itemscope itemtype="http://schema.org/Article">

Хаос и гармония. Русская философская лирика рубежа XX-XXI веков

Статья из сборника «Судьбы русской духовной традиции в отечественной литературе и искусстве ХХ - начала ХХI века». Ред.-сост. А.Л.Казин. СПб, «Петрополис», 2018. Часть 2

Александр Сергеевич Пушкин 
0
1046
Время на чтение 17 минут

Часть 1

Понимание высшей значимости своего творчества - важнейший фактор, позволяющий некоторым современным авторам находить оригинальное решение той или иной вечной темы. Ответственность писателя за сказанное слово в исторической перспективе восходит к религиозной вере. Как пишет А. Л. Казин, классика - это «творчество перед лицом Бога» [15]. Однако далеко не всегда мысль о Божьем присутствии предполагает благодарное приятие мира. В русской традиции, начиная с эпохи романтизма, некоторые поэты писали о мучительности бытия перед лицом Бога (яркий пример - «Благодарность» М. Ю. Лермонтова, 1840). Такой взгляд распространен и в современной поэзии, наиболее ярко он представлен в творчестве Евгения Каминского. Например, в цикле стихотворений «Иов» жена современного «Иова», живущего в нищете и забвении в русской провинции, ропщет: «Сколь ещё быть мне под Богом, / Выть под его сапогом?» [17, стр. 37]. Сам «праведник» вторит ей, воспринимая свой «путь в небеса напрямки» как гниение заживо, говорит о «пытке божьей любви». После стонов и жалоб, «Иов» приходит к своеобразному смирению:

...Тем легче с финалом смириться,

чем меньше в тебе от тебя.

Не сбылся прекрасный сценарий

огнем очищения душ.

Ну что ж, догнивай, карбонарий,

твой уголь не надобен уж. [17, стр. 41-42]

Как видно из приведенного отрывка, «Иов» Каминского коррелирует с темой пророка в русской поэзии. Лирический герой Каминского - мучающийся поэт-пророк, при этом пророческая миссия и мир, в котором он живет, являются для него изощренным испытанием. В этой интерпретации «Иов» не получает иного воздаяния, кроме осознания того, что его страдания были одухотворены свыше. Акцент сделан на одиночестве праведника и его роковой противопоставленности всему мирозданию - перед нами романтическая трактовка темы Иова.

По меткому выражению кинорежиссера Андрея Тарковского, романтизм предполагает, прежде всего, монолог о себе: «посмотрите, какой я бедный, какой я нищий, какой я Иов. Посмотрите, какой я несчастный, я весь в рубище, как я страдаю, как никто!» [1]. Индивидуализм и художественная констатация собственной исключительности - широко распространенное явление в лирике ХХ столетия. Таково наследие Серебряного века, который в философском отношении зачастую рассматривается как «наивысшая модернистская ступень в развитии русской романтической лирики» (Н. П. Сухова) [31, стр. 8]. Однако в поэзии Каминского романтический индивидуализм практически неотделим от своеобразных религиозных проблем:

Вот бы знать за собой вину -
все бы проще тогда терпеть.
Я так долго не протяну...
Ты оставил меня, ответь?
[16, стр. 17]

Уникальность лирического субъекта, его несоответствие окружающей действительности и, в частности, наступившей эпохе, как правило, даются в стихотворениях Каминского в качестве априорного положения, отправной точки размышлений. Противопоставленный миру лирический герой ощущает свою избранность: «Не за то ль меня так не любили, / что сквозила во мне твоя высь?» [16, стр. 95]. Ощущение лирическим героем собственной исключительности неразрывно связано с его творчеством. Поэт изображается как носитель божественного дара, приносящего его обладателю и высшую радость - «Что жизнь без Слова? Оторопь, не боле». [16, стр. 91]) - и невероятные страдания:

Тихий ангел являлся и кожу сдирал,
чтобы ты достоверней марала орал,
чтоб ночами, как волк умирающий, выл,
не надеясь на пару обещанных крыл.
[16, стр. 24]

При этом размышления лирического субъекта о возможности для него
другой жизни выглядят как несбыточные мечты («Кого погубили слова...» [16, стр. 6], «Как хотелось бы дышать - в девятнадцатом...» [16, стр. 97]). Таким образом, избранность поэта мыслится Каминским в то же время как тяжкий приговор. Божественные законы, которые верующий поэт умом принимает (ввиду их неизбежности), тем не менее, ощущаются им как предопределенная свыше страшная пытка. В творчестве Каминского во множестве вариантов представлена тема трудности приятия божественного промысла. Однако это связано не только с судьбой особенного человека (поэта), но и любого живого существа. Огромное место в поэзии Каминского занимает тема невозможности для человека смириться с неизбежностью конца, тема ужаса смерти и его преодоления:

Значит, гнить... что, конечно, не очень-то умственный труд,

но уж если без спросу в фальшивые туфли обут,

то изволь притворяться вполне равнодушным, пока

не забрезжат в прорехе истлевшей груди облака... [16, стр. 8]

Эсхатологические мотивы в лирике Каминского связаны не только с жизнью конкретного человека. Изображаемый поэтом грешный мир также несомненно обречен: «И подбирается грозная к миру волна / и собирается с ним расплатиться сполна» [16, стр. 13]. При этом в большинстве стихотворений размышления о мучительности жизни и ужасе неминуемого конца уравновешиваются представлением о высшем смысле всего происходящего. Напряженность религиозной мысли Каминского всецело строится на диалектике кажущейся тщетности трудного человеческого бытия и верой в его чувственно не постигаемую, обычно скрытую от земного взгляда одухотворенность:

Жизнь не длинней, чем переправа
и пересыльной мглы барак.
Лишь умирая, жил ты, право,
по-человечьему, дурак.

Лишь что-то отрывая с кровью
от сердца гордого, ты мог
толпы мычащей поголовью
сказать о главном, видит Бог.

Душа, плачь скрипкой Страдивари,
виной мучительно давись.
Не умалясь до жалкой твари,
не вымолишь у неба высь.

Тот, кто изрек: «Memento mori...» -
не ямб учтет и не хорей,
а сколько правды было в море
прозрачной горечи твоей.
[16, стр. 120]

Духовная проблематика стихотворений Каминского по большей части определяется попытками лирического героя принять божий мир, смириться с его мучительными законами. При этом сами мучения, зачастую, мыслятся как признак избранности героя. Поэт-пророк Каминского не говорит о любви - он всецело поглощен своей духовной борьбой, размышлениями о смерти и личными взаимоотношениями с Богом. Пессимизм преодолевается иррациональной верой в высший смысл, скрытый за ужасом жизни. При этом все же Бог непостижим, его любовь выражается через посылаемые человеку муки, мир обречен, а пророк сконцентрирован на самом себе. Близкое к романтическому или модернистскому религиозное мировосприятие Каминского, безусловно, современно. Сходные духовные горизонты свойственны многим авторам, поскольку укоренены в светской традиции.

Действительность в творчестве Каминского увидена, как правило, критически; лирический герой отчетливо противопоставляет себя всему остальному миру. Мир невозможно спасти, однако его законы и неизбежность конца можно принять. Для индивидуалиста-романтика гармонизация собственных отношений с миром - это и есть гармонизация мира.

В современной поэзии представлена и противоположная мыслительная модель, которая явлена, в частности, в творчестве Алексея Ахматова. Критик Наталья Романова, говоря о его гражданской лирике, отметила способность поэта «воспринимать повреждения на теле общества как свои собственные, болеть вместе со всем русским народом» [30, стр. 20]. Добавим, что не только со всем народом, но и шире - со всем сущим. Лирический субъект во многих стихотворениях Ахматова осознает себя как часть чего-то большого и настоящего - вселенной, земли, народа. Это человек, который не может быть целью сам для себя. Быть частью - значит болеть общей болью и нести вместе со всем человечеством бремя греха, ответственности и страдания. Благословляя Алешу Карамазова на служение в миру, старец Зосима говорит ему: «в горе счастья ищи» [8, стр. 71]. Эту укорененную в русской ментальности мысль Ахматов, очевидно, полностью разделяет:

Чем неустроенней душа,

Тем строки все точней.

Тогда и пишешь, чуть дыша,

И проще, и честней. [5, стр. 32]

Мировоззрение, в свою очередь, определяет поэтику - творческое я, мыслящее себя как часть большого целого, неизбежно вовлекает текст в перекличку с классической традицией:

Мои стихи из сора не растут.

Они растут, скорее, из позора,

Из воспаленной совести. Измором

Они меня, как правило, берут. [4, стр. 15]

Взаимодействие с традицией приводит к тому, что в стихотворениях зачастую ощущается свойственная творческому восприятию автора напряженная весомость. Поэт отлично понимает и дает понять читателю, что настоящее искусство - трудное искусство, которое достигается потом и кровью, что слово «Как до отчаянья доводит / До самых болевых стихов» [5, стр. 40].

Одухотворенная серьезность обусловливает требовательность поэта не только к себе, но и к другим, потому его многое уязвляет до глубины души и он дерзает обличать. Таковы не только гражданские стихотворения, но и совершенно личные. Социокультурные сдвиги или частный случай лжи - неважно; все, что попадает в художественный кругозор Ахматова, становится его кровным делом. Сказать «личным» в данном случае было бы не точно, личное - мелко и, в сущности, недостойно внимания; дело кровное - общее, а потому и предельно важное. Однако страстная требовательная любовь к конкретным людям, к стране, к языку приводит к тому, что от риторических вопросов поэт переходит к постановке страшного диагноза:

Ты хочешь правды, друг любезный?!

Когда б все было, как должно,

Мы б не заглядывали в бездны,

И вообще с дерев не слезли,

И вымерли б уже давно. [4, стр. 10]

Неравнодушная жизненная позиция приводит поэта даже не к обиде на то, что «все не так», а к чувству невозможности, неприличности существования - в том числе, собственного.

Для поэта-исследователя стихотворение становится способом объяснить мир самому себе и другим. Чтобы подойти к этому, необходимо погружение в предмет, сущностный взгляд, особое внимание. Исследователь дает себе любопытную задачу: что будет, если применить его к себе?

Застань себя за кружкой чая

Случайно, как бы невзначай,

Блестящей ложечкой мешая

Бордовый краснодарский чай.

Увидь себя за рюмкой водки

Внезапно, как из-за угла,

Свой мятый профиль в свете «сотки»,

Что судорога вдруг свела. [6, стр. 10]

Возникает то парадоксальное ощущение немыслимости, неуместности насущного бытия. Это даже не стыд за свои и чужие грехи, а ощущение изначальной «неправильности» существования как такового. Человек-тело чувствует себя самодостаточным явлением («Все это ты - большой и цельный» [6, стр. 10]), однако тут же переживает ощущение невозможности этой жизни - слишком настоящей, слишком полнокровной:

Но в сердцевине этой жизни

Схвати вдруг за руку себя.

Почувствуй: глаз в прозрачной слизи,

И в корочке сухой губа.

Найди себя на грани лета

С восторгом страшным и тоской,

И поперхнись, что ты - все это,

И ужаснись, что ты живой. [6, стр. 10]

В воспринятом поэтом бытии как будто есть нечто непристойное; как ни странно, в этом ракурсе трагическое и непристойное не исключают друг друга (как не исключают друг друга страшный восторг и тоска). Человек чувствует в самом факте существования невыразимую муку (обычно незаметную за шквалом информации). Поэт, вглядываясь в себя и мир, осознает эту муку во всей нестерпимости. Это касается бытия человека, который «Съел яблоко со всеми потрохами: / С костями, с мясом, кровью и грехами» [4, стр. 9] - его бытие безумно и «недопустимо» уже вследствие этого. Однако параллельно существует мир безгрешных существ - свободных, казалось бы, от всех людских изъянов. При чтении стихотворений Ахматова о природе может создаться впечатление, что автор находит если не спасение, то отдушину в мире без предательств, самомнения, ложного стыда, где в уснувшем на зиму поле «Каждый колос обезболен, / Каждый стебель защищен» [4, стр. 97]. Однако бытие природы - тоже бытие, и уже вследствие этого оно безумно и невозможно. В гораздо более гармоничном, чем человеческий, мире природы, тоже предостаточно страданий и, кроме того, сосредоточившись, можно заметить сквозящую в насыщенной жизни природы бессмыслицу. Ощущение бессмысленности происходящего связано, конечно, с богооставленностью, которую человек ощущает не только применительно к себе, но и к таким гармоничным формам жизни, как, например, краб:

...Ночью пляж почти безлюден, только фантики и пробки,

Их сканирует без смысла пучеглазый аппарат.

Безнадежно раздаются позывные в круглой рубке,

Их никто принять не в силах... Космос пуст... Безбрежен мрак...[6, стр. 161]

Невыразимое «присутствие создателя в созданье» [12, стр. 169], о котором писал В. А. Жуковский, поэт рубежа XX-XXI веков ставит под сомнение - вместо него возникает также невыразимое (и оттого еще более безысходное) ощущение напрасности всего сущего. Чувствующий ответственность за общество, болеющий общей болью поэт, тем не менее, полагает, что, по совести, лучше бы не было человечества. Героя лирики Ахматова невозможно упрекнуть в отсутствии жизнелюбия или робости - напротив; однако он живет с постоянным ощущением стыда, неоправданности и неуместности своей особы:

Ведь счастье не длится так долго,

И чем мне прикажешь платить

Всю тяжесть безмерного долга

За право дышать здесь и жить. [5, стр. 20 ]

Природа в мировидении автора - воплощенное совершенство, однако и за ним проглядывает страшная бессмыслица. Воспринимающий себя в качестве части великого целого художник всей душой любит бытие, однако эта любовь, в силу своей требовательности и пристального вглядывания в предмет, оборачивается не то что отрицанием бытия, а сомнением в его правомочности. В мировидении Ахматова традиционная отдушина в слове и языке для современного поэта несостоятельна. Нынешним людям поэзия не нужна и поэт чувствует себя анахронизмом, «Словно живы гроссмейстеры, но позабыта игра, / Словно мозг еще жив, ну а тело уже охладело» [4, стр. 92]. Надеяться на то, что читателям будущего пригодятся «Обломанных рифм наконечники, / да ржавые лезвия строк» [4, стр. 94] нелепо. О том, чтобы развлекать себя бесцельной и беспричинной канителью искусства ради искусства, конечно, и говорить не приходится - того, кто знает любовь и смысл, такими суррогатами не прельстишь.

Ахматов в своей поэзии доходит до пределов сомнения и отрицания. Однако он показывает, что осознание беспросветной тщеты всего сущего не дает права опускать руки - наоборот: достигший своим пристальным взглядом самых горьких истин поэт-исследователь должен даже не завуалировать их, а разоблачить. Роль поэта в мире как раз и состоит, в сущности, в том, чтобы спасать его от бессмысленности - преодолевать законы тлена, тяготеющие над бытием. «И перед девочкой лавиной оживают / Чужие океаны, острова, дороги. / И океаны трав, жуков, букашек омывают / Ее босые ноги. / Тринадцать лет. Бог мой. Всегда так будет...» [3] - ради одной только девочки с книгой уже стоит удивляться, открывать и создавать, даже если это совершенно бессмысленно. Фразой «Тринадцать лет. Бог мой» автор осознанно как бы спасовал перед речью: вместо исследовательской попытки конкретно обозначить переживание - фразеологическое «Бог мой». Признав невозможностью адекватно высказаться о происходящем, поэт констатировал в нем чудо: «Всегда так будет» - законы тлена посрамлены, бытие все-таки прекрасно. Ущербность существования преодолевается прорывом иррационального чувства вечной гармонии - через взгляд поэта бытие спасено. Спасение - необходимый и самый главный виток диалектической спирали объяснения мира себе и другим, однако без предыдущих двух он совершенно невозможен (сотворение - грехопадение - спасение).

Осознание ужаса мироздания, грех и стыд совершенно необходимы для прозрения красоты и смысла; для человека секулярной эры сомнение - неисключаемый элемент стремления к истине. Однако искусство, помимо прочего, даёт возможность сам путь сомнений, поисков и страстей увидеть как бы со стороны. Во многих произведениях современной поэзии дистанцированность лирического субъекта от личного переживания и позволяет приблизится к духовности. Мировидению человека рубежа ХХ-ХХI веков свойственна трагическая неудовлетворенность насущным бытием и тяга к подлинному, как, например, в стихотворениях Елены Ивановой:

Длится странная жизнь непрерывной попыткой

Оказаться не здесь.

Ты бежишь, как клубок. Кто-то тянет за нитку.

Размотаешься весь,

Изменяя маршрут на ухабах событий

И теряя объем.

Так клубок постепенно становится нитью,

Находившейся в нем.

Так себя разворачиваешь до основы.

По сигналу «отбой»

Ты, бегущее вдаль голосящее слово,

Снова станешь собой. [14, стр. 21]

Автор избегает буквального описания духовных переживаний и жизненных перипетий при помощи развернутой метафоры; человеческая жизнь в стихотворении мыслится как испытание, высказано представление о том, что чистилище - на земле. Однако акцент сделан не на греховности бытия, а на его скрытом высшем смысле; вера в то, что несовершенная жизнь представляет собой путь к жизни подлинной, обуславливает возможность принять существующий порядок вещей.

Судить о русской поэзии начала XXI столетия сложно уже ввиду того, что она находится в стадии становления - это живой, полный противоречий процесс. Отсутствие необходимой для анализа временной дистанции предполагает и несистемность отбора материала, и общий характер сделанных выводов. Данный обзор не отражает всего спектра духовных исканий современной русскоязычной поэзии, которые, безусловно, представляют собой богатый материал для изучения. Актуальность этой темы, во многом, связана с неустойчивостью идеологической ситуации в России. В наши дни остро стоит проблема национальной и культурной идентичности, в сохранении которой важнейшую роль играет современное искусство слова.

Рассмотренные произведения, при всей идейной и поэтологической разнице, опираются на русскую классическую литературу, это и обуславливает их современность. Как точно выразился В. М. Маркович, «классика порождает традиции, а не каноны, динамику, а не статику» [23, стр. 32]. В творчестве многих поэтов рубежа XX-XXI веков по-разному выражено традиционное православное мировосприятие (Ребров, Ефимовская, Кекова). Однако, тем не менее, большая часть нынешней русскоязычный поэзии выражает свойственные современному обществу особенности мировоззрения и характеризуется оторванностью от религиозной церковной традиции. Это может быть связано с инерцией атеистической картины мира (Захаров) и преимущественно аналитическим взглядом на жизнь (Ахматов), народным адогматизмом (Голубев) или романтически-модернистским индивидуализмом (Каминский). При этом выраженному в поэзии современному мировоззрению свойственна неудовлетворенность наличным человеческим бытием, которое зачастую мыслится как не подлинное (Иванова). Устремленность к подлинному бытию радикально отличает такой взгляд от постмодернистского кризиса идентичности. Самой характерной для начала XXI века чертой, присутствующей в большинстве приведенных стихотворений, является стремление гармонизировать собственные отношения с миром, творчески преобразовав его в своем восприятии. Связанные с этим искания и представляют собой явленную в поэзии грань духовной жизни русского человека начала третьего тысячелетия.

ЛИТЕРАТУРА

1. Андрей Тарковский. Встать на путь. Беседу с Андреем Тарковским вели Ежи Иллг и Леонард Нойгер // Медиа-ахив «Андрей Тарковский» / URL: http://tarkovskiy.su/texty/Tarkovskiy/Noyger.html (дата обращения 26.07.2017).

2. Антипов Е. И. Литдыбр: статьи и думы. СПб.: Серебряный век, 2015. 192 с.: ил.

3. Ахматов А. Д. Бесшумный листопад // Зинзивер № 6 (74), 2015 / URL: http://reading-hall.ru/publication.php?id=13425 (дата обращения 1.09.2017).

4. Ахматов А. Д. Воздушные коридоры: стихотворения. СПб.: Береста, 2011. 100 с.

5. Ахматов А. Д. Солнечное сплетение: стихотворения / Предисл. А. Урбана. Оформ. Худож. И. Кулика. Л., 1989. 80 с.

6. Ахматов А. Д. Сотрясение воздуха. Стихотворения. Третья книга / Предисл. Г. Горбовского. Оформ. Худож. Е. Жабинковской. СПб.: «Издательство Буковского», 1998. 240 с.

7. Голубев В. П. Возвращение домой. Стихотворения. СПб.: Издательство писателей «Дума», 2013. 144 с.: ил.

8. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: в 30 т. Л.: Наука, 1972-1990 гг. Том XIV. Братья Карамазовы (книги I-X). Л., 1976. 512 с.

9. Дунаев М. М. Вера в горниле сомнений: Православие и русская литература в XVI-XX веках. М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2003. 1056 с.

10. Ефимовская В. В. Ефимовская Валентина Валентиновна // Сайт издательства «Российский писатель» / URL: http://www.rospisatel.ru/efimovskaja-kn.htm (дата обращения: 16.10.2017).

  1. Ефимовская В. В. Резонанс жизни. СПб.: Родная Ладога, 2015. 464 с.: ил.

12. Жуковский В. А. Стихотворения. Л.: Советский писатель, 1952. 340 с.

13. Захаров А. В. Вся жизнь. Собрание стихотворений. СПб., 2011. 192 с.

14. Иванова Е. С. Прогулка. Стихотворения. СПб.: Литературный фонд «Дорога жизни», Общество «Молодой Петербург». СПб, 2014. 48 с.

15. Казин А. Л. Классика, модерн и постмодерн // Александр Казин. Русская народная линия / URL: http://ruskline.ru/analitika/2013/12/30/klassika_modern_i_postmodern/ (дата обращения 26.07.2017).

16. Каминский Е. Ю. Пиршество живых. Восьмая книга стихотворений. СПб.: ООО «Журнал "ЗВЕЗДА"», 2012. 160 с. \\\\

17. Каминский Е. Ю. С глазами загнанного зверя: стихотворения последних лет / Евгений Каминский. М.: Союз российских писателей, 2017. 64 с. (Дорожная библиотека альманаха-навигатора «Паровозъ»)

18. Кекова С. В. Иней Рождества: стихи // Знамя № 1, 2000 / URL: http://magazines.russ.ru/znamia/2000/1/kekova.html (дата обращения: 16.10.2017).

19. Кекова С. В. Солдатская трава: стихи // Знамя № 4, 2001 / URL: http://magazines.russ.ru/znamia/2000/8/kekova-pr.html (дата обращения: 16.10.2017).

20. Кекова С. В. Цветная Триодь: стихи // Знамя № 4, 2001 / URL: http://znamlit.ru/publication.php?id=1401 (дата обращения: 16.10.2017).

21. Круглов Р. Г. Грани. Сборник статей. СПб.: АПИ, 2013. 60 с.

22. Кублановский Ю. М. Юрий Кублановский: Религиозность в литературе - деликатная вещь // Церковный вестник 19 августа 2016 г. / URL: http://www.e-vestnik.ru/interviews/yuriy_kublanovskiy_o_literature_9620/ (дата обращения: 16.10.2017).

  1. Маркович В. М. «Повести Белкина и литературный контекст: К проблеме классики и беллетристики // Пушкин и Лермонтов в истории русской литературы. СПб., 1997. С. 30-65

24. Медведев А. В. Поэзия, причастная стихиям // А. В. Медведев. Ни коня, ни сабли. Проза, эссе. СПб.: ОАО «Информационно-издательский центр Правительства Санкт-Петербурга «Петрацентр», 2013. 364 с. С. 334-339.

  1. Новейший философский словарь: 3-е изд., исправл. / Составитель и главный научный редактор А. А. Грицанов. Мн.: Книжный Дом. 2003. 1280 с. (Мир энциклопедий). // Интернет-версия newest_philosophical_dictionary.pdf, 4573 c. / URL: http://pnu.edu.ru/media/filer_public/2013/04/17/newest_philosophical_dictionary.pdf (дата обращения: 24.08.2017).

26. Панарин А. С. Православная цивилизация в глобальном мире. М.: 2003

27. Пурин А. А. Листья, цвет и ветка. О русской поэзии ХХ века. СПб.: ЗАО «Журнал "ЗВЕЗДА"», 2010. 384 с.

28. Ратникова Е. Стихотворение с большой буквы: критика / Екатерина Ратникова; МПб. Литературный фонд «Дорога жизни», Общество «Молодой Петербург». СПб.: Реноме, 2012. 88 с.

29. Ребров А. Б. Ребров Андрей Борисович // Сайт издательства «Российский писатель» / http://www.rospisatel.ru/rebrov-stihi.htm (дата обращения: 16.10.2017).

30. Романова Н. Литературно-критические статьи и интервью / Наталья Романова; СПб. Литературный фонд «Дорога жизни», Общество «Молодой Петербург». СПб, 2015. 80 с.

31. Сухова Н. П. Утонченная эпоха // Поэты серебряного века / Состав., вступ. ст., коммент. Н. П. Суховой. М.: 1998. 301. с.: ил.

32. Чабан О. Утерянная связь времен: критика / Олег Чабан; СПб. Литературный фонд «Дорога жизни», Общество «Молодой Петербург». СПб.: Реноме, 2014. 144 с.

Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите "Ctrl+Enter".
Подписывайте на телеграмм-канал Русская народная линия
РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям.
Комментарии
Оставлять комментарии незарегистрированным пользователям запрещено,
или зарегистрируйтесь, чтобы продолжить

Сообщение для редакции

Фрагмент статьи, содержащий ошибку:

Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta

Полный список организаций, запрещенных на территории РФ, см. по ссылкам:
http://nac.gov.ru/terroristicheskie-i-ekstremistskie-organizacii-i-materialy.html

Иностранные агенты: «Голос Америки»; «Idel.Реалии»; «Кавказ.Реалии»; «Крым.Реалии»; «Телеканал Настоящее Время»; Татаро-башкирская служба Радио Свобода (Azatliq Radiosi); Радио Свободная Европа/Радио Свобода (PCE/PC); «Сибирь.Реалии»; «Фактограф»; «Север.Реалии»; Общество с ограниченной ответственностью «Радио Свободная Европа/Радио Свобода»; Чешское информационное агентство «MEDIUM-ORIENT»; Пономарев Лев Александрович; Савицкая Людмила Алексеевна; Маркелов Сергей Евгеньевич; Камалягин Денис Николаевич; Апахончич Дарья Александровна; Понасенков Евгений Николаевич; Альбац; «Центр по работе с проблемой насилия "Насилию.нет"»; межрегиональная общественная организация реализации социально-просветительских инициатив и образовательных проектов «Открытый Петербург»; Санкт-Петербургский благотворительный фонд «Гуманитарное действие»; Мирон Федоров; (Oxxxymiron); активистка Ирина Сторожева; правозащитник Алена Попова; Социально-ориентированная автономная некоммерческая организация содействия профилактике и охране здоровья граждан «Феникс плюс»; автономная некоммерческая организация социально-правовых услуг «Акцент»; некоммерческая организация «Фонд борьбы с коррупцией»; программно-целевой Благотворительный Фонд «СВЕЧА»; Красноярская региональная общественная организация «Мы против СПИДа»; некоммерческая организация «Фонд защиты прав граждан»; интернет-издание «Медуза»; «Аналитический центр Юрия Левады» (Левада-центр); ООО «Альтаир 2021»; ООО «Вега 2021»; ООО «Главный редактор 2021»; ООО «Ромашки монолит»; M.News World — общественно-политическое медиа;Bellingcat — авторы многих расследований на основе открытых данных, в том числе про участие России в войне на Украине; МЕМО — юридическое лицо главреда издания «Кавказский узел», которое пишет в том числе о Чечне; Артемий Троицкий; Артур Смолянинов; Сергей Кирсанов; Анатолий Фурсов; Сергей Ухов; Александр Шелест; ООО "ТЕНЕС"; Гырдымова Елизавета (певица Монеточка); Осечкин Владимир Валерьевич (Гулагу.нет); Устимов Антон Михайлович; Яганов Ибрагим Хасанбиевич; Харченко Вадим Михайлович; Беседина Дарья Станиславовна; Проект «T9 NSK»; Илья Прусикин (Little Big); Дарья Серенко (фемактивистка); Фидель Агумава; Эрдни Омбадыков (официальный представитель Далай-ламы XIV в России); Рафис Кашапов; ООО "Философия ненасилия"; Фонд развития цифровых прав; Блогер Николай Соболев; Ведущий Александр Макашенц; Писатель Елена Прокашева; Екатерина Дудко; Политолог Павел Мезерин; Рамазанова Земфира Талгатовна (певица Земфира); Гудков Дмитрий Геннадьевич; Галлямов Аббас Радикович; Намазбаева Татьяна Валерьевна; Асланян Сергей Степанович; Шпилькин Сергей Александрович; Казанцева Александра Николаевна; Ривина Анна Валерьевна

Списки организаций и лиц, признанных в России иностранными агентами, см. по ссылкам:
https://minjust.gov.ru/uploaded/files/reestr-inostrannyih-agentov-10022023.pdf

Роман Круглов
Хаос и гармония. Русская философская лирика рубежа XX-XXI веков
Статья из сборника «Судьбы русской духовной традиции в отечественной литературе и искусстве ХХ - начала ХХI века». Ред.-сост. А.Л.Казин. СПб, «Петрополис», 2018
05.05.2019
«Все происходит навсегда...»
О книге Валентины Ефимовской «Обратная перспектива»
06.02.2019
Идеи подвижничества в литературе социалистического реализма: Александр Фадеев, Николай Островский
Статья из сборника «Судьбы русской духовной традиции в отечественной литературе и искусстве ХХ - начала ХХI века», 2-й том. Ред.-сост. А.Л.Казин. СПб, «Петрополис», 2017
29.01.2019
Все статьи Роман Круглов
Александр Сергеевич Пушкин
Ноль часов
Вне времени и пространства
22.03.2024
Сокровенная глубинка
Рецензия на фильм политолога Л.В. Савина «Глубинка»
21.03.2024
Праздник Курско-Коренной иконы Божией Матери
Сегодня мы также вспоминаем Ивана Сусанина, архиепископа Виталия (Максименко), поэта А.Н.Майкова, художника И.И.Шишкина, композитора А.К.Глазунова, балерину Г.С.Уланову и генерала В.Я.Петренко
21.03.2024
День памяти князя Петра Горчакова
Сегодня мы также вспоминаем сенатора кн. Ю.А.Долгорукова, министра В.Н.Ламсдорфа, художника В.И.Сурикова, конструктора А.Д.Швецова и маршала Л.А.Говорова
19.03.2024
Все статьи темы
Последние комментарии
О красных и белых
Новый комментарий от Vladislav
29.03.2024 10:28
«Такого маршала я не знаю!»
Новый комментарий от Владимир Николаев
29.03.2024 07:07
«Не только кощунственный, но и антигосударственный акт»
Новый комментарий от Александр Волков
29.03.2024 06:47
Пикник на обочине Москвы
Новый комментарий от Vladislav
29.03.2024 00:17
Если всерьёз об Эдмунде Шклярском и о «Пикнике»
Новый комментарий от С. Югов
28.03.2024 23:30
«Не плачь, палач», или Ритуальный сатанизм
Новый комментарий от Калужанин
28.03.2024 22:04
Молчать нельзя осаживать
Новый комментарий от Александр Тимофеев
28.03.2024 21:09