Что такое исторический роман? Это книга, которую читают три дня, а помнят всю жизнь.
Василий Ян
Современные геополитические теории со всей очевидностью убеждают нас, что России нужно оглядываться не столько на старушку Европу, сколько пристально всматриваться во взаимоотношения с Азией, именно сюда должен быть направлен наш главный политический вектор.
В разные годы эти мысли высказывали лучшие люди Отечества, к числу которых можно с полным правом относить и писателя-историка Василия Янчевецкого (псевдоним В. Ян), чьи произведения по-прежнему продолжают волновать многие поколения читателей. Представитель блистательного Серебряного века, он хорошо помнил завет последнего русского императора Николая Второго о том, что будущее России — в Азии, и старался в своём творчестве чётко этому следовать.
Что в книгах Василия Яна хотят найти сегодня? По-видимому, самое главное — романтическую увлечённость автора Азией, которую он воспел в целом ряде произведений. Как и его легендарный герой Александр Македонский (повесть «Огни на курганах»), писатель с великим удивлением вступил на эти дивные просторы с мечтой о братстве народов, о взаимном обогащении культур, не похожих одна на другую…
Мост между двумя цивилизациями
Восемьсот лет назад в мировой истории произошло событие исключительной важности — начался Западный поход (1219-1225) под водительством Чингисхана, который заметно укрепил свои позиции после победы над Китаем. Теперь монголам предстояло покорить другое могущественное государство — мусульманскую империю Хорезмшахов на гигантских пространствах Средней и Центральной Азии.
Именно эти походы монголов кардинально изменили политическую карту мира. И если представить цивилизации того далёкого прошлого как противостояние религий, то властелин Евразии несказанно способствовал укреплению христианства. Никогда прежде ислам не терял завоёванных им позиций, как во время набегов Чингисхана и его внука Батыя, который отважился даже выйти на просторы Адриатики.
Кроме того, вторжение монголов в Восточную и Центральную Европу стало неким культурным мостом между различными цивилизациями — этого взгляда на историю Средних веков всегда придерживались сторонники популярного ныне евразийства, к числу которых нужно отнести в первую очередь сына великого русского учёного Георгия Вернадского. Согласно данной теории, русский народ получил два богатых исторических наследия: монгольское и византийское, то есть крепкую евразийскую государственность, помноженную на духовные скрепы православной веры.
Среди тех немногих писателей-историков, которые смогли на художественном уровне осмыслить походы монголов и процессы создания новой русской государственности, был выпускник историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета Василий Янчевецкий (1875-1954). Человек удивительной судьбы, достойной захватывающего приключенческого романа, Василий Григорьевич сразу же после окончания альма-матер несказанно поразил отца — директора классической гимназии, когда вдруг пешком отправился по Руси, чтобы почувствовать пульс народной жизни. Под Симбирском Янчевецкий-младший даже тянул баржу с бурлаками и невольно просился в известную картину живописца Ильи Репина. Результатом этого хождения в народ стали путевые очерки «Записки пешехода», которые печатались на страницах ведущих изданий Российской империи.
Страсть к путешествиям у Василия Янчевецкого пройдёт через всю жизнь, в качестве корреспондента и агента русской разведки он объездит Европу, Дальний и Ближний Восток, получив первый боевой опыт на полях сражений в Маньчжурии, затем исследует Среднюю Азию. Наконец, в Гражданскую войну окажется в Сибири, а под занавес братоубийственной войны и в Центре Азии — Урянхае (нынешней Тыве), пройдя тропами покорителя Вселенной.
Вещий сон на караванном пути
Муза дальних странствий продиктует будущему писателю и его главную тему, связанную с историей монголов. Однажды в новогоднюю ночь, которая во время персидской экспедиции застала его на караванном пути, хоженом когда-то самим Чингисханом, ему явился во сне великий завоеватель.
