О сущности «современных революций» и государственных переворотов

У любого государственного переворота или «цветного», «современного» «революционного» проекта есть определённая стратегия и тактика их осуществления.

«Стратегия - система крупномасштабных решений, направленных на достижение долговременных целей.

Тактика - совокупность технологий, направленных на достижение промежуточных целей стратегии (доктрины)»(1).

В методичках Джина Шарпа и Эдварда Н. Люттвака особое внимание уделено разработке стратегии и тактики осуществления государственного переворота и «современных революций».

На взгляд Джина Шарпа, для того, чтобы эффективно организовать в той или иной стране очередную «современную» («цветную») революцию и свергнуть «диктатуру», необходимо добиться выполнения четырех первоочередных задач:

- «укрепить в угнетённом населении решимость, уверенность в себе и способность к сопротивлению;

- укрепить независимые социальные группы и институты угнетенного народа;

- создать мощное внутреннее сопротивление;

- подготовить разумный стратегический план и умело претворить его в жизнь»(2).

Далее, Джин Шарп отмечает, что: «Если вы хотите чего-то достичь, разум велит спланировать, как это сделать. Чем важнее цель, чем страшнее последствия неудачи, тем важнее продуманный план. При стратегическом планировании больше оснований рассчитывать на то, что будут мобилизованы и эффективно использованы все ресурсы.... Слова «стратегическое планирование» подразумевают необходимость продумать последовательность действий, которые с большой вероятностью приведут от существующего положения к желаемому. План действий обычно состоит из разделенных на фазы кампаний и других организованных акций, которые должны поддержать угнетенных и ослабить диктатуру»(3).

В своей методичке Джин Шарп говорит как о просто «стратегии», так и о «генеральной стратегии» «современных революций». В представлении Д. Шарпа:

«Генеральная стратегия - это концепция, которая дает возможность группе, стремящейся достичь своих целей, координировать и направить все нужные и доступные ресурсы (экономические, человеческие, нравственные, политические, организационные и т.д.). Обращая основное внимание на цели и ресурсы группы в конфликте, генеральная стратегия определяет самый подходящий образ действий (например, обычные вооруженные действия или ненасильственную борьбу). При ее разработке лидеры сопротивления должны придумать, какое давление и влияние надо оказать на противника. Кроме того, генеральная стратегия решает, в каких условиях и временных рамках стартуют начальная и последующие кампании. Генеральная стратегия устанавливает базовые рамки для выбора более ограниченных стратегий борьбы. Определяет она и то, как разделить общие задачи и ресурсы между конкретными группами»(4).

Различие между «генеральной стратегией» и просто «стратегией» состоит, на взгляд Д. Шарпа, в том, что просто стратегия - «это концепция того, как наилучшим образом достичь конкретных целей в конфликте. Речь идет о том, вступать ли в борьбу, когда и как ее вести, как добиться максимальной эффективности и достигнуть определенных целей. <...> Стратегия может включать и действия, которые помогают достичь такой ситуации, при которой противник поймёт, что открытый конфликт неизбежно приведет к поражению, и потому капитулирует без борьбы. Благоприятная стратегическая ситуация может обеспечить победу продолжающей борьбу оппозиции. Стратегия касается и того, как надо действовать, чтобы извлечь максимальную пользу из одержанных побед»(5).

Особую роль в успешном осуществлении «цветной» революции будет играть хорошо продуманный и разработанный стратегический план:

«Применительно к ходу самой борьбы стратегический план - это общая идея того, как должна развиваться кампания и как соединить ее отдельные компоненты, чтобы внести максимальный вклад в достижение ее целей. Сюда войдёт умелое использование конкретных групп в более мелких операциях. Планируя разумную стратегию, нужно учитывать требования, необходимые для того, чтобы успешно вести борьбу выбранным способом. Разные способы предполагают разные требования. Разумеется, просто «выполнить требования» еще мало. Бывает нужно что-то еще. При разработке стратегии демократы должны четко сформулировать свои цели и определить, как измерять эффективность усилий. Такое определение и анализ позволяют стратегам идентифицировать точные требования, обеспечивающие достижение каждой из поставленных целей. Четкость и определенность нужны и при тактическом планировании»(6).

