Прокопенко Афанасий Васильевич. 1995 г.
Сейчас, по прошествую многих лет и десятилетий, когда рядом с нами уже нет большинства дорогих сердцу людей, что ценой своей жизни, молодости и здоровья горой встали супротив супостата во время Великой Отечественной войны, мы порой кусаем локти, что не говорили с ними, не записали их воспоминания и не вникали в простые житейские детали их огненной судьбы. Без этих мгновений невозможно в полной картине понять героическую сущность нашей истории и народа. Перед вами три зарисовки из жизни моего отца.
* * *
Прокопенко Афанасий Васильевич родился 25 июля 1925 года в селе Рогово Новопсковского района Луганской области. Его детство прошло на берегу живописной степной речки Камянка, притока Айдара. Неприхотливый крестьянский быт окружал мальчишку, его отец Василий Иванович Прокопенко был знатным рыбаком, а мама Елена Степановна, коренная донская казачка из рода Несмеяновых, от зари до зари трудилась в поле. Афанасий хорошо учился в школе, грамота давалась ему легко, но в пору своего непоседливого нрава он частенько убегал на берег реки, за что мама журила, приговаривая: «Ты что ж это, пострелёнок, мы с отцом тебя в учение спровадили, а ты со школы бежишь! Смотри, проглотит тебя мальца рыба-сом и утащит под корягу…»
И не без основания беспокоилась мама, потому что в речке жила огромная рыбина, которая таскала сельских уток и гусей. Местные крестьяне не один раз видели, как кругами закипала в омуте вода вокруг утиной стайки и в миг одна из беспечных птиц пропадала в пучине. Сельчане несколько раз пытались приструнить хищного гиганта, запускали невод, ставили мощные донки, но всё безуспешно, сом продолжал таскать уток. Соседи приходили к Василию Ивановичу с поклоном и просьбой выловить злодея: «Ты уж, Иванович, постарайся взять его за жабры!»
Рыбак соорудил мощную снасть. На крепкую веревку привязал двойной стальной крюк и, пожертвовав для сомика старую курицу, отправился на ночную рыбалку. Афанасий уговорил отца взять его с собой. Василий Иванович сначала отмахивался от мальца, но потом, видя слезы на глазах мальчугана, всё-таки взял его охотится на сома.
Стояла тихая лунная ночь.
Ветви вербы кланялись речной глади, ласкали водную рябь над темным омутом. Василий Иванович забросил снасть в логово хищника и стал ждать поклевки. Он не очень верил в удачу, потому что знал, что хитрая рыбина не захочет брать мертвую курицу. И все же надежда была. Рыбак пыхтел папироской и рассказывал Афанасию старинные были.
Вдруг, веревка дернулась и натянулась как струна. Василий Иванович выждав, когда рыбина заглотит наживку, сильно дернул подсекая сома, в ответ получил ответный мощный удар. Ивановичу повезло подцепить огромную рыбину, наверное, ту самую, что проглатывала уток, да такую рыбину, что вытащить из речной заводи он её не мог. Рыбак успел привязать к вербе конец веревки и стал морить злодея натягивая и попуская снасть. Силы были неравные, хотя раненный сом и устал, но вытащить его на берег Василию Ивановичу не получалось. Отец послал сынишку за помощью в деревню…
К утру всё было кончено. Сом окончательно выбился из сил и бревном улегся на дне реки. Вытаскивали из пучины чудо-сомика четверо взрослых мужиков. Рыбина была таких размеров, что поразила видом своим самых бывалых рыбаков. Сома загрузили на подводу, и охотники поехали к околице села. Афанасий гордо шагал за этой процессией, посматривая на длинный рыбий хвост, что свисал с телеги. Длинна злодея была более трех метров и весил он около двухсот килограммов. Встречали рыбаков сельчане восторженно, и был потом пир, как говорится, на весь мир…
Друзья-мальчишки завидовали Афанасию, потому что он был на этой рыбалке, и сейчас слышали, как отец, хвалил сынишку, поглаживая его по белобрысой голове: «Без тебя, Афонюшка, не совладал бы я с этим китом…»
Вот такая история из детства моего отца Афанасия Васильевича Прокопенко.
* * *
22 июня 1941 года грянула война. Фашисты стремительно наступали по всем фронтам в глубь Советского Союза. Захватчики рвались к Москве и Ленинграду. Пал Киев...
Афанасий Васильевич несколько раз бегал в военкомат, но на фронт его за малолетством не брали. Летом 1942 года фашисты пришли на Новопсковскую землю. Во время оккупации Афанасию пришлось остаться в Рогово. Отец, Василий Иванович, старый солдат Первой мировой и Гражданской войны, ранней весной тяжело заболел и умер. Старший брат Александр к тому времени уже ушел воевать с немцами. Афанасий не мог бросить маму и двух младших сестер, как ни как старший мужчина в семье...
Страшное лето и осень сорок второго года на всю жизнь запомнилось Афанасию прежде всего жестокостью врага. Фашисты ежедневно расстреливали активистов и простых мирных жителей Новопскова и окрестных сёл. В Рогово оккупанты наезжали с грабежами, но постоянно здесь они не задерживались, вручив новую власть старосте и местным полицаям.
В районе отступающими советскими войсками были оставлены несколько групп подпольщиков, на которых было возложена задача организации борьбы в тылу врага и создания партизанского отряда, но практически все они были выявлены спецслужбами немцев и расстреляны.
Фашисты ввели чрезвычайно суровый режим — расставили повсюду посты усиленной охраны, устраивали систематические проверки документов, массовые облавы. За малейшее нарушение оккупационного «порядка» жителям грозило жестокое наказание. Однако наши патриоты не склонили головы перед фашистами. Осталась только одна боевая группа подолья, как потом стало известно, во главе с секретарем райкома партии И. Г. Литвиновым и бывшим военнослужащим Н. Е. Игнатенко. Юный Афанасий Васильевич знал, что где-то в окрестностях села действуют партизаны и пытался выйти с ними на связь. Он с мальчишеским азартом стремился вступить в схватку с врагом, но судьба распорядилась иначе…
Однажды, хмурой осенней ночью, в Рогово пришли народные мстители, они с помощью местных жителей выявили и схватили предателей Родины –полицаев и старосту. Судили их по законам военного времени и казнили, но одному предателю, бывшему белоказаку Крылову удалось убежать, и на следующий день в село ворвались каратели. В неравном бою практически все партизаны погибли. Гитлеровцы жестоко расправлялись с советскими патриотами. Они замучили несколько десятков человек.
Фашисты ворвались и в хату Прокопенко, но каким-то чудом и маминой мольбой они не тронули Афанасия и малолетних сестер. Обыскав дом, немцы перевернули все верх дном, но ничего подозрительного не нашли. Уходя из хаты долговязый немецкий фельдфебель изо всей силы хлестанул Афанасия по лицу плеткой и, прикрикнув на маму Елену Степановну, которая осеняя себя крестным знамением стояла на коленях перед иконкой Спасителя, пнул её кованым сапогом и вышел во двор.
Каратели подчистую ограбили село, увели практически весь скот и отловили птицу, и только к вечеру оставили в покое разоренное село. Афанасий от злости на фашистов почти не чувствовал боли, он стоял со сжатыми кулаками и смотрел во след уходящим врагам. Мама плакала, плакали сестры, но слава Богу они остались живы…
К зиме по селам стали ездить под руководством немцев полицаи, они переписывали всех, кто подлежал угону в Германию. Маме удалось спрятать сына, она всем говорила, что Афанасий ушел на заработки в Новопсков. Афанасий Васильевич скрывался в небольшой пещерке под крутым берегом реки, он уходил туда при малейшей опасности.
Так они и дожили до того светлого дня, когда 23 января 1943 года части 267-й стрелковой дивизии под командованием генерал-майора В. А. Герасимова во взаимодействии с 103-й танковой бригадой 3-го танкового корпуса освободили Новопсков и близлежащие села от оккупантов. Командир разведывательной роты этой дивизии белорус И. М. Стельмашонок со своими бойцами первым ворвался в село Рогово. Разведчики Стельмашонка ночевали в хате Прокопенко. Елена Степановна собрала все свои запасы для того чтобы угостить освободителей. И радость была великой!
Афанасий Васильевич стал просить командира взять его с собой воевать с фашистами. Мама плакала, но не держала сына.
- Мал ты ещё воевать, Афанасий, - сказал командир, - смотри, одна кожа да кости. Кто за сестричками смотреть будет и матери помогать? Ещё успеешь повоевать, сынок…
Но Афанасий Васильевич не унимался:
- Все равно уйду на фронт. Вы не смотрите, что росточком я не выдался. Мне уж восемнадцатый год пошел и военной науке ученый я, курсы проходил в старших классах школы. Стрелять умею! Винтовку и пулемет знаю, да и с фашистом лицом к лицу уже был. Я хочу бить врага!..
- Ты посмотри какой ученый воин, - пристально посмотрел в глаза мальчишке разведчик, - вот пойдешь в военкомат, там тебя и определят потом, решат, что с тобой делать, - отрезал командир.
Афанасий обижено опустил голову и отвернулся от разведчика, но тут за него вступился старшина:
- Михайлович, давай возьмем парня, чую всё равно побежит за нами!
Так семнадцатилетний Афанасий Васильевич Прокопенко стал солдатом Великой войны. Его определили в роту обеспечения батальона, выдали обмундирование и карабин. На следующий день, погибших в боях за освобождение села, похоронили в братской могиле в центре Новопскова. И раздался над Айдаром троекратный залп в память павших героев.
Три недели с боями части их дивизии продвигались к Луганску. Афанасий подвозил боеприпасы в передовые подразделения, ходил с донесениями в штабы полка и дивизии, не один раз был под обстрелом вражеской артиллерии и авиационными бомбежками.
14 февраля 1943 года Луганск был освобожден от немецко-фашистских захватчиков. 15 февраля Афанасий Прокопенко, вместе со своими батальоном, победителем промаршировал по центральной улице областного центра. Через несколько дней, по приказу командования, его и ещё несколько молодых солдат, отправили в далекий тыл, в Уфу. Афанасия Васильевича определили в школу связи. Уфа в годы войны стала центром обучение военных радистов, здесь готовили резервы для фронта. Уфимская школа технической связи стала для вчерашнего десятиклассника первым настоящим жизненным университетом. Впереди было целых два года страшной войны.
* * *
Яблочко наливное, душистое, сладкое…
Они лежали в большом яблоневом саду с телефонными аппаратами. Связисты, вслушиваясь в хриплые звуки трубок, передавали короткие команды переключаясь с одного провода на другой. Солнце поднималось над горизонтом и припекало все сильнее. Июльский природный жар сплетался с жаром грандиозной битвы. Здесь, словно в гигантском адском мартене плавился металл, земля превращалась в раскаленную черную скалу, плавились камни, и в этом огнедышащем котле были люди, тысячи, сотни тысяч людей. Они плавились, но держались, держались стиснув зубы, обнимая горячую родную землю…
Старший сержант Афанасий Васильевич Прокопенко после окончания Уфимской школы связи был направлен в войска. Вспоминая об этом этапе своей воинской службы, Афанасий Васильевич говорил:
«В годы Великой Отечественной Уфимский узел связи на несколько лет, в масштабах страны, стал центральным. Именно здесь сосредоточились основные ресурсы, технические и интеллектуальные, в области телефонной, телеграфной и радиосвязи, включая такие виды связи, как правительственную, международную, военную, разведывательную… Уфа была выбрана как город глубокого тыла на пересечении Европы и Азии, на стыке северных и южных районов, город связующий, удобный для развертывания приемно-передающего центра, объединяющего все существовавшие на тот момент в стране системы связи. Недаром правительственные связисты входили в состав частей войск НКВД. Были созданы отдельные полки правительственной связи, на их плечи выпала обязанность обеспечения бесперебойной ВЧ связью со Ставкой, фронтами, армиями и дивизиями. В один из таких отдельных полков правительственной связи был направлен и я. Это было после Уфимской школы, в которой я учился почти четыре месяца с февраля по июнь 1943 года…»
Перед Курской битвой Афанасий Прокопенко успел уже побывать в страшной переделке на Кубани. Его после школы связи направили в распоряжение Северо-Кавказского фронта. Фашистов прижали к Таманскому полуострову, прорыв неприступной «голубой линии» затягивался, немцы ожесточённо, практически фанатично, держались за этот участок Советско-Германского театра военных действий. Афанасий Васильевич стал свидетелем беспрецедентной в истории Великой войны воздушной битвы над Кубанью. Здесь сошлись в смертельной схватке тысячи самолетов люфтваффе и «сталинских соколов». Он видел, как ежеминутно падали и наши, и немецкие самолеты – это было незабываемое страшное зрелище…
На Кубани Афанасий Прокопенко получил контузию и вот теперь, после двухнедельного лечения в госпитале, он лежал яблоневом саду неподалеку от совхоза Октябрьский…
5 июля 1943 года началась Курская битва. Войска группы армий «Юг» вермахта нанесли сильнейший удар по южному фасу Курской дуги. Первоначально немцы силами 4-й танковой армии стремились наступать в северном направлении вдоль шоссе Белгород — Курск. Войска Воронежского фронта под командованием Николая Фёдоровича Ватутина встретили противника упорной обороной и смогли приостановить его продвижение. 10 июля немецкое командование, пытаясь добиться успехов, сменило направление главного удара и вышли на Прохоровку…
Земля дрожала от разрывов, лязга гусениц танков и сплошного рева битвы. Связисты лежали в саду и наблюдали за воздушным сражением, гул моторов в небе, переплетался с гулом сотен бронированных машин. В этом хаосе было не понятно, что и где ревело, взрывалось и грохотало – шел ожесточенный бой. Афанасий вспомнил недавнее сражение на Кубани, но здесь переплелось всё, соединилось в один огненный клубок, и пыль белгородских полей, и огненно-звенящая синева небес… Здесь не было даже маленького промежутка между небом и землёй, где бы что-то неистово, в хохоте великого противостояния, не кипело и не плакало... Казалось, что вся планета вздрагивая рыдала, а на головы связистов сыпались спелые яблоки...
По грунтовой дороге возле савхозного сада ехала полуторка. Грузовик остановился неподалеку от связистов и старший машины, выскочив из кабины и размахивая пистолетом, кричал:
- Быстро, все в кузов, немцы прорвались и прут на Прохорвку, быстро в машину!
- Нам не было приказа…
- Какой приказ, я вам приказываю, в машину!
Афанасий Васильевич увидел, что с другой стороны сада немецкие тигры, выстроившись в походную колону, они, сверкая свастикой на своих бортах, запылили в сторону Прохоровки…
Машина мчалась вдоль железной дороги. Как они вырвались из этого ада, было не совсем понятно, и только когда связисты увидели сотни наших танков, которые также пыля и завывая моторами двигались на встречу фашистской армаде, поняли, что сече быть здесь неистовой и суровой, не на жизнь, а на смерть…
Вспоминая те горячие июльские дни сорок третьего на Курской дуге, Афанасий Васильевич всегда говорил: «Там были настоящие герои, там была война, а мы какие герои, мы только краем уха прикоснулись к этой битве великой…»
А потом тихо, как бы про себя, шептал:
«Героем был весь наш советский народ…»
