Крым, объятый разрухой…

В марте 2023 года исполняется 100 лет выхода в свет знаменитой повести Ивана Сергеевича Шмелёва «Солнце мёртвых», она была опубликована в сборнике «Окно» в Париже (во 2 и 3 номерах за 1923 год). Повесть не только передавала жестокую правду Гражданской войны, но и являла редкий пример «слияния» литературы и реальности.

Душа навеки лишена

Былых надежд, любви и веры.

Потери нам даны без меры,

Презренье к ближнему – без дна.

И что мне будущее благо

России, Франции! Пускай

Любая буйная ватага

Трамвай захватывает в рай.

Иван Бунин (1922)

Наверное, нельзя пребывать в состоянии, когда прошлое, близкое или далёкое, неотступно следовало бы за нами, давило, угнетало, напоминало страшные или жестокие картины. А иногда, может быть, и что-то радостное. Но и совсем не помнить о нём – глупо, не честно, не по-людски.

Не зря же многие обращали и ещё продолжают обращать взгляд в события начала ХХ века, желая через них лучше понять, что произошло с нами в его конце, а затем – уже в первые десятилетия ХХI века.

Вряд ли можно ещё чем-либо удивить воображение после знакомства с публицистикой «Окаянные дни» Ивана Бунина, с записками Сергея Мельгунова, Василия Шульгина, да и с другими подобного рода произведениями. Они ярко и доходчиво рисуют картину того, как ломали «хребет России», называют тяжёлую цену, заплаченную народом за попытки изменить нормальную, естественную жизнь, её вековые основы.

И всё же, думаю, картина далеко не полная. А подтверждение тому служит впервые изданная на Родине книга Ивана Шмелёва «Солнце мёртвых» (1991 г.) тиражом 45 000 экземпляров.

В 2023 году исполняется 100 лет со дня выхода её в свет в эмигрантском сборнике «Окно» в Париже. Некоторые исследователи справедливо называли повесть «плачем и о погибели Русской земли». Она потрясает, даёт возможность увидеть былое в яви и плоти, поразмышлять о взаимосвязи прошлого с вызовами нынешнего дня.

КОГДА НЕ «РАЙ У МОРЯ…»

Очаровывая словом, взятым из народной стихии, автор с первых строк увлекает в водоворот родной речи. Нет криминального сюжета, да и нет сюжета вообще, а напряжение души всё возрастает и возрастает. И захватывает, затягивает в себя то, что происходит в маленьком дачном поселке на берегу Чёрного моря, – отражение, слепок ломки устоев народа, ломки уклада Руси изначальной…

Крым! Цветущий край и благодатный! В сознании русского человека Крым представлялся всегда раем у моря, благодатью, дарованной Богом…

Щедрая земля на полуострове. Воткни палку, мнится, в любом месте, и войдёт она в почву, зацветёт, даст плоды. Благоухающие сады, ряды густых виноградников, зелёные оазисы с кукурузой, ложбины подсолнечника с роскошными шляпами…

Весёлые, шумные отдыхающие, яркие базары и негромкие торжища, местные мастеровые, предлагающие на выбор всё, что душе угодно…

Это было совсем недавно, а, кажется, с той поры прошло несколько веков…

Увы, никаких следов благополучия и процветания – всё сметено революционным ураганом. Вместо благоденствия – разруха, одичание, голод. А вдали от дачного посёлка, в бухтах Севастополя, кипела людская лихорадка – тысячи русских, наскоро прихватив домашний скарб, старались попасть на очередной пароход и уплыть на «турецкий берег», навсегда оставляя Родину, собственное прошлое…

Среди тех, кто бежал из страны, были друзья и коллеги автора.

Представил картину отъезда, и возникли строки, я посвятил их автору: в те роковые минуты он ещё оставался в новой реальности посёлка.

БЫЛЬ

Памяти писателя Ивана Шмелёва

Жизнь кому обещали в раю –

Все покинули землю свою.

И, конфетку надежды жуя,

Подались в золотые края.

Рай незримый дороже всего –

И не помнят они своего.

За туманами ищут тот рай,

А на Родине – воронов грай,

А на Родине – в речках трава,

И с похмелья гудит голова,

И не скошены, сжухли луга –

Стала Родина не дорога.

И судачат – от нашей земли,

Кто умнее – подальше ушли.

Лишь остались, ой, выбор таков,

Кто поплоше – из дураков.

Кто умнее – за раем спешат.

Глядь: а рай переделался в ад!

Захотели вернуться они –

Но в селеньях погасли огни.

И не скрипнет приветливо дверь –

Не найти им дороги теперь.

Не жалею – пусть в рай свой летят,

Там на падаль зовут воронят…

И за спинами, в звёздной пыли, –

Корни их из родимой земли.