По мнению О.Н. Глазунова, «общие стратегические принципы государственного переворота заключаются в следующем:

- скорость проведения мероприятия;

- точечное применение силы;

- нанесение удара по важным центрам государства;

- полной нейтрализации сил, способных выступить против заговора;

- задействование всех сил»(7).

От быстроты и скорости проведения операции по осуществлению государственного переворота, напрямую зависит успех осуществления самого государственного переворота. Любая задержка во времени способствует консолидации, поддерживающих свергаемое правительство или, не одобряющих осуществление государственного переворота, сил.

К. Малапарте считал, что: «При всех государственных переворотах тактика катилинариев состоит в том, чтобы торопить события, а тактика защитников государства - в том, чтобы выигрывать время»(8).

С этим утверждением полностью солидарен Эдвард Н. Люттвак, который давая инструкции офицерам ЦРУ по разработке стратегии осуществления государственного переворота, в частности, писал:

«...В своей стратегии мы должны руководствоваться двумя принципиальными соображениями: необходимостью скорейшей реализации задач переходного периода и необходимостью нейтрализации сил, которые могут помешать нам как накануне, так и сразу после переворота. Если, совершая переворот, мы промедлим на какой-либо стадии, станет очевидной наша главная слабость: нам придется для видимости принять определенную политическую окраску, а это, в свою очередь, вызовет концентрацию тех сил, которые этой политической тенденции (реальной или воображаемой) противостоят. Но если осуществление переворота происходит быстро, и мы окружены ореолом неизвестности, ни у одного из политических течений не возникает ни мотива, ни возможности противодействовать нам. Ведь не исключено, что мы - их потенциальные союзники. В любом случае, промедление лишит нас главного преимущества: добровольного нейтралитета выжидающих элементов и вынужденного нейтралитета тех сил, которым нужно время для концентрации и перехода к активным действиям. Необходимость действовать максимально быстро означает, что многие отдельные операции переворота должны осуществляться практически одновременно; это, в свою очередь, требует большого количества людей. Таким образом, если предположить, что мы начнем планировать переворот только с небольшой группой политических единомышленников, то большинство персонала нам придется где-то набрать. При этом наши новобранцы должны иметь подготовку и оснащение, которое позволит им предпринять быстрые и решительные шаги. Обычно для такого рода рекрутов есть только один источник - вооруженные силы самого государства»(9).

Важным шагом в обеспечении успеха государственного переворота, по мнению Эдварда Н. Люттвака, является проникновение в армию и различные структуры, обеспечивающие безопасность государства:

«Избыточность и разношерстность личного состава государственной системы безопасности означает, что мы, будучи организаторами переворота, можем проникнуть в эту систему. Работая над этим, нам придется решить двойную задачу: превратить несколько подразделений в активных участников переворота, одновременно нейтрализовав остальные части. Это не означает, что мы вынуждены будем с ними бороться. Надо только предотвратить их возможное противодействие нам в короткий период совершения переворота»(10).

При осуществлении государственного переворота, после скурпулёзного анализа собранной информации, заговорщикам необходимо чётко определить для себя основные стратегические объекты-цели, центры государственной власти, государственные и общественные структуры и лидеров, которых необходимо нейтрализовать и взять под контроль. Речь, прежде всего, идёт об изоляции, аресте или ликвидации свергаемых глав государств, правительств, членов правительств, глав армейских и полицейских ведомств, спецслужб, видных религиозных, политических и общественных деятелей, способных оказать противодействие государственному перевороту или революции. Если это своевременно не сделать, как не сделали это путчисты в Турции 15-16 июля 2016 года, государственный переворот, скорее всего, закончится неудачей.

Не менее значимым компонентом успешного осуществления подобного рода проекта является захват важных стратегических объектов (резиденция главы государства, премьер-министра, правительственные здания, здания и офисы ведущих политических партий и организаций, войсковые части, штаб-квартиры спецслужб, полиции и армии, символичные здания, СМИ, телекоммуникации, аэропорты, вокзалы, мосты, иные транспортные сооружения), позволяющих быстро и оперативно взять ситуацию под контроль и нейтрализовать силы сопротивления. Для осуществления всего этого требуется верное и точечное применение силы с последующей мобилизацией всех имеющихся сил для удержания контроля над ситуацией.

