Не спасла уния Византию. Грянул 1453 год, а с ним взятие Византии, замена Креста на Святой Софии на мусульманский полумесяц, разрушение православных храмов, гонение на христиан.
Афон в тяжкие годы исламского засилья был как свет в окошке для православного монашества. Конечно, и он был притесняем, и облагался непосильными данями, да и просто иногда его грабили, но главное оставалось – Афон не переставал молиться. Фактически он жил в изоляции от остального мира. Но в те годы и это спасало. Действовали девятнадцать монастырей, к которым в 1541 году добавился двадцатый – Ставроникита. Так сложилось их окончательное количество. Меж ними был поделен Афон, и никто уже не мог, помимо их, владеть землей полуострова.
Первым из турецких султанов пожаловал на Афон Селим Первый. Огромная свита его беззастенчиво обирала монахов. Но он все-таки издал фирман, подтверждающий привилегии Святой Горы. Гостил он в монастыре Ксиропотам.
Были потом и другие визиты турок, чаще разбойничьи. Но грабили не только разбойники, грабили якобы официально. Насельники были обложены хараджем – подушным налогом, который все увеличивался. Пиратские набеги продолжались. И с суши и с моря. Монашеская жизнь угасала. Просто даже от того, что часто и питаться было нечем. Игумены решились на крайнюю меру. Тайком стали отправлять монахов за сбором подаяний. Очень хорошо помогали правители Молдавского и Валашского княжеств. Обильные поступления потекли из Москвы, когда в пятнадцатом веке были установлены дипломатические отношения Афона с Московскими Великими князьями и митрополитами. И до этого русские были на Афоне, но сейчас их присутствие узаконилось.
А дела на Святой Горе становились невеселыми. Кроме физических трудностей, ветшания построек, скудного питания, добавилась еще одна трудность, очень значительная – проникновение на Афон обмирщенных людей, торгашей и тех, кто видел в Афоне не школу молитвы, а территорию для наживы. Некоторые монахи и сами дрогнули, уходили на подворья, где жили совместно с «сестрами», проникали в монастыри и миряне, ленившиеся ходить в храм, но спешащих на трапезу.
Патриарх Иеремия Второй собрал в Салониках афонских старцев, решая с ними трудности Афона. На месте их расследовал, по просьбе Иеремии, александрийский Патриарх Сильвестр. В результате был составлен новый Типикон, вернее его новая редакция. Монахам запрещалось, что называется, выносить сор из избы, то есть решать проблемы, вытаскивая их за пределы Афона, запрещалось сеять пшеницу, ячмень, торговать орехами, растительным маслом, плодами за пределами Афона. Внутри Афона устанавливались твердые цены на продукты питания и облачения. Изгонялись с Афона безбородые юноши, домашний скот женского пола. Последнее было, по преданию, вызвано еще и тем, что один инок привел козу, чтобы молоком от нее питать тяжко болеющего монаха. Но когда он стал ее доить, вместо молока пошла кровь. Запрещалось также проживание монахов на подворьях вне Афона. А мирянам, приходящим в монастыри, давалось три года на размышление. После этого они или постригались в монахи или изгонялись. Запрещено было покидать Афон даже для сбора милостыни. Запрещалось производство и употребление водки.
Все эти категорические меры были, конечно, вынужденными. К великому сожалению, они достигли цели лишь частично. Шестнадцатый век, а во многом и семнадцатый, были печальны для Афона. К началу семнадцатого века даже в Великой Лавре оставалось менее десяти монахов. Ее спас, в самом прямом смысле, Патриарх Дионисий Третий, избравший Лавру для проживания в ней в старости. В 1630-м году он принес сюда все свое состояние.
Единственное, что надо непременно сказать, так это то, что молитва Афона продолжалась, и экономический упадок не угашал ее. Уменьшалось количество молитвенников, но остававшиеся усугубляли, усиливали свои мольбы к Царице небесной, и Она слышала их.
