Организаторы фестиваля Союз писателей России, Всемирный Русский Народный Собор, Московская епархия, Центр Федора Ушакова, Администрация Можайского района, Попечительский совет святого колодца преподобного Ферапонта Можайского, Художественный фонд «Бородино» при информационной поддержке фронтового агентства «Anna-news».
ПОКЛОН БОГАТЫРСКОЙ ЗЕМЛЕ
В середине позолоченного сентября в Можайске вновь звучит преданный России голос необыкновенного фестиваля - фестиваля "Бородинская осень". Сюда, где сам воздух пропитан запахом антоновки, солнечным простором и ратным подвигом русских богатырей, приедут, прилетят, придут писатели и поэты, кинодокументалисты, историки, краеведы, певцы, музыканты, рядовые сограждане, кому дорог Подвиг народа, Подвиг русского православия, кому небезразлична славная история страны.
Фестиваль имеет уже свою родословную, надо сказать, богатую, если не богатейшую. Его устроители, а это Фонд "Святого Ферапонтова колодца", Московский патриархат, Союз писателей России, сразу, с первого фестивального дня, определили суть его - не потерять, не растратить ни единой крупицы богатырского подвига 1812 года, подвига Великой Отечественной войны. Мы русские! Мы православные! Тем и сильны! Мы искренние! Мы правдивые! То и бережем, то и славим, то и передаем новому поколению.
Расскажем вам, кто на Бородинское поле воспевал честь и славу Богатырской русской земле. Поэт Алексей Грибанков, художник Сергей Харламов, певица Татьяна Семушина, гусляр Дмитрий Милов...
ОРАТАЙ
Как только настала пора услышать мне русские
былины, я просто в них влюбился. Помню, как в деревенской нашей школе принесла
учительница пластинку, поставила на проигрыватель, и в открытую дверь в длинный
коридор полилась похожая на песню речь:
Из того ли то из города из Мурома,
Из того ли то села да Карачарова
Выезжал удаленький, дородный добрый молодец...
Чей голос звучал с пластинки, сейчас не скажу, только учительница подошла потом
и проговорила: "Вот так мы когда-то разговаривали".
Вот так разговаривали... После урока я побежал в школьную библиотеку и взял
былины.
А дома надо мной сначала потешались, когда я еще не складно вслух читал былины,
а потом притихли, и помню бабушка произнесла однажды:
- Это же надо, какой народ наш умный. Такие жизни сберег. А уж оратаю этому в
ноги только и стоит поклониться.
Почему она тогда именно на этого оратая богатырского обратила внимание, сказать
не берусь, но, скорее всего, только от того, что считала она пахаря, хлебороба,
сеятеля главным человеком. На таких, как говорила старушка, жизнь стоит.
К чему это я? А к тому, что Валерий Николаевич Ганичев мне всегда представлялся
былинным оратаем. Это ведь он со своими немногочисленными соратниками выпустил
в жизнь многие славные дела. И одно из них - Всероссийский фестиваль народности
и духовности "Бородинская осень". Он бросил в землю зернышко,
махонькое, почти невидимое, и оно проросло, заколосилось и накормило людей
силой, памятью, благодарением.
И тот, кто хоть однажды участвовал в фестивале в Можайске, никогда не изменит
любовь свою к богатырской русской Земле.
КРЕЩЕНИЕ РУСЬЮ
Чем хороши дни "Бородинской осени", так это "новыми" талантами.
Как же, правда, светла и надежна наша Россия, когда видишь: в разных уголках необъятной земли нашей бьются молодые сердца, преданные русской истории, русской культуре.
Вот и в этом году можайский сентябрь порадует людей золотыми россыпями душевности. На фестиваль собирались Артур Муллагулов и Владислав Смелов. Артур из Самары. Владислав из Архангельска. Артур - танцор, а Владислав - певец.
На самом деле, такого еще не было, чтобы на фестивале в Бородино "хвастался" своим талантом танцор. И когда я предложил главным распорядителям фестиваля Марине Ганичевой и Сергею Котькало солиста Государственного Волжского русского народного хора и одновременно главного балетмейстера коллектива, повисла пауза: как же? Стихи - да, документальное кино - да, песня - обязательно, а танец? И тогда я рассказал, что в этом юноше, в его искрометном, летящем по воздуху танце и стихи услышишь, и песня зазвучит. А потом, рассказывал я друзьям, что мне всегда приятно, когда артист, совершенно не зная тебя, подходит, и ты через минуту понимаешь: это твой родной человек. Так было у нас с Артуром.
Так было и с Владиславом Смеловым. В январе этого года он появился утром у метро, где мы договорились встретиться перед вручением ему звания лауреата "Имперской культуры", и через минуту мне казалось, что этого человека я знал всегда. Знал и видел, как в подворотне колотят его сверстники за то, что поет народные песни. Знал и видел, как мать, закрыв на ключ все двери в доме, чтобы сын не смел ехать в музыкальное училище, а Влад через форточку удрал из дому, чтобы попробовать свои силы: быть ему певцом или не быть? Стал певцом. Крепким, русским, народным.
Вот Артур Муллагулов и Владислав Смелов побывали в этом году на богатырской земле и получили здесь необыкновенно радостное крещение талантливой Русью. А мы, простые люди, переживем, глядя на них и слушая их, счастливые минуты своей непростой жизни.
НЕЗАБЫВАЕМЫЕ ИМЕНА РОССИИ
С первого фестиваля, так было изначально задумано, в программе обязательное "присутствие" того, чем обделен каждый из нас - документальной правдой. А тех киношников, что дорожат исторической и современной правдой, в стране нашей немало. Они трудятся, они снимают фильмы, заведомо осознавая, что их работы не дойдут до народа, которому нужна и дорога вчерашняя и сегодняшняя история Отчизны. Не дойдут фильмы, в которых главные герои и исторические личности, и деятели культуры, и простые рабочие. Не увидятся фильмы, где правдиво и без прикрас живут простые люди. Живут, любят, страдают и сострадают. И, невзирая на трудности, любят свою родную землю.
Так и родился тогда на фестивале конкурс документального кино. Прошел он и в этот можайский сентябрь. С разрешения устроителей фестиваля я попытаюсь познакомить вас с некоторыми документальными фильмами, поступившими в этом году пока на суд жюри, возглавляемое народным артистом России Михаилом Ножкиным.
Три фильма настоящего летописца, особенно в области космонавтики, пришли из Кинешмы Ивановской области. Имя этого документалиста Борис Смирнов. Богатейший на события и время человек, Борис Смирнов одну из своих работ посвятил замечательной русской певице Татьяне Синициной. Молодежь вряд ли вспомнит это имя, да и люди в возрасте подзабыли Татьяну, а оно, это имя, достойно не только памяти, но особого человеческого почитания.
Ее давно уже нет на земле - недуг оборвал ее песню. Незабываемую, родную, кровную песню. И как же нужно благодарить автора фильма, что он "поймал" последние дни Татьяны Синициной и оставил на века мудрость и непревзойденность русской певицы. Смотрите фильм, который носит символическое название "Плач Земли Русской". Посмотрим его с радостным сердцем.
ЭТО ТРУДНО ЛЮБИТЬ РОДИНУ
Два белгородских журналиста - Андрей Дементьев и Валерий Шеховцов - уже "опробовали" конкурс кинодокументалистов фестиваля "Бородинская осень". Андрей Дементьев два года назад привез свой документальный фильм-репортаж и был отмечен жюри. Валерий Шеховцов в прошлую бородинскую осень только присматривался к фестивалю и людям, в нем участвующим. Больше к своим братьям-телевизионщикам, к их работам. А потом мне так тихо на ухо шепнул:
- С пустыми руками сюда не приходят.
И вот в этом году ребята представят на суд два своих фильма.
О чем они? Конечно же, о родной Белгородчине, о людях этого удивительного края, по силе и подвигу равные с бородинскими богатырями. Эти фильмы уводят нас в жестокое время Великой Отечественной войны, когда Белая Русская земля на века вошла в историю Прохоровским полем и Курской дугой и до сих пор ни на секунду не забывала алую кровь на белейшем снегу, а еще людей, что стойко и мужественно боролись с фашистами, с немецкими фашистами.
Может быть, жюри, а это люди опытнейшие в киношном мире, найдут в работах ребят какие-то профессиональные погрешности, а вот мне, человеку в этом деле не сведущему, "бросается" в глаза и в сердце, как любят Андрей и Валера Родину свою, людей, как стараются по крупицам раздобыть припорошенную было снегом память о героическом былом своего родного края. Кое-кто старается, чтобы память наша потускнела немного, затуманила святые дни и святые имена, а молодежь, крепкая, талантливая, горячая на отеческую любовь, не позволяет нам забыться. Мало того, она работает для своих сверстников, которым нести и дальше Великую Память.
Давайте посмотрим фильмы Андрея Дементьева и Валерия Шеховцова. И станет понятным, как Андрюша и Валера любуются людьми и своим богатырским краем, "раскапывают" по крупицам не открытые страницы истории и незаметно учат нас любить Родину. А это, оказывается, очень трудно.
КРЕПКИЙ СИБИРЯК-ВОЛГАРЬ
Каждый раз, когда шебутная творческая группа, отправляющаяся на фестиваль от подъезда Союза писателей России в Можайск, подтягивается к автобусу, я ищу глазами скромного седого старца.
У меня сложилось поверье: если он здесь и приехал из своей деревни с весенним названием Майское, что в Самарской области, значит, все у нас будет хорошо, все у нас будет для нашей души и для души народа. И сердце отпускает тревога, когда вижу: ко мне тихо и спокойно, с приветливой улыбкой идет добрый человек - Эдуард Константинович Анашкин. Урождённый сибиряк, родившийся в Читинской области, Эдуард Константинович как писатель состоялся на Волге. Здесь он давно живет, с тех пор, как приехал на родину жены. Здесь он вырастил сыновей, издал свои первые книги. Здесь же вступил в Союз писателей России.
Не стану говорить о его литературных заслугах и победах - этот человек мил мне за то, что своим кропотливым литературным трудом он не себя прославляет, а пишет о тех, кто достоин внимания и почитания. Вообще это редкий дар - любоваться и радоваться чужому труду, особенно творческому, и открыто об этом говорить людям. Анашкин именно такой.
Вот почитайте крохотный отрывок из его книги о Валентине Григорьевиче Распутине:
"Однажды зимним вечером мы с Валентином Григорьевичем, взяв по пластиковой бутылке, пошли к святому источнику за водой. Дело было в Переделкино. Шли, разговаривали, прошли дачу Бориса Пастернака и я задал Распутину вопрос:
- Валентин Григорьевич, в вашем рассказе «Уроки французского» есть фраза, которую я запомнил наизусть: «Откуда мне было знать, что никого и никому еще не прощалось, если в своем деле он вырывается вперед. Не жди тогда пощады, не ищи заступничества, для других он выскочка, и больше всего ненавидит его тот, кто идет за ним следом».
- Эдуард, это же зависть. Она всегда была и есть. Хотелось бы, чтобы этого не было. Но это невозможно. Вроде росли, учились в одной школе, а потом ктото выбивается вперед. И со мной такое было, тем более что в школе я ничем не отличался от других. А потом что-то получаться стало...
Прошли еще немного. Слышно было, как проносились электрички и поезда. - А почему ты мне задал такой вопрос? - спросил Валентин Григорьевич.
Я как-то замялся.
- Рассказывай честно... Что-то гложет? Наболело?..
- Сирого да бедного обидеть проще простого, Валентин Григорьевич, имей лишь маленькую власть да большую деньгу. И ни на копейку - совести... Какой-то прохвост взял и передал уже опубликованный в еженедельнике «Литературная Россия» мой рассказ «Фашист» в журнал «Сенатор» Совета Федерации, якобы на конкурсе. А я не знал о существовании такого журнала, ни сном ни духом не знал и о конкурсе. Скорее, ради галочки «массовки» - чиновнику, даже от культуры! Очень важно показать горячий интерес масс к его задумке (ныне это называется проектом).
Рассказ не только напечатали, но компетентное жюри признало его лучшим, а автора - одним из победителей конкурса. И опять же наверняка кто-то из экспертов формалистов подумал: как хорошо, что отмечаем писателя из российской глубинки. И вот уж на всю вселенную (на сайте в интернете) громко-громко объявлено о лауреатах конкурса. В их числе и писатель Анашкин.
Дома переполох: кто штанишки подыскивает, кто рубашку, все-таки в Москву поедет, в Совет Федерации пригласят. Затем начались телефонные звонки от редактора журнала Фреда Александровича Искандерова. Сначала поздравления, затем последовали вопросы, на которые я должен ответить. Все выполнил.
Но проходит немного времени и прибегает внучек Архип.
- Дедуля, на сайте все победители есть, а твоей фотографии нет, убрали.
У меня компьютера никогда не было и нет. В сотовом телефоне знаю только три кнопки, которые необходимы. Пишу от руки. Пошли к внуку, он включил компьютер: правда, моя фотография с надписью испарилась. В чем дело? Звоню по телефону редактору журнала. Оказывается, премию мне присудили неправильно. Кто-то из бдительных и ретивых организаторов (не исключено, тот же, кто передал рассказ в журнал!) доложил, что произведение было уже опубликовано до конкурса. А это нарушает положение и условие конкурса. Тогда я задал редактору один единственный вопрос: как рассказ попал на конкурс?
- В редакции он не зарегистрирован, пришел не почтой, лежал в редакционной папке, - Фред Александрович начал повышать голос, обвинять меня.
Не попрощавшись, положил трубку на рычаг и больше звонить не стал. Обиделся, сел за стол и написал в Совет Федерации самому руководителюпредседателю. Звонки прекратились. Больше о конкурсе от редактора журнала сообщений не видел и не получал.
- Однако, Валентин Григорьевич, я работаю у нас в местной котельной, кочегаром. Думаю, и там на небесах буду около котла греть воду. Вот и подготовлю дровишек побольше, и которые больше дают жару. Подброшу, не пожалею.
Распутин рассмеялся до слез. Таким я его еще не видел.
- Эдуард, конечно, обидно, что так получилось. Это сделал кто-то из пишущих из коллег. Забудь об этом. Прости их грешных. А дровишки еще здесь тебе на земле пригодятся. Главное что в нашем деле? Работать - писать. А читатель разберется, что к чему. Ты делаешь доброе дело - молодых ставишь на крыло, а опытным что-то подсказываешь.
Так я и делаю до сих пор".
...Надеюсь: и в этот сентябрь наша встреча с Эдуардом Анашкиным состоится. С крепким, умным, скромным сибиряком-волгарем.
МАЛАХИТОВАЯ ШКАТУЛКА ТАТЬЯНЫ ПЕТРОВОЙ
Откуда, из каких глубин черпает Татьяна Петрова радость?
Как так получается, что эта красивая женщина влюбляет в себя сразу, с первого знакомства?
Знает ли она, как начинает совеститься сердце на каждой ее песне?
Ведомо ли ей, скольких людей она на ноги поставила, в силе укрепила, подарив каждому веру и надежду в любовь, в жизнь?
Не могу ее равнодушно слушать, когда она начинает петь на Феропонтовом колодце, открывая фестиваль "Бородинская осень". Голос то поднимается к небесам, то падает на землю, и в воздухе не остается места - он занят не только голосом и чувствами певицы, он трепещет от волнительных сердец, что внимают сейчас Петровой.
Люди сидят, люди стоят, люди замирают в шаге. Люди наклоняются к хрустальной водице святого родника и пьют живительную влагу, и пьют, наслаждаясь, светлую грусть певицы. Грусть, приправленную необыкновенной силой.
Пожалуй, только Петровой сегодня подвластна чудесная и чУдная сила былинной песни, созданная былинным талантом народа. Пожалуй, только Петрова сегодня способна обратить нас к нашим истокам. Нашим, но до конца не понятым истокам. Пожалуй, только Петрова поняла, насколько исповедальна русская народная песня.
Выросшая на Урале, среди поверий и преданий, чаще всего светлых и чистых, поняла и свято исполняет завет бабушки: "Ты, дочка, хорошим людям лихих песен не пой". Была бы сейчас жива ее бабушка, я бы земно ей в ноги поклонился...
Да что много говорить: приезжайте, приходите на фестиваль в сентябре, все сами услышите и лучше меня поймете.
БОРОДИНО ОБНИМЕТ ИХ И НЕ ОТПУСТИТ
Вот написал новый заголовок к новой своей заметке об участниках нынешнего фестиваля "Бородинская осень" и стушевался. Всем ли будет понятно, о чем это я? А через минуту застыдился: конечно, поймут, да еще как поймут, послушав этих удивительных артистов...
Вот и рассказываю вам, друзья мои дорогие, что в этот раз мы пригласили на фестиваль молодую певицу Светлану Филиппову и солиста Государственного академического русского народного ансамбля "Россия" имени Людмилы Зыкиной Владимира Дунаева...
Света - чистейший русский голос, не засоренный ни подражаниями, ни гонористостью. Вот будто возникает ниоткуда и плывет, летит по небу синему, обнимая своей доверчивостью каждого, кто на пути ему встретится. Ох, как будет этот голос благодарственно радоваться на Бородинской земле. Володя... Вряд ли хватит мне слов рассказать, как грустит, плачет и веселится под его руками балалайка. Три струны всего, а в игре Дунаева оркестр поет. Да он весь сам, сущностью своей и непростой судьбой, похож на русскую песню.
Вот и думается мне, вот и уверен я, что Света Филиппова и Володя Дунаев придутся по сердцу золотому Бородино. Послушайте Свету Филиппову и Володю Дунаева, и будет вам счастье.
ЗАГЛЯНИТЕ В ДУШУ МОЮ
Открою маленький секрет: мне нравится тихонько и незаметно наблюдать за Сергеем Рожинцевым. Он появляется на фестивале, как из-под земли: не было, и вдруг вот он. И все, кто приехал в Можайск, с какой-то удивительной радостью встречают его, здороваются, кратенько обмениваются вопросам и отходят в строну. Отходят, потому как видят, что глаза Сережи устремлены на главную фестивальную сцену, на которую выходят один за другим народные артисты, поэты, чтецы, певцы - признанные и известные, и совсем молодые, начинающие.
На самом деле он такой. Не любопытный - дотошный, любящий талант, только талант должен быть настоящим, со стержнем, потому сам такой. Ученик народного артиста СССР Сергея Бондарчука, Сережа снялся в нескольких фильмах, и о нем заговорили, как о крепком талантливом киноактере. Но вдруг он резко поменял свою творческую дорогу и вступил на дорогу трудную - стал сам снимать кино. Документальное кино, где главное место уготовил он правде - правде исторической, правде человеческой.
Наверное, он знал, на что шел, ведь в каждом своем фильме он и режиссер, и оператор, и автор актерского текста. А текста в его фильмах - капля. Это больше молчаливые фильмы: смотри, слушай музыку, слушай героев и рассуждай. Сам с собой говори. Самого себя проверяй, какой ты, как ты живешь, как поступаешь и чего стоит твоя жизнь в сравнении с жизнями других.
И на этот раз Сергей представляет свою новую работу на фестивальный конкурс документалистов. Только один день - так он назвал свою тихую солнечную работу.
Начинается фильм почти что трагично - больше черно-белая картина кладбища, а через минуту - яркий солнечный день, мальчик среди счастливой природы, звонкий голосок родника, купол церквушки, пение птиц. Мальчик среди жизни, которая питает его счастьем.
Я несколько раз посмотрел фильм и наконец-то понял, какой смысл заложен был в слова моих деревенских стариков: "Жизнь прожили, как один день". Роженцев и преподнес мне урок, каким этот день должен быть у человека...
С ТИХОГО ДОНА ЛЮБОВЬ РАЗЛИВАЕТСЯ
Когда же это было? Когда же я впервые познакомился с этими удивительными людьми? Володей Комаровым, Сашей Новосельцевым и Наташей Мироновой?
То ли это было в первый год проведения фестиваля, и он проходил в солнечной деревне Горки, что под Можайском, рядом с местом, где была главная ставка фельдмаршала Кутузова? То ли это было под Ельцом на просторной веранде у Наташи Мироновой, у подножия тихого и спокойного Дона, куда мы приехали небольшой группой писателей? В это время там проходили дни русской литературы.
Скорее всего, под Можайском, но встреча та наша не оставила следа. Только и помню, как ребята пели. Радостно пели. А настоящая дружба рождалась потом, на берегу шолоховской радости и величия. Помню, мы приехали к Наташе засветло, вечером, на часок, а покидали ее, кода над Доном солнце вставало. Было много шуток, было много песен - родных, наших, знакомых и незнакомых, но все они были родными.
Я следил за Наташей. Она что помидоры на стол ставила, что гостей рассаживала, что рюмкой угощала, что песню заводила - все это было искренне, от души. От души звучал баян и пела гармошка в руках Владимира Комарова, музыканта от Бога, композитора сильного. От души веселилась балалайка Саши Новосельцева, не просто певца и музыканта, а еще крепкого русского писателя. И потом мы ждали обоюдно встречи на Бородинской земле, а люди ждали и ждут милых душевных людей с Дона - ансамбль "Червленый яръ", который везет на фестиваль любовь.
«Червленый яръ» объехал не только всю Россию, но и полмира. Поклонники у него в Польше, Украине, Белоруссии и даже Индии. А на Бородинской земле поют ребята с особой любовью, их любви на всех хватает...
БУДЬ ЗДОРОВ, КРАСАВЕЦ РУССКОЙ ПЕСНИ
Трудно сказать, сколько времени прошло с рождения нашей дружбы с искренним, радушным, открытым и требовательным Владимиром Топоровым - певцом истинно русским и по-русски душевным, человеком, как в наших местах говорят, душелюбным.
Выросший в вологодской лесной деревушке, большой и многочисленной, надо сказать, откуда-то почерпнул он небывалую и неувядающую мудрую интеллигентность, которая была свойственна только мудрственным сельским старикам и старухам, а те незаметно и упрямо учили этому молодежь. Не заставляли, нет, Боже упаси, а именно незаметно примерничали.
А деревня-то Володина и впрямь была необыкновенной. Вот послушайте, как улицы в ней назывались - Шанхай, Украина, еще три-четыре государства звучали, это те, что воевали против советской страны в Великую Отечественную войну. Эти вот "захватчики" как раз и были отправлены в вологодские леса - пускай поработают. Те, конечно, работали, язык перенимали, обычаи русские справляли, и все в конце концов перемешались. Ребята из Финляндии женились на девчатах с Русского порядка, а хохлушки рожали от шанхайских. Роднились, короче.
Вот тут и родился Володя Топоров, вот тут он, услышав, как поет по радио Людмила Зыкина, убегал в березовую рощицу и пел, подражая знаменитой певице, душу свою пробовал песней. Пробовал, пробовал и уехал. Сначала в Вологду в музыкальное училище, а потом в Москву учиться. У кого бы вы думали? У Стрельченко. У Александры Ильиничны. И из рук гармошки не выпускал.
...Видите, как я отвлекся. Вы уж простите, я ведь про Володю еще могу страниц десять написать. Пуд-то соли мы с ним не съели, а вот килограммов восемь осилили уже. А крепко нас подружила "Бородинская осень", его гармошка и его искренний голос, который летел над богатырскими местами и звучал по-особенному: молодо, крепко, уверенно и правдиво. Летел, воздавая славу людям и земле нашей.
Сейчас Володя в больнице. Вот только что говорили с ним по телефону. После операции он.
- Вы не переживайте, Иван Николаевич, все нормально, все хорошо. Мы обязательно в Можайске споем.
Давайте все вместе пожелаем красавцу русской песни здоровья. Володя, ждем тебя на фестивале, ждем твоей искренней песни. Нашей. Родной.
НЕ ХЛЕБ - ПРОСФОРКА
Передо мной в очереди к кассе согбенная старушка. Лежат "пробитые" бутылка, не известно из чего сделанного молока, творожный сырок тоже неизвестного происхождения и буханка ржаного хлеба.
О хлебе ничего дурного сказать не могу, потому как с детства знаю, что вкуснее его ничего на свете не было и нет. Помню, как из печи доставался каравай, и, независимо - подгорел он немного или корочки были лишь слегка подрумяненные, бабушка черпала ковшом ледяной колодезной воды, крестилась и умывала каравай.
- Не хлеб, нет - настоящая просфорка, - приговаривала она и осторожно накрывала горячие буханки белоснежным домотканым полотенцем.
Так вот старушка у кассы. Она долго считала мелочовку, раза три переспрашивала кассиршу, сколько же надо заплатить.
- Тяжело, бабушка? - спросила ее стоявшая рядом женщина.
- А ты как думала? - не поднимая глаз, старушка продолжала считать копейки. - Пенсию получила два дня назад, за коммуналку отдала, вот и не осталось ничего... Подумываю телефон отключить совсем, только вот как скорую вызвать. Ну, как придется?
Эта вчерашняя картинка не выходила у меня из головы, когда я смотрел документальные фильмы режиссёра Алексея Муратова, присланные на "Бородинскую осень" - на фестивальный конкурс документалистов.
Не сможет оставить равнодушными тех, кто будет смотреть его фильм "Подвиг тридцати трех". 24 августа 1942 года 33 советских бойца приняли неравный бой в окрестностях Сталинграда. За несколько часов в условиях острой нехватки боеприпасов и отсутствия связи с полком они смогли уничтожить 27 гитлеровских танков и около 150 немецких солдат. Отстоять занятую высоту бойцам удалось без единой потери. Их подвиг вошел в историю как подвиг «тридцати трех».
Вот ссылка на фильм «Подвиг тридцати трех» https://yadi.sk/i/buM46ApLw-Kkug
Посмотрите.
Другой фильм о генерале, Герое Советского Союза Дмитрии Карбышеве - легендарном командире и о его святом подвиге. Он важен для нас еще и тем, что в последнее время антирусские средства массовой информации, а особенно центральные каналы московского, не российского, а именно московского телевидения без стыда глумятся над именами, до которых нам никогда не дорасти. Топчем тех, кому обязаны всем, а потом возмущаемся: за что нас так не любят в мире?
Вот ссылка на фильм - "Генерал Карбышев" https://yadi.sk/i/4- pW7noEy6oWmg
Посмотрите.
Послушайте, как Людмила Зыкина передала рассказ Александры Пахмутовой о своей Бекетовке, местечке под Сталинградом, где родилась.
Послушайте, как Виктор Сорокин вместе с Кубанским хором гордится сталинградской Волгой, напоенной кровью советских солдат.
...А я про дрожащую руку согбенной старушки. Ведали ли они, герои-воины, что их родственницы будут считать копейки у магазинной кассе и думать: покупать им молоко или повременить немножко. Одно они не раздумывая берут - хлебушек, потому как он - просфорка.
ПОДАРИТЬ ЛЮДЯМ ГОРДОСТЬ
Совсем недавно один актер мне сказал:
- Не любят сегодняшние театральные читать стихи со сцены. И знаете почему? Не любят учить стихи.
Правда, иногда выходят с так называемыми папочками и, не вынимая глаз из них, произносят поэтические тексты. Да, да, именно произносят, а ведь стихотворение надо через ум и сердце пропустить. Только тогда она станет твоим родным, и слушатель тебе поверит.
- Знаете, - продолжил актер, - сегодня можно назвать тройку имен, кто тратит свои силы на русскую поэзию. Вот Василий Семенович Лановой. Еще Юрий Владимирович Назаров да Людмила Васильевна Мальцева... Знаете такую, слышали?
Я ничего тогда театральному актеру не ответил.
Слышал ли я Людмилу Мальцеву?
...Середина сентября прошлого года. Автобус с творческой группой фестиваля берет поворот из Можайска в Москву, и все оглядываются в окна, машут рукой и в едином порыве произносят одно:
- До встречи, дорогое Бородино.
И начинаются уже воспоминания, как было приятно петь перед жителями Можайска и гостями города на Ферапонтовом колодце, как на одном дыхании прошел вечер в доме культуры, как люди подходили и благодарили, каким солнцем встречало Бородинское поле.
- Людмила Васильевна, а рискнем с вами? - наклонился я над плечом заслуженной артистки России Людмилы Васильевны Мальцевой.
- И какой это будет риск? - то ли смеясь, то ли не понимая до конца моего предложения, смотрит на меня актриса.
- Давайте прямо здесь, в автобусе, запишем с вами радийную передачу "Жизнь и культура".
- Эх, ты! Такого еще в моей практике театральной не было. А что? Давайте попробуем.
Я пересаживаюсь к ней, включаю микрофон и чувствую, как незаметная волна звука приготовилась нас слушать и все до буковки записывать.
Мы и говорили с Мальцевой негромко, но автобус затих - голоса затихли, и водитель, а сидели мы на первом месте, как-то особенно мягко и интеллигентно повел машину. Не мешал нам никто, мне так показалось, а потом понял: все прислушивались к рассказам Людмилы Васильевны. Я не буду передавать наш разговор, скажу только, что микрофонное время быстро отщелкало отведенные нам пятьдесят пять минут. Мы оба были удивлены, как же это все быстро пролетело, а мы еще только-только подбирались к главному - к особому настроению фестиваля "Бородинская осень". К гражданскому настроению, как заметила актриса.
Людмила Васильевна рассказывала о своих родных, близких. С необыкновенной памятностью и поминальностью вспоминала родственников - защитников Отечества в Великую войну. Незаметно для себя рассказала, как стала актрисой, и как в ее творческую жизнь вошла поэзия. И читала стихи.
Я слушал, и плечи мои сами собой поднимались выше головы. Это же не сцена, это же не огромное число слушателей - она всего и я, необыкновенно раскрепощенная обстановка, тем более в автобусе. Но как только Мальцева начинала читать, она забывала, что мы в дороге - сердце ее не выплескивало поэтического текста, написанного поэтом, нет, сердце дарило свой поэтический текст, будто написанный ей самой.
Удивительное состояние испытывает каждый, кто слушает Людмилу Васильевну. Выходит на сцену, как и здесь, в Можайске, красивая женщина, с улыбкой. Дарит свою улыбку людям, но за несколько секунд до того, как зазвучит стихотворение, взглядом соберет в единое внимание все глаза зрителей и разорвет души правдой, силой, и заставит каждого переживать и радоваться, подарит каждому гордость и уверенность.
Думал, и в этот сентябрь фестиваль радуется Мальцевой - Людмиле Васильевне Мальцевой, заслуженной артистке России. А как без ее поэтического сердца, которое дарит каждому из нас гордость за Державу? Да вот взяло золотое сердце золотой женщины и остановилось...
СУХАРИ НИКОЛАЯ МАШКИНА
Раза два в год мы встречаемся с Николаем Машкиным, с Николаем Григорьевичем Машкиным. На фестивале в Можайске в обязательном порядке.
Мне нравится, когда он идет тебе навстречу и протягивает руки для пожатия. Открыто, свободно и по-человечески уютно. Улыбается, не произносит дежурных фраз, а просто всем своим видом показывает, что ему тоже приятно меня видеть. Смотрит прямо в глаза, и сквозь приветливую улыбку ты замечаешь его слегка затуманенный взгляд, в котором так и не прошла тревога. А как иначе? Он здесь, в Москве, а семья далеко от российской столицы, там, где нарушен основной закон - возлюби ближнего.
Судьба Николая Машкина была, как и у многих, советская, да вот только в феврале 2015 года стало известно, что на улице города Николаева среди бела дня сотрудники СБУ задержали депутата Николаевского областного совета, редактора газеты «Рiдне Прибужжя», писателя Николая Григорьевича Машкина.
За что так? Почему? Ему вменялась вина за его писательскую позицию, а она не совпадала с позицией нынешней киевской власти. Он стал виновен в том, что как писатель не скрывает своего сострадания к своим согражданам, оказавшимся жертвами геополитических игрищ и геноцида собственного народа. России. Более восьми месяцев его держали в застенках СБУ, а Николай и там, где скверность, мерзость и несправедливость, не перестал верить в свое право на свободу слова, право говорить правду.
Одна престарелая наседка весь интернет заполонила: "Пусть Машкин готовит сухари!" Ей подпевали, кудахтали общипанные злобой куры. Тогда-то и появилось заявление писателей России, подписанное Юрием Бондаревым, Валентином Распутиным, Валерием Ганичевым: "Николай Машкин - это не литературный герой, не мифологизированный старатель политических противостояний. Он всего лишь тот человек, который по своему писательскому призванию не лишен простого сочувствия к человеческому страданию. И единственное, что может его защитить - наше такое же ответное к нему сопереживание, наше неравнодушие к его жизни и судьбе...»
Члены Союза писателей России обращались ко всем неравнодушным людям с просьбой помочь и ему, и всем тем украинцам, которые томятся в СБУшных застенках...
Теперь Николай Машкин на свободе, но не в своем Николаеве живет, а в Москве. Легко ли ему? Удобно ли ему? Спокойно ли ему? Набрался я смелости и задал Николаю эти вопросы. Мы стояли на Бородинском поле, на дорожке, ведущей к могиле Багратиона. Он посмотрел на меня и промолчал. Молчание здесь, на мужественной земле, о многом рассказать может. Одно я точно увидел: я стою рядом с русским интеллигентом, с истинным интеллигентом и будто слышу - а кому сегодня легко?
Найдите минуту времени и прочитайте короткий рассказ Николая Машкина "Дядя Ваня". Многое поймете, что за человек, что за писатель его создал. Одно скажу - рядом с Машкиным надежно жить.
А РУССКАЯ ДЕРЖАВА СТОЯЛА И СТОИТ
Сколько же это лет прошло с нашего первого знакомства с Сергеем Ивановичем Котькало? Двадцатник-то точно наберется. Ну, могу ошибиться на год. Если только на год.
И за все это время нам тихо и спокойно, по душам, выпадало говорить только под луной - я имею в виду, только поздно вечером. О чем? О труде писательском и около писательском. О личностях в литературе и самоводвиженцах в ней. О делах, казалось бы далеких от творческого труда.
Со многим я соглашался и соглашаюсь, поскольку Сергей Иванович - личность глубокая, принципиальная и наделенная энциклопедическими знаниями. Не для того чтобы блеснуть умом - это ему совсем несвойственно и ненужно, а чтобы быть доказательным в разговоре. С одним не могу согласиться - с его частыми сомнениями: а правильно ли он и его близкие коллеги делают, продолжая "строить" здания, задуманные Валерием Николаевичем Ганичевым. Ушаковское движение, премия «Имперской культуры», та же "Бородинская осень", да масса других дел и начинаний.
А кто, если не вы? К этому приблизительно сводятся мои доводы. Ведь литература, писатель в частности, не только творить на бумаге должна - она просто обязана взять за руку человека и вести его к свету. К хорошему. К доброму. К правоте. Жить-то литературе надо по-некрасовски, особенно в наше время: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан...»
А где ему гражданству сегодня научиться можно, особенно молодому человеку? В концертном зале, где полуголая песня и голые исполнители? На поле, заросшем бурьяном? На частном производстве, куда давно возвратилось крепостное право?
Душа-то наша для хорошего рождена. Убить ее каждый может, а вот кто гордость в нее вдохнет? И всегда привожу ему в пример ребят из Ельца - Сашу Белоусова, Рому Петрищева, Сеню Бирюкова. Они ведь силы набрались ни где-нибудь, а именно здесь, в стенах Союза писателей, а потом в частых дорогах - по местам адмирала Ушакова, на Бородинском поле.
Композитор Владимир Комаров, почувствовав силу писательского слова и дела, создал у себя в Ельце ансамбль. В него пригласил парнишек, и ведь имя-то какое у коллектива родилось - "Русь державная".
Сначала ребята запели известные песни, только Владимир Григорьевич понял: нужны новые песни, сильные, действительно державные. Нужны песни, которые бы здесь, на Бородинском поле, душу юношескую наполнили стойкостью и любовью. Не банальность скажу - любовью к Родине, к человеку, уважением к самому себе.
Получилось ли? Да судите сами из моих коротеньких примеров.
Саша Белоусов... Уж как парню хотелось стать артистом-певцом. И уже мечта стала исполняться, вот он уже учится вокалу в прославленном Воронежском училище, а сердце было не покойно - дома нужна забота о матери, больше, кроме него, этого дать маме не мог. Он не раздумывал.
Никогда не забуду, как в один из фестивалей лил настоящий ливень. И без того старенькие кроссовки Ромы Петрищева, размокнув, просто-напросто развалились.
- Рома, пойдем, вон напротив через дорогу магазин, купим тебе сейчас новые. Ты как же ходить будешь?
- Вы что, дядь Вань, я никуда не пойду, - с укоризной в голосе ответил мне и скотчем замотал свои никудышные ботинки.
Я потом понял: он сам на них, кроссовки, должен заработать. Сам, понимаете?
Сеня Бирюков... Он упал на колени в Дивееве перед мощами Преподобного Серафима Саровского и не выдержал - заплакал. Горько. С мольбой. С молитвой.
Он просил святого помолиться во царствии Божием о здоровье отца - ему сейчас плохо и трудно, он не может встать на ноги, а дома на руках матери дети. Выдержит ли она?
Не отсюда ли, с бородинских земель, брала свое начало совесть ребят? Не здесь ли рождалась их крепость национального кода?
Люди становились на ноги. Саша Белоусов, отслужив в армии, попробовал труд продавца и строителя. Сейчас он менеджер в одном из липецких ресторанов. Рома Петрищев стал отцом. Сеня Бирюков - регент в московском храме. А вместе они - крепость Руси Державной.
Вот и смотри, Сергей Иванович, нужно ли дело, которому ты вместе со своими друзьями себя посвящаешь?
ЗЕМЛЯ
ПАМЯТЬЮ ЖИВА
Не осталось на нашей земле матерей, которые так
и не дождались сыновей с Великой Отечественной воны. Ушли они, ушли к ним -
любимым своим кровиночкам. К самым красивым. К самым сильным. На них порою и
вся надежда была.
Помню у нас в соседях жила Феня Калмыкова. Одиноко жила, беззащитно, хотя никто
никогда ей худого слова не обранил. Начиная с весны, как только устанавливалось
тепло, выходила она на крылечко, присаживалась на верхнюю ступеньку, приступку
по-нашему, и долго всматривалась на дорогу, ведущую к горизонту, где когда-то крутила
крыльями ветряная Крупнова мельница. А потом тихо-тихо выводила:
-Нейдет, нейдет мой расхороший,
Нейдет, не любит он меня...
Только и пела эти две строчки.
-Феня пьяная что ли каждый день? - спросил я однажды дома.
-От горя пьяная, - тихонько ответила бабушка. - У Фени-то нашей в сорок первом
муж с двумя сыновьями на войну ушли, аккурат по дороге к мельнице. Ушли и не
вернулись. На мужа похоронка пришла, а на сыновей извещение - без вести они
сгинули... Вот и поет Феня. Горю не сидится на сердце, оно на волю просится.
Вспомнил я Феню Калмыкову, когда смотрел фильм белгородского журналиста Андрея
Дементьева "Полвека в поиске". Он о людях, которые, не считаясь со
временем своим, метр за метром, зимой и летом, через свои ладони пропускают
белгородскую землю в поисках погибших во время Великой войны солдат.
Да только ли через ладони пропускают? Скорее всего, через сердце свое.
А как по-другому, если ты "натыкаешься" в сырой земле на останки
защитников этой самой земли? Кого-то по именам определяют, а кто так и остается
безымянным, неизвестным.
А как по-другому, если ты стоишь у обитых кумачом гробов солдат-героев, и для
них ты сейчас самый близкий родственник?
Что в литературе, что в музыке, что в кино, особенно в документальном, есть
такое понятие - малая форма. Вот Андрей Дементьев - яркий представитель малой
документальной киноформы. Скорее всего, его работы похожи на телевизионные
репортажи. Они длятся всего пять-семь минут, а перед нами расстилается целая
жизнь. Как и в этом фильме о сильных духом людях, для которых стало главным на
белом свете - память сохранить, а ведь на самом деле - только памятью жива наша
земля.
Молодой еще Андрей Дементьев, а работами своими не одну жизнь прожил, и о них
нам рассказал. Крепко рассказал, правдиво.
Слово не проронил о матерях погибших солдат, которые так и не дождались своих
кровиночек, а они будто вот здесь, на израненной белгородской земле, где живет
великая Память.
СОВЕСТЬЮ
ДОРОЖИТЬ НАДОБНО
Вряд ли я буду оригинален, рассказывая о Юрии
Владимировиче Назарове. О нем и без меня написано ох сколько! Читать не
перечитать.
Но я был бы совершенно неправ, замолчав это имя
в галерее известных, что, бросив иногда неотложные дела, спешит к автобусу на
Комсомольском проспекте и сентябрьским утром отправляется в Можайск - на Бородинскую
осень.
Он будто появляется ниоткуда - буднично, как-то по-домашнему, тихо со всеми
здоровается, занимает место в автобусе - не специально для него приготовленное,
а садится на любое свободное и "растворяется" в шумной творческой
компании. Вот и есть он, а будто и нет его.
Шепну вам на ушко по секрету: никто не проявляет к нему подобстрастного
внимания, но все знают - с ними едет Назаров, или они едут с Назаровым.
Народным артистом России, удивительным киноактером и, что самое главное,
удивительным человеком.
Молодежь горда: с кем она сейчас в одной группе едет на фестиваль, люди
старшего поколения не перестают благодарственно смотреть на Назарова, говорить
с ним. Почему именно благодарственно? Да ведь в нашем российском кино Юрий
Владимирович один сегодня сохраняет человеческую совесть.
Часто теперь приходится слышать, что по мыльным телевизионным операм ползают
артисты, у которых нет настоящей актерской школы. Заметьте: их не называют
актерами, а только артистами, еще великолепными, еще и звездами. А Назаров -
актер. Даже не так. Назаров - Актер. И вовсе дело не в школе, хотя это тоже
важно. Дело в другом. Юрий Владимирович живет в родстве с совестью, а может,
даже совесть сама роднится с Назаровым, равняется на него.
Попробуйте по-другому сказать, когда слушаете его идущую из сердца боль за
незаслуженную русским человеком тяжелейшую жизнь. Когда слушаете, как он читает
стихи - в них и гордости, и тревоги и слез не мерено. Когда смотрите его работы
в кино.
Я не просто поставил на страницу фильм "Кавказский пленник". Просто
хотел подчеркнуть, что никто до Назарова в нашем кино так не читал Толстого,
Льва Николаевича нашего. Вот только Юрий Владимирович да еще Игорь Владимирович
Ильинский в Малом театре смогли прочитать Толстого. Настоящего Толстого...
Как же будет приятно, когда в середине сентября мы увидим бегущего к автобусу
Назарова. Значит, на фестивале будет все, как надо, и люди снова заглянут в
закрома своей совести. Исповедальной совести.
РОССИЮ НАДО ЗАСЛУЖИТЬ.
Фестивальные дни в Можайске всегда хлопотные и
быстротечные. Участники просто-напросто порою не поспевают с одного действа на
другое - везде ждут люди. Поэты на ходу листают свои книги, чтобы, выйдя на
люди, не повториться в своем разговоре. Артисты порой в машине переодеваются и
выходят к людям "с иголочки".
Мне позвонила певица Татьяна Петрова и назначила встречу в Доме культуры. Это в
другом конце города, где через час должна была состояться встреча с можайскими
рабочими.
Поймав попутную машину, я уговорил водителя попробовать добраться коротким
путем.
-Мигом доставлю, - пообещал тот и тут же подступил с расспросами. А года
удовлетворился ответами, сам начал мне объяснять, как родился фестиваль
"Бородинская осень".
-Должны были найтись умные люди, должны были они литературой, кино и песней
вернуться к нашей славе. К нашей общей славе - Бородинскому полю.
-Да тут каждый клочок земли славный.
-Правда твоя. Я вот за вами по следам иду. Ферапонтов колодец. Святое место. В
трех километрах от него - ставка Кутузова. В пяти само поле. Здесь на пригорке
Ферапонтов монастырь, он ведь с шестнадцатого века. Под горой Москва-река
начинается, а на берегу жил художник Герасимов. Помнишь его "Мать
партизана"? Как же такое можно забыть?
Право дело, мы со своими болячками, которые переросли в равнодушие, совсем
гордиться таким богатством перестали... А люди нашлись умные...
Хозяин машины замолчал на минуту, а потом так внимательно посмотрел на меня -
слушаю ли я его? - произнес:
-Нет, молодец все-таки Виктор Лапкин. Это ведь они с Пригориным идею писательскую
поддержали. Вот тебе и фестиваль, вот тебе и снова во весь голос заговорило
Бородинское поле.
Смотри-ка, думал я, слушая моего спасителя, знает народ своих героев.
А о "своих героях" вот что рассказывал в журнале сопредседатель Союза
писателей России Сергей Иванович Котькало:
"Бородинская осень вдохнула в можайскую жизнь свежего вохдуха. Зашумел
ручеёк святого колодца, вырытый более 600 лет назад преподобным Ферапонтом
Белозерским и Можайским. На всё это требовались новые силы, новые формы
организации людей. Не митинговые, а созидательные. В Можайске на таких людей
дефицита никогда не было. Виктор Лапкин и Александр Бояр помогали вновь
открывшимся Бородинскому и Колоцкому монастырям, чем могли. Блаженной памяти
Евгений Пригарин взял на себя миссию восстановления святого источника прп.
Ферапонта... Многие можайцы брались за иные добрые начинания. Однако основная
масса граждан продолжала оставаться в стороне от общего дела. Чувствовались
пробелы. И тогда образовался координационный центр, превратившийся в дальнейшем
в Попечительский совет святого колодца прп. Ферапонта Можайского, куда вошли
активные люди не только Можайска, но и из других городов России.
Во всяком общем деле должна быть связующая нить. Ею, по предложению В.А.Лапкина
и В.Н.Ганичева, стал Всероссийский фестиваль духовности и культуры «Бородинская
осень», объединивший духовенство, учёных, писателей, художников,
кинодокументалистов, лучших представителей песенного искусства... Цель
фестиваля - собирание людей деятельных, болеющих за Отечество, за его культуру,
создание реального поля духовного возрождения. Фестиваль поддержали Патриарх
Алексий II, а затем и Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.
Уже на первом фестивале открылась построенная В.А.Лапкиным художественная
галерея с лучшими работами выдающихся художников России, Украины и Белоруссии.
По инициативе А.М.Бояра, тогда же на колокольню Бородинского монастыря
поднялись новые чугунные колокола в память прежних, снятых в годы забвения.
Земля Можайская украшалась новыми памятниками. На Ильинском кладбище
заброшенное и униженное братское захоронение защитников Можайска в годы Великой
Отечественной войны превратилось в достойный мемориал памяти
героев-освободителей. Возродился источник преподобного Ферапонта, где перед
купелью, над святым колодцем, обливаемый слезами плакучих ив, коленопреклонённо
молится бронзовый монах, а над ним возвышается многометровый литой православный
крест перед рубленым из лиственницы храмом во имя святого подвижника".
Вернусь к своему водителю. Он мне подробно рассказал, кто такой Виктор
Алексеевич Лапкин, будто я его совсем не знаю.
Лапкин - интересный немногословный человек. Он больше молчит. Он больше
улыбается. Он уступит дорожку совсем молоденькому певцу. Улыбкой подбодрит
каждого. И незаметно встанет в стороночку - не зная, кто это, можно принять его
просто за рядового можайца, который пришел посмотреть и послушать.
А Виктор Алексеевич взвалил на свои плечи неподъемную, казалось бы, тяжесть по
организации и проведению фестиваля и легко, еще раз повторюсь, легко ее несет.
С уважением, с любовью к Можайску и стороне родной.
Марина Ганичева часто повторяет любимую отцом строчку русского поэта: "Что
толку плакать и тужить? Россию надо заслужить".
Вот Виктор Лапкин не заслуживает Россию - он ей служит.
ОТКУДА В
МОЛОДЫХ СТОЛЬКО МУДРОСТИ?
С первых кадров документального фильма
"Тихая война" понимаешь: это не постановочный современный, так
называемый, художественный фильм, где холеные, прихорошенные гримом и
измазанные клюквой артисты, где новенькая, буквально с иголочки, чистейшая и
отутюженная одежда солдат, где, как ни старайся придать все времени, спокойная
природа.
С первых кадров новой работы Александра Рычкова и Ольги Кулыгиной понимаешь:
это настоящая война. Понимаете, в наше время война, которая рядом. И ни где-то
за тридевять земель, а вот рядом совсем - около Белгорода, Курска, Воронежа.
Никто и никогда подумать даже не мог, что с запада, с родной братской Украины,
донесутся на эти земли отголоски той Великой войны.
Вспомнил я, как в восьмидесятые годы пришлось мне поселиться в большом селе
Верхнесадовое под Севастополем в доме двух стариков. На море тогда
"дикарем" приехал.
Дед Алеша, а так он просил себя называть, был родом из Горьковской области.
Бабушка Галя - истинная украинка.
- Что ты, Ваня, хохлушка я коренная, - улыбалась сухонькая старушка,
раскладывая мои нехитрые отпускные вещички в новенький шкаф. - Я ведь его с
того света достала (это она об Алеше своем). Глупой девчушкой приволокла его,
раненого, на себе, и вместе с матерью спрятали.
Как же я ненавидела этих фашистов.
Говорят, грех людей ненавидеть, а как же я должна была на них смотреть? С
любовью что ли? С радостью? Они сколько людей уничтожили... А люди-то эти все
мои сестры и братья... Если и есть самый страшный грех, так это, когда человек
на человека руку поднимает, отнимает жизнь его, кровичку на волю пускает.
Как же это славненько - в мире жить. Если и есть что проклятое на земле, так
это война.
Баба Галя в свои восемьдесят живо хлопотала около стола, будто не постоялец к
ней заглянул на огонек, а родной человек.
- У меня хоть и давление, но давай по капелюжечке за встречу выпьем, - не
обращая на мой отказ, она разливала уже по крохотным рюмочкам виноградную
самогонку.
- Дед, ты чего там, айда за стол - родненький с твоих земель приехал...
А потом, после второй или третьей капелюжки, запела. Голос высоченный,
стройный, летучий, и вот ведь, что случилось - на песню почти вся улица
собралась. Кто со сливой, кто с персиками, кто с яблоками пришли. Стол вынесли
на улицу, и лились песни, одна краше другой, будто и правда в селе большой
праздник.
Тогда, при встрече, баба Галя утвердительно обронила:
- Да никогда мы больше на свою землю ни одного фашиста не пустим. Ни в жисть не
пустим.
А вот ведь, как все случилось...
Я несколько раз смотрел фильм. Его на самом деле смотреть надо. И ловил себя на
мысли: откуда в молодых документалистах столько мудрости, чтобы так реально
"отснять" тихую братоубийственную войну?
Встала бы сейчас баба Галя, взглянула. Чтобы она сказала людям?
У ГАНИЧЕВОЙ ЕСТЬ ТОЛЬКО ОДНА ОБЯЗАННОСТЬ - БЫТЬ
ГАНИЧЕВОЙ
Я нисколько не сомневаюсь, да нет - я просто
уверен, что никогда Марина дома не слышала от отца и матери:
-Ты знай, какое имя ты носишь.
Она, я уверен, сама понимала, для кого и для чего живут родители, какими
ценностями дорожат, и что для них самое важное и самое главное в жизни.
А главным была сама жизнь - с хитрыми плетениями, с лукавствами, которые
отнимали драгоценное время и забирали нервные клетки, но выше их был Шолохов и
Гагарин, Соболев и Твардовский, Храм Христа Спасителя и Триумфальная арка. Была
родная деревушка в заснеженном омском крае и гордый украинский Николаев. Была
Екатерина Великая и адмирал Ушаков. И были люди - крепкие, настоящие, сильные,
несгибаемые.Вот у них и набиралась силы, если хотите - мужества Марина
Ганичева, и когда вырастала новая идея в Союзе писателей России, она первая шла
на "амбразуру" и выигрывала у судьбы иногда непосильную творческую
победу.
Так, собственно, получилось и с фестивалем "Бородинская осень".
Марина подхватила идею и внесла в нее свою мудрую, чисто женскую нотку. Да
какое тут нотку - голос свой.
Читала стихи, а делает она это, как никто другой, молодых или начинающих
поэтов, и те прямой дорогой, параллельно со Смоленской, мчались в места
кутузовские и давыдовские.
Запевала песни, и вместе с ней их пели можайской земле молодые и признанные
певцы и певицы.
Видела, как пробиваются крохотные талантливые росточки в донской елецкой
стороне, им целовала по-матерински эти умненькие ребячьи макушки, а потом из
этих ребят такие славные мужики получались - крепкие, дотошные, умные, хранящие
наш родной русский национальный код.
В четырнадцатый раз сентябрьское солнце обогреет участников фестиваля, а те
своим искусством - певческим, поэтическим, актерским - обогреют можайцев и
вновь всколыхнут имена на весь мир известных героев, и безымянных тоже.
Дочь верно и незаметно для всех, да и для себя самой тоже, исполняет негласный
завет отца - всегда быть Ганичевой.
Какой подарок для Марины сделать на фестивале? А вот он - это любимая песня
Марины Валерьевны в исполнении Татьяны Семушиной и любимая песня Валерия
Николаевича в исполнении Павла Яшкова. Пусть они льются над родной можайской
землей.
И КЛЯТВУ ВЕРНОСТИ ДЕРЖАЛИ... ДЕРЖИМ
Скорее всего, придирчивый читатель осудит меня
за лермонтовскую строчку, вынесенную в заголовок. Как? С какой это радости я
взял не применительную к женщине чисто мужскую фразу?
На фотографиях Татьяна Семушина, певица, и вдруг
"клятву верности держали"?
Попробую объяснить потом, а вначале- да, это певица Татьяна Семушина, лауреат
премии Союза писателей России "Имперская культура". Она уже на
протяжении десятка лет не изменяет фестивалю "Бородинская осень". И
когда я ей звоню и спрашиваю, едет ли она в Можайск в этот раз, Таня, не
раздумывая, отвечает:
-А ты как думаешь? Найдет же, о чем спросить.
Мне памятно, как Татьяна впервые появилась на фестивале - не гостьей, не
приглашенной артисткой, она вступила в фестиваль родным человеком, потому как
ее голос, ее творческая позиция органично "влились" в необычайные
просторы этого, казалось бы, совсем крохотного российского местечка.
На самом деле, когда ты не был на Бородинском поле, тебе кажется, что это
необъятная по широте и простору место, а оно совсем не такое - встань на самом
высоком месте, и взор твой обнимет и высоту, и землю, окаймленную редким
кустарником. Но откуда же такое видение нескончаемого простора? Оно в нашем
сознании подвига русского народа - бесконечного и крепкого. Оно в голубизне
неба, которая приподнимает эту землю к божественной недосягаемости. Оно в голосах
тех, кто сердцем бережет не столько память, сколько будущее славы Бородинского
поля.
Таня именно одна из тех, кто украшает эту память. Душой своей. Голосом своим.А
еще необыкновенным даром видеть, чувствовать этот бородинский героический
простор и наполнять его настоящей русской песней.
Вот взгляните на первый снимок. Певец из Великого Новгорода Леша Костин
провожает Таню на фестивальную сцену. Согласитесь: радостная минута, но пройдет
Семушина до микрофона десять шагов, повернется к зрителям, и все притихнут:
зрители и все участники фестиваля увидят женщину, хранительницу памяти,
горевательницу по погибшим, молитвенницу за мужа, сына, соседа, идущего
Отечество спасать.
Вот потому и Лермонтов...
ГОСПОДЬ ДОРОГУ ВЫПРАВИТ
В
Подмосковном селе Бачурино есть удивительная мироточивая икона Божией Матери
«Семистрельная» или «Умягчение злых сердец». Когда к ней приближаешься, сразу
ощущаешь нежное и волнующее благоухание мира, а прикладываясь, видишь на
поверхности маленькие капельки «небесной росы», рассыпанные по лику, словно
крохотные прозрачные жемчужинки.
Деревню Бачурино сегодня столица подмяла под
себя. Кого ни спроси, никто толково не скажет, как до неё добраться от метро
«Тёплый Стан». Спросил одного, другого - лишь указывают в сторону новостроек
Новой Москвы:
- Где-то там, за кольцевой...
Наконец, молодая пара назвала номер маршрутки и
предупредила:
- Не советуем на ней ехать. Долго ждать будете,
лучше на такси.
На такси, так на такси, благо рядом кучкуется
десяток машин.
- В Бачурино свезёте? - спрашиваю одного.
Таксист далеко не русского происхождения дал
понять:
- Тут всего-то копейку заработаешь. Не поеду, а
вон тот повезёт.
«Тот» оказался разговорчивее, но ломаная -
наполовину русская, наполовину армянская - речь толку первоначально не дала:
- Так тебе храм там нужен? Садись, я знаю, где
это, - и назвал сумму по-нынешнему времени совсем смешную.
С того самого дня, как совершенно случайно
увидел сюжет по телевизору о мироточащей иконе «Семистрельная», мне хотелось в
эту маленькую деревню, в этот свежий, построенный из дерева храм, куда икону
передала местная жительница.
Она купила иконку в одном из московских
монастырей, принесла домой и на третий день увидела, как на лице Божией Матери
проступило миро.
- Я не раздумывала, что мне делать, -
рассказывала тогда по телевизору владелица иконки, - конечно же, в храм, в наш,
деревенский.
Не могу сказать, почему именно этот
телевизионный сюжет запал в душу, но сколько бы времени ни проходило, постоянно
чувствовал: мне надо в Бачурино побывать. Надо, и всё тут.
И случай выпал. Только что закончился фестиваль
«Бородинская осень». Писатели, артисты, что каждый год приезжают в Можайск,
вновь встретились на богатырской земле. В золотистой сентябрьской осени, не
сбросившей с себя ещё летнюю зелень, пили холодную воду из Ферапонтова колодца.
Молились о погибших за землю русскую у иконы Смоленской Божией Матери. Читали
стихи у могилы Багратиона на Бородинском поле. И бесконечно встречались с
людьми в Можайске и Можайском районе.
А вот по окончании фестиваля вырвал денёк, и еду
теперь в Бачурино.
Новостройки и впрямь перепутали пути-дороги.
Остатки рощиц и полей тоскуют по прежним ягодным временам и ржаной ниве. Теперь
лежать им под прочным асфальтом и высотными домами.
Широкая трасса привела нас к храму.
- Вот тебе и церковь, - остановил машину
таксист.
- Так этот храм только что строится. Видишь,
фундамент ещё не весь вывели.
- А другого не знаю, я тебе про этот говорил, -
и протягивает за денежкой руку.
- Так это Бачурино? - ужаснулся я и стал рыться
в своих записках. Где-то точно записывал название деревни.
- Не знаю. Бачурино твоё или не Бачурино. Просил
храм. Вот тебе он.
Спорить было бесполезно. Он плохо понимал меня,
я - его.
- Давай, - предложил таксисту, - искать нужный
храм.
Он волновался за деньги, я за то, что уже,
скорее всего, не захвачу службы. Это же 21 сентября, Рождество Пресвятой
Богородицы. Всё сложилось, как нельзя лучше. В разуме сложилось, а вот
действительность диктует совсем обратное.
Мы поехали дальше по широкому пустынному
проспекту. И на горизонте увидели купола другого храма. Большого. Крепкого.
Ясного. Из ворот ограды выходили люди.
Ладно, пусть так, пусть не успел на службу, но к
иконе всё-таки приехал.
Женщины, остановившись на мой вопрос, покачали
головой:
- Нет, это храм Пантелеймона. Вам надо повернуть
обратно, а там спросите, как проехать. Да всё тут близко, - супружеская пара,
так благостно настроенная к солнцу, к празднику, к людям, пыталась
растолковать, как же нам добраться до нужного места.
- Сначала прямо едете, потом повернёте налево.
Потом немного направо, и будете на месте.
Только тут понял непонятный смысл русской сказки
«Пойди туда - не знаю куда».
А что делать? Не возвращаться же обратно.
Слава Богу! Уютная церковь пряталась за кудрями
развесистого ивняка. Ветви не убранной пока антоновки ленивились на ограде. Из
калитки никто не выходил, а голоса звучали.
Вот оно что! Прямо около входа в церковь стоял
большущий стол. На нём двухведёрный самовар, окружённый мёдом и плюшками, и
люди - с кружками, чашками, блюдцами. Люди после праздничной службы пили чай.
Да, так оно и есть. Это постоянные прихожане,
потому как все повернулись ко мне. Со вниманием повернулись.
Всё рассказал, всё объяснил, всё попросил.
- Да вы испейте чайку. Это совсем рядом, - первым
заговорил хозяйственный молодой мужчина. - Я бы вас проводил, да видите,
сколько у нас народу, не могу сродников своих оставить.
Да, он бы проводил, но он, как оказалось,
староста прихода.
- А что, так уж и тянет тебя к образу? - это
батюшка ко мне. Его сразу не заметил. Люди кругом, а он невеликого росточка,
прозрачные белые волосы на голове и такая же борода, и лучистый, уютный.
- Да, батюшка, из Сарова приехал.
- Вон оно как! Ну что же, ступай себе с Богом.
Господь дорогу выправит, - отвернулся и стал наливать себе чай.
И только тут до меня дошло: у каждого сейчас в
машине навигатор. Что я к людям пристаю?
- Не использую навигатор. Я ему говорю, он меня
не понимает, - сердится таксист.
Но я-то вроде бы говорю на хорошем русском! Как
же я до этого не вспомнил об этом устройстве?
Оказалось, на самом деле так: 100 м прямо, 200
налево, столько же направо.
От Бачурино и осталась-то всего одна коротенькая
улица. Приткнулась она к новостройке и живёт тихонько, совсем незаметно. Из-за
высокого тёмно-зелёного забора тянется к нему золотистым куполом церковь.
Около двери табличка: «Храм в честь иконы
«Умягчение злых сердец». Всё, наконец-то я на месте.
Из-за ограды голосов не слышно. Дверь закрыта.
Опоздал.
Снова стучусь, на кнопку звонка нажимаю - никто
не слышит, никто не отвечает.
- Вы кого ищите? - слышу голос из-за спины.
В машине, что тихо остановилась около меня, -
батюшка. Выходит. Совсем-совсем молоденький. Глаза внимательные и пытливые. И
только мой ли взволнованный голос, нетерпеливый ли рассказ, как дорогу к храму
искал, заставили его улыбнуться.
- Да успокойтесь вы. Сейчас дверь откроем и
пойдём в храм. Служба-то праздничная закончилась, а видите, как всё случилось:
мы её вдвоём продолжим.
Отец Илия, высокий и стройный, мне показалось,
тоже разволновался. Вот стоит перед ним взрослый человек, нетерпеливо
размахивает руками и никак не успокоится.
- Проходите, проходите, - приобнял он меня, -
сейчас мы с вами помолимся.
Вот она, Семистрельная. Небольшая простенькая
икона. Лик Богородицы. Семь стрел, устремлённых вовнутрь Божьей Матери. И
глаза, наполненные терпением и утешением. Они прямо смотрят на меня.
По щекам катится миро. Но это не горечь, это не
слёзы. Это радость, умиление и уверенность.
- Вы же за уверенностью сюда приехали? -
спрашивает отец Илия. Он не дожидается ответа, он начинает читать акафист.
Откуда ему известно, зачем я шёл в Бачурино? Сам
не знал, а он мне сказал, за чем.
МОЛОДЫЕ РУССКИЕ ТАЛАНТЫ НА ДРЕВНЕЙ РУССКОЙ ЗЕМЛЕ
Такого сплетения талантов - наших, родных,
русских - вряд ли сегодня можно увидеть в... России. Всем все дозволено у нас,
а уж в культуре особенно, кроме истинно народной песни , истинно народной
музыки, истинно народного танца. Всем дозволено издеваться над святым, и все
делают вид, что ничего страшного не происходит.
Ох, как происходит!
Извините за мое небольшое отступление от главного в этой записке, но совсем
недавно мне позвонила одна радиослушательница (мы давно друг друга знаем,
назову ее по имени - Галина Степановна) и сердито так, будто я ей чем-то
обязан, выговорила:
-Вы когда прекратите свои передачи про культуру? Школьные обеды отменены, надо
правительство критиковать, а вы все про брошенного ребенка, про детские дома,
про одиночество стариков в доме милосердия. Что у нас нет проблем? Про них
кричать надо.
Я ничего не ответил звонившей. Мог, конечно, тем более она всю жизнь
проработала в культуре, окончила когда-то театральное училище.
Но что ей сказать? То, что при власти сейчас - большой или малой - люди,
совершенно оторванные от настоящей русской истории, от настоящего литературного
слова, от глаголов, способных жечь совестью людей, от народной песни. Потому и
беды у нас такие, потому и жизнь в богатейшей стране такая черствая и
бесстыжая.
И уж как мне по душе слова молодого, но мудрого певца Максима Павлова, которого
я и люблю, и уважаю одновременно. Это он сказал: "У народной песни и
человека - одно сердце".
Так вот возвращаясь к начатому. 14 сентября в Можайске прозвучали два концерта.
Один на святом месте - колодце преподобного Ферапонта Можайского, другой во
Дворце культуры. На сцене были молодые русские таланты и каждому напоминали: у
человека и народной песни - одно сердце.
А дорогу настоящему искусству указали организаторы фестиваля "Бородинская
осень" - Союз писателей России, Всемирный Русский Народный Собор и
вдохновитель фестиваля Валерий Николаевич Ганичев.
Вот имена артистов, бывших на свидании с
Бородинским полем: Татьяна Семушина, Светлана Филиппова, Максим Павлов,
Владимир Топоров, Артур Муллагулов, Павел Яшков, Дмитрий Милов, Владислав
Смелов, Анастасия Пегасова.