«Переворот отличается от большинства военных операций в решающем отношении: если в войне зачастую предпочтительнее удерживать часть сил в качестве резерва для использования в последующих (возможно, более критических) фазах конфликта, то во время переворота действует принцип тотального использования всех сил. Активная фаза переворота занимает короткий промежуток времени, и находящиеся в резерве сегодня силы будут бесполезны завтра: поэтому все наши силы должны быть использованы в одной решающей схватке»(11).

Эдвард Н. Люттвак всячески подчеркивает необходимость и своевременность нейтрализации различных сил, противостоящих заговорщикам:

«Свержение правительства - дело нелегкое. Правительство будут защищать не только профессиональные охранные структуры государства - вооруженные силы, полиция и службы безопасности. Его поддержит и целый спектр различных политических сил. В развитом демократическом обществе сюда входят политические партии, группы по интересам, региональные, этнические и религиозные группировки. Их взаимодействие и взаимная оппозиция находят выражение в балансе сил, который в определенной степени и отражает правительство. В не столь развитом обществе таких сил может быть гораздо меньше, но и там всегда найдутся политические группы, которые поддерживают статус-кво и, тем самым, правительство»(12). «Из-за своей способности прямого вмешательства в события вооруженные силы и иные государственные средства подавления должны быть полностью нейтрализованы перед совершением самого переворота; с «политическими» силами обычно можно разобраться сразу после него. Однако в некоторых ситуациях политические силы могут оказывать влияние на ход событий и к ним следует относиться так же, как и к силам подавления»(13).

При составлении стратегического плана государственного переворота или революции, следует четко определить первоочередные цели-объекты, объекты и цели второй, а затем и третьей очередей. Офицеры ЦРУ, планируя осуществление государственного переворота, должны, по мнению Эдварда Н. Люттвака, правильно оценить значимость, а соответственно и очередность выбора, для последующего захвата или нейтрализации цели-объекта действий со стороны заговорщиков:

«Каждая цель должна быть детально изучена до переворота. Команда, предназначенная для ее захвата, должна соответствовать поставленной задаче с точки зрения численности и состава; каждый шаг должен быть спланирован заранее, и никакая тактическая гибкость здесь не допустима»(14).

«Наши команды выдвинутся со своих баз и начнут захватывать установленные для них цели, действуя как независимые друг от друга подразделения; их коллективная цель и их координация будут оставаться не известными до тех пор, пока не станет поздно для любого эффективного противодействия. Лидеры переворота будут рассеяны по различным командам, причем каждый из них войдет в ту команду, конечная цель которой требует его присутствия. Например, спикер переворота будет в команде, которая должна захватить теле- и радиостанцию, а будущий шеф полиции - в той, которая захватит штаб-квартиру полиции. Так как каждая команда будет небольшой и очень мобильной, и так как во время активной фазы переворота у нас не будет штаб-квартиры, оппозиция не получит отдельной цели, на которой могла бы сконцентрировать свои усилия. В этом случае ее численное превосходство будет распылено, и меньшие по численности силы переворота обретут локальное численное преимущество в районе своей конкретной цели. Это будет ключом к победе переворота»(15).

Но это уже речь идёт о тактических действиях заговорщиков по осуществлению стратегии государственного переворота или революции. Как считает Джин Шарп:

«Тактика дает возможность умело и с наибольшей выгодой использовать свои силы в конкретной ситуации. Это действие ограниченного масштаба, предназначенное для достижения ограниченной цели. Чтобы выбрать нужную тактику, надо понять, как наилучшим образом использовать доступные средства борьбы, чтобы применить стратегию к какой-либо фазе конфликта. Для вящей эффективности тактику и метод нужно избирать и применять, постоянно имея в виду стратегические цели. Если тактические победы этим целям не способствуют, мы только зря потратили силы.

Словом, тактика касается действий ограниченного масштаба, входящих в общую стратегию, точно так же, как простая стратегия входит в стратегию генеральную. Тактика всегда связана с борьбой, стратегия включает более широкие проблемы. Конкретную тактику можно понимать лишь как часть общей стратегии борьбы. Применяется она на более коротких отрезках времени, в меньших масштабах (географических, институциональных и т.д.), с меньшим количеством людей или с более ограниченными целями. При ненасильственных акциях различие между тактической и стратегической целями может частично определяться тем, мала или велика цель избранной акции.