Пустели, но не прекращали молитвенных бдений, Ксенофонт и Русик, Кастамонит. Стояли Иверский, Хиландарский, Ватопед. Монастырь преподобного Дионисия в списке монастырей стал занимать пятое место, опередив Ксиропотам.
МОСТИКИ В РОССИЮ
В документах Иверского монастыря сохранено подробное описание создания для России великого дара - иконы Иверской Божией Матери. Архимандрит Пахомий собрал всю братию для совершения великого молебного пения с вечера до утра. Святили воду со святыми мощами и этой водой обливали чудотворную икону монастыря, а после ею же обливали новую кипарисную доску, на которой и писали точный список Иверской иконы. Краски разводили этой святой водой. Писал благочестивый монах Иамвлих Романов. Во время работы он употреблял пищу только в субботу и воскресенье. Братия совершали постоянные всеношные службы и литургии.
Икона была принесена в Москву 13 октября 1648 года и встречена самим царем Алексеем Михайловичем. Отныне день 13 октября (26 нового стиля) празднуется как день Иверской иконы. А еще 12 (25) февраля. А еще во вторник Светлой недели. Вот каким вниманием почтена Афонская святыня в России.
Надо ли говорить, как нехватало Москве и Отечеству Воскресенской (Иверской) часовни при входе на Красную площадь, где помещается икона Божией Матери Афонского письма теперь уже нового времени. И полное ощущение, что и часовня и икона стояли тут веки вечные.
Примерно в это время в России началось строительство Нового Иерусалима. Оно было одобрено монахами Афона и поддержано ими посылкой Патриарху Никону иконы, именуемой «Троеручица» из монастыря Хиландар. Это важно заметить, так как и доселе бытуют мнения, что строил Никон Новый Иерусалим от своей великой гордыни, что от старого Иерусалима, при императоре Тите, не осталось, по предсказанию Спасителя «камня на камне», что и Новый Иерусалим ждала та же участь. Что, кстати, и сбылось при большевиках. Сейчас, слава Богу, монастырь на Истре возрождается. Патриарх Никон затевал строительство, как думается, по двум причинам: первое – показать русским людям, а особенно тем, кто не мог, по достатку или по здоровью, посетить Святую Землю то, как выглядит Земля обетованная, и второе – исполнить предсказания духоносного старца Спасо-Елеазаровского монастыря Филофея о том, что Москва – Третий Рим, а четвертому не бывать.
Голоса скептиков, и тогдашних, и нынешних раздавались в том смысле, что данный тезис уязвим, что Византийское Константинопольское семихолмие, затем подхваченное семихолмием римским и продолженное московским, легко дополнить семихолмием где угодно. Или, отыскав его в природе, или насыпав рукотворно. Но Никон подчеркивал именно идею религиозно-духоносную, он созидал Иерусалим Нового Завета. Третий Рим нес идею государственную, державную, а Иерусалим Нового Завета освещал всех Фаворским светом, Голгофскими страданиями, Воскресением и Вознесением Христа, Его обетованием Второго сошествия для суда над живыми и мертвыми.
И то, что афонские монахи поддержали идею создания в России пусть не копии Иерусалима, но хотя бы его схему, напоминающую подлинные места земных подвигов Спасителя, показывало веру Святогорцев в предназначение России – стать местом Царствия Божия на Земле.
В самом деле: когда идешь по землям Воскресенского монастыря, расположенного в бывшем Звенигородском уезде Московской губернии, воочию представляешь Святую Землю. Очень похожа на Иордан река Истра (как, кстати и река Жиздра у Оптиной пустыни), похож ручеек у монастырских стен на поток Кедрон, две вершины, названные Фавором и Ермоном напоминают о Преображении Господнем, березовая роща напоминает маслины Гефсиманского сада, старый дуб – отдаленная, но все-таки родня дубу Мамврийскому. Здесь и купель Силоамская, и колодезь самарянки. В главном храме Судные врата, Красные врата, Камень помазания. С благодарностью вспоминается подвиг монаха Арсения (Суханова), который, будучи в Иерусалиме, снял планы и чертежи Святой Земли. И , мало того, привез модели (макеты) храмов Гроба Господня и храма Рождества в Вифлееме. Патриарх Никон, как известно, не достроил Новый Иерусалим, ссылка в северные монастыри оторвала от главного дела жизни. Но упокоился он здесь. Спустя сто лет, при Екатерине, храм был достроен. В июле восемнадцатого года служил прибежищем эсеров, вскоре был разрушен. Но прошло время, стал возрождаться, и вот – чудо Божие, как и не было никаких большевиков и эсеров, воскрес Воскресенский монастырь! И поныне несет благородную службу ознакомления паломников с местами земных подвигов нашего Спасителя.
