«Дай рабам Твоим терпение, да не покроет их скорбь». Так молился преподобный Симеон Новый Богослов, который твёрдо знал, что «Бог есть радость и Он не согласен входить в дом, где печалятся и скорбят, как и люботрудная пчела не терпит места, наполненного дымом» (Слово 82-е)[3: 17]. Терпение в преодолении уныния и невзгод, твёрдое упование на Бога очищает душу и приводит к встрече с Божественной благодатью, которая и есть радость духовная. В состоянии поэтического вдохновения к её созерцанию приближаются и поэты. Обратимся к стихотворению «Надежда», написанному молодым К.Н. Батюшковым в 1815 году после Отечественной войны 1812 года, в которой поэт принимал непосредственное участие:
Мой дух! Доверенность к Творцу!
Мужайся; будь в терпеньи камень.
Не Он ли к лучшему концу
Меня провел сквозь бранный пламень?
На поле смерти Чья рука
Меня таинственно спасала,
И жадный крови меч врага,
И град свинцовый отражала?
Кто, кто мне силу дал сносить
Труды, и глад, и непогоду,
И силу в бедстве сохранить
Души возвышенной свободу?
Кто вел меня от юных дней
К добру стезею потаенной
И в буре пламенных страстей
Мой был вожатайнеизменной?
Он! Он! Его все дар благой!
Он нам источник чувств высоких,
Любви к изящному прямой
И мыслей чистых и глубоких!
Все дар Его, и краше всех
Даров – надежда лучшей жизни!
Когда ж узрю спокойный брег,
Страну желанную отчизны?
Когда струей небесных благ
Я утолю любви желанье,
Земную ризу брошу в прах
И обновлю существованье?
[1: 48-49]
Действительно, храбрость ― это терпение в опасной ситуации. Но оно невозможно без мужества, надежды и упования на Бога,. Это стихотворение К.Н. Батюшкова напоминает гимн преподобного Симеона Нового Богослова, в котором тоже звучит твердая надежда на Бога [3: 454]:
Я объят тенью, но истину вижу.
Это – не что и иное, как твёрдая надежда.
Какая же это надежда? – та, которую не видели очи.
А она что такое? – та жизнь, которую все любят.
Но что такое эта жизнь, как не Бог – Творец всего? …
Несмотря на то, что жизнь и поэтическое творчество К.Н. Батюшкова хорошо исследованы, до сих пор остались не раскрыты некоторые очень важные стороны, без освещения которых мы не до конца поймем трагическую судьбу этого выдающегося поэта.
К сожалению, когда говорят о Батюшкове, стараются обойти некоторые факты его биографии или истолковывают их с позиций господствующей в XX веке в России идеологии. Причина этого заключается в том, что в советское время существовали «запретные» темы.
Первый вопрос. Например, под запретом была критика декабризма, поэтому и отношения Батюшкова с декабристами, его родственниками и друзьями, не получили должного разъяснения. Надо бы задуматься: почему поэт, так любивший семью Муравьевых, с которыми была связана вся его юность, вдруг стал устраняться от общения с ними? Почему поэт, так любивший своих литературных товарищей, стал их чуждаться. Только ли дело в том, что у него началось психическое заболевание?
Второй вопрос. Кто такие Нессельроде, Штакельберг, Катенин, Перовский? Что между ними общего? Все они были членами тайных обществ, враждебных России, что теперь подтверждается документально. Это люди, с которыми у Батюшкова сложились очень тяжелые отношения. Они появлялись в жизни поэта – и начинались неприятности, скандалы, а затем приступы болезни. Случайно ли это? В наше время появилось большое количество исследований, посвященных этим тайным обществам, идеологией которых питался декабризм. Мы многое узнали о тех деятелях, которые долгое время оставались в тени и не получили никакого наказания от царя Николая Первого. А ведь именно они толкнули русских мальчиков к декабрьскому восстанию. Одни из них скрылись заграницей. Так, Николая Тургенева, главного идеолога – воспитателя декабристов, не выдала на царский суд Англия. Другие члены тайных обществ оставались в России и продолжали вести свою деятельность, даже оставаясь на государственной службе и имея высокие чины. Именно такими были упомянутые враги Батюшкова. Так, например, симферопольский губернатор Перовский, который был свидетелем и, вероятно, причиной психического срыва Батюшкова в этом городе, оказывается, был дедушкой цареубийцы Софьи Перовской. Такие традиции формировались в этой семье.
Третий вопрос. Что мы знаем о духовной жизни Батюшкова? Ведь именно дух питает истинную поэзию. Оказывается, очень мало. Факты его духовной биографии требуют тщательного изучения. Иначе наше понимание его поэзии будет поверхностным. В чем духовная трагедия Батюшкова? Почему его последние стихотворения пронизаны трагизмом и безысходностью? Только ли дело в доставшейся ему в наследство от матери «черной меланхолии»? В разное время находились люди, которые сомневались в этой версии. Современник Батюшкова художник Н.В. Берг, в 1947 году вместе с литературным критиком и журналистом С.П. Шевырёвым посетивший поэта в Вологде, писал: «Темно-серые глаза его, быстрые и выразительные, смотрели тихо и кротко. Густые, черные с проседью брови не опускались и не сдвигались… Как ни вглядывался я, никакого следа безумия не находил на его смиренном, благородном лице. Напротив, оно было в ту минуту очень умно» [2: 340].
Духовная трагедия поэта происходит из глубоких противоречий в его жизни: в его родственных и дружеских связях, в его любви, в его военной судьбе, в его творчестве[2; 4].
В юности К.Н. Батюшков, как православный человек, верил в торжество истины, как и его старший друг Н.М. Карамзин, который в 1795 году писал: «Мы должны смотреть на мир как на великое позорище, где добро со злом, где истина с заблуждением ведёт кровавую брань. Терпение и надежды! Всё неправедное, всё ложное рано или поздно гибнет; одна истина не страшится времени; одна истина пребывает вовеки!» («Филалет к Мелодору») [5].
В 1815 году в письме к П.А. Вяземскому К.Н. Батюшков раскрывает перед другом свою духовную жизнь:
«Если бы мне предложил какой-нибудь Гений все остроумие и всю славу Вольтера — отказ. Выслушай свое сердце в молчании страстей, и ты со мною согласишься, в противном случае я тебя не уважаю. Так, надобно переменить род жизни. Благодаря Богу я уже во многом успел: стараться укротить маленькие страсти, успокоить ум и устремить его на предметы, достойные человека.…
Я с страхом вопросил глас совести моей…
И мрак исчез, прозрели вежды:
И вера пролила спасительный елей
В лампаду чистую надежды.
Ко гробу путь мой весь как солнцем озарен:
Ногой надежною ступаю
И, с ризы странника свергая прах и тлен,
В мир лучший духом возлетаю.
[5]
Это высокое понимание смысла жизни было оскорблено, когда поэт увидел, как его молодые родственники и боевые товарищи плетут сети тайного заговора против Александра Первого (Он потом привел к восстанию декабристов). Батюшков не смог на них повлиять, но и доносить на них – для него было бы бесчестьем. Вот эти страшные противоречия его жизни, духовное одиночество и не смог вытерпеть поэт. Чёрная меланхолия лишила его поэтического дара и временами затемняла рассудок. Битва духовная оказалась страшнее тяжёлой войны с Наполеоном, в которой он участвовал и был среди победителей.
Многое пришлось вытерпеть поэту: три войны, отчуждение друзей, невыносимая для поэтической души служба под неусыпным надзором Штакельберга и Нессельроде, болезни и лечение у невежественных врачей. Поэт решил просить царя об отставке с дипломатической службы, чтобы уйти в монастырь. Ниже приводится его письмо царю:
«Ваше Императорское Величество, Всемилостивейший Государь!
Поставляю долгом прибегнуть в Вашему Императорскому Величеству с верноподданнейшей просьбою, которая заключается в том, чтобы Вы, Государь Император, позволили мне непременно удалиться в монастырь на Белоозеро или в Соловецкий. В день моего вступления за пределы мира я желаю быть посвящен в сан монашеский, и на то прошу верноподданнейше Ваше Императорское Величество дать благоизволение Ваше. У православного алтаря Христа, Бога нашего, я надеюсь забыть и забуду два года страданий: там стану памятовать только монаршую милость, о которой Вас умоляю, Государь Всемилостивейший.
Вашего Императорского Величества верноподданный
Константин Батюшков
Санкт Петербург, 11 апреля 1824 г.»
Друзья Батюшкова объяснили царю причину такого странного, по их мнению, письма: поэт болен и нуждается в серьёзном лечении. Александр Первый, сочувствуя Батюшкову, дал поручение Нессельроде обеспечить поэта хорошим лечением. В результате он оказался в немецком курортном городке Зонненштейн и провёл там четыре года в заточении под видом лечения. И опять поэту пришлось терпеть непонимание, унижения и одиночество. Даже с родной сестрой Александрой, верным другом, врачи этой психиатрической лечебницы не разрешали встречаться. Он был окружён протестантами и атеистами и не имел возможности бывать в православной церкви, но все-таки молился, и молитва его поддерживала все эти годы. Поэт углём начертал на стене образ Спасителя, просил у него прощения и милости, просил о желанной свободе на родине. Все окружающие относились к нему как к неполноценному безумному человеку.
Наконец, в 1828 году Батюшкова отправили в Россию. Поэт впоследствии вспоминал, как он обрадовался, когда на русской границе услышал родную речь и увидел русских, таких родных ему солдат. Он подошёл к одному из них и попросил кусок чёрного хлеба. Поэт, бывший воин, знал, что у русского солдата всегда есть в запасе чёрный хлеб. Поэту дали ломоть, он перекрестил его и тут же съел, словно причастился.
Были ещё четыре года томительной, несвободной жизни в Москве под присмотром немецкого врача Дитриха. Только оказавшись в Вологде, на родине, Батюшков стал постепенно выздоравливать и возвращаться к духовному успокоению.
Поэт завещал похоронить его в Спасо-Прилуцком Димитриевом монастыре вблизи Вологды.
* * *
Обратимся к духовному завещанию К.Н. Батюшкова, поэта, воина и мужественного человека, большим достоинством которого было терпение. В его словах содержится христианская мудрость: «Повинуемся судьбе не слепой, а зрячей, ибо она есть не что иное, как воля Творца нашего. Он простит слабость нашу: в Нём сила наша, а не в самом человеке…»[1: 354].
Традиция духовной поэзии – воспринимать мир как Слово Божие – издавна существовала в русской литературе, начиная с поэмы «Слово о полку Игореве». В XVIII веке и на рубеже XVIII и XIX веков она ярко воплотилась в величественных одах М.В. Ломоносова и Г.Р. Державина. Удивительно, будучи ещё юным, восемнадцатилетним, в начале своего поэтического поприща, К.Н. Батюшков рассуждал о подражании поэта Творцу. В небольшой статье «Об искусстве писать» (1805 г.) он развивает мысль о том, что поэтическое произведение только тогда достигнет совершенства, когда имеет необходимую для этого органическую целостность [1: 215-217]. Для сравнения он обращается к созерцанию природы:
«Зачем творения природы столь совершенны? – Потому что всякое творение составляет нечто целое, ибо она трудится по плану вечному, от которого никогда не уклоняется. Она в безмолвии приготовляет семена своих произведений, она предначертывает единожды первобытный образ всякого живого творения, она заставляет продумать, усовершенствывает беспрестанным действием в течение предписанного времени. Её творения удивляют нас, но что причиняет это чувство? – Печать божественной творческой руки!» [1: 217].
Не только в прозе, но и в его поэзии встречается эта мысли о природе как воплощении Божьего замысла; например, в стихотворении «Бог» (1803 г.):
… Везде могущество Твое напечатленно.
Из сильных рук Твоих родилось всё нетленно.
Но всё здесь на земли приемлет вид другой:
И мавзолеи, где гордилися собой,
И горы вечные, где пламенем курились,
Там страшные моря волнами вдруг разлились:
Но прежде море, где шумело в берегах,
Сияют класы там златые на полях.
И дым из хижины пастушечьей курится.
Велишь – и на земли должно всё измениться.
Велишь – как в ветер прах, исчезнет смертных род!
Всесильного чертог – небесный чистый свод,
Где солнце, образ Твой, в лазури нам сияет,
И где луна в ночи свет тихий проливает,
Туда мой скромный взор с надеждою летит!
<>
Батюшков считал, что сам по себе человеческий разум поэта не сможет ничего создать. «Его плодотворность зависит от опыта и глубокого размышления», а для этого необходимо познавать природу и увидеть в ней «печать божественной руки». Поэт размышляет далее:
«Но если он[человеческий разум]будет подражать природе в её ходе, в её трудах, если он созерцанием оной возвысится к истинам небесным, если он их соединит, образует нечто целое, приведёт их в систему силою размышления – тогда только основать может на подобных седалищах вечные памятники»[1: 217].
В статье «Нечто о поэте и поэзии» (1815 г.) Батюшков обращается к другим сторонам поэтического творчества [1: 276-283]. По мнению поэта, искусство слова – это «дар, лучшее достояние человека; ибо посредством его он оставляет вернейшие следы в обществе и имеет на него сильное влияние. Без него не было бы ничего продолжительного, верного, определённого; и то, что мы называем бессмертием на земле, не могло бы существовать» [1: 277-278]. Это Божий дар: «Поэзия – сей пламень небесный, который менее или более входит в состав души человеческой». Он «требует всего человека». Образ жизни поэта подчинён особым правилам: «Первое правило сей науки должно быть: живи как пишешь, и пиши как живёшь. … Иначе все отголоски лиры твоей будут фальшивы» [1: 278]. Батюшков уверен, что душа истинного поэта должна иметь нравственную чистоту и даже приближаться к святости: «…будьте добродетельны и свободны, почитайте предмет любви вашей, ищите бессмертия в любви, божества в природе; освятите душу, как освящают храм, и ангел возвышенных мыслей предстанет вам во всём великолепии!» [1: 279].
В записных книжках К.Н. Батюшкова кратко отмечены также те особенности характера и личности поэтов, которые способствуют их вдохновению и творчеству или мешают им, являются их врагом [1: 325-338]. Так, по мнению поэта, «гордость – огромная вывеска маленькой души», а «упрямство – вывеска дураков». Эти афоризмы он выписал из драматических произведений Я.Б. Княжнина [1: 326]. Далее автор замечает: «Терпеть не могу людей, которые всё бранят, затем чтоб прослыть глубокомысленными умниками» [1: 327]. В письме к Вяземскому та же мысль о категорическом неприятии поэтом критиканства и насмешки: «Если бы мне предложил какой-нибудь Гений все остроумие и всю славу Вольтера — отказ» [6]. По его мнению, истинные писатели-творцы обладают твёрдостью души и милосердием, снисходительностью к недостаткам других. В доказательство автор приводит Сократа.
Вспоминает он в связи с этим и своего друга поэта и переводчика Н.И. Гнедича, который умел ценить творчество других писателей и отличался доброжелательностью: «…У Гнедича есть прекрасное и самое редкое качество: он с ребяческим простодушием любит искать красоты в том, что читает; это самый лучший способ с пользой читать, обогащать себя, наслаждаться»[6: 355]. Батюшков далее пишет: «Простодушие и снисхождение есть признак головы, образованной для искусства. … Станем наслаждаться прекрасным, более хвалить и менее осуждать! Слова Спасителя о нищих духом, наследующих Царство небесное, можно применить и к области словесности» [6: 355-356].
Важнейшим свойством поэта должны быть честность и трезвость души, тогда она станет великой. Батюшков считает: «Ничто не даёт такой силы уму, сердцу, душе, как беспрестанная честность. … Как легко развратиться в обществе, но зато какая честь выдержать все его отравы и прелести, не покидая копья! Великая душа находит, отверзает себе повсюду славное и в безвестности поприще: нет такого места, где бы не можно было воевать с собой и одерживать победы над самим собою» [6: 354].
Заветы Константина Николаевича Батюшкова вологодские поэты стараются хранить.
Литература
- Батюшков К.Н. Сочинения / [Вступ. Статья и сост. В.В. Гуры]. –
Архангельск: Сев.-зап. Кн. изд-во, 1979. – 400 с.
- Кошелев В.А. Константин Батюшков. Странствия и страсти. – М.:
Современник, 1987. – 351 с.
- Творения преподобного Симеона Нового Богослова. Слова и гимны.
Книга третья. – М.: Сибирская Благозвонница. 2011.
- Яцкевич Л.Г. Поэт и блаженный // «Берега». Литературно-художественный и общественно-политический журнал. – Калининград, 2017. – № 6. С. 117-131.
- http://dugward.ru/library/karamzin/karamzin_melodor.html
- http://batyushkov.lit-info.ru/batyushkov/proza/nechto-o-morali.htm