Для достижения стратегических целей выбирают наступательные тактические действия. Такие действия - это орудия стратега, благодаря которым создаются условия, благоприятные для решительных ударов. Поэтому так важно, чтобы те, кто несет ответственность за планирование и проведение тактических операций, умели оценивать ситуацию и выбирать наиболее подходящие методы. Потенциальных участников нужно обучить тому, как применять выбранную технику и конкретные методы»(16).

Тактика, как совокупность действий и технологий по достижению промежуточных целей стратегии государственных переворотов и революций, играет важную роль в этих процессах. От правильного выбора тактических действий и умелого их осуществления в значительной степени зависит успех всего заговора. Так, например, умелые тактические действия Л.Д. Троцкого в октябре 1917 года привели к захвату власти большевиками в столице России. Поэтому помимо стратегов, важную роль в успехе революционных спектаклей и государственных переворотов играют тактики - их техники-исполнители. От их подбора, квалификации и умелых действий зависит многое. Как в плане захвата власти, так и в плане ёё последующего удержания.

Эдвард Н. Люттвак, в частности, отметил два важных тактических аспекта государственного переворота: «а) формирование активных групп (команд) и их оперативное использование; б) размещение блокирующих сил. В обоих случаях мы должны позаботиться о том, чтобы избежать или минимизировать кровопролитие и, что еще важнее, обеспечить, чтобы наши позиции не подверглись угрозе после переворота посредством узурпации власти привлеченными к участию военнослужащими и полицейскими»(17).

Не менее важным элементом успешной тактики действий заговорщиков является соблюдение строжайшей конспирации. По мнению Эдварда Н. Люттвака: «Информация - самый ценный наш актив и наше самое большое преимущество на стадии планирования переворота - будет заключаться в том, что мы знаем о силах сопротивления государства многое, а те, кто их контролируют, почти ничего не знают о нас. Поэтому нам надо избегать получения кем бы то ни было любой информации, кроме той, которая на данный момент явно необходима. Даже в том случае, если наш потенциальный сторонник захочет узнать о перевороте побольше, прежде чем дать свое согласие на участие в нем, он будет ощущать себя в большей безопасности, видя, что операция готовится с максимальной осторожностью и поэтому риск ее провала невелик»(18).

В зависимости от развития ситуации, заговорщиками может быть предусмотрено несколько сценариев развития и осуществления революции или государственного переворота. А.Э. Гапич и Д.А. Лушников, изучая практику реализации «цветных» революций, например, выделили на их взгляд, семь возможных сценариев их осуществления: 1. «оранжевая», «классическая» стратегия (осуществлённая на Украине в 2004 году); 2. «элитный переворот» (заговор части элиты в отношении её формального лидера и/или другой её части на примере Азербайджана); 3. «поход на Рим» (экспорт революции из периферии в столицу, организованный совместными усилиями столичных или региональных революционных сил - марш М. Саакашвили из Гори на Тбилиси); 4. «осадное сидение» («бастион революции», элементы и характеристики которого частично проявляются в событиях октября 1993 года, которые тем не менее не являются «цветной революцией»); 5. «революция вдогонку», когда часть элиты пытается воспользоваться имеющими место в стране беспорядками, возглавив их и вступая в конфронтацию с главой государства или правительства (события в Таиланде в 2008 году); 6. «сепаратистский» («национально-освободительный»), когда ставится вопрос об обретении особого статуса той или иной административно-территориальной единицой или об обретении независимости, борьбы за создание собственного «национального государства (например, курдский вопрос в Турции, Тибет и Синцзяно-Уйгурский районы в составе КНР); 7. «силовой захват» (типичный государственный переворот, осуществляемый посредством применения насилия и угрозы его применения (например, в Югославии в 2000 году))(19).

Для того, чтобы успешно выбрать, запустить, а затем и довести до своего логического завершения тот или иной сценарий осуществления революции или государственного переворота, заговорщикам при осуществлении его стратегического планирования необходимо учитывать самые разные факторы-обстоятельства (как внешнего, так и внутреннего характера), которые могут помешать или способствовать успеху данных «мероприятий» и процессов.