Но вернемся на Афон восемнадцатого века.
ОТ ОСОБНОЖИТЕЛЬСТВА К ОБЩЕЖИТЕЛЬНОСТИ
В восемнадцатом веке наметилось общеафонское движение к особножительству, называемому на Афоне идиоритмией. Стали появляться скиты. Скит состоял из нескольких построек, хижин, домиков, обычно скромных, а в середине строился общий храм – кириакон. Появление скитов со строгим режимом жизни, очевидно было неким противодействием идиоритмии, которую строгие аскеты считали признаком обмирщения.
Первым был создан скит святой Анны, при Великой Лавре (1572 г.). Особо суровой аскезой прославился скит Кавсокаливит. Далее шли также крупные скиты: святого Димитрия (Ватопед), Иоанна Предтечи (Иверский), святого Пантелеимона (Кутлумуш), Новый скит Богородицы и румынский скит святого Димитрия (монастырь святого Павла), Благовещения Богородицы (Ксенофонт), пророка Илии(Пантократор).
Долги и налоги обременяли Афон весь восемнадцатый век. Нищета не всегда способствовала улучшению духовной жизни, поиск пропитания отвлекал монахов от главного их назначения – молитвы. Патриарх Гавриил издал (1783 г.) Типикон, главной целью которого было возвращение древних порядков иноческого жития. Из трапезы монахов изгонялось мясо, число мирян резко ограничивалось, да и то им разрешалось обитать только в Карее. Проту Святой Горы давалась пожизненная власть, он рукополагался лично Патриархом, который вручал проту ключи от зала собраний. В помощники проту избирались от монастырей четыре эпистата (попечителя). У каждого из них была четвертая часть афонской печати, и никакой афонский документ не мог быть действителен, если на печати недоставало хотя бы одной части.
К преобразованиям Гавриила следует отнести и постепенное возвращение монахов к общежительности. На Киновийный (общежительный) устав перешли монастыри Ксенофонт (1796 г.), далее, до 1839 года и другие: Эсфигмен, Симонопетр, Свято-Пантелеимонов, Дионисат, Каракал, Кастамонит, святого Павла, Григориат, Зограф и Кутлумуш.
АФОН ВЫЖИЛ, НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО
Турецкое иго опустошало не только материально. Культура Греции также страдала. Немалые потери понес и Афон. Книжные сокровища монастырей использовались уже не так интенсивно как ранее. И все-таки то духовное окормление православного мира, которое всегда свершал Афон, и благодаря которому он и был, прежде всего, известен, продолжалось.
В начале семнадцатого века иеромонах Иерофей продолжает составление «Повести об Иверском монастыре», начатой еще в шестнадцатом веке монахом Феодосием. А в конце семнадцатого иеромонах Григорий (монастырь Кастамонит) пишет «Записку об основании сего монастыря и монашеского жительства на Афоне». Продолжается и необходимейшая работа по переводу Священного Писания и Святоотеческих книг на разные языки.
Но, где святость, там и нападения на нее врагов нашего спасения. В эти же годы продолжаются и вползания к святогорцам лазутчиков Ватикана. Под всякими, на первый взгляд, благовидными предлогами. Папа Григорий Пятнадцатый прислал на Афон, якобы помощников монахам в образовании, иезуитов Антония Василопула и Канакия Россиса. Они организовали целую школу в Карее, которую посещали двадцать монахов. Только по требованиям Константинопольского Патриарха школа была удалена с Афона. Хорошо бы, если не только с Афона, но и вообще из Греции. Но из Греции католические учителя не ушли, они открыли школу с еще большим количеством учеников в Фессалонике.
Но нет худа без добра. Может быть, именно эти иезуиты натолкнули на мысль о создании собственных православных монашеских учебных заведений. Иеромонах Ватопеда Мелетий организовал в обители духовную школу, которая должна была стать «оплотом греческих знаний, воспитания и всяческого научения в области как философских, так и богословских наук». Школа это вошла в историю Афона как академия «Афониада». Вначале в ней было двадцать иноков, а к 1756 году сто, а еще через два года двести. Патриарх Кирилл Пятый утвердил ее устав. Именно в ее стенах было создано много душеполезных сочинений. Отсюда разносились по свету, спасая души людей, книги о христианском учении, издавались труды великих святителей Иоанна Златоустаго, Григория Богослова, Василия Великого. Составлялись сборники, назовем их Христоматиями изречений святых отцов.
Руководитель академии ученый грек монах Евгений Булгарин в конце жизни принял русское подданство и умер в сане епископа Херсонского. Чтобы договорить об Афониаде, скажем, что трудности, в основном, материальные, привели к ее закрытию в 1799 году. Но попытки возобновления духовного образования не прекращались и в девятнадцатом веке. А в 1930 году Афониада была возстановлена как Афонская священническая школа. Через двадцать три года в странноприимном корпусе Андреевского скита, близ Кареи, открылось Афонское церковное училище, преобразованное в 1972 году в академию с шестилетним сроком обучения. Целью обучения являлось «всесторонне образование святогорских монахов в согласии с духом Православной церкви и древнего святогорского учения». Среди выпускников академии были и миряне.
Но вернемся к порядку повествования.
Мы уже упоминали о помощи Афону от московских правителей. Она прищла и в труднейшее время начала восемнадцатого века. В 1707 году к Петру Первому прибыл игумен Пантелеимоновой обители Варлаам. Получил из царской казны щедрые пожертвования. Через пять лет Варлаам вновь был в Москве и вновь уехал с дарами. Преемник Варлаама Киприан приезжал в Москву в 1720 году. Получил милостыню и деньгами, и книгами, и церковной утварью.
Это же время запечатлено паломничеством по святым местам Востока воспитанника Киево-Могилянской академии Василия Григоровича-Барского. Он, после посещения Италийских и греческих святых мест, пришел на Афон и обошел его весь, посетив все двадцать монастырей и множество скитов. Именно обошел, свершая, как говорят монахи, молитву ногами. «И тако мне умислившу все тамо святи посетити монастыри, начах ходити чинно первее по стране восточной». От Изографа, Хиландаря, через Ватопед и Пантократор, Ставроникиту и Кутлумуш, Иверон и Филофей и далее, далее раб Божий Василий, тогда еще совсем молодой, прошел весь Афон.
Многое множество страданий претерпел паломник. Он пишет: «Аз же разумев быти оную пакость от христоненавистного врага диавола за посещение Святых мест, и молих Владыку и Творца моего, да мя избавит от него, в скорби же оной таково сложих Утешение грешной и окаянной душе моей.»
Следует в Записках и само это Утешение. Первые буквы каждой строки, читаемые сверху вниз, составляют имя и фамилию Василия Григоровича-Барского. Мы приведем несколько выдержек из стихов инока, навеянных несомненно Покаянным каноном преподобного Андрея Критского:
Восстани, о душе, восстани, что спиши,
Грехами помрачена, почто не радиши?...
С каковым ответом приидеши пред Бога,
Истинного Судию, сотворши зла многа.
Иже всю жизнь твою начнет истязати,
Горе тебе, яко несть что отвечати…
Будешь кровными слезами рыдати,
Тогда не поможет тебе ни отец, ни мати…
Смерть бо грешным люта, всяк то может знати,
Чисту душу получив, чисту треба здати…
Записки Григоровича-Барского были широко известны в России и послужили добрую службу желающим спасения на Святой Горе. А многие вообще впервые узнавали о ней из записок паломника.
