иисусе, он уверял окружающих, что это восстал из мертвых казненный им праведник. Когда Арета IV пошел на Ирода войной и захватил Махерон, люди говорили, что Бог покарал тетрарха за убийство Иоанна» (О. Александр Мень).
Страшное злодеяние! Но вот что поразительно: как же зло коварно, что способно убедить даже человека, признающего Бога, и заставить совершать его богопротивные поступки. Воистину борьба за человеческое сердце! Даже, совершив злодеяние, Ирод впадает в печаль.
«Почему же печалится? Такова добродетель! И у порочных людей она достойна удивления и похвал. Каково же неистовство Иродиады! Ей надлежало удивляться Иоанну, надлежало благоговеть пред ним, потому что защищал ее от позора; а она замышляет о смерти его, расставляет сети, просит сатанинского дара. Ирод же убоялся, говорит евангелист, клятвы ради и за возлежащих с ним (ст. 9). Но как же ты не убоялся поступка бесчеловечнейшего? Если ты боялся иметь свидетелей клятвопреступления, то гораздо больше надлежало тебе страшиться иметь стольких свидетелей такого беззаконного убийства» (Свт. Иоанн Златоуст).
Мерзость Иродова поступка заключена еще и в том, что в данном историческом эпизоде показана власть женщины над мужем. Евангелие повествует о важнейшем: недопустимости власти женского начала, утерявшего материнский инстинкт, над мужским. Святитель Иоанн Златоуст размышлял:
«Выслушайте это вы, которые чрез меру пристращаетесь к женщинам! Выслушайте вы, которые клянетесь, не зная в чем, - делаете других властелинами вашей гибели, и сами себе роете яму! И Ирод погиб так же. Конечно, он думал, что дочь Иродиады попросит себе чего-нибудь приличного пиршеству, и именно, как девица, в торжественный день среди общего веселия при собрании, станет просить какого-нибудь блестящего и изящного подарка, а не попросит головы. Но обманулся. И однако все это не извиняет его. Пусть Иродиада имела сердце, свойственное только борцу со зверями; но ему не следовало даваться в обман и рабски служить тиранским повелениям. И во-первых, кто бы не ужаснулся, видя священную главу Крестителя, лежащую в крови среди пира? Но не ужаснулся беззаконный Ирод, не ужаснулась и женщина, преступнее Ирода. Таковы распутные женщины: они всех бывают бесстыднее и свирепее! Если мы, слыша о том, приходим в ужас, то какое зрелище должны были тогда вынести взоры? Что должны были чувствовать присутствовавшие на пире, когда среди общего веселия увидели кровь, каплющую с главы только что усеченной? Но эта кровопийца, самих фурий лютейшая, нимало не смутилась при таком зрелище, а еще и услаждалась им. Если уже не могло подействовать ничто другое, то при одном взгляде надлежало ей придти в оцепенение. Но и это не подействовало на гнусную убийцу, жаждущую крови пророческой. Таков блуд: не только делает наглецами, но и гнусными убийцами! Предавшаяся распутству близка к тому, чтобы покуситься на жизнь оскорбленного ею супруга, готова даже отважиться не на одно или два, но на тысячи убийств. Много есть примеров таких злодеяний. Конечно, и Иродиада так поступила тогда в надежде наконец предать забвению и свое преступление. Но вышло совершенно наоборот: после этого Иоанн начал вопиять еще громче».
Блуд и мерзость готовы совершать преступления, чтобы замолчала Правда. Однако убийство великого пророка привело к тому, что Истину стали знать все жители Израиля.
Таким образом, Святой Предтеча исполнил предназначенный ему жребий. Божественный Закон стал реальностью человеческой жизни. Это уже были не каменные скрижали. Это были скрижали сердца. Уже никакой Ирод не мог разорвать сердце, которым держалась вселенная. Вселенная обрела смысл своего существования. Но, чтобы этот смысл вошел окончательно в сознание человека, необходимо было закалить его (человека) волю, научить ее совершать выбор. Наверно, поэтому Господь попустил совершиться тому злодеянию, которое вспоминает каждый христианин.
В этой памяти – начало совершенного поступка. И от человека зависит, какой это будет поступок: отдаст ли он душу страстному порыву или миру горнему и духовному.