Как справедливо отмечает А. Тастенов: «Внешняя и внутренняя «управляемость» «революционным» процессом определяет, что общество не обязательно должно находиться в пороговом, предреволюционном состоянии. Целенаправленное и продуманное использование комплекса инструментов воздействия на социум, а также «управление» им могут вылиться в искусственную актуализацию и интенсификацию критической напряжённости в государстве, несмотря на отсутствие объективных для того предпосылок... «Революционное» манипулирование коллективным массовым сознанием базируется не на новых социально-психологических предпосылках, а на уже имеющихся в нем (недоверие к власти, необходимость политических перемен и т.п.). При этом фактор убеждения играет второстепенную роль: достаточно задействовать имеющийся эмоциональный, подсознательный потенциал через управление «эмоциональным взрывом»«(20).

В настоящее время в науке не существует единой, универсальной и общепринятой классификации факторов революций и государственных переворотов. И это вполне понятно почему. С одной стороны, сочетание их является уникальным для каждой конкретной страны, ситуации или случая. С другой стороны, мы никуда не можем уйти от субъективности авторов в оценке тех или иных явлений. В зависимости от своей религиозной, этнической, государственной, идеологической принадлежности, политической позиции, своих взглядов и принадлежности к той или иной научной школе, различные авторы по-разному определяют и трактуют сущность происходящих событий, а также отмечают те или иные факторы, которые привели к ним.

Многие англосаксонские ученые и эксперты, в силу поддержки курса своих правительств и элит по «экспорту» «демократий» и «революций», в рамках соответствующих операций прикрытия, вопреки требованиям соблюдения научной объективности, пытаются буквально за уши притянуть к ним различные наукообразные или псевдонаучные трактовки сущности происходящих «современных» революций и государственных переворотов, придерживаясь официальной риторики своих государственных и общественных деятелей. Те же, в свою очередь, не скрывают своего удовлетворения от происходящих событий, декларативно трактуя их, как однозначно «прогрессивные» явления. Как отмечает В.А. Барсамов: «Официальные круги США оценивают «цветные революции» как часть развития демократического процесса, «обретение свободы». В практическом плане наиболее часто используется терминология, принятая в тех странах, где эти события произошли: «революция роз», «оранжевая революция». Американские власти не смущаются называть «цветные революции» революциями. Так, Кондолиза Райc в ходе визита в Среднюю Азию назвала события в Киргизии «необыкновенной, исключительной революцией»«(21).

Между тем, помимо уже упомянутой нами типологии и подразделения факторов революций и государственных переворотов на два типа-подвида (внешние и внутренние факторы), их также можно подразделить и ещё на два подвида:

1) факторы, вызванные объективным ходом общественно-политического и исторического развития того или иного общества и государства (объективные факторы);

2) факторы, возникновение которых обусловлено активной деятельностью различных субъектов-акторов революционных процессов и процессов осуществления государственных переворотов, различными благоприятными обстоятельствами, а не ходом исторического развития (субъективные факторы).

Как пишет Джек Голдстоун, необходимо различать структурные причины и причины-поводы революционных преобразований: «Первые представляют собой долговременные и широкомасштабные тенденции, подрывающие существующие социальные институты и связи. Вторые - это случайные и непредвиденные события или действия отдельных индивидов и групп, в которых проявляется действие долгосрочных трендов и которые часто побуждают революционную оппозицию к дальнейшим шагам»(22).

Правда, вопрос об отнесении того или иного фактора к объективным или субъективным факторам революций или государственных переворотов, тоже весьма неоднозначен, дискуссионен, полемичен и политизирован. Например, в западной науке и публицистике, многие ученые и эксперты считают социальные революции (к которым они причисляют как «классические», так и «цветные», «современные» революции), своеобразным порождением Нового и Новейшего времени, обществ модерна и постмодерна, следствием социально-экономической модернизации(23) или радикальным вариантом её осуществления. При этом они часто оценивают «революции», как события однозначно «прогрессивного» характера и вектора развития того или иного общества, а факторы их породившие - исключительно как закономерные и «объективные» причины и условия, вызванные общим ходом развития социально-исторического процесса (например, необходимостью модернизации той или иной сферы жизнедеятельности общества).

