Вышла книга рассказов нашего постоянного автора Андрей Борисовича Кочетова. Сборник состоит из 12 былей и былинок, многие из которых публиковались на «Русской Народной Линии». Предлагаем вниманию читателей один из рассказов.
Злая шутка
Немолодой, но начинающий писатель-любитель как-то раз принёс на заседание литературного клуба свои рассказы. Предполагалась публикация их в новом литературно-художественном альманахе. Заседания клуба были регулярными, назывались семинарами и зачастую были похожи на серию пыток для лириков со стажем и лириков от физики без стажа.
Председательствовала на них (с правом решающего голоса) тоже немолодая дама, никоего отношения к литературе не имеющая, говоря словами В.Маяковского «она же кассирша, она же маникюрша»*. Окружавшие её «присяжные» – люди, выпустившие за свою жизнь по несколько книг лирики или малой прозы. Одним словом, это были «маститые литераторы», с которыми не поспоришь. На этот суд писателю и предстояло выставить творения, рождённые в «дни сомнений и тягостных раздумий о судьбах Родины» и своей собственной.
То ли на радость, то ли на беду, но перед ним поднялась на «эшафот» поэтесса в возрасте и представила своё новое сочинение. Интересное по содержанию, стихотворение вызвало бурю неприятия, особенно со стороны председательствующей особы. То она требовала заменить одно слово другим, то замечала условную рифму, то явно чувствовала нарушение ритма. Защитить стихотворение попробовал было один литератор, но к его голосу «маститые» не прислушались и продолжили ломать копья. Продолжалась эта экзекуция чуть более часа, и на лице поэтессы уже можно было прочитать следующее: «И зачем я столько времени вынашивала это стихотворение? К чему всё это?»
Неожиданно появился опоздавший к началу собрания ещё один литератор, весьма острый на язык, и позабавил собравшихся десятком новых эпиграмм. Наконец председательница поднялась и спокойно сказала:
– На сегодня это всё. Вас, уважаемый писатель, мы послушаем в другой раз. Все свободны.
Писатель облегчённо вздохнул, но не успокоился. В его голове уже зрел коварный по замыслу и прекрасный по наглости, план.
Через месяц он был снова приглашён на это «аутодафе». Сегодня писатель шел твёрдым шагом, с гордо поднятой головой и откровенно радовался своей идее.
И вот он предстал перед ними. Спокойно, как никогда, взял распечатку и начал читать:
«ГОЛУБАЯ ТЕТРАДЬ №10.
Жил один рыжий человек, у которого не было глаз и ушей. У него не было и волос, так что рыжим его называли условно.
Говорить он не мог, так как у него не было рта. Носа тоже у него не было.
У него не было даже рук и ног. И живота у него не было, и спины у него не было, и хребта у него не было, и никаких внутренностей у него не было. Ничего не было!
Так что непонятно, о ком идёт речь.
Уж лучше мы о нём не будем больше говорить».
Выдержав паузу, писатель произнёс:
– И это всё!
И тут началось.
Стрелы и копья «маститых литераторов» летели в писателя, но цели не достигали – либо ломались, либо пролетали мимо.
– Это нельзя печатать! – кричали одни.
– Это откровенная фигня! – кричали другие.
– Бред и пошлость! – не унимались третьи.
– Но почему же нельзя? Ведь человек работал и создал этот рассказ, что бы его прочитали другие граждане! – пытался парировать вышеупомянутый «едкий» литератор. Он был явно на стороне писателя.
И снова с решающим вердиктом выступила председатель:
– Эту вашу галиматью, печатать никак нельзя!
Писатель лишь улыбнулся и весьма сдержанно произнёс:
– Но ведь печатают же…
Нагнулся, достал из сумки книгу раскрыл и прочитал рассказ «Голубая тетрадь № 10» ещё раз, но уже из книги.
И тут присутствующие прочитали на обложке золочёные буквы названия книги: «Золотая коллекция литературы. Даниил Хармс. «Случаи». Истории не для детей».
Воцарилась тишина.
Победителей не судят!
*См. В. Маяковский «Клоп».