«Ты хочешь описать мою жизнь? — спрашивал писателя главный герой будущей эпопеи в мемуарном произведении «Голубые дали Азии». — Ты должен показать меня благодетелем покорённых народов, приносящим счастье человечеству! Обещай, что ты это сделаешь!..»
Сон, как видим, оказался вещим, да ведь и настойчивый интерес к монголам был у Янчевецких семейным. Как позднее вспоминал сын писателя Михаил, ещё студентом искал отец древние корни своей фамилии и считал, что её родоначальником был конюх эпохи Батыя. Ничего удивительного: «янчу» по-монгольски переводится не иначе, как «конюх», тогда как окончание фамилии появилось позже, в период польско-литовского господства на Волыни. Наряду с «Одиссеей» знаменитая «История монголов» итальянца Джованни Карпини, который первым из иностранцев посетил ставку великой империи монголов, в семье Янчевецких считалась настольной книгой.
Этот фундаментальный исторический труд стал оживать прямо на глазах, когда в 1920 году волею судьбы Янчевецкий оказался в Центре Азии — русском поселении Уюк Урянхайского края. Здесь, рассчитывая при благоприятном стечении обстоятельств как-нибудь уйти в Монголию, а затем в Харбин, бывший редактор фронтовой белогвардейской газеты «Вперёд!» стал работать директором сельской школы, но был «вычислен» и по доносу отправлен на допрос в Хем-Белдыр (Кызыл). Лишь заступничество видного минусинского партработника Иннокентия Сафьянова, представлявшего власть большевиков в Урянхае, спасло будущего писателя от неминуемой гибели.
Тувинские впечатления легли в основу рассказа «Загадка озера Кара-Нор» — фантастического произведения писателя, где красный партизан убил гранатой ихтиозавра, обитавшего в высокогорном водоёме. Колоритные детали жизни в Саянах войдут в пьесу «Сваха из Моторского», премьера которой состоялась на сельской сцене. Помогут они автору и при создании его фундаментальной книги — трилогии о монголах. Так, в романе «Батый» появляется русская женщина Опалёниха. Она и впрямь существовала в реальности и любила показывать сельчанам «цирк». К примеру, могла лихо промчаться на лошадях по скирдам горящей соломы, пройти между двух огней. Эта незаурядная личность должна была появиться в книге, высоко отмеченной советским правительством.
От начальника контрразведки до лауреата Сталинской премии
Жизнь писателя в селе Уюк ещё до конца не изучена, хотя кое-что в этом отношении уже сделано директором краеведческого музея в Туране Татьяной Верещагиной. Но всё это — лишь малые крохи: краеведы ещё только воссоздают сибирскую биографию писателя, хорошо понимая, что здесь имеется много «белых» пятен. Скажем, участие Василия Янчевецкого в белом движении нельзя рассматривать как акт доброй воли. Вернувшись в Россию из заграничной командировки, корреспондент Петербургского телеграфного агентства оказался в 1918 году в Самаре, в самом центре мятежа Чехословацкого корпуса. Белочехи, как известно, активно призывали на службу бывших офицеров, и журналист, состоявшийся как военный корреспондент ещё в русско-японскую, вскоре возглавил редакцию фронтовой газеты, разъезжая с тремя штатными сотрудниками по Транссибу. Условия почти боевые: в одном вагоне — редакция, в другом — типография.
После разгрома Колчака белый редактор в ранге полковника, безусловно, испытывал эмигрантские колебания, но всё же предпочёл остаться в России, поскольку всегда любил свою страну и уважал тот выбор, который сделал русский народ в своём большинстве. И может быть, именно потому с такой убедительностью начинающий драматург Василий Ян на сцене Минусинского театра сыграл роль начальника контрразведки в своей пьесе «Нита» («Колчаковщина»). Он многое видел в реалиях! Оказавшись в Минусинске в 1921 году, будущий писатель заметно оживил культурную жизнь города на юге Сибири: он читал лекции по истории искусства, ставил собственные пьесы и слыл среди актёров своим человеком. С театральной труппой через год литератор отправился в столицу на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку и обратно уже не вернулся. Впереди у Василия Григорьевича была работа над масштабной трилогией «Нашествие монголов» и большая литературная слава — он стал лауреатом Сталинской премии первой степени (Государственной премии СССР).
Имя вождя народов, равно как и великого завоевателя Чингисхана, на многих сегодня действует магически, заставляя даже писателей либерального брожения возвращаться к исторической трилогии о монголах. Некогда культовый автор Дмитрий Быков, признанный нынче в России иноагентом, посвятил Василию Яну одну из своих «сотенных» лекций, особо отметив, что в произведениях Янчевецкого выведен «очаровательный образ врага» — образ той империи, который показался товарищу Сталину идеалом государства.
Орда приходит на Русь и становится чем-то иным, чтобы русские могли эффективнее противостоять Западу — с подобной исторической оценкой Быкова можно вполне согласиться, не забывая при этом, что примерно такое же вѝдение истории Отечества было у евразийцев, причём сформировалось оно намного раньше сталинских прозрений.
Историки войн и военного искусства считают, что Чингисхан побеждал во многом благодаря своему супероружию — изобретённому монголами упрочнённому луку, стрела которого превосходила прочие аналоги, обладая высокой дальностью полёта и поразительной пробиваемостью. Живая сила противника иссякала прямо у него на глазах…
Для нас, разумеется, важнее метафора. Стрела, пущенная когда-то самим Чингисханом, стремительно летела через пространства великих степей и пронзала время...
Если империя, то с новой столицей
И всё жё на известном этапе исторического развития державный полёт этой могучей стрелы прервался — с помощью «агентов влияния», которых таковыми мы до сих пор не хотим признать и даже возводим в их честь помпезные пантеоны, империя, не дожив до своего столетия, канула в небытие. Кто в этом повинен, гадать не нужно, всё и так яснее ясного. Тот же Клинтон, будучи на Соборной площади Кремля, однажды проговорился, что это была совместная российско-американская революция, свершившаяся в «лихие» девяностые…
Ельцин империю разрушил, а преемник пытается её восстановить, и некоторые отечественные политологи полагают, что это будет СССР-2. А один из зарубежных публицистов, напротив, убеждён, что речь идёт о создании новой Византийской империи. Однако все почему-то забывают, что внешняя политика может быть важнее внутренней лишь в том случае, если в стране не накопилось столько нерешённых проблем, как это случилось, к примеру, у нас.
Откладывать их на «потом» и делать вид, что до них со временем тоже дотянутся руки (чьи только?), когда в воздухе уже пахнуло мировой грозой (даже не слишком чувствительный нос это ощутил!) — значит, идти на громаднейшие риски, сопряжённые к тому же с внутренним нестроением Государства Российского.
Кроме того, проводя параллели с Византией, нельзя упускать из виду, что одной из первостепенных задач в дальнейшем укреплении римской государственности (если хотите, в её спасении) стал перенос столицы из Рима практически в Азию, в Константинополь. Тогда фактор безопасности был доминирующим (готы постарались), но его и теперь ни в коем случае нельзя исключать (НАТО подсуетилось). И если нам суждено идти путём древней Византии, Москве в любом случае придётся поделиться управленческими полномочиями, сохранив за собой лишь неоспоримый культурный статус.
Кроме того, создавая новую Византию, нелишне будет заглянуть в «Оперативный кодекс» исторической империи, который первым пунктом по-восточному мудро дал хороший урок потенциальным наследникам:
«Избегай войны всеми возможными средствами, во всех возможных обстоятельствах, но всегда действуй так, будто она может начаться в любое время. Высшая цель максимальной боевой готовности — повышать вероятность того, что сражаться не придётся совсем».
Николай ЮРЛОВ,
КРАСНОЯРСК
Иллюстрация:
Художник Павел РЫЖЕНКО, картина «Александр Невский и Сартак»*, 2010 год
*Сартак — старший сын хана Батыя, согласно легенде, исповедовавший христианство.