Эксперты по разным причинам положительно относящиеся к происходящим революционным, псевдореволюционным событиям или государственным переворотам, будут, оправдывая их, ссылаться на определённые обстоятельства (как бы «объективного характера»), которые «закономерно» привели к их осуществлению и успеху. Как писал, в своё время о таких случаях, О. Кошен, это будет тезис сторонников Революции; эксперты, отрицательно относящиеся и оценивающие происходящее, будут считать их фактором субъективным, результатом заговора, - тезис противников революции(24).

Схожую точку зрения высказывает и В.А. Барсамов, справедливо констатируя, что: «Споры о признании за теми или иными явлениями имени революций не новы. Вслед за Л.Д. Троцким, который заявлял, что «те, которые теряют от революции, редко склонны признать за ней ее настоящее имя», можно сказать, что те, кто хочет приобрести, склонны прикрывать свои желания объективностью революционных процессов»(25).

Более того, политтехнологи-организаторы и апологеты «современных революций», оправдывая себя и свои действия, цинично заявляют и утверждают, что «современные революции» не приводят к масштабному кровопролитию, в отличие от революций «классических». И в этом случае, они, дескать, гораздо лучше, оптимальны для общества и гораздо более прогрессивны «классических» революций.

Например, Эдвард Н. Люттвак говорит о большей эффективности и гуманности государственных переворотов по сравнению с классическими революциями: «Будь мы революционерами, стремящимися изменить структуру общества, нашей целью было бы уничтожение мощи ряда политических сил, и достичь этого мы могли бы в длительной, кровавой и изнурительной революционной борьбе. Однако наша цель совсем в ином: мы хотим захватить власть изнутри существующей системы и сумеем остаться у власти, только если олицетворяем новый статус-кво, поддерживаемый как раз теми самыми силами, которые стремится уничтожить любая революция. Если мы хотим добиться фундаментальных социальных перемен, мы можем начать их после того, как станем правительством. Этот метод, возможно, более эффективен и наверняка менее болезнен, чем путь классической революции»(26).

Положительно оценивая «современные революции», англосаксонские исследователи, стремятся всяческим способом доказать, что они именно «революции», а не государственные перевороты. Поэтому они всячески, к месту или не к месту, подчеркивают схожесть или тождественность факторов, вызывающих «классические» революции и, факторов, приводящих к осуществлению «цветных» революций. Хотя, как прагматично отмечает Джек Голдстоун, описывая парадокс революций, после победы «революции»: «Причины революции можно расписать в таких деталях, что ретроспективно она покажется неизбежной»(27).

Так каковы же факторы, вызывающие революции и государственные перевороты?

По мнению Шмуэля Эйзенштадта, предпосылками осуществления и формирования образа «чистой» (т.е. «классической») революции являются «фундаментальные социальные аномалии или вопиющие проявления несправедливости, соединение борьбы между элитами с более широкими и глубокими социальными факторами, подобными классовой борьбе, социальные сдвиги, вовлечение в социальное движение крупных (особенно вновь возникающих) общественных групп и их политическая организация»(28).

При этом, на взгляд Ш. Эйзенштадта: «Наиболее распространенный образ революции создан отчасти революционерами, а отчасти современными интеллектуалами и социологами и имеет несколько основных составляющих: насилие, новизну и всеобщность перемен. Эти признаки применяются в равной степени к революционному процессу, к его причинам и следствиям. Революция характеризуется как самый интенсивный, насильственный и осознанный процесс из всех социальных движений. В ней видят предельное выражение свободной воли и глубоких чувств, проявление незаурядных организационных способностей и высокой идеологии социального протеста. Особое значение придаётся утопическому или освободительному идеалу, основанному на символике равенства, прогресса, свободы и на убеждении, что революции созидают новый и лучший социальный порядок. Соответственно в качестве причин революции не рассматриваются чисто временные фрустрации и маргинальные нарушения»(29).

В то же время, как оговаривается Ш. Эйзенштадт, «хотя человеческим обществам свойственны социальные конфликты, инакомