Петь русскую душу для русской души

 

РУСЬ – СЛЕЗА ГОСПОДНЯ

 

По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла на священной земле Можайской 19 сентября 2020 года открывается XV Всероссийский фестиваль духовности и культуры «Бородинская осень», в рамках которого по традиции проходит Фестиваль документального кино «Небесный град и земное Отечество», посвященный 208-й годовщине Бородинского сражения, 75-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941-45 гг., и памяти инициатора проведения Фестиваля, ученого, писателя В.Н. Ганичева. Из 137 кинолент Жюри (председатель Ножкин М.И.) назвало 21 работу, которым 20 сентября на Можайской линии обороны будут вручены награды, Гран-При фестиваля, Специальный приз имени Марата Мусина, дипломы и медали…

Сегодня Жюри назвало имена финалистов и их картины:

Сергей Роженцев (Москва) «Лев Рохлин. Приказано забыть»,

Людмила Коршик (Екатеринбург) «Когда не стало Родины моей»,

Студия «ГубКИНО» (Белгородская область), «Рассказ танкиста»,

Валерий Тимощенко (Краснодар) «Чистая победа. Освобождение Донбасса» и «Тихий ангел»,

Андрей Полушин (Москва) «Россия, которую мы любим»,

Любомир Данков (Болгария) «Дети Донбасса»,

Андрей Дементьев (Белгород) «Без срока давности»,

Александр Кучеренко (Донецк) «Академичка»,

Максим Скороходов (Владимир) «Сенокос в Тимонихе. Специальный репортаж»,

Сергей Головецкий (Москва) «Восхождение» и «Старая вера – новая земля»,

Александр Косенков (Новосибирск) «Кедроград. Прерванная песня»,

Андрей Райкин (Москва) «Марш энтузиастов»,

Алексей Бурыкин (Москва) «Юрий Кублановский. Родина рядом»,

Ирина Сарахатунова (Москва) «Я не хочу войны»,

Денис Чуваев (Москва) «Русский комикс королевства Югославия»,

Андрей Судиловский (Москва) «Александр Засс. Русский Самсон»,

Борис Смирнов (Кинешма) «Завещание» (проект «Русские бойцы»,

Александр Рычков (Москва) «Долгая война»,

Аракси Мурадова (Москва) «Айгепар».

…Вот такое сообщение пришло на днях. Можно было поставить точку в моих коротких записках, особенно в записках о фильмах, но оставить без внимания фильм "Россия, которую мы любим" режиссера-документалиста Андрея Полушина посчитал неестественным и нечестным. И вот в чем причина.

Фильм состоит из нескольких новелл, и они, казалось бы, между собой не связаны. Это только на первый взгляд так кажется. Начинаешь смотреть вторично, и сознание твое проясняется: нет, не просто перед тобой, я имею в виду зрителя, проходят священнослужители, простые православные люди. Нет, крепко все мы объединены одним: Господь Россию любит. Любовью дорожить надобно и оберегать ее.

Знаете, что меня преследовало во время просмотра фильма Андрея? Я скажу сейчас.

Несколько лет назад, подходя к открытым воротам Оптиной пустыни, я увидел группку паломников. Среди них стоял монах и проводил экскурсию. Так вот он, этот юный монашик, указывал на дорогу, убегающую от монастыря в сторону недалекого леса, рассказывал, как по ней шел согбенный старик с белоснежной бородой, опираясь то ли на обыкновенную корявую палку, то ли на посох дорогого дерева.

Уходил быстро, поминутно оглядываясь на Оптину. Это был Лев Николаевич Толстой. Он приходил на покаяние, да только долго ему пришлось ждать священника. Скорее всего, так показалось писателю-старику, и он снова взбунтовался.

И потом каждый раз, когда я оказывался у ворот Оптиной пустыни, всегда оглядывался назад, на дорогу: мне казалось, что я вот-вот увижу уходящего от монастыря старика.

Вот эта картинка преследовала меня, когда я несколько раз подряд смотрел фильм Андрея Полушина, когда я, в конце концов, нашел для себя ответ на вопрос: а связаны ли новеллы фильма в единое целое?

Ответ пришел сам собою: Русь – слеза Господня. И она ждет от каждого из нас чистейшего покаяния и чистейшей любви.

 

НЕ ПОРВЕТСЯ РУССКИЙ ХОРОВОД

...Вот именно такое крепкое, сильное духом и стойкостью мнение молодого человека лишний раз подтверждает оправданность создания в Москве Центра адмирала Ушакова – святого праведного воина-моряка. За его создание взялся и вывел на широкую дорогу Валерий Николаевич Ганичев. Он мог на десятки лет смотреть вперед, он опережал время и предчувствовал: Россию надо полюбить, а любовь к ней взрастить, воспитать.

Так появилось в стране детское, юношеское, молодежное движение ушаковцев и конкурс «Гренадеры, вперед!» Идею Валерия Николаевича подхватили и укрепили Марина Ганичева и Сергей Котькало. К ним примкнули не равнодушные к будущему молодежи преподаватели, воспитатели, писатели, поэты, музыканты из Николаева и Ельца, Волгограда и Мордовии, из Алтая и Сибири, из Донецка и Луганска. Вся Россия – молодая славная Россия – встала под святые знамена Ушакова.

Встала и включилась в большую работу, о которой и Ганичева, и Котькало часто говорят: «Надо русское дело делать».

Признаюсь честно: не сразу я понял смысла этого выражения – русское дело делать. Теперь явственно понимаю, что закладывали ушаковцы в это понятие, и собственными глазами видел, как вся школьная страна включилась в конкурсы настоящих патриотов, как дети наши встали на защиту памяти о подвигах наших героев-освободителей, как они же ваяли из дерева, гипса, картона, пластилина православную Русь, как пели советские песни, сочиняли свои и встречались со своими сверстниками в разных городах и селах, делясь с ними любовью к России, и обретали везде единомышленников и последователей.

Вот и сейчас я предлагаю вам две видеоработы ребят-ушаковцев, которые они прислали на фестиваль «Бородинская осень». Это два кинорепортажа «Ушаковский сбор» и «Свеча памяти» ребят из Луганска Владимира Мельника, Натальи Савушкиной и Захара Шкиля. Они не заявлялись на конкурс документального кино. Для них было важно, чтобы каждый, кто будет смотреть их кино, знал: Русский Дух – не истребим!

https://youtu.be/FIdDhlVm1_4

https://vk.com/grenadery_vpered

 

НЕУЖТО КАИНОВСКИЙ ДУХ ПОБЕДИТ?

 

Сегодня я получил еще один документальный фильм, который будет представлен на фестивальном конкурсе в Можайске.

Как я понял, можно было просто ограничиться просмотром фильма, можно было – да и надо! – поставить его у себя на странице: а вдруг кто-то захочет посмотреть? И вот на этом "а вдруг" и споткнулся – кино-то это и про меня тоже, и про вас. Фильм, хочешь ты этого или не хочешь, отвечает на те тревоги, которые тебя мучают и на которые ты не можешь никак найти ответа.

Городок Юрьевец, что в Ивановской области, похож на сотни, тысячи мест, похож на наши родные места. Они сейчас в тревоге и разорены. Они сейчас потеряли мастерового смышленого человека, крепкого и трудолюбивого – создающего человека. Они притоптали единственное человеческое сословие, которое могло трудиться на земле и жить на ней. Они православно вели семьи свои, растили детей и не беспокоились: а что же им завтрашний день готовит? Труд готовит, песню, улыбчивые наличники и бескрайние пшеничные, ржаные поля.

И вот в эту жизнь, счастливее которой вряд ли сыщешь, проник каиновский дух. Надолго ли? Не навсегда ли? Неужто и заправду верх над простым человеком возьмет дьявол – глобализация?

Что тут далеко ходить! Я видел все этим и прошлым летом в родных своих местах.

Вышел за свое родное село и остановился в неизвестности: куда идти? Ржаного поля нет. Гречишного тоже. Земля отвыкла от запаха картошки. По прогону не шумят голоса пастухов. Везде дремучий лес. Везде поросшая высоченными березками и елями родительская земля – сколько же она хлеба давала, скольких людей кормила, обувала, одевала, детей на ноги поднимала и отправляла в счастливый путь...

И вот документальный фильм. Про меня и про вас. Автор его – режиссер Борис Смирнов, а называется фильм "Завещание".

Первоначально не обратил внимание на посвящение: "Светлой памяти Авдеенко Е.А.", а когда стал смотреть, увидел не священника в скромно убранном храме, а услышал мыслителя – за каждым его словом простор чувств, море простого и понятного ревнительства и сердечные капельки горести.

Оно так и оказалось: священник Евгений Андреевич Авдеенко молился вместе с народом в Юрьевце. Этот красивый, вдумчивый и проникающий в человеческий разум священник был русским православным мыслителем, богословом, переводчиком, педагогом. Он один из основателей первой в постсоветской России православной классической гимназии.

Он, как никто другой, печалился о вере, о человеке, о земле нашей родной. Слушали его? Слушали, да не услышали. Видели его? Видели, да глядели незрячими глазами.

 

ЕСТЬ ТАКАЯ СТРАНА – СИБИРЬ

 

Вот и подошло время заканчивать свои коротенькие записки об участниках пятнадцатого фестиваля русской культуры и духовности "Бородинская осень". Напомню, что он пройдет в Можайске и Можайском районе 19-20 сентября.

Безусловно, записки мои не были совершенны, но писались от чистого сердца. Конечно, настоящий публицист увидел бы в программе фестиваля множество достойных страниц. Настоящий критик оценил бы по достоинству представленные на фестивальный конкурс документальные фильмы. Профессиональный искусствовед по полочкам бы "разложил" творчество певцов и музыкантов, которые уже были и собираются приехать сюда, на Бородинской поле.

Наверное, так и будет в будущем, а сегодня мне видится все немножко по-другому: нравится – не нравится. По-народному, как написала мне недавно одна гостья моей страницы.

Действительно, так – по-народному, иначе не умею, не смогу, да и не буду. Как есть – так и есть.

Мне не удается уложиться во временные рамки с документальными фильмами, что пришли на конкурс. Их много, настоящих документальных фильмов, и о каждом не столько говорить нужно, сколько смотреть их надо. Они разные по темам, разные по характерам, разные по подаче материала и его осмыслению, но есть в них одна отличительная от сегодняшнего кино особенность – они по-настоящему документальны, профессиональны и, если хотите, патриотичны – человечные они, правдивые, не грязные. Они просто-напросто показывают нашу жизнь и человека в жизни. Настоящего Человека.

Вот именно об этом фильм режиссера Александра Косенкова из Новосибирска.

Александр Федорович родом курский, а так сложилось, что жизнь проходит в Сибири – стране загадочной, открытой, крепкой и... неизведанной. Там каждый метр земли пропитан загадкой, тайной, песней, сказанием, легендой. Там люди открывают тайны, отправляясь в научные экспедиции, и пишут страницы сибирской истории для будущих поколений. Пройдет время, и будущее отплатит любовью и гордостью за родную Российскую землю, за родную страну под названием Сибирь.

 

ПЕТЬ РУССКУЮ ДУШУ ДЛЯ РУССКОЙ ДУШИ

Буквально полторы недели остается до открытия в Можайске фестиваля русской культуры и духовности «Бородинская осень». В пятнадцатый раз зазвучит его голос, и каждый раз, даже если кто-то из участников не впервой здесь, перед открытием фестиваля, на колодце святого праведного Ферапонта, буквально в трех шагах от старейшего православного Ферапонтова монастыря, испытывает чудесное волнение. Нет, не чудного, а именно чудесного – небо высокое, простор широкий, живая вода, одухотворенные лица людей, что небольшими группками пришли и приехали сюда, а еще чувственная близость Бородинского поля – вековая страница векового русского подвига. Во имя Отчизны подвига, во имя народа.

Сюда и в этот раз собирается молодой музыкант Дмитрий Милов, во второй раз собирается.

Вот уж правда наградили его предки редкостной фамилией. Если даже ошибешься ударением, все равно получится мило, любовно, трепетно. Попробуйте сами: произнесите фамилию, и пусть ваш голос упадет ударением на первый слог. Что? Как? Правда же необычно... мило?

Во второй раз гусли Димы запоют в Можайске. Думаю, также тревожно, раздольно, и вновь покажется, что звонкие струны этого ладного инструмента заглянут в самые потаенные, на все пуговки застегнутые душевные кармашки.

Откуда этот юноша взялся? Почему именно такому не модному по сегодняшним временам инструменту отдал свое предпочтение? Никто и никогда не подсчитает, сколько же лет, да что там лет – веков гуслям. Гуслям сказочным, красным, былинным – звончатым.

А было все просто. Услышал Дима гусли однажды и пошел в музыкальную школу. На гусли пошел.

Вот так просто и обыденно случилась живая встреча мальчика со стариной под названием гусли звончатые.

Это слушать их необыкновенно хорошо, а играть на них... Не скажу не просто, слишком обыденно как-то. Не скажу тяжело, хотя, когда смотришь на Диму, и у тебя бьется мысль: смогу и я , вот подойду, возьму в руки гусли, и они сами заиграют, как в сказке. Ох, неправда моя. Гусли -инструмент эгоистичный. Они требуют и любви, и сокровенности, и ласки от того, кто за них «взялся». А еще выносливости – к струнам своим гусли подпускают только самые чувственные, самые мягкие и ласковые подушечки пальцев. Им поддаются звончатые струны, и поддаются тогда, когда знают: изрезанные, мозолистые подушечки вновь наливаются любовью музыканта. Вот тогда они становятся родными и готовы петь русскую душу для русской души.

 

РОДИНА ЕСТЬ. ВОСКРЕСНЕТ ЛИ?

Знаю, что многие не любят читать стихи. И знаю почему – они думать заставляют. Если не все, то очень и очень многие.

Вот давайте сейчас проверим. Прочтите коротенькое стихотворение под названием «Час Беловежья».

 

Когда не стало Родины моей,

я ничего об этом не слыхала:

так, Богом береженая, хворала! –

чтоб не было мне горше и больней...

Когда не стало Родины моей,

я там была, где ни крупицы света:

заслонена, отторгнута, отпета –

иль сожжена до пепельных углей.

Когда не стало Родины моей,

я шла тропою к Неземной Отчизне.

Но даже там, как на горючей тризне,

не пел волоколамский соловей...

Когда не стало Родины моей,

в ворота ада я тогда стучала:

возьми меня!.. А только бы восстала

страна моя из немощи своей.

Когда не стало Родины моей,

воспряла Смерть во всем подлунном мире,

рукой костлявой на железной лире

бряцая песнь раздора и цепей.

Когда не стало Родины моей,

Тот, кто явился к нам из Назарета,

осиротел не менее поэта

последних сроков Родины моей.

 

Написала эти строки женщина, поэт, израненная душа, претерпевшая немало страданий, экскурсовод пушкинского Михайловского, удивительная душой и сердцем, в котором ни на минуту не селились злость и обида. Только обида за Родину свою.

Имя ее Татьяна Глушкова. Слышали? Читали? Если да, то вы счастливые люди. Я вот нет, я только-только узнал про нее из фильма, конкурсного фестивального фильма «Когда не стало Родины моей» екатеринбургского режиссера-документалиста Людмилы Коршик.

Буду откровенным: писать о творческом человеке всегда тяжело и непросто. Иногда изведешься, прежде чем найдешь главную изюминку как в самом человеке, так и в его творчестве. С ним живешь, и бывает не днями, неделями – месяцами. Живешь мысленно.

Представляю, как непросто было Людмиле Коршик «писать» тридцати пятиминутную видеоповесть о Татьяне Глушковой – героиня-то непростая, но вот, видимо, зацепила эта творческая душа другую творческую душу, и пошла Людмила по Руси. Не с посохом пошла – с кинокамерой и микрофоном и собрала, налистала жизненные страницы пушкинской Татьяны.

«Все в моей семье были беспартийные, их идеологию я определила бы как страстный культ труда во имя Отечества, культ всякого нестяжания», – говорила Татьяна Глушкова о своих родителях. И эту родовую линию служения Родине она продолжила с отвагой и бескомпромиссностью. В 1960-м году, в разгар хрущёвских гонений на Церковь, казалось, что о вере в Бога интеллигенция, и в особенности творческая интеллигенция, напрочь забыла. Но это только казалось. Именно в это время Глушкова пишет цикл стихов о Софии Киевской – храме-символе, храме-гордости русского духа русского человека. Пишет, как когда-то писали летописцы, сказочники, былинщики, где в каждом слове – добрым молодцам урок.

Правда, руководитель ее семинара в Литинституте, маститый поэт, классик советской литературы, отказал ей за такие стихи в защите диплома. Ну, и что? Пусть так, а сущность-то души куда деть, тем более Татьяна Глушкова всегда была, и остается по сей день, хранительницей русского слова, носителем русского духа.

«То, что произошло с ее Родиной потом, – произошло с ней самой. Это крик ее души. Поэты, наверное, сказали бы – крик раненой птицы», – так скажет в фильме о Татьяне протоиерей Александр Шаргунов.

Давайте вместе с вами смотреть этот дивный фильм о дивном русском поэте Татьяне Глушковой. У меня к вам маленькая, ну просто крохотная просьба: не пожалейте места у себя на странице Вконтакте, поставьте фильм у себя – пусть ваши друзья и друзья ваших друзей узнают о судьбе и творчестве замечательной русской женщины.

О судьбе и слове Татьяны Глушковой, рассказанных документалистом Людмилой Коршик.

 

НЕТ ГРЕХА ТЯЖЕЛЕЕ

На самом деле, это так. Что может быть срашнее – брат на брата? Не брат за брата, а именно на брата.

Каждый из нас это гуляющее из поколения в поколение, из века в век выражение примеривает на себя и, уверен, не находит ему объяснения. Человеческого объяснения, тем более родственного, кровного.

Подумать и то страшно: брат – враг брату. Росли вместе, учились вместе, ели из одной чашки и одной ложкой. Иногда любовь делили пополам, а самое главное – укрывались от обид в коленях одной матери.

И вот теперь враги. Рвут увитую подсолнухами родную землю. Корежат пшеничные некогда поля. Заглядывают в знакомые с детства деревни и села не гостями, а варварами.

Только есть в братьях и в этой ситуации разница: одни защищают людей и землю, своих, родных, а другие жгут, взрывают, несут своим родным «подарок» – смерть. И оба брата обозленные: один не может понять, как можно вместо пшеницы сеять горе и ненависть, а другой с жестокостью, иногда слепо, а чаще выверено и с озлоблением крушит все живое на своем греховном пути.

«У нас и осталось-то только всего – вот этот крохотный клочок родной земли, а ведь он когда-то простирался почти до Харькова», – говорит один из героев документального фильма «Долгая война» Александра Рычкова и его друзей, журналистов, операторов ANNA-NEWS.

«Что такое современный военный конфликт? Это когда судьбы тысяч людей являются разменной монетой политиков, а достигнутые договорённости не реализуются много лет. Это когда официально нет войны, но один из героев фильма гибнет через два дня после интервью. Это когда тишина пугает больше разрывов снарядов и мин. Памяти сержанта народной милиции ЛНР Миронюка Александра Григорьевича посвящаем наш фильм», – так кратко охарактеризовал свою работу Александр.

Не знаю, какую оценку получит на конкурсе документального кино в рамках фестиваля «Бородинская осень» этого года «Долгая война», только видится мне, что фильм не поддается оценке.

Смотри и думай. Гляди и усматривай. А еще лови себя на мысли, что для донбасской и луганской земли большая фашистская война не заканчивалась, где один брат – за землю родную и други своя, а другой – фашист фашистом.
В семье не без урода – живет в народе поговорка. Но и она, эта народная мудрость, не оправдает самого тяжелого греха: брат на брата.

НЕЛЮДИ

Когда режиссер-документалист Любомир Данков вернулся из Донбасса домой, он во всеуслышание произнес слова: «Мне стыдно, что мое государство входит в состав европейского союза». А родная страна Любомира – Болгария.

Понимаю, что название европейской организации требует заглавных букв, но рука, да и ум тоже, противятся правилам правописания. После того, что отснял Любомир Данков в Донбассе, что показал людям, не может быть оправдания этому союзу – союзу, который организовал, спровоцировал и повелел убивать, уничтожать, жечь, насиловать, живыми загонать в землю трудолюбивых, солнечных, песенных, талантливых людей. Мирных людей. И что уж совсем непростительно – убивать детей.

Я смотрел фильм Данкова «Дети Донбасса», а из головы не выходил жутчайший кадр из другого фильма, советского, – «Судьба», созданного по одноименному роману писателя Петра Проскурина. Помните: из деревни фашисты увозят в Германию женщин и детей, молодых женщин и пацанов совсем. Мальчик на ходу выпрыгивает из кузова и бежит по снегу, бежит к дому, не оглядываясь.

Фашистская автоматная очередь прерывает этот детский бег, и мальчик, подстреленный, ни в чем еще не виноватый в этой жизни, падает замертво в родной чистый снег.

Мать, а ее в фильме играла Зинаида Кириенко, торопится к сыну, надеется, что жив он, наклоняется над бездыханном телом и поднимает к небу жуткое в горе лицо. «Господи, – кричит истошно она, – где же ты?»

А Он рядом. Даже Он не может помочь. А Он в растерянности: неужели могут это творить люди? Они же не люди – они нелюди. Дичайшие из зверей.

… Фильм «Дети Донбасса», который вошел в конкурсную программу фестиваля русской культуры и духовности «Бородинская осень», имеет возрастное ограничение. Будь моя воля, я бы показывал этот фильм и детям: пусть смотрят, пусть видят, пусть знают, к чему ведет народы европейский союз. Может, и правда не будет тогда фашистской Украины, потянувшейся к мнимому обогащению Белоруссии, да и мы, русские, пересмотрим современные ценности. Не ровен час – попадем в лапы нелюдей.

Смотрите. Наберитесь силы...

 

В СТАНЕ РУССКИХ АРТИСТОВ

Мне ведомо, что Александр Щербаков, совестливый воронежский певец, давно проторил дорогу в Можайске на Бородинское поле, а вот в фестивале русской культуры и духовности «Бородинская осень» не был ни разу.

«Как так?» – подумалось мне. Лауреат премии Союза писателей России «Имперская культура», честный и чистый русский певец, всем сердцем любящий могучесть России, ее историю, стариков и детей, ни на минуту не забывающий Бога, и вдруг до сих пор не влился в стан настоящих русских артистов.

Надо исправлять ошибку, подумалось мне, и я написал Саше, робко так пригласил на фестиваль.

«Постараюсь быть», – как всегда скупо и кратко ответил он мне.

Вот Щербаков всегда со мной так – бросит фразу и молчок. Не знаю, обидел я его чем, или стесняется молодой человек меня, человека возрастного, но я точно знаю: за скупыми его фразами прячется широкая душа. И голос его такой же – широкий, родной, русский, народный голос. Не могу сказать, от кого он получил его в наследство, только вот получил. От Дона-реки? Может быть, потому как река-то певуча больно. От отца с матерью? И от них, думаю, проживших всю жизнь на земле и протрудившихся возле хлебного поля, а песня – завсегда рядом с хлебом живет. От людей, среди которых вырос? Да, скорее всего, кто лучше воронежских, пятницких, кольцовских, мордасовских, уваровских песню играет – ну-ка, назовите.

Как такому не быть на фестивале, где дело Русское делается, где память воскрешается!

«Постараюсь быть», – написал мне Щербаков.

Ты уж, Саша, постарайся.

 

НИ ДНЯ БЕЗ ВОЙНЫ

Сегодня первый день осени, но вот лето в наших краях ну никак не хочет прятаться за бугор. Температура стоит тридцатиградусная. Солнечно. Ветрено, и пока ни одного пожелтевшего листочка.

Настоящее красное лето.

Это у нас – мир и покой, а где-то далеко-далеко, в селе Айгепар, находящемся в 200 метрах от армянско-азербайджанской границы, под ежедневными обстрелами живут простые люди. Пекут хлеб, собирают виноград, растят детей, защищают свои дома. Для них каждое утро и каждый вечер начинается война. Люди в ней живут и не думают никуда уезжать.

…Съемочная группа приезжает в армянское село Айгепар Тавушской области – обстреливаемую территорию на границе Армении и Азербайджана, в 70 км от Карабаха. Каждый день здесь рвутся снаряды. Глава села Андраник Айдинян – ребенок того поколения, которое за всю свою жизнь не видело мирного дня – живет со своей семьей, женой и двумя маленькими сыновьями, и заботится о жителях Айгепара.

Жизнь в селе идет по старым обячаям. Старики ухаживают за огородами и виноградниками, молодежь отстраивает разрушенные дома и здания, дети ходят в детский сад и школу, и лишь выстрелы, которые раздаются в небе над селом каждый день, напоминают, что мир в этом месте давно уже перестал существовать.

Люди привыкли к войне. Понимаете: привыкли к войне, а вот чувство долга, ответственность перед своей родиной и перед народом дают сельчанам силы оставаться и жить на этой земле — смеяться, улыбаться и радоваться простым человеческим радостям. Это пример тому, что жизнь и любовь – сильнее всего.

Над фильмом работала большая творческая, интернациональная группа, но тон в работе задавала молодой режиссер-документалист Аракси Мурадова.

Этот тревожный, щемящий и устремленный в будущее, хорошее, спокойное будущее, фильм представлен на конкурс документального кино на фестиваль «Бородинская осень».

Казалось бы, где мы и где это маленькое армянское село, да и вообще, какое оно имеет к нам, русским, отношение?

Имеет, еще как имеет. Аракси Мурадова каждому из нас дает понять: не место войне и вражде среди человеков. Не для злобы мы появились на свет. Пусть лучше, как у нас сегодня, спорят между собой лето и осень, спорят и одаривают людей теплом, уютом и светом, и не мешают нам жить.

 

Андрей РАЙКИН.

НЕ ЛЮБИТЬ РОССИЮ НЕВОЗМОЖНО

Это не только мое стойкое убеждение – это мнение каждого человека на Земле. Конечно, если это Человек.

Сам, собственными ушами слышал, как патриарх Московский и всея Руси Алексий II, будучи в Дивееве на праздновании прославления мощей преподобного Серафима Саровского, сказал: «Господь Россию любит». А уж ему-то, мудрецу и старцу, многое в жизни открывалось.

Мы же, простые смертные, никак не можем разобраться: и живем подчас нелепо, и мытаримся много, и злата-серебра честным трудом не заработали, и все время отбиваемся от недругов разных, а хлеб растим, детей на ноги поднимаем, землю-матушку обихаживаем, да еще песни поем, да еще на чужие далекие боли откликаемся, да никому еще зла не пожелали.

Вот как так получается с нами? А тут вот и есть любовь Господня. И нами не видимая, и простыми итальянцами, французами, немцами... тоже. Не случайно же люди бросают свои «сытые» места и тянутся туда, где природа сурова, где не изжили себя сельские «лавочки», где шагающий с хлебом ребенок продолжает аппетитно откусывать подгорелую корочку от хлебной буханки.

По-моему, в этом хотел разобраться известный кинодокументалист Андрей Райкин, когда приступал и выпускал из своих рук на волю фильм «Марш энтузиастов».

… Маленький степной городок в Поволжье. Старые деревянные дома в центре, догнивающие хрущевки по окраинам. Провинциальной скуке и безысходности противостоят два человека – православный священник и регент хора, она же преподаватель воскресной школы.

Ситуация, которая легла в основу фильма, могла бы показаться обычной, если бы не одно обстоятельство. Священник – француз, бывший католический монах, перешедший в православие. Регент – англичанка, филолог, в прошлом протестантка.

Они влюблены в Россию и считают, что именно здесь нашли свое место на Земле.

Не пожалейте пятьдесят минут своего времени и посмотрите, а еще и послушайте, как «пришельцы» вживаются в приволжскую землю, как вместе с Богом продолжают жить на Руси.

 

МАТЬ И СЫН

Мы год назад договорились с заслуженной артисткой Республики Мордовия Верой Каяцкой (Прохоровой), что ее сын Никита должен будет обязательно приехать в Можайск на фестиваль «Бородинская осень».

Я тогда еще не слышал, как и Никита поет, но чувствовал: яблочко от яблони далеко не укатится. Собственно, так оно и есть.

Вера Ивановна сама по себе женщина колоритная. Про таких у нас говорят: из-под ручки посмотреть. Статная, красивая, кареглазая, ну, настоящая русская красавица. Мордовская тоже.

Родилась и выросла в необыкновенной стороне – в краю полевом и лесном. Здесь знали и знают цену хлебу и песне. Собственно, здесь люди рождаются с песней и идут с ней по жизни, ни на минуту не забывая ее, родную, душевную, искреннюю, горькую и радостную.

А с какими голосами здесь люди появляются на свет – не налюбуешься всласть, не наслушаешься вдоволь.

Когда Каяцкая поет, весь мир от ее голоса вокруг тебя увивается. Да так она слово любит, так паузы выстраивает, так акценты расставляет, что кажется, будто и не Вера Ивановна это твоей душой завладела, а твоя душа сама поет, тешится.

Этой силой наградила она и сына.

Никита молод совсем. Птенчик, а поди ж ты – Божья птаха получилась. Он только пробует песенное волшебство, а радостью одарить уже может. Да еще какой радостью – сильной, мужской. Его голосу как раз место на земле богатырской.

Его голосу и голосу матери. Вот уж Можайск порадуется!

 

БЕДА ЧУЖОЙ НЕ БЫВАЕТ

Горе горькое по свету шлялося – неслучайно сюда забрело…

 

Вряд ли сейчас у нас на Руси найдется хоть один человек, который бы не ловил вестей из Беларуси.

Нет такого среди нас, кто бы сердцем не принял народной белорусской боли.
Да и не можем мы понять, как это удалось курляндцам, пропахшим килькой, полякам, прогнившим вековым предательством, украинцам, схватившим крючок свободы, так запудрить мозги братьям нашим из Белой Руси, что те захотели изгнать из страны русский язык, обрубить славянские корни, позабыть подвиги предков своих и ринуться, сломя голову, в Европу. Рабами кинуться.
Правда, есть и среди «наших» подстрекатели. Чего один Спиваков стоит, этот скрипач, обласканный и возведенный до небес. За что – никто не может сказать. Приглянулся кому-то, подлизнулся к кому-то там, наверху московской, и вот уже его скрипка лучшая, хотя по Руси-матушке скрипачи есть вообще непревзойденные. Так вот этот самый Спиваков принародно отказался от полученного ордена Республики Беларусь. Вот, мол, я какой, я за демократию, я за вас, сопливая оголтелая толпа. И что же не отказался скрипач от этой высокой награды сразу – не возьму, мол, не заслужил, да и премию к ордену не возьму тоже.
А капельку маслица в костерок капнул. Благо, у нас эту капельку люди добрые замяли сразу же, не дали ей вспыхнуть.

И в связи с этим захотелось мне вернуться на несколько месяцев назад – в февраль, и никуда-то, а в Минск – в белорусскую столицу. Именно там с концертом выступила русская группа «САДко» – Александр Бардин, Александр Лихацкий, Владимир Макаров.

Они пели русские песни для белорусов, а белорусы подпевали ребятам на русском языке. И никто думать не думал, и знать не хотел, что за февралем придет август. Да настоящий человек и сейчас о плохом не думает.
Хотите пример? Вот что написала зрительница после концерта: «НЕ знаю, как у других, а у меня как только Бардин запел – слёзы! Ну, НАШИ славные ребята!»
Я не стал править этот коротенький текст – пусть останется таким, каким его написала зрительница, как продиктовали ей эмоции. Она братьям своим радовалась, а братья радовались ей.

 

ПОЗАРАСТАЛИ СТЕЖКИ-ДОРОЖКИ

 

Небесный град и земное Отечество. Именно так называется конкурс документального кино, который проходит в рамках можайского Всероссийского фестиваля «Бородинская осень».

Режиссеры-кинодокументалисты, как мне кажется, с необыкновенной ответственностью шлют свои фильмы на фестиваль – это для многих из них единственный выход работ в большой свет, хотя такие работы должны не сходить с телевизионных экранов и с экранов кинотеатров. Помните, были времена, когда к сельских клубах, в городских кинотеатрах перед началом художественного фильма всегда показывали новые работы кинодокументалистов. Помните, как перед нами раздвигала границы отеческая жизнь – убирался хлеб, поднимался уголь с забоев, пела и танцевала художественная самодеятельность. Человек с экрана на нас смотрел. Человек.

Выжили человека, заменили его кудрявцевыми, бабкиными, мацуевыми, тарзананами, и рухнуло настоящее документальное кино. Рухнуло на экранах, а в жизни оно как жило, так и живет. И творцы его есть. Жаль, что не смогу обо всех фильмах и режиссерах рассказать вам.

Максим Скороходов представил на конкурс «Сенокос в Тимонихе». Хоть и назвал он свою работу репортажем, к этому журналистскому жанру фильм не подходит, мне так кажется. Это полноценная творческая картина, наполненная радостью, тревогой, переживаниями и надеждой, что на примере родной деревни ладного русского писателя Василия Ивановича Белова, как в чистом зеркале родниковой водицы отображается беда русской действительности.

Без деревни не может быть России – об этом горюет Максим Скороходов. Деревня разнесла по белу свету богатырские былины. Деревня распахала земли и засеяла ее хлебушком. Деревня первой запела песни. Она же научила человека почитанию, благодарению. Она же потом поднимала к небесам храмы и возводила города. Деревня и думать не думала, что она, кормилица, зарастет бурьяном, ослепнет разбитыми окнами и рухнет домами, придавив вековые православные традиции.

Вот такой невинный, на первый взгляд, создал Скороходов фильм, а фильм-то получился памяткой о Белове, о русской деревне, о людях, что правдой и совестью дорожили. Дорожили и думали, как сыновья и внуки веками станут дорожить памятью.

 

КОГДА ВОКРУГ РОДНОЕ УМИРАЕТ

Мне всегда казалось, что мудрым человек не рождается, а становится. Длинная жизнь его делает таким – не столько радости, сколько тревоги, горечи, потери, ошибки, как свои, так и чужие.

Оказывается, я глубоко ошибался и заблуждался. Да, так в большинстве своем – человек мудреет с годами. Многое увидит, многое узнает, многое переживет, а чтобы вот так, с самого детства, знать, что сказать, как сказать и поступить...Это на самом деле нам не свойственно.

Ошибался я, повторяя и веря в расхожесть такого уверения, ошибался до тех пор, пока не встретил Максима Павлова, молодого, да считай – юного совсем создания.
Вот как-то неожиданно произошло наше с ним знакомство. Увидел я давно мальчишку, босого, хрупкого, с льняными волосами на сцене кремлевского Дворца, услышал его льняной голос, и протянулась хрупкая серебряная, тонкая-претонкая ниточка от него ко мне или от меня к нему, протянулась, чтобы в один прекрасный миг мы по этой ниточке нашли дорогу друг к другу.

И даже в то далекое трехминутное песенное знакомство меня насторожило вот что: ко мне, как и к шести тысячам зрителей кремлевского Дворца, вышла юная мудрость. Вышла, чтобы рассказать, что на сердце у каждого из нас, растолковать, чем же наши сердца успокоятся.

Вот с тех пор и переплелись наши дорожки с редкими встречами на яву. Чаще всего мы просто звоним друг другу: Максим чаще, чем я. Стесняюсь ему надоедать. А когда звонит телефон, то мы не разговариваем, мы говорим, слушаем друг друга, учимся жить по правде и справедливости. По крайней мере, у меня так получается.

Вот и недавний наш разговор. О чем он? О родной для Максима и для нас тоже Беларуси.

– Как там у тебя на родине? – спросил я его.

А Максим в ответ прочитал мне Юрия Кузнецова:

Я Родину по памяти зову,

Но Родина меня не понимает.

Мне горько знать, что я ещё живу,

Когда вокруг родное умирает...

– А Полесье твое как?

– В Полесье люди хлеб убирают. Они и думать не хотят, что их поля могут зарасти лебедой и крапивой.

– Тебе лично приходят ли вести с родины?

– Еще какие... Пишут, чтобы я отказался петь белорусские песни, чтобы я не смел любоваться русскими песнями.

В этот разговор сказал Максиму, что будь моя воля, я бы каждый день по несколько раз передавал на белорусском радио его песню на стихи Купалы:

Няма хлеба, няма солі, –

Чужому рабі;

Няма шчасця, няма долі, –

Вось тут і жыві!

Мудрый Максим вздохнул тяжело (это было непроизвольно и явно слышно):

– У нас умный народ, мудрый, перетерпевший столько, что многим на десятки веков бы хватило...

Вот эту мудрую белорусскую и русскую песню, а еще своих любимых поэтов, понесет в творческой котомке Максим на Бородинскую землю и будет на ней песней молиться за маму свою, родных, близких, знакомых. Молиться за родное Полесье и Беларусию.

 

РЯДОМ С ТИХИМ АНГЕЛОМ

Лет десять назад, может, на год поменьше, киноактер, заслуженный артист России Григорий Дунаев подарил мне диск: «Посмотри, а вдруг понравится?» –Было это на Бородинском фестивале, в деревне Бородино. По приезду домой я включил подаренный мне Гришей диск и услышал его голос – он дикторствовал, и увидел незнакомый мне монастырь – Николо-Угрешский. Именно об этой обидели рассказывалось в документальном фильме.

Признаюсь: я потом много раз фильм пересматривал, и каждый раз мне раскрывалась необъяснимая тайна православной нашей Родины.

И вот сегодня я смотрю новый фильм о монастыре Николо-Угрешском. Это работа краснодарского режиссера-кинодокументалиста Валерия Тимощенко. Называется он «Тихий ангел».

Фильм номинирован на конкурс фестиваля «Бородинская осень» этого года. И вот что удивительно: мне его переслали только сегодня, 18 августа, в канун Преображения Господня – Яблочного Спаса, а через четыре дня, 22 августа, исполнится 210 лет со дня рождения и 160 лет со дня преставления ко Господу преподобного Пимена Угрешского. Следом же, 8 сентября, грядет 640 лет Куликовской битве, с которой неразрывно связан монастырь.

Так вот режиссер сразу же начинает разговор с нами, предваряя многие вопросы. А о чем именно?

«Монастырь, – уверенно и совершенно не назидательно начинает свое повествование диктор, – это прямой образ православной страны, икона христианской империи, а стена монастыря – точный образ границы православного государства, идеального, доброго, в котором каждый из нас, наверное, хотел бы жить. Остров, территория, где не действуют законы хищной, злобной жизни».

А потом мне посчастливилось разыскать небольшой текст православного журналиста Ирины Ушаковой, которую несказанно уважаю. Вот что она писала: «Говорить о святом Пимене невозможно в отрыве от Николо-Угрешского монастыря. Этот монастырь – его детище, его крест, его служение и жизнь.

Слово «теплота», причём, теплота сердечная, заключено в самом названии монастыря. «Сия вся угреша сердце мое» – «всё это согрело сердце моё». Так воскликнул Благоверный князь Димитрий Донской, когда именно здесь ему явилась икона Святителя Николая Мирликийского, любимейшего русского святого. А ехал-то он на Куликово поле! Завтра Победа или смерть... И для князя, и для Руси.

«Тихий Ангел пролетел над русской дружиной. Согрелось сердце мое... Теперь можно и в бой... А в этом месте возведите монастырь…», – были слова князя Димитрия.

В этой истории три святых: Николай угодник, Дмитрий Донской и ещё один святой Пимен Угрешский, настоятель этого монастыря он в одном с ними ряду...

Святой Преподобный Пимен Угрешский, архимандрит, настоятель, да просто – создатель, строитель Николо-Угрешского монастыря... Наверное, одного из самых значительных в России…»

Вот откуда они – русские святые? Тихие, умственные, обогревающие умом люди. Вот как они – русские святые – умели наполнить людские сердца не столько тихой радостью, сколько отогнать от себя печали и ненужные умыслы? Вот почему именно им – русским святым – позволено было увидеть завтрашний день не конкретного человека, а целого мира под названием Отечество? И вселить в человека дух уверенности и любви к Богу.

Об этом фильм краснодарского режиссера Валерия Тимощенко, а еще о моем и о вашем, если вы посмотрите это документальное кино, притаенном чувстве гордости – гордости и радости к тем, кто оберегает и бережет нашу жизнь. Молитвой бережет и мудростью.

Это счастье – жить с тихим ангелом.

 

РОДНОЙ ГОЛОС

С Татьяной Семушиной мы познакомились лет двадцать назад. Может, чуть-чуть побольше. Тогда, при первой встрече, поймал себя на мысли: не простая девка-то, ой, не простая, а когда услышал, как на вечернем концерте она запела «Вы куда летите, лебеди», и вовсе уверился в своих словах.

Тогда же подумал: тяжело ей будет среди песенников. Такая молоденькая, а голосом чудеса творит – будто и взаправду жизнь прожила.

Вот пишу сейчас о Тане, а вспомнилось, как после ее сольного концерта в московском Доме ученых за кулисы пробрались две женщины. Им хотелось увидеть певицу, ее благодарить, но натолкнулись на меня, и им ничего не оставалось делать, как благодарить меня. За Танин голос, за ее песни:

– Мы давно уже не слышали такого русского пения и такой красивой русской речи, – кланялись мне они.

А с певицей встретиться им не удалось – не пробиться было, около нее народу было полным полно.

Вспомнилось, как в православном Дивееве после Таниного концерта подошла к ней красивая женщина и начала целовать ее руки. Она ничего не говорила, только плакала, кланялась и руки целовала.

– Да что вы, – опешила певица, а в итоге обнялись и заливались слезами вместе.

Да и сколько их, подобных встреч, было в творческой судьбе Татьяны Семушиной. Обо всем-то разве упомнишь? А вот ее нужность, если хотите – необходимость, не забывались, да и вряд ли забудутся, как и встречи с людьми, с коллегами по песне, музыке, творчеству в Можайске на фестивале «Бородинская осень». Она здесь не приезжий гость, а близкий родной человек, без которого и праздник не праздник, и песня не песня, и радость не в радость.

Не знаю, понимает ли сама Таня, какой ей путь непростой уготовил Боженька. Мечется она порой в сомнениях, в поисках. Гадает: правильно ли делает, включая в свой репертуар новые песни и пропетые ранее другими исполнительницами? Мучается в поисках правды, а ее одно преследует: изведешься, прежде чем песню нужную как надо споешь.

Одно скажу: она много радости своим голосом и душой своей людям подарила, а впереди ее и нас ждет самая-самая Танина песня. Ждет, дожидается. Знаю: дождется. Дождались же те, которые вы сейчас будете слушать. Слушать и ловить себя, какие же мы счастливые.

 

БОРОДИНО ЖДЕТ АРТУРА МУЛЛАГУЛОВА

Вот написал заголовок и засомневался: а будет ли у солиста балета и балетмейстера Государственного Волжского русского народного хора возможность выкроить эти два сентябрьских дня, чтобы вновь, уже во второй раз, приехать в Можайск на фестиваль русской культуры и духовности?

Приглашение ему послали давно, и директор коллектива, лауреат премии Союза писателей России «Имперская культура» Виталий Николаевич Натаров отписался: он придумает, как в плотном графике хора выкроить время для поездки Артура на фестиваль. В силе слов Натарова я нисколько не сомневаюсь – человек дела и чести.

Да вот ведь что получается – хор 18 сентября впервые после большого перерыва, вызванного вирусной бедой, выходит к самарцам с премьерной программой «Победоносная весна». И Артуру надо быть в коллективе, надо быть с коллективом.

А как бы хотелось, чтобы этот превосходный танцор приехал ли, прилетел ли на фестиваль. Повторюсь, но обязательно скажу: в прошлом году, когда я предложил включить в состав творческой группы фестиваля Артура Муллагулова, устроители кашлянули в кулак, глаза опустили и промолчали. Ясно было: не знают, что ответить, как поступить. Оно и понятно – еще не было за всю фестивальную историю такого, чтобы ехал на праздник танцор. Поэт – понятно, прозаик – тоже. С кинодокументалистами тоже все ясно, с певцами – и разговора не стоит вести, а вот солист балетной группы народного хора...

И тогда я, как мог, рассказал об Артуре, а когда танцор выступил на первом фестивальном концерте, все поняли – Муллагулов не танцует, он танцем и стихи читает, и прозу, и песню поет. И все о любви – о любви к Родине, к Волге, к человеку, рассказывает о своей любви к великому русскому богатству – народному танцу.

– Откуда вы его взяли? – только и восклицал народный артист Михаил Иванович Ножкин. – Это чудо чудное!

Как хочется, чтобы и в дни юбилейного, пятнадцатого фестиваля «Бородинская осень», в Победный год Артур Муллагулов танцем своим и своим талантом поклонился богатырской можайской земле и вместе с нами порадовался народному танцу. А мы бы еще и самому Артуру порадовались.

 

 

ЗАДЕРЖИСЬ, МОЯ ЖИЗНЬ, У ОКРЫТОГО ОКОШКА.

РАДИ БОГА, ЗАДЕРЖИСЬ...

Не часто, но время от времени мы с певцом из Архангельска Владиславом Смеловым даем друг другу о себе знать. Скорее всего, были бы ровесниками, почаще бы списывались, созванивались, но он человек молодой, а я все-таки возрастное создание, потому так и происходит.

О чем ведем разговоры? О жизни, конечно, но что удивительно – Владислав почти никогда не рассказывает о своем творчестве, о своих новых работах. Мне первоначально было интересно: почему так? Певец, и певец не среднего десятка, а о планах своих, выступлениях ни слова не говорит. Пришлет иногда записи свои и помалкивает. Потом уже, со временем понял: Смелов – человек непростой, архангельский, с беломорской хитринкой. Смотри, мол, и слушай сам. Есть, что сказать, скажи, а нет – промолчи: он и сам выводы сделает.

А вывод-то здесь какой?

Вот сегодня в пятый ли, в десятый ли раз пересмотрел, переслушал его сольный концерт. Напереживался, нарадовался, наплакался... Почему-то вспомнилось боковое окошко в нашем деревенском домике. Открытое окошко в прохладный летний вечер, куда спешит пряный запах трав с луга, что не примят и росист перед домом. Маленький радиоприемник, а из него льются Лемешев, Зыкина, сестры Федоровы, пятницкие.

Вспомнились наши сельские певуньи – бабушка Маша и бабушка Аганя: лучше их никто песню не играл во всем белом свете. Припомнился Васек Крупнов с его ласковым тенорком и его «Ой, да ты калинушка». Золотой гармонист Коля-морьячок...

Как вот так, слушал я Смелова и думал, можно: где-то далеко-далеко от нижегородских земель родился Владик и знал, чем живут, как трудятся, как любят люди за тысячи верст от него. Знал и знает, что сейчас нужно человеку.

А мне, как и многим, нужно-то всего только, чтобы жизнь остановилась хоть на миг, хоть на минуту у открытого бокового окошка деревенского дома, остановилась и зазвучала смеловской песней...

С этой бы программой этому голосу по Руси пройтись. Сколько бы людей к жизни вернулось. Сколько бы молодых душ встрепенулось. Сколько бы сердец чистыми слезами умылось...

 

АХ, ВОЛОДЯ, УДАЛАЯ ГОЛОВА...

Каждый раз, как только речь зайдет о Володе Топорове, или он сам позвонит, или я наберу его номер, выплывает необыкновенно русское, необыкновенно приятное слово – вологодский. Не знаю, согласитесь вы со мной, нет ли, но даже не спрятано, а на виду у всего народа и грибы с ягодами, и подернутое северинкой небо, и облегающие девичью лебединую шею плетеные кружева, и какая-то особая, необъяснимая верность родимой стороне.

Мне не пришлось побывать в вологодской стороне, но я о ней знаю многое. От Володи Топорова и знаю.

Знаю про его родное село с непривычными названиями улиц – Норвегия, Финляндия, Япония, Шанхай, другими государственными названиями. Знаю про его Русскую улицу, на которой жил мужик-труженик, обрабатывающий толстенные бревна (сторона-то лесная) и мило играющий на гармошке – от-то и был первым музыкальным учителем Володи. Известно мне, как, услышав по радио зыкинский голос, убегал мальчуган в рощу, садился в густую траву на пригорке и пытался повторить не голос знаменитой певицы, а душу ее. Пробовал, пел и плакал навзрыд.

Знаю, как переживал Володя, уезжая в Вологду в музыкальное училище, оставляя одну маму. Понимал, что она остается с отцом и братом, только надежи на них не было.

И потом, уже в Москве, где дальше учился играть на гармошке и петь, душа стремилась туда, где клюква сладка, белые грибы душистее, где живут и поются народом рубцовские стихи.

Да вот судите сами. Давно, год-то, наверное, прошел, он мне прислал свое стихотворение. Не знаю, читал он его другим, нет ли, а только пахнуло от Володиных строчек притаенной на сердце любовью.

Далеко, далеко, далеко,

Где-то к северным ближе границам,

Там, где детство моё протекло

Родниковою, чистой водицей,

 

Где черёмух цветущих сады

Сладкой нежностью сердце ласкают,

Где томятся на солнце пруды,

Серебряной волною сверкая.

Там, где близко к земле облака.

Протяни – и рукою достанешь.

Там, где свежий стакан молока

Не спеша ,с удовольствием тянешь.

Где с утра и до самой зари

Про любовь, про надежду и счастье

Заливаясь поют соловьи,

Разгоняя печаль и ненастье.

Там, у старой дороги, у края,

Серый домик тихонько вздыхает.

Всё надеется , ждёт, не бросает

И меня в добром сне вспоминает.

Скажите, какая бы песня получилась из этой любви! Она и грустью писалась бы, и радостью, и мамиными поцелуями.

А у Володи таких откровений много, только не читает никому, не показывает, зато поет о ней, этой самой любви, искренне, самозабвенно. Честно и всласть. Иногда горестно. А как тут по-другому?

Он просил меня, присылая фотографии, никому их не показывать. На них его родной дом – бывший дом, где родился, вырос, где пахло добрым крестьянским хлебом, где звучала гармошка и лились песни... Теперь здесь разруха. Теперь здесь хозяйничает только память. Володина тоже.

Потому, невзирая на трудности, тревоги, так льется топоровский голос – вологодский голос правды и травянистого раздолья.

...Так получилось, что добрый мой мальчик, Володя Топоров, года два не был на «Бородинской осени». Я уже его обозвал «отрезанным ломтем», а он мне звонит:

– Я обязательно поеду на фестиваль. Хочу туда. Тянет.

Вот и славно, Володя. И свои силы отдадим, и сами с тобой богатырской силы наберемся. А еще искупаемся в дружбе.

 

Сергей ВОРОНЦОВ.

ТРЕХСТРУННАЯ РАДОСТЬ И ГОРДОСТЬ

Каждому из нас приходилось и приходится, пусть даже редко, слышать: не сотвори себе кумира. Говорят, это грешно. Может быть, так оно и есть – попасть под воздействие другого человека, не зная, какой он есть на самом деле.

У Сергея Воронцова кумир был, да, собственно, и остается таким – народный артист Советского Союза, золотой балалаечник Михаил Рожков.

Сережа много раз признавался: благодаря Рожкову он выбрал творческий путь балалаечника. Путь не совсем обыкновенного музыканта. А то как же! Балалайка, даже в самом слове заложен какой-то несерьезный смысл, – музыкальный инструмент неординарный. Она, это крохотная пигалица, может человека «защекотать» до смеху, а может незаметно и настойчиво такое раскопать в душе слушателя, что тот, не зависимо от себя, исплачется весь, изрыдается.

Вот именно этот потаенный и открытый всему белому свету голос балалайки и услышал однажды Сережа Воронцов, услышал, подружился с ним и... сроднился. А когда на престижном конкурсе в Ленинграде к нему на сцену поднялся сам Рожков, взял в руки балалайку, присел на стул рядом с молодым исполнителем, Сергей и вовсе уверился: как же он правильно поступил, что влюбился в свою трехструнную красавицу.

Влюбился и посвятил ей свою жизнь.

Отработав несколько лет в Государственном Кубанском казачьем хоре, завоевав почетное звание Заслуженного артиста Республики Крым, Воронцов понял: настало время вылетать из теплого гнезда и торить свою собственную дорогу в музыкальном искусстве.

Дорога эта непростая, чаще всего – трудная, если не сказать – труднейшая. И Сергей идет по ней не склонясь, не опуская плеч, смотрит вперед уверенно. Достаточно посмотреть и послушать, как солирует он с моим любимым ярославским оркестром «Струны Руси», и станет понятным: радости балалайки нет предела, как нет предела таланту молодого музыканта.

Молодого да славного, влюбленного в свою подружку – говорливую, веселую, грустную трехструночку, желанную и любимую на Руси.

Вот и в эту Бородинскую осень Сергей Воронцов украсит можайский фестиваль своим талантом, чему мы все будем очень рады.

Правда, Сережа, мы все вместе с можайцами будем рады тебя видеть, слышать и слушать, как поет и плачет наша родная балалайка.

 

Максим ЩЕРБИЦКИЙ.

У ЛЮБВИ ШИРОКОЕ КРЫЛО

Максиму Щербицкому здорово повезло в жизни: он родился на любование.

Вот именно это слово пронеслось у меня в голове, когда несколько лет назад на одном из фестивалей я впервые услышал это имя и впервые увидел, да нет – скорее всего, почувствовал, как притаилась огромная народная поляна, когда к людям на сцену вышел певец Щербицкий.

Со сцены к людям протянулась на большую березовую поляну еле заметная, но ощутимая дисциплинированность. Максим еще не запел, и оркестр «не произнес» еще ни одного звука, а зрители притаились, сами того не понимая, чего хотят они от этого красивого, высокого, стройного человека.

И он запел – чистотой и любовью был окружен каждый, кто услышал голос Максима. А еще уважением, чего часто не хватает человеку во время живого концерта. А еще любовью, к которой тянется душа.

Вот тогда появилось желание не выпускать Максима Щербицкого из вида – не только бархат баритонального голоса, а еще красивого человека, настоящего стройного богатыря, чего в последнее время не хватает на так называемой русской эстраде. И как только настал момент подготовки к фестивалю «Бородинская осень», я позвонил Максиму и пригласил его поехать в Можайск.

Он, мне тогда показалось, не удивился приглашению, не задал ни одного лишнего вопроса, а спокойно произнес: «Еду.»

Откуда мне было знать, что Максим родился в Смоленске, и через его родные места, да, наверное, через судьбы его дальних родственников, пролегла смоленская дорога, на которой остановилась вражья сила и в годы Отечественной войны 1812, и в годы Великой Отечественной войны.

Тогда, а это было года четыре назад, как-то особенно чисто и трепетно лился голос певца на можайской земле. Он не просто лился, а летел в поднебесье – летел радостно, благодарственно, молитвенно. Именно поэтому в год 75-летия Победы советского народа в каждой своей программе он исполнял «Если мы войну забудем» не как песню, не как его обращение к людям, а искренней болью, не зарастающей памятью и предостережением, тем более голос певца наделен и красив именно честной человеческой искренность.

Вот и сегодня Максим Щербицкий на приглашение принять участие в «Бородинской осени-2020» также коротко и твердо произнес: «Еду».

А это значит, что бородинские памятные поля вновь наполнятся искренностью и любовью крепкого на благодарность артиста.

 

САМЫЙ НАРОДНЫЙ НАРОДНЫЙ АРТИСТ

У Михаила Ивановича Ножкина множество званий и наград, но как мне показалось, он очень дорожит одним – Почетный гражданин города Ржев.

С этим небольшим тверским городком его породнил отец. Именно здесь солдат Иван Ножкин был тяжело ранен в бою, не пропуская к столице фашистов. Именно отсюда подобралась к московскому парнишке Мише Ножкину эвакуация, но не озлобило это все его, не скрутило, не сломило, а наполнило желанием жить. Жить правильно. Жить красиво. Жить в любви к Родине и вместе с Родиной.

И именно из того далекого, а скорее всего – близкого времени началась светлая память о русском солдате гражданина России Михаила Ивановича Ножкина.
Об этой совестливости, об этой памяти и любви говорят все его незабываемые народом роли в кино.

Об этой искренности говорят его стихи и песни, написанные на его стихи, какими бы они ни были – будь то букет для любимой, сожаление о умчавшейся последней электричке, признание певунье в весеннем лесу, или душу рвущие мысли солдата, принимающего последний бой, или вышедшую на улицы городов и сел народную волну с портретами отцов, братьев, сестер, отдавших жизнь за Родину, или искренняя, молитвенная правда: Я люблю тебя, Россия, дорогая наша Русь.
Каждому слову Ножкина веришь.

Он душу рвет, выходя в Можайске со словом к народу.

Он ни разу не слукавил перед своим родным народом.

И можайская «Бородинская осень» вновь ждет своего любимого артиста – самого народного Народного артиста.

 

НОВОСИБИРСК – НЕ ДАЛЬНИЙ СВЕТ: БЛИЗКИЙ, РОДНОЙ, ЖЕЛАННЫЙ

В прошлом году, в это же приблизительно время, написала мне одна начинающая певица и попросилась включить ее в состав творческой группы, которая выезжает на фестиваль «Бородинская осень».

Не стану называть ее имени, только прислала она и свои записи. Что ж, вроде бы все прилично, чистенькое такое исполнение русских песен. Почему бы не пригласить?

Пригласил и в список внес ее имя. А буквально через несколько часов получаю от нее новое письмо, в нем она предлагает обговорить детали. Каковы они? – спросил я ее тогда. А сколько мне заплатят за выход? – прозвучала ее главная деталь.

Детка, написал я ей тогда, если бы Зыкина была жива и здорова и ее пригласили на этот Гражданский победный и мужественный фестиваль, она не задала бы подобного вопроса. Зная немного Зыкину, она бы целым ансамблем приехала и пела на самой русской Бородинской земле.

И я тут же исключил эту «денежную» певунью из состава творческой группы.

К чему я вспомнил об этом? Да вот какое обращение прислали два дня назад, в день памяти Валерия Николаевича Ганичева, певцы из Новосибирска – Толя Гальянов и Дима Иващенко, лауреаты премии Союза писателей России «Имперская культура». Сибиряки со свойственной им откровенностью жалеют, что это небывалое «масочное» время выбило всех, и их тоже, из колеи, и нет у ребят сейчас материальной возможности приехать на фестиваль.

Но новосибирцы всем сердцем с теми, кто собирается в Можайск, и желают участникам, организаторам счастливых и солнечных фестивальных дней.

Искренность Гальянова и Иващенко только больше роднит нас с ними. На самом деле – роднит, и это уже не только чудесные исполнители, это истинные друзья, на которых в любом случае можно положиться как на себя.

Думаю, да нет – просто уверен, что дорогие моему сердцу Толя с Димой еще споют на «Бородинской осени». И осень золотая, и можайцы, и бородинская заставная земля услышат голоса новосибирцев. Услышат и возрадуются.

 

Светлана ФИЛИППОВА.

ГОЛОС, ПРОПИТАННЫЙ СОЛНЫШКОМ

Мне хочется, чтобы вы не только послушали, а может, и несколько раз, песни в исполнении Светланы Филипповой, но и внимательно посмотрели на фотографии.

Начните со второй. Здесь ведь не только завороженные дети около сцены – ведущая концерта вышла из-за кулисы на сцену, прямо во время исполнения песни, и, скорее всего, она сделала эти шаги совершенно неосознанно – просто сердце потянуло на голос, на песню, на эту хрупкую девичью тростиночку, позвавшую каждого в зале в луга, в деревню, на простор, к горизонту. На солнышко, на ветер, напоенный луговыми цветами.

А теперь посмотрите на первый снимок, и не столько на Свету, сколько на музыкантов. И Луиза Нуриева, и Володя Дунаев (они оба солисты ансамбля «Россия» имени Зыкиной), и Саша Усков, и Мария Беляева за свою жизнь кому только не аккомпанировали, а тут играют и глаз не сводят с певицы. И не столько ей любуются, сколько голосом – вот этой нежной росинкой, пропитанной солнышком.

Светлана выросла в трудолюбивой семье. Вместе с отцом-военным она объехала пол-России и в каждом месте, будь это волжские берега, мурманская суровая земля, слышала, как поют простые люди, как волнуется, тревожится и радуется их душа. Слушала и повторяла, и училась будто бы ниоткуда начинать песню и окружать ею человека. Притягивать на голос, на каждое пропетое слово и радоваться песне вместе с теми, для кого льется родником ее счастье.
Вот и в этот сентябрь Света приедет на фестиваль в Можайск и осчастливит многих своим солнечным талантом.

Во второй раз приедет. Даст Бог, так и проложит светлую свою дорожку на светлую героическую землю.

 

СЕРГЕЙ РОЖЕНЦЕВ. ЗА ГРАЖДАНСКУЮ ВОЙНУ ЗВЕЗД ГЕРОЕВ НЕ БЕРУТ

Вот так сложилось, что свои коротенькие рассказы об участниках предстоящего фестиваля я начинаю с Сергея Роженцева – режиссера-кинодокументалиста. Хотя, если быть совершенно правдивым, он и сценарист, и оператор, и архивариус.

Будет еще правдивее, если скажу: Роженцев – летописец. Любую свою работу, копаясь в прошлом историческом, он переносит в сегодняшний день и прокладывает мостик между прошлым и современным, и твердо, уверенно смотрит в будущее. И делает это мастерски, по ему только свойственной стилистике: он не навязывает своих мнений, не делает своих назидательных выводов – он полагается только на здравый смысл своего зрителя, того самого конкретного человека, который будет смотреть фильм. Документальный фильм. Настоящий. Не развлекающий, а призывающий думать.

Именно таким фильмом и стала последняя работа Сергея Роженцева «Львиное сердце», второй фильм из задуманной трилогии под общим названием «Лев Рохлин. Приказано забыть».

Мне, как и многим, схематично известна судьба русского генерала Льва Рохлина. Она, эта судьба, высвечивалась для нас в необходимой политической власти плоскости. И получалось, что мы ничего и не знали конкретного о человеке, который на деле служил России, был ей верен и был перед ней честен. Это ведь именно Рохлин отказался от присвоения ему звания Героя России за чеченские события, сказав: «За гражданскую войну Звезд Героев не берут».

Весь фильм Роженцева соткан из фактов, из живой конкретики. Зная Сережу много лет, могу с уверенностью сказать, сколько кропотливого труда вложил он в «киношную» судьбу генерала, чтобы вывести Рохлина в заслуженную им честную страницу истории Государстве Российского. Настоящей истории, чем должен гордиться человек.

Да простит мне Лермонтов, но мне так хочется немного по-своему, да, наверное, и Сергей Роженцев со мной согласится, оборвать поэтическую знаменитую строчку: «Да, были люди в наше время – богатыри».

Именно к ним относился русский генерал Лев Рохлин, о котором Сергей Роженцев снял и снимает настоящее кино.

Его-то, этот фильм, и будет представлять режиссер на «Бородинской осени».

 

ЗЕМЛЯНИЧНАЯ ПОРА

Крохотная огромная работа

Я давно обратил внимание на Сашу Кучеренко. Он может за целый день не проронить ни слова, а потом – ты и сам забудешь – «выдать» такое, что налету остановишься, будто споткнешься о родное и незаслуженно тобою забытое.

Этот молодой красавец, претерпевая нелегкую судьбу беженца, ни на минуту, ни на секунду не дал повода его жалеть – он щедро делится с каждым красотою, которую увидел, услышал, почувствовал.

И на этот раз к своей крохотной огромной работе он приписал несколько слов: «Академическая дача имени И. Е. Репина» – старейшая творческая база Союза художников России. Расположена в Тверской области неподалёку от Вышнего Волочка в восьми километрах от железнодорожной станции в живописном месте на берегу реки Мсты и озера Мстино. В более широком смысле «Академической дачей» (или «Академичкой») называют окрестности творческой базы с близлежащими деревнями Большой Городок и Малый Городок, Кишарино, Терпигорево, Валентиновка, Подол и другими, во множестве заселёнными художниками в середине – второй половине XX века».

Вот и весь сказ. В этом весь мой Саша.

Но вы взгляните... Посмотрите и увидите. И услышите...