Дом в Замоскворечье, где прошло детство И.Шмелева

А она, эта реальность, отличалась от той, что была здесь прежде. «Ветер гонит меня против Красной Горки, – писал автор. – Здесь когда-то был пансион, росли деревья, посаженные писателями российскими! Вырублены деревья. Я вспоминаю Чехова… «Небо в алмазах»! Как бы он, совесть чуткая, теперь жил? Чем бы жил?!».

Да, трудно сказать, чем бы, действительно, жил Антон Павлович. Если цена существования приравнялась… горстке пшеницы. По посёлку ходят какие-то огородники и требуют, чтобы писатель убил павлина, якобы, тот склевывает на их грядах зерно.

«- Курей убивай! Теперь суда нема… сами будем!

В их криках я слышу рёвы звериной жизни, древней пещерной жизни, которую знавали эти горы, которая опять вернулась. День ото дня страшнее – и теперь горсть пшеницы дороже человека».

Если бы только деревья пострадали на Красной Горке! Вырублены походя, из «пролетарского удальства», сады, разворочены дачи и особняки, дома обычных обывателей; брошены участки, пустуют поля… Пухнут с голоду дети, подыхают от истощения коровы и лошади. Одна такая корова по кличке Тамарка пытается войти на дачу писателя, выдавливая рогами калитку.

«- На-ззад!!..

Она убирает губы, отводит морду. Стоит неподвижно за калиткой. Куда же ещё идти?! Везде – пусто».

Через этот голод тянется непрерываемая цепь убийств.

Убивают ночью или уводят убивать, не интересуясь национальной, профессиональной, религиозной принадлежностью. Теперь в Крыму стало своего рода «работой» - ходить убивать. Делают её вчерашние матросы или вчерашние проходимцы. Они, конечно, действуют от «лица народа», они, конечно, в кожанах с наганами. Они никогда не читали Чехова или Толстого, не вникали в смысл дорогих понятий – Родина, Россия. Но они усвоили два слова на букву «р» - «расстрел» и «расход».

Чтобы хоть на миг отвлечься от тягостных дум, писатель вглядывается в свежую даль. «Стоишь – смотришь, а ветерок с моря обдувает. Красота какая!

Далеко внизу – беленький городок, с древней, от генуэзцев, башней. Чёрной пушкой уставилась она косо в небо. Выбежала в море игрушечная пристань – скамеечка на ножках, а возле – скорлупка-лодка. Сзади – плешиной Чатырдаг синеет…

Хорош городок отсюда – в садах, в кипарисах, в виноградниках, в тополях высоких. Хорош обманчиво. Стеклышками смеётся. Ласково- кротки белые домики – житие мирное. А белоснежный Дом Божий крестом осеняет кроткую свою паству. Вот-вот услышишь вечернее – «Свете Тихий»…

Я знаю эту усмешку далей. Подойди ближе и увидишь… Это же солнце смеётся, только солнце! Оно и в мёртвых глазах смеётся. Не благостная тишина эта: это мёртвая тишина погоста. Под каждой кровлей одна и одна дума – хлеба!»

Семья писателя Ивана Шмелёва в 1917 году

Возвращаюсь к уже высказанной мысли. Как это может быть в благодатном цветущем краю – в Крыму?

Дальше в повествовании Иван Шмелёв уже более определённо обозначает сквозной образ повести: «Это – солнце обманывает блеском – ещё заглядывает в душу. Поёт солнце, что ещё много будет праздничных дней чудесных…

Умеет смеяться солнце!».

Здесь происходит, как мы убедились, слияние литературы и реальности. Происходит взаимопроникновение внутреннего мира художника и внешнего мира. В итоге рождается чудо, имя которому – художественная правда. Она горькая, она «не от мира сего», но – живая, настоящая. И её «центром» как бы является Солнце – солнце мертвых, по мнение автора.

Но мы добавим – и солнце живых.

В условиях разрухи Гражданской войны «солнце мёртвых» означает: «Они всё могут! Не могу осмыслить. Я ничего не могу, а они всё могут! Всё у меня взять, посадить в подвал, убить могут! Уже убили! Не могу осмыслить…».

НАС ДОГНАЛО ЭХО ПРОШЛОГО

Всё, о чём поведала повесть, – не кошмарный сон, не досужая выдумка писателя, принявшего трагедию страны как свою личную, всё это – реальность.

Приведу ещё отрывок. «А вот и татарский двор, семнадцать раз перекопанный, перевёрнутый наизнанку в ночных набегах, - рассказывал автор. – Серебро, золото и цветные камни, обитые серебром чеканным сёдла, сбруя, дедовские нагайки; пшеница и сено в копнах; табак и мешки грецкого ореха; шёлковые подушки и необъятные перины, крытые добротными черкесскими коврами, персидские шёлковые занавески, вышитые серебряной арабеской и золотыми желудями – зелёно-золотое; чадры в чашечках и ажуре, пояса в золотых лирах, золото и бирюза в подвесках; чеканная посуда из Дамаска, Багдада, Бахчисарая, кинжалы в оправе из бирюзы и яшмы и точёной кости, пузатые тонкогорлые кувшины аварской меди, тазы кавказские… – всё, что берёг-копил богатый татарский дом, – ушло и ушло раз за разом в заглатывающую прорву. Плывёт куда-то – куда-то выплывает. Попадёт и за море, найдёт себе стенку, полку или окошко. Увидит и Москву, и Питер – богатые апартаменты нового хозяина-командира жизни, и туманный Лондон, и Париж, ценитель всего прекрасного, и далёкое Сан-Франциско: разлетятся всюду блестящие пёрышки выщипанной российской птицы! Вещи находят руки, а человек могилу. Теперь человек и могилы не находит».

Ткань повести пропитана художественными фактами, которым, кажется, не будет конца. Может, именно из-за этого, что не видно конца, свою заключительную часть «крымской исповеди» Иван Шмелёв так и назвал «Конец концов», тем самым как бы искусственно прервал то, что прервать было невозможно. И подумалось: подобное творилось везде и всюду на просторах бывшей Российской Империи, а не только в Крыму. Житель одной из деревень под Вологдой рассказывал, как ломали и грабили церковь Святого Архангела Михаила, ныне не существующую. Слушая печаль крестьянина, вслед за писателем, можно повторить: плыли и уплыли куда-то предметы церковного убранства, а после и стены храма – разобрали по кирпичику…

А кто же нажился на русской беде? Кто воровал всё русское, начиная от домашнего скарба и кончая семейными драгоценностями Императора Николая II? В большинстве своём, это – явные или скрытые поклонники Запада, да и сами обитатели Запада, падкие до наживы. Как тут не вспомнить «друга Советской России», еврейского предпринимателя из США, Арманда Хаммера? Он вывозил баржами иконы и церковную утварь из храмов Русского Севера, чтобы продать в Америке. Известны его «деяния» по захвату драгоценностей и предметов русского искусства, в том числе и «сокровищ Романовых», которые появлялись на рынках стран Запада.

Сколько их, подобных хаммеров, было?!

Ход дальнейшей истории, увы, не пощадил Русь. Конец жестокого века, начало которого талантливо описал Иван Шмелёв, снова хлестанул по нашему государству двумя революционными переворотами (1991, 1993). Нас как бы догнало эхо прошлого – расстрел Верховного Совета, ограбление населения, захват, опять же, в основном, иностранцами, большой части народной собственности и русских природных ресурсов. Одна, так называемая, сделка «Гор-Черномырдин» в октябре 1993 года по отправке в США запасов урана (их добывали в течение 50 лет) чего стоила. Мы поставили янки 500 тонн урана и плутония для атомных станций, а потом, ещё в течение 13 лет отправляли в США 14 446 тонн низко обогащённого урана.

Специалисты называли сделку «аферой тысячелетия». По самым скромным подсчётам России был нанесён ущерб в 8 триллионов долларов. Только одно это преступление затмило собой многие преступления былой Гражданской войны – 1917-1922 годов.

«ОТКРОВЕНИЕ НА ВСЮ ЕВРОПУ…»

Иван Шмелёв создавал знаменитую повесть в течение шести месяцев в 1923 году, проживая в доме Ивана Бунина в Париже, в предместье Грассе. Когда он её опубликовал отдельной книгой, то и русская эмиграция, и знаменитые зарубежные писателя восприняли произведение с восторгом. Как отмечал прозаик Иван Лукаш, «эта замечательная книга вышла в свет и хлынула, как откровение, на всю Европу, лихорадочно переводится на «большие языки»…

Для нас, ныне живущих в России, вдвойне поучительны выводы, к которым пришёл писатель, наблюдая «перестройку» и «реформы» двадцатых годов прошлого века. Причины, вызвавшие их, как бы двойного измерения – внешние, видимые всем, и скрытые, глубинные, недоступные для взгляда. Хотя, понятно, они взаимосвязаны между собой. Большими усилиями, собрав мощь интеллекта и духа, автор пытался их «обрисовать».

Великие «картавые вожди» открыли «большую тайну: как сделать людей счастливыми? А для того начали… с человеческой бойни. Загоняли в ямы и подвалы целые армии ни в чём не виновных - такое вот «счастье». И клялись «международному сообществу», что у них всё в порядке с «правами человека». Запугивание и страх, рассеянные либералами, а после большевиками, повели к параличу народной воли, потере интереса к труду, к полной девальвации и самого понятия труд – главной основы любого общества независимо от формаций и партий. Заботы повседневные стали никому не нужны. В моду вошло «зарабатывать» воровством, мародёрством, проституцией, службой у новых хозяев; а ещё - предательством, доносительством…

Только не СОБСТВЕННЫМ ТРУДОМ!

С потрясающей художественной силой раскрыл это Иван Шмелёв в образах обычных рабочих. Они уже не могут рубить дома, класть печи, пахать, сеять, потому что никому не нужно. С ужасом они понимают: совершенный от их имени, от их воли захват власти обернулся против них самих.

Здесь же писатель назвал и одну из глубинных причин, породивших разруху в стране. Она состоит, как ни странно, в деятельности определённой части интеллигенции, вернее, в её поклонении всему на Западе и в её презрении ко всему, что существует в России. Это подтверждает и признание доктора, одного из главных героев «Солнца мёртвых». Чтобы почувствовать себя, так сказать, участником «мировых событий», надо было поехать за границу и там «непременно хулой колыбельку свою – правда, грязненькую, но всё-таки колыбельку! – обдашь, грязненькие очки наденешь. И, конечно: «Да здравствует Революция, - с прописной буквы, понятно, из уважения, - и переат полицеа!».

С ХУЛЫ, С ОБЛИВАНИЯ ГРЯЗЬЮ РОДИНЫ И НАЧАЛАСЬ У НАС РАЗРУХА!

Увы, «приём» не устарел и теперь.

С откровенной неприязни к Родине бывшими и некоторыми здравствующими политиками, которые, якобы, от нашего имени выступали в Лондонском парламенте, в Конгрессе США, в Балтиморе, в Тель-Авиве и других «палестинах», разгорелась, так называемая, «перестройка». За неё платили и продолжают платить звонкой монетой. Чем это обернулось для России? Отчасти я уже сказал, но ещё добавлю – потерей исконно русских земель, сокращением населения, исчезновением тысяч деревень, разорением сотен предприятий, деградацией культуры.

Мы имеем полное право повторить вслед за Иваном Шмелёвым: «На грабеже и хищениях, на крови чей-то, на основном, что в недрах всей «культуры» человечества лежит: на том, чтобы загадить и растрясти»».

Это «загаживание», это «растрясение» продолжается, хотя уже и под соусом «идеологии денег».

Интересно и такое обстоятельство. Доктор, главный герой, вбирающий размышления автора, – уроженец Вологодчины. Он тоскует по малой Родине, мечтает о дне, когда приедет в родную деревню к сестре и напьётся парного молока. Брошенный в подвал и уже приговорённый к расстрелу, доктор спасается «чудом». В охране матрос-земляк, узнав, что доктор сидит за решёткой ни за что, отпускает его, а заодно и остальных: «Ну, вас к лешему!». Но пожить и поработать во славу русской науки спасённому доктору пришлось недолго. Он сгорел в пламени пожара на своей даче. Думаю, не случайно Иван Шмелёв обронил: для «наведения» разрухи в стране нужны были люди «крови не вологодской».

Мотив «земли вологодской» скользит светлым лучом по всей повести, этот луч рождён от солнца живых. Столь высокую нравственную оценку одного из крупнейших русских писателей начала ХХ века вологжане должны подтверждать и подтверждать добрыми делами.

Образ «Солнце мёртвых», конечно, страшный образ. По большому счёту солнце в том не виновато. Оно светит всем одинаково. Но человек, приходя в состояние помрачения ума, может сделать его свет не нужным никому, то есть – мёртвым. Превратить могучую энергию Светила в бесплодную.

Будем же помнить уроки и предостережения Ивана Шмелёва.

И постараемся, чтобы небесный источник всегда оставался только СОЛНЦЕМ ЖИВЫХ!

И.Шмелев с женой Ольгой

Могила И.Шмелева

ПРИМЕЧАНИЕ. Иван Сергеевич Шмелёв родился 3 октября 1873 года в Москве. Первый рассказ «У мельницы» опубликовал в 1895 году в журнале «Русское обозрение». Во время Гражданской войны эмигрировал на Запад. Дважды номинировался на Нобелевскую премию по литературе (1931 и 1932 годы). Умер в Париже от сердечного приступа 24 июня 1950 года. В 2000 году прах писателя был доставлен из Парижа в Москву. После литии в храме Христа Спасителя 30 мая прах Ивана Сергеевича Шмелёва и его супруги Ольги Александровны был перезахоронен на Донском кладбище столицы, рядом с могилой отца писателя.

11 марта 2023, Вологда