От нас зависит, войдет ли Христос под наш кров, или удалится в места пустынные. И от нас зависит, будет ли Господь с нами или в пустынях. Там, где отсутствует любовь, Бога нет. Видимо, поэтому, когда было совершенно злодеяние над Иоанном, Христос принял решение уйти в пустынные места.
«И, услышав, Иисус удалился оттуда на лодке в пустынное место один; а народ, услышав о том, пошел за Ним из городов пешком. И, выйдя, Иисус увидел множество людей и сжалился над ними, и исцелил больных их. Когда же настал вечер, приступили к Нему ученики Его и сказали: место здесь пустынное и время уже позднее; отпусти народ, чтобы они пошли в селения и купили себе пищи. Но Иисус сказал им: не нужно им идти, вы дайте им есть. Они же говорят Ему: у нас здесь только пять хлебов и две рыбы. Он сказал: принесите их Мне сюда. И велел народу возлечь на траву и, взяв пять хлебов и две рыбы, воззрел на небо, благословил и, преломив, дал хлебы ученикам, а ученики народу. И ели все и насытились; и набрали оставшихся кусков двенадцать коробов полных; а евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей» (Мф. 14: 13-21).
Слава Богу, что нам хватает сил пойти вослед Господу. Ощутив пустоту духовную, человек неизбежно приходит к тому, чтобы найти то, что совсем недавно присутствовало в его душе. Но приходят к Богу те, кто испытывают жажду к Истине, кто не может существовать без любви. И пустыня становится населенной. В ней созидается Божественный закон, который побеждает законы физического естества: чудо становится естественным в процессе становления образа и подобия Божия в человеке. Чудо, конечно, поражает людей, но поражает, потому что происходит впервые, потому что люди еще живут прежним мировосприятием. Показывая чудо, Господь, конечно же, не желает поражать человека дешевыми эффектами, Он призывает всмотреться в новую реальность, которая выше всякого чувствования. Господь призывает нас не просто слушать Его Слово, но стать участником Божественного действия, именно участником, а не только свидетелем чудесного события. Только участник священнодействия способен стать служителем Нового мира, потому что, вкусив меду, уже не желает пить горького уксуса. Человек обретает в себе заложенные в нем силы, начинается воспоминание о свободе, происходит возвращение к первобытию. И это не только на уровне сознания, это становится сущностью человеческого бытия.
Фактически Христос совершил Преломление хлеба, т.е. объявил о начале Нового Царства. Но почему же иудеи, увидев реальное чудо, не поверили в это Царство? Причина, видимо, в том, что израильтяне вновь увидели во Христе не столько Мессию, пришедшего спасти человечество от греха, сколько царя, способного победить ненавистный Рим. Их обуревал энтузиазм, вместо вдумчивого и спокойного размышления о Богобытии, в сознании – фантазии и мечты о будущем господстве над миром. Господь призывал вкушать духовную пищу, но иудейский мир настолько овеществился, что желал, чтобы камни стали хлебом. Впрочем, чему удивляться, их отец – дьявол.
Кроме призыва к Возвышенному миру, Христос внедряет в сознание человека потребность к благотворению. Феофан Затворник скажет: «Много отбивает враг охоты благотворить, внушая, что просящий, может быть, не стоит, чтобы ему подано было; а вот же Господь не разбирает достоинство возлежащих: всех одинаково угостил, а, конечно, не все были одинаково Ему преданы: были, может быть, и такие, которые потом кричали: «распни»». Феофилакт Болгарский напишет:
«Ученикам дает хлебы, чтобы они всегда помнили о чуде и чтобы оно не выходило из их мысли, хотя они и скоро позабыли о нем. Чтобы ты не подумал, будто Господь совершил чудо только призрачно, с этой целью хлебы умножаются. Двенадцать коробов оказывается для того, чтобы и Иуда понес и не был увлекаем на предательство, раздумывая о чуде. И хлебы умножает, и рыбы, чтобы показать, что Он - Творец земли и моря и что все, что мы едим каждый день, едим потому, что Он подает и пища Им умножается. В пустыне было чудо, чтобы кто-либо не подумал, будто из ближнего города купил Он хлебы и разделил народу; ибо была пустыня. Это сообразно с рассказом. По наведению же узнай, что когда Ирод, плотский грубый ум иудейский (ибо это означает в переводе слово Ирод), обезглавил Иоанна, главу пророков, то есть не поверил пророчествовавшим о Христе, Иисус на будущее время отходит в пустынное место, к язычникам, пустыне по отношению к Богу, и врачует недужных душою, затем и питает их. Если Он не отпустит нам согрешений и не уврачует болезней посредством крещения, то не напитает нас и причащением Пречистых Тайн, так как никто из некрестившихся не причащается. Пять тысяч - это пять чувств, которые находятся в худом состоянии и врачуются пятью хлебами. Ибо так как пять чувств болело, то сколько ран, столько и пластырей. Две рыбы - это слова рыбарей: одна рыба - Евангелие, другая - Апостол. Но некоторые под пятью хлебами разумеют пятокнижие Моисея, то есть книгу Бытия, Исход, Левит, Чисел и Второзаконие. Двенадцать коробов было взято апостолами и понесено. Ибо то, чего не могли мы, простой народ, съесть, то есть понять, то понесли и вместили апостолы. "Кроме жен и детей", ибо христианин не должен иметь что-либо детское или женоподобное и немужественное».
Уникальность Христа труднопостигаема иудейской элитой, их мир был все-таки крайне приземленным, восприятие бытия примитивным. Христос видел это и потому покидает место, где закладывались основы нового отношения к мирозданию. Наверно, Он хотел сохранить в душах ищущих память о совместном участии в чудесном священнодействии, когда личность осознала себя неотъемлемой ценностью Нового бытия. Во Вселенной родилась аксиология новых отношений. Вот эти отношения Христос желал сохранить в своей Церкви. По большому счету Он прекрасно понимал, что толпы идут за Ним, пока явлены великие чудеса, потому-то в Его Царстве много званных, но мало избранных. Но, чтобы избранные не сомневались в Его Божестве, Он явил им чудо, охватить сознанием которое невозможно.
«И тотчас понудил Иисус учеников Своих войти в лодку и отправиться прежде Его на другую сторону, пока Он отпустит народ. И, отпустив народ, Он взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один. А лодка была уже на средине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный. В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю. И ученики, увидев Его идущего по морю, встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали. Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: ободритесь; это Я, не бойтесь. Петр сказал Ему в ответ: Господи! если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде. Он же сказал: иди. И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу, но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня. Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! зачем ты усомнился? И, когда вошли они в лодку, ветер утих. Бывшие же в лодке подошли, поклонились Ему и сказали: истинно Ты Сын Божий. И, переправившись, прибыли в землю Геннисаретскую. Жители того места, узнав Его, послали во всю окрестность ту и принесли к Нему всех больных, и просили Его, чтобы только прикоснуться к краю одежды Его; и которые прикасались, исцелялись» (Мф. 14: 22-36).
В расколотое сознание вошло единство. Начаток Церкви, апостолы, уже знали, что Иисус есть Бог, но Христу важно, чтобы они избавились от иллюзий, которыми питалась иудейская элита. Господь являл чудо, доказывающее способность человека, обладающего верой, творить такие же дела, как и Сам Христос. Христос показывал, что отныне начиналась история Церкви, в руках которой способность творить чудеса.
Но начиналось все по-человечески. Еще не понимая Божественного замысла, ученики все-таки отправляются на лодке. Но, каков же был их ужас, когда они увидели, что Христа не было с ними на корабле. Они уже так привыкли быть все время с Ним, что Его отсутствие для них представлялось реальной угрозой их жизни.
В пустыне они ощущали себя причастными к Божественной Полноте, жизнь обрела смысл. И вдруг – одиночество, гибельное и страшное. В состоянии одиночества человек часто впадает в сомнения, становится малодушным и слабым.
Впрочем, понять учеников Христовых вполне можно: в них сильна иудейская традиция, в которой страх перед Богом смешан с непониманием Его величественных дел.
Им сложно вникнуть, что каждый поступок Христа – это прообраз того, что должны впоследствии делать они. Уход Господа на гору – решение, которое должен совершать в жизни своей каждый христианин. Христос учит нас уединению, в котором происходит встреча с Ним. В импульсивное иудейское сознание внедрялось терпение, способность заглянуть в свой внутренний мир. Зачастую из-за своей бестолковой ревности иудеи теряли, казалось бы, найденную драгоценную нить с Богом. Христос переводит человека из сферы эмоционального в состояние возвышенной одухотворенности. Но, чтобы достигнуть этого состояния ему необходимо оказаться в лодке, заливаемой волнами и потрясаемой бурей. И тогда, когда кажется, что нет спасения Господь являет своим верным последователям величайшее чудо.
Петр совершенно по-человечески в страхе, он даже не знает точно, Господь ли во тьме отзывается на его призыв. Но, будучи восторженным почитателем Иисуса, следует Его призыву. И, о ужас! Он пошел по воде, несмотря на сильный ветер и бушующие волны. Но потом, не поверив тому, что с ним происходило, стал тонуть. Это так по-человечески! Петр, несмотря на свою восторженность, на близость к нему Бога, еще маловерен.
Наша неуверенность ведет к отступлению. Колебания духа толкают к забвению Божественного пути. Человек – удивительное существо. Получив недавно исцеление из рук Господа, он вновь начинает сомневаться. Он еще не может принять, что физические законы природы подчинены духовному Бытию. Трудно понять, что общение с Христом открывает совершенно новую книгу, страницы которой читаются иными глазами.
Эти иные глаза будут у учеников, видящих великое чудо хождения по водам Петра с Господом.
«Как Илия пострадал от Иезавели, Моисей от египтянина, Давид от Вирсавии, так и Петр. Сначала, объятый еще страхом, он осмелился идти по водам; а против усилия ветра и притом находясь уже близ Христа устоять не мог. Так бесполезно быть близ Христа тому, кто не близок к Нему верою. Это обнаружило также разность между учеником и Учителем и утешило прочих. Если они негодовали на двух братьев, то тем более вознегодовали бы на Петра, потому что еще не удостоились принять Святого Духа. После принятия Духа они стали иными, и во всем уже уступают первенство Петру; ему предоставляют право говорить в собраниях, хотя он менее других был искусен в слове. Но почему Господь не велел уняться ветрам, а Сам простер руку и поддержал Петра? Потому что нужна была Петрова вера. Когда с нашей стороны есть недостаток, то и божественное действие останавливается. Итак, желая показать, что не стремление ветра, но Петрово маловерие произвело такую перемену, Господь говорит: маловере, почто усумнелся еси? Следовательно, он легко устоял бы против ветра, если бы в нем не ослабела вера. Потому-то Господь, поддержав Петра, и не остановил дуновения ветра, желая показать, что ветер не вредит, когда крепка вера. Как птенца, который прежде времени вылетел из гнезда и готов упасть наземь, мать сажает к себе на крылья и опять уносит в гнездо, - так сделал и Христос. И влезшим им в корабль, тогда преста ветр (ст. 32). Раньше при подобном случае говорили: кто есть человек Сей, яко и ветры и море послушают Его? А теперь говорят иначе. Сущии в корабли, говорит евангелист, пришедше поклонишася Ему, глаголюще: воистину Божий сын еси (ст. 33)! Видишь ли, как Господь мало-помалу вел всех выше и выше? Оттого, что Сам ходил по морю, велел другому сделать то же, и спас его от опасности, вера в учениках весьма уже возросла» (Свт. Иоанн Златоуст()видящих великое чудо хождения по водам Петра с Господомчинены дузовному Бытиюяям величайшее чудоемой бурейистоса нимсобного п).
На этой возросшей вере начнется строительство Церкви, которая подчинит относительность нашей природы Абсолютному Бытию. Народ, еще не знающий о совершенных чудесах на море, но, зная о чудесном насыщении хлебами, с радостью направляется к Главе этой Церкви – Христу. Что ими двигало? Наверно, они осознали, что без Бога чувствуют себя осиротело. Народ, оказавшийся в пустынях без Христа, пришел в хаотическое движение, они потеряли покой. Кто есть человек без Бога? Затерянный в пространстве и времени изгой, причем психически неуравновешенный и больной, способный совершать необдуманные поступки. Спасение – в обретении пути, в поиске Творца. Третьего пути нет. Это только обман, иллюзия. Серый цвет, как и темный, не дает возможности пробиться свету, поэтому следует идти к Свету белому.
К Свету, лучами согревающими человека и природу, и направляются галилеяне.
