Цусима – трагический триумф Русского Императорского флота

 

Часть 1

Часть 2

Война началась

 

Эскадра на рейде

 

Мобилизационная программа японской армии была завершена к началу 1904 года, а японского флота даже ранее − к 26 декабря 1903 года покупкой у Аргентины с английской помощью, построенных на итальянских верфях крейсеров «Ниссин» и «Кассуга».

С любезной помощью гг. Витте и компании, японцы сумели отмобилизовать и подготовить свой флот раньше, чем была окончена оттянутая на 1905-1906 годы русская судостроительная программа.

Не был полностью окончен и Великий Сибирский путь: не была закончена Кругобайкальская трасса и через Байкал приходилось переправляться на пароме или санях. Это фактор существенно сдерживал скорость переброски наших войск из Европы в Маньчжурию.

Русская Тихоокеанская эскадра на начало войны была разделена между базами Порт-Артур и Владивосток. Обычно это ставят еще одним упреком Наместнику Алексееву.

Но на тот момент это был единственно верный вариант дислокации, позволивший столь долго держаться Порт-Артуру, не давший пасть Владивостоку, и, в конечном счете, несмотря на все неудачи на суше и на море, позволивший свести войну к фактически победному финалу.

Однако и в самом Порт-Артуре в январе 1904 года стояла довольно мощная русская эскадра, почти равная всему японскому флоту. Более того, вполне готовая к наступательным действиям.

Однако наш русский МИД даже не передал в Артур полностью текст японской ноты о разрыве отношений, в которой делался прозрачный намек на возможное превентивное действие Японии. Напротив, Наместнику было успокаивающе сообщено, что разрыв отношений вовсе не означает войны.

И эскадра, вполне способная разгромить при наступательных действиях японский флот в его базах, что и предлагал еще в октябре 1903 года адмирал Алексеев^[1], спокойно дымила трубами на внешнем рейде Порт-Артура.

Поскольку на внутренний рейд могла пройти только во время прилива.

Деньги на постройку необходимых оградительных сооружений, на которых настаивал еще адмирал Дубасов, были, как мы знаем, украдены Витте у флота и пущены на постройку порта вторжения Дальний.

Можно, как это принято, упрекнуть командование русской эскадрой: мол расслабилось, и признать верным мнение Макарова, что надо было завести эскадру во внутренний бассейн.

Но этот всеми хвалимый совет имеет оборотную сторону.

Ведь в этом случае японцы, точно также начав военные действия без объявления войны, имели блестящую возможность, учитывая узость фарватера во внутреннюю гавань, заблокировать его, затопив в узости несколько пароходов-брандеров, и загородить навсегда выход нашей эскадре в открытое море. Что они не раз пытались сделать в дальнейшем.

Только в условиях боевых им это не удалось.

А здесь, ‒ представьте, ‒ все могло произойти и при дневном свете. Спокойно подходят еще до начала войны мирные суда и где надо ‒ взрываются и тонут. Кто-кто, а уж камикадзе в Японии всегда найдутся. Такэо Хиросе вполне мог прославить свой род и клан не в марте, а в январе^[2].

И вот в этом случае мы действительно рисковали остаться без флота в первый же день войны, или чуть раньше. То есть своими руками погубить эскадру, загнав ее в ловушку.

 

Ночной налет

 

В ночь на 27 января/9 февраля 1904 года напавшие по-разбойничьи японские миноносцы подорвали два наших новейших броненосца «Цесаревич», «Ретвизан» и крейсер «Паллада».

 

Но организовать «большую катастрофу» русского флота у адмирала Того Хэйхатиро не вышло. До лавров адмирала Ямамото Перл-Харборского Того было далеко.

И подготовка Порт-Артурской эскадры образца 1904 года оказалась куда как круче хваленой американской эскадры образца года 1941. Вот свидетельство атаковавших нас той январской ночью: «Едва успела желтая сигара выскочить из трубки и шлепнуться как лягушка в воду, русские принялись стрелять и освещать море прожекторами. Надо отдать им справедливость.

Если они и не были начеку, то не растерялись и с быстротою молнии заняли свои посты. В одну минуту пушки были заряжены и прожекторы поставлены»^[3].

Внезапная атака на русскую эскадру была расценена самой свободной и правдивой в мире англо-американской прессой как «великолепная».

Представляется вопиющей несправедливостью, что в декабре 1941 года действительно блестящая и великолепная атака авианосного соединения адмирала Ямамото Исороку на Перл-Харбор на страницах тех же самых газет и журналов будет квалифицирована как «предательская»! Свободная пресса, одно слово! Мы теперь это и на своем опыте знаем.

 

«Варяг»

 

Да, еще удалось 27 января 1904 года отряду Соединенного японского флота под командой контр-адмирала Уриу Сотокичи заблокировать многократно превосходящими силами выполняющий особое задание командования крейсер «Варяг» в корейском порту Чемульпо, называемом «морскими воротами» столицы Кореи – Сеула. Вместе с канонеркой «Кореец», обладательницей серебряного Георгиевского рожка за штурм фортов Таку летом 1900 года, «Варяг» должен был также служить нашим гарантом независимости Кореи. Он и служил. До последнего снаряда.

Кроме русских кораблей в Чемульпо находились военные суда других государств: Франции, Англии, Италии и США. Невзирая на их присутствие, японские войска стали высаживаться под видом рабочих в Чемульпо. Официально Корея была нейтральным государством, и действия японцев были прямой агрессией. Японцы предъявили русским ультиматум: немедленно покинуть порт Чемульпо. В противном случае они угрожали уничтожить русские корабли прямо в бухте.

Преимущество японцев было огромным: против двух русских судов было 14 японских во главе с мощным броненосным крейсером «Асама».

Достаточно сказать, что у японцев было 70-кратное огневое превосходство^[4].

Командир крейсера «Варяг» капитан 1-го ранга Всеволод Федорович Руднев отказался сдаваться и вместе с командиром канонерской лодки «Кореец» капитаном 2-го ранга Григорием Павловичем Беляевым принял решение пробиваться из Чемульпо.

Приняв решение, Руднев собрал личный состав и обратился к нему с короткой речью: «Мы идём на прорыв и вступим в бой с эскадрой врага, как бы сильна она ни была. Не сдадим крейсера и будем сражаться до последней возможности, до последней капли крови. Каждый снаряд должен нанести вред неприятелю. Смело в бой за Царя и Отечество, за честь нашего флага!».

В 11 час 20 мин крейсер снялся с якоря, имея в кильватере^[5] лодку «Кореец», и под звуки русского национального гимна «Боже, Царя храни!» двинулся вперед. На иностранных судах построились во фронт команды, караулы и офицеры, судовые оркестры играли русский гимн, и при нашем проходе все кричали «ура».

Над рейдом Чемульпо медью военных оркестров гремело «Боже, Царя храни!».

Очевидец с итальянского крейсера «Эльба» вспоминал: «Музыка с нашей стороны замолкла. Настали томительная тяжелая тишина и ожидание. Иностранные офицеры вооружились биноклями, моряки, затаив дыхание, напрягали зрение. Порывы ветра доносили временами с двух удалявшихся судов, становившихся все меньше и меньше, звуки русского гимна.

На несколько моментов надежда загорелась в наших сердцах. Может быть, эта бесполезная гекатомба будет избегнута. Самые странные предположения складывались в голове. Некоторые офицеры утверждали, что японцы не могли безнаказанно атаковать русских.

Но вот японский адмиральский корабль поднимает сигнал о сдаче. И тотчас же на “Варяге” и на маленьком “Корейце” моментально взвились всюду русские флаги. Весело развевались они, играя на солнце, с чувством гордости и презрения к врагу. Это знак сражения.

В четырех километрах от плотин порта завязался бой. Мы видели раньше, чем звук долетал до нас, огонь, выбрасываемый со всех сторон японской эскадры, огонь, несший потоки железа. Семь громадных колоссов, точно собачья свора, преследовала два русских судна»^[6].

«Мы салютовали этим героям, шедшим так гордо на верную смерть», ‒ писал потом в донесении своему адмиралу командир французского крейсера «Паскаль».

В 11 час. 45 мин. 27 января 1904 года начался неравный бой «Варяга» и «Корейца» с японской эскадрой, который длился 50 минут. «Варяг» выпустил по противнику 1105 снарядов, «Кореец» – 52 снаряда.

Огнём «Варяга» был потоплен миноносец и повреждены четыре японских крейсера, противник потерял около 30 человек убитыми и около 200 ранеными.

Японцы с присущей им правдивостью в освещении военных действий, особенно неудачных, факт этот напрочь отрицают, утверждая, что ни один русский снаряд в них не попал. Это несмотря на свидетельство западных «нейтральных» наблюдателей. Капитан 2-го ранга Кокцинский, подробно исследовавший этот бой, назвал такой подход японцев – «бумерангом информационной лжи».

И ведь что характерно, многие наши правдолюбцы, опять же с погонами и без них, с охотою перехватили этот «бумеранг» в свои руки, и с ученым видом доказывают доверчивым читателям, как в условиях стрельбы почти прямой наводкой были нарушены все законы теории вероятности и больших чисел.

 

 

Крейсер «Варяг» в бою с японской эскадрой

 

Сам «Варяг» получил 11 попаданий с пяти японских крейсеров. Десять из двенадцати орудий «Варяга» вышли из строя. Через четыре подводных пробоины в корпус судна поступала вода. Потери в личном составе были 33 человек убитыми и 100 ранеными. Был тяжело ранен и командир капитан 1-го ранга Руднев.

Русские корабли были вынуждены вернуться в Чемульпо. На рейде Чемульпо Руднев убедился в «физической» невозможности продолжения боя и после краткого военного совета с офицерами принял решение уничтожить корабли. «Кореец» был взорван, а «Варяг» затоплен открытием клапанов и кингстонов.

Задача японского отряда захватить русский крейсер была сорвана, в Японии этот бой был расценен как неудача японского флота.

Об этом как-то стали забывать.

А вот оккупированные Японией корейцы, в 1911 году, когда тела погибших варяжцев отправляли на Родину, до самой границы засыпали эшелон белыми цветами:

«Удивительно, но современные корейцы до сих пор помнят, как почитали их предки русских моряков. Когда в 1911 году останки погибших с «Варяга» перевозили из Кореи в Россию (во Владивосток на Морское кладбище), то по ходу следования траурного кортежа с останками погибших по железной дороге Чемульпо − Сеул корейцы осыпали платформу живыми цветами.

И это во время оккупации Кореи японскими войсками!»^[7]

 

Русская эскадра дает отпор: утро 27 января 1904 года

 

Почему-то никто также до сих пор не обратил внимание, что бой Порт-Артурской эскадры утром 27 января 1904 года, после удалой ночной атаки японских миноносцев, очень напоминает плохо скрытое поражение японского флота.

Документы свидетельствуют: «Ослабленная накануне ночью на два сильнейших броненосца и на один крейсер 1-го ранга, выведенных из строя японскими миноносцами излюбленным ими предательским приемом объявления войны, эскадра 27 января… продолжала стоять под парами, вполне готовая к бою, на Артурском рейде».

«Искать неприятеля не пришлось: в начале 9-го часа он появился на горизонте, и эскадра Тихого океана увидела японцев».

Порт-Артурская эскадра, под командованием вице-адмирала Оскара Викторовича Старка, отважно вышла навстречу Соединенному флоту.

 

Свидетельство старшего офицера броненосца «Полтава» капитана 2-го ранга Сергея Ивановича Лутонина: “наша практика [стрельбы] на контргалсах дала нам огромное преимущество. Японцы не привыкли стрелять по быстродвижущейся цели, …, попаданий в наши суда почти не было.

Зато наши снаряды свое дело делали, кормовая башня «Полтавы» очень удачно разрядила обе 12-дм пушки о борт «Сикисимы», разрыв ясно был виден, и белый дым застлал корму неприятеля. У «Фудзи» подбита труба, их крейсера терпят жестоко.

Того быстро поворачивает на юг и полным ходом удаляется от Артура…

... По нашему траверзу стоял на месте японский броненосный крейсер, и вся корма его заволоклась белым дымом – очевидно, на нем пожар.

К нему спешат на помощь два бронепалубных крейсера…”

Все эти факты подтверждены и другими свидетельствами. А адмирал Макаров, узнав о бое 27 января немедленно отправил в Артур поздравление с победой!

Вот так, господа хорошие!

Наши цензовые офицеры, наши одетые месяц назад (!) в матросскую форму мужики, наш малодаровитый нерешительный адмирал, наша неплавающая и нестреляющая эскадра после ночного и, по тем патриархальным временам, вероломного нападения легко и изящно вышли утром в море против − более чем вдвое − превосходящих сил неприятеля. И за какой-то час вывели из строя или тяжело повредили несколько вражеских броненосных кораблей.

И обратили вражескую эскадру в бегство!

Переходящее в паническое.

Только у Шантунга отступающие с большой скоростью 1-й и 2-й, а также 3-й боевые отряды Соединенного флота, по свидетельству даже своего родного, японского источника, рискнули эту скорость уменьшить и перевели дыхание!

Может, правы были министерства Морское и Финансов, что наш флот в вооруженном резерве держали? И так чуть японцев не побил.

А если бы еще столько времени и денег потратить на боевую подготовку, что были у Соединенного флота, − подумать страшно.

Какие бы уж тут революции и смена отсталого Самодержавия прогрессивными Думами.

Так бы до сих пор в Императорской России и жили.

Какой ужас для всех отечественных либерастов прошлого, настоящего и будущего!

 

Горыныч Маньчжурский, трехголовый

 

Обращаем внимание зрителя на следующий, обычно остающийся в тени момент. Главнокомандующим вооруженными силами на Дальнем Востоке указом Правительствующему Сенату от 28 января 1904 года был назначен Генерал-Адъютант Адмирал Алексеев.

Но это было, наверное, самое странное главнокомандование в истории войн. Главнокомандующему якобы были подчинены Командующий Тихоокеанским флотом и Командующий Маньчжурской армией.

Но! Как «самостоятельные и ответственные начальники»!

Феномен Главнокомандующего, которому фактически не подчинены ни армия, ни флот, настолько беспрецедентен в истории, что и сто с лишним лет спустя не может не вызвать изумления!

Не знаю, но очень интересуюсь, кто посоветовал Государю слепить из маньчжурского суглинка этакого российского трехголового Голема, а вернее отечественного трехглавого Горыныча, у которого левая и правая головы вдруг резко заявили о своей автономности.

Если продолжить этот имидж и представить себе схватку нашего гипотетического Горыныча, с драконом одноглавым, равным ему по суммарной огневой мощи, и при этом не страдающим шизофренией, то результат предвидим и ребенку.

 

 

Адмирал Степан Осипович Макаров

 

Хорошо еще, что первый из назначенных командующих флотом, адмирал Степан Осипович Макаров был единомышленником адмирала Алексеева в его стремлении выиграть войну без промедления.

 

С 24 февраля по 31 марта 1904 года. Гибель адмирала Макарова. Недооценка им минной опасности

 

36 дней: с 24 февраля по 31 марта 1904 года командовал С.О. Макаров Тихоокеанской эскадрой. Это были дни боевого подъема боевого духа нашего флота, постепенного перехода к активным действиям. Победа казалась несомненной. Таково было единодушное мнение всех артурцев.

Но, солнечным утром 31 марта 1904 года, подорвался на минах и мгновенно затонул флагманский броненосец «Петропавловск» с адмиралом Макаровым, а затем подорвался броненосец «Победа», дошедший до причала своим ходом.

 

 

Гибель ПЕТРОПАВЛОВСКА

 

К сожалению, в трагической гибели Макарова видна не только случайность. Наш выдающийся адмирал, один из основоположников минного дела на русском флоте, непонятным образом пренебрегал в Порт-Артуре минной опасностью:

Из восьми выходов эскадры, вход протраливался только 2 раза.

Это позволило японской разведке вместе с командованием японского флота организовать операцию по постановке минного заграждения в узловых точках типичного маршрута эскадры, так называемой «Макаровской восьмерке» (см. схему 1).

И спровоцировать заход эскадры на эту восьмерку.

Чужие огни на путях типичного маршрута эскадры видели той ночью с дежурного крейсера «Диана», где тогда сам Макаров, но никаких конкретных мер принято не было.

В результате эскадра лишилась почти всех броненосцев и в течение двух месяцев была фактически обезоружена. Поэтому, 31марта/13 апреля 1904 года не просто день гибели адмирала Макарова, а день крупнейшего поражения русского флота, надолго отложившего возможность боевых действий Порт-Артурской эскадры.

Поражения, в буквальном смысле, «на ровном месте»!

Вместе с тем пассивная реакция адмирала Того на взрыв русского броненосцев и дезорганизацию русской эскадры позволило в дальнейшем другому русскому адмиралу Рожественскому сделать определенные выводы о характере адмирала Того и организовать ловушку японскому адмиралу

 

 

Схема 1. План берега от Белого Волка до Сикоу (фрагмент).

Условные знаки:

Сплошная линия ‒ Обычное крейсирование эскадры на внешнем рейде при появлении главных сил неприятеля. (Макаровская восьмерка).

Пунктирная линия ‒ Обычный путь крейсеров, канонерок и миноносцев при выходах для поддержки с моря нашего правого фланга.

I ‒ Место гибели «Петропавловска»

II ‒ Место взрыва «Победы»

III ‒ Место дежурного крейсера

 

От Макарова до Витгефта

 

Командование флотом после гибели Макарова принял на себя Наместник адмирал Евгений Иванович Алексеев.

Адмирал реорганизует структуру управления базой и кораблями, вводит практику ежедневного траления внешнего рейда. Лично руководит отражением третьей закупорочной операции японских брандеров в ночь на 20 апреля.

Он вполне справедливо запрещает вести активные боевые действия тяжелым кораблям эскадры до вступления в строй четырех поврежденных броненосцев.

19 апреля 1904 года поступило распоряжение именовать Порт-Артурскую эскадру 1-й эскадрой флота Тихого океана, в связи с началом формирования в Кронштадте 2-й эскадры флота Тихого океана.

Моряки и сам Алексеев желали в новые командующие Рожественского, Дубасова или Чухнина, но…

На должность командующего эскадрой был назначен адмирал Скрыдлов Н.И. (01/14 апреля 1904). Новый командующий затянул свой отъезд в Порт-Артур, дождавшись, когда Порт-Артур станет отрезан от Большой Земли. Поэтому в Порт-Артур он не попал, а попал только в середине мая во Владивосток. А в дальнейшем саботировал все попытки Главнокомандующего адмирала Алексеева отправить командующего флотом в Артур, по месту дислокации основных сил флота.

 

БОГОМАТЕРЬ ПОРТ-АРТУРСКАЯ

Следует особо подчеркнуть, что у адмирала Скрыдлова была сверхзадача, делающая его присутствие в Порт-Артуре вдвойне необходимым. Именно ему было поручено доставить в крепость икону «Порт-Артурской Божьей Матери».

Образ Богородицы Порт-Артурской явился в декабре 1903 года во сне старику-матросу герою Севастопольской обороны 1854 года. Богородица попирала своими стопами обоюдоострый обнаженный меч на фоне горящего города у моря. Потрясенный всем виденным, старик-матрос испытал сильнейшее смущение, но Матерь Божия, ободрив его, сказала:

«России предстоит очень скоро тяжелая война на берегах далекого моря, и многие скорби ожидают ее. Изготовь образ, точно изображающий Мое явление, и отправь его в Порт-Артур. Если икона Моя утвердится в стенах города, то Православие восторжествует над язычеством и русское воинство получит победу, помощь и покровительство».

Затем ослепительно-белый, необычайной красоты свет озарил комнату старика, и видение исчезло. Ветеран поспешил в Киево-Печерскую лавру. Там к словам его отнеслись сперва скептически, но 27 января 1904 года в Порт-Артур пришла война и на народные пожертвования икона была написана знаменитым киевским иконописцем П.Ф. Штронде под неусыпным наблюдением старого матроса, навсегда запомнившим явление Божьей Матери.

На Пасху 1904 года 28 марта/10 апреля была уже доставлена в Петербург.

Первоначально отправление ее в Артур затянул адмирал Верховский, которому передали икону с письмом от Киевских богомольцев. Затем о ней узнала вдовствующая Императрица Мария Федоровна. По ее распоряжению образ «Порт-Артурской Божьей Матери» покинул, наконец, адмиральский дом, и после краткого молебна в собственной Ее Величества резиденции (Аничковым дворце) был доставлен в салон-вагон адмирала Скрыдлова.

Николай Илларионович торжественно приложился к иконе и дал обещание лично внести ее в Порт-Артурский гарнизонный храм Святителя Николая Чудотворца.

Адмиральский поезд отбыл из Петербурга 12-го апреля.

Но, к удивлению многих, командующий наметил свой маршрут не прямо на Восток, а снова в Севастополь устроить семейные дела. И только 20-го апреля решил все-таки отправиться на Восток. Оказавшись во Владивостоке, где почти не было кораблей, но зато переизбыток адмиралов, Скрыдлов предпочел там и истаться, бросив на произвол судьбы и крепость и эскадру.

Забыв данное Императрице обещание.

 

22 апреля началась высадка японских войск генерала Оку на берег Квантунского полуострова и с 24 апреля связь с Порт-Артуром была прервана.

Временно командующим эскадрой, Наместник назначил начальника штаба эскадры контр-адмирала Витгефта. Исполнительного талантливого штабиста, но к сожалению, оказавшегося нерешительным и неспособным к самостоятельным действиям. А флаг-офицером к нему был назначен волевой и решительный офицер фон Эссен.

Контр-адмирал Витгефт с первых же дней своего управления эскадрой ввел совершенно недопустимую форму командования эскадрой – Совет флагманов и командиров

Этот вариант командования так прокомментировал после войны в своей книге «Дух и дисциплина нашего флота» адмирал, а в 1904 году капитан 2-го ранга, командир однотипного «Авроре» крейсера Порт-Артурской эскадры «Диана», А.А. Ливен:

«Три ума могут дополнить друг друга, но три воли обязательно погасят друг друга».

Решениями Совета флагманов отвергались всегда решительные действия эскадры. Иногда «исполнительный» Витгефт игнорировал даже прямые приказы Главнокомандующего адмирала Алексеева.

 

Черный день японского флота

 

И тут, на короткий миг, черные тучи, застилавшие нам горизонт, сошлись над головой японцев, а над нами блеснуло солнце. Если 2-я японская армия высадилась без потерь, то флот Японии, обеспечивавший десантную операцию, понес весьма значительный урон в корабельном составе. За счет “инициативы снизу” русских моряков.

2/15 мая 1904 года ― в день Святых покровителей русского воинства князей Бориса и Глеба ‒ на минах, поставленных заградителем «Амур» подорвались японские броненосцы «Хацусе» и «Ясима»! Произошло это при следующих обстоятельствах.

 

«Амур» выходит на тропу войны

 

Наблюдательные посты Золотой горы и Ляотешана с конца апреля систематически отмечали движение кораблей противника, несших блокадную службу в море. При этом было установлено, что корабли ходят постоянно в одном и том же районе.

Командир минного заградителя «Амур» капитан 2 ранга Ф.Н. Иванов решил использовать шаблонность несения блокадной службы кораблями противника и поставить на их путях мины. Свой план Иванов представил контр-адмиралу Витгефту и после настойчивых просьб получил разрешение на его осуществление.

С условием, что поставит мины поближе к крепости, а не там, где ходят японцы.

 

 

Минный заградитель «Амур» на внешнем рейде Порт-Артура

 

Выход для постановки мин готовился тщательно, и «Амур» в боевой готовности ждал сигнала для выхода в море. Но постановка мин могла быть осуществлена только днем, так как ночью в море было бы невозможно определиться и точно поставить заграждение. Днем же японские корабли наблюдали за русской эскадрой, и безнаказанный выход исключался.

Поэтому ждали тумана; он появился 1/14 мая. Около 2 часов пополудни с Золотой горы передали, что неприятельские корабли повернули в направлении к островам Эллиот.

Наступил благоприятный момент. «Амур», сопровождаемый шестью миноносцами с тралами, вышел в море и, отойдя на 10½—11 миль от Золотой горы, увеличив тем самым на 2½-3 мили расстояние, дозволенное ему руководством для минных постановок, начал постановку мин.

Командир «Амура» выполнил задачу. Минная банка из 50 мин, поставленная поперек обычного курса кораблей противника, достигала двух километров по прямой линии. Блокирующий в этот день отряд, состоявший из броненосца и четырех крейсеров, не заметил действий минного заградителя, который, закончив постановку, благополучно возвратился в базу.

Как пишет в своих записках лейтенант со знаменитого «Новика» Андрей Петрович Штер:

«Адмирал Витгефт, узнав об этой проделке, естественно рассердился и, призвав виновного командира, наговорил ему массу неприятностей, пригрозив даже отрешением от командования.

Происшествие это облетело, конечно, весь Артур, и вот на другой день утром на Золотой Горе собрались все, кто мог оторваться от работы или службы, чтобы лично наблюдать за действиями японцев».

 

2/15 мая 1904 года. “Черный день” японского флота

 

«Около 10 часов утра показались японские броненосцы, которые в кильватерной колонне благополучно прошли прямо через заграждение и скрылись за мысом Ляотешан.

У всех руки опустились от такой неудачи. Но вот слева появились крейсера, идущие на смену дежурства; броненосцы снова вышли из-за мыса и на том самом месте, где было поставлено заграждение, начали перестраиваться; прошло несколько минут томительного ожидания; вдруг они все сразу остановились, и броненосец типа «Ясима» начал медленно наклоняться на левый борт.

Взрыва не было видно, но сильный крен был слишком очевидным доказательством того, что броненосец этот попал на мину; в бинокль видно было, как с других судов к нему направились шлюпки, но суда продолжали оставаться на месте, видимо, не зная, в какую сторону уходить от опасности.

В Артуре все заволновалось: миноносцы стали готовиться к выходу в море, «Новику», конечно, было приказано развести пары, так что я поневоле должен был уходить с горы, где все восторженно поздравляли друг друга с удачей и посылали всякие неприятные пожелания японцам.

 

 

Взрыв японских броненосцев «Хацусе» и «Ясима» на минах «Амура»

 

Вдруг, совершенно неожиданно, над другим броненосцем, типа «Хацусе», взвился громадный столб белого дыма, скрывший его на несколько мгновений с наших глаз, и буквально не прошло нескольких секунд, как броненосец окончательно исчез под водой.

Восторгу не было конца: кричали «Ура», бросали вверх фуражки и чуть ли не целовали друг друга. Гибель «Петропавловска» была отомщена тем же оружием, причем броненосец «Хацусе» имел 1б тысяч тонн водоизмещения и был гораздо современнее и сильнее «Петропавловска».

Даже иностранные морские агенты приняли участие в общем ликовании: немец аплодировал, а восторженный француз махал фуражкой и кричал «plus de Japonais! rien ne va plus!» и еще что-то в этом роде; только американец счел за лучшее не проявлять своих чувств и молча ушел с горы»^[8].

При взрыве «Хацусе» погибло 36 офицеров и 457 матросов. Предполагая, что они атакованы подводными лодками, японцы открыли по плававшим по воде предметам беспорядочный огонь.

К месту катастрофы подошли легкие крейсеры. Когда паника утихла, все корабли поспешили уйти.

 

 

Гибель «Хацусе»

 

В японской официальной истории войны о гибели броненосцев сказано, что катастрофа произошла в районе Ляотешана при несении кораблями блокады. Первым подорвался «Хацусе» и немного спустя «Ясима». «Хацусе» погиб через несколько минут после повторного взрыва.

«Ясима» же, подорвавшись вторично, остался на плаву и был взят на буксир. Довести его до базы не удалось, он затонул в пути.

За четверть часа Соединенный флот потерял два первоклассных броненосца, ставших самыми большими боевыми кораблями, потопленными Русским флотом за всю его историю

Пришлось Витгефту, несмотря на законное негодование, оставить Федора Николаевича Иванова командиром «Амура».

 

 

Капитан 2-го ранга Федор Николаевич Иванов

 

Избирательная нерешительность контр-адмирала Витгефта

 

Контр-адмирал Витгефт, усердно делавший вид, что занят исключительно вопросами обороны, не использовал благоприятный случай, чтобы добить «Ясиму» и уничтожить другие корабли противника. Для этого он имел 2 броненосца ― «Пересвет» и «Полтава», 3 крейсера ― «Аскольд», «Диана» и «Новик» и 16 миноносцев против 2 броненосцев (один из которых был подорван), 5 легких крейсеров, 3 канонерских лодок и 2 миноносцев (остальной флот японцев был разбросан по разным районам морского театра).

Командующий счел возможным послать в атаку только миноносцы, которые без поддержки крупных кораблей успеха не имели. Витгефт не согласился с предложениями контр-адмирала Лощинского, командира «Полтавы» капитана 1-го ранга Успенского и других выслать в море броненосцы и крейсеры.

Он разрешил постановку мин как меру оборонительную и не имел намерения использовать успех и перейти к активным действиям. Подтверждением сказанному служит следующий факт: в то время, когда неприятельские корабли подрывались на минах, на броненосце «Севастополь», где держал флаг Витгефт, был поднят сигнал: «Уволить команду на берег».

Странно, кстати, вот еще что. И слабовольный-то Витгефт, и нерешительный, а противостоять решительным действиям хорошо умел!

Потери японцев в мае не ограничились гибелью «Хацусе» и подрывом «Ясима»:

— 29 апреля/12 мая при тралении мин в бухте Кер миноносец «№ 48» коснулся мины и затонул;

— 1/14 мая на русской мине подорвался и затонул в районе мыса Робинсон авизо «Миако»;

— в ночь на 2/15 мая крейсер «Кассуга», находясь в отряде, несшем блокадную службу, в темноте протаранил крейсер «Иосино», который через несколько минут, наполнившись водой, перевернулся и исчез под водой, увлекая за собой шлюпки, на которых спасалась команда. При катастрофе погибло 32 офицера и 300 нижних чинов. «Кассуга» получил серьезные повреждения и на буксире был отведен в базу для ремонта;

— 2/15 мая сел на камни авизо «Тацута», на борту которого находился адмирал Насиба;

— 3/16 мая при обстреле бухты Кинчжоу канонерская лодка «Агаки» протаранила и потопила канонерскую лодку «Осима»;

— 4/17 мая на русских минах к югу от Ляотешана подорвался и затонул миноносец «Акацуки», половина команды которого погибла.

Таким образом, за сравнительно короткое время японский флот потерял два первоклассных броненосца, два крейсера и несколько других боевых кораблей. Это было равносильно большому поражению.

Русские моряки показали искусство и точный расчет постановки мин днем и при наличии противника в море.

Кавторанг Федор Николаевич Иванов и его минный заградитель «Амур» одержали блестящую победу над сильным противником. Крупнейшую нашу победу на море за ту войну.

Заслуженной наградой капитану 2-го ранга Ф.Н. Иванову был орден Святого Георгия 4-й степени. Хотя, кажется, за два мощнейших броненосца ‒ и Георгия мало!

Впрочем, как сказал поэт уже другой России ‒ советской, погибший под Сталинградом 23-летний лейтенант Михаил Кульчицкий: “Не до ордена. Была бы Родина…”

«Черные дни» японского флота были не случайны.

Причины гибели и аварий большого числа кораблей заключалась в плохой организации несения блокадной службы, в неудовлетворительности разведки, в недостаточной тактической подготовке офицеров и беспомощности кораблей перед минной опасностью^[9].

Неприятельский флот был значительно ослаблен. Действия Того стали осторожны и нерешительны. У нас появился шанс. Но командование Порт-Артурской эскадры, в лице контр-адмирала Витгефта и Совета Порт-Артурских флагманов и не подумало воспользоваться неудачами неприятеля и не проявило активности.

Адмирал Макаров погиб, адмирал Скрыдлов приехать в Порт-Артур не соизволил, а адмирал Витгефт продолжал проводить совещания и изредка высылал миноносцы и «Амур» для постановки мин.

 

Считается, что «Ясима» затонул при буксировке в Японии, но японцам удалось скрыть его гибель до конца войны и достоверная дата гибели «Ясимы» неизвестна.

Вспомним еще раз о «Ясима» в день 14 мая 1905 года.

 

Продолжение следует