Детские воспоминания нежны – и то, что у людей определённых поколений, они – среди прочих книг – связаны с аксаковским «Аленьким цветочком» – логичное следствие освоение мира: в проявлениях добра и зла, резкой контрастности, несправедливости, победы света: с которой редко приходится сталкиваться…
…сказка, содержащая один из каркасных сюжетов европейской культуры: мотив красавицы и чудовища – учила без дидактики, показывая, как маленькое бесстрашие разрастается до космических результатов…
Языковая нежность перла С. Аксакова завораживала: как чудно росли терема и плелись узоры!
Как страшно было представить себя на острове, где обитало таинственное чудовище!..
Похоже на жизнь – а, впрочем, это она и есть: каждый в определённом смысле вынужден вступать на подобный остров.
С. Аксаков писал вкусно, плотно, весомо; казалось – каждое слово ощупывалось им, прежде, чем лечь в чистое поле страницы: и уже устроенное в ячейке общего смысла оставалось надолго, испуская благородное сияние.
«Детские годы Багрова-внука» идут чередующимися лентами очарований-разочарований.
Пятилетний повествователь, страстно идеализирующий свою мать, любящий её до …болезненной экзальтации.
Разлука, вызывающая смертельную тоску, когда и воспоминания становятся вариантом самоистязания.
Она не любила деревенской жизни, оберегала, как от заразы, детей от крестьян; она сама была весьма экзальтирована, всегда – на волосок от истерики, всегда бледна…
Она была – маменькой: в ней собиралось всё световое, великолепное, вечное, ведущее к таким постепенным разочарованиям…
Но – что бы ни писал Аксаков, язык его – хлебный, млечный, подробный.
Некуда спешить.
Варианты другого времени: когда всё мелькает, срываясь с петель, не представляются.
Славянофильство вызревает постепенно: как мёд в сотах: и с мёдом тоже будет ассоциироваться аксаковский язык: та же густота и сладость…
«Семейные хроники» развернутся пышными описаниями природы: о! тут не описания – тут чаши, наполненные дивным содержанием, поднятые к небесам: и в чашах этих мерцает вечное ощущение космоса природа, а человек – словно всего одно из существ в бесконечной цепочке…
А какое описание еды!
У Гоголя всегда оно – несколько сатирическое, одного Петуха вспомнить достаточно: у Аксакова: просто, вкусно, как вкусно есть…
Яства проступают сквозь страницы, кажется насыщая волшебным уже своим описанием.
Разумеется, столь же плотно и смачно прописываются характеры, обычаи, усадебная жизнь, нравы; тут – каталоги лиц, дел, подробностей, событий: срез жизни: и вся она – так сочно данная, так предельно восстановленная.
…Записки о рыбалке и охоте предстанут тоже…великолепно исполненными каталогами – птиц, их нравов, моментов рыбной ловли…
…как лопается тугое стекло воды, и трепещет живое серебро рыбы…
Деятельность С. Аксакова была многообразна: от театральной критики до директорства в Межевом институте, от цензорства до критики литературной: но что свойственно ему было во всем – исключительное благородство, высокая мера достоинства, и драгоценная подлинность дара.
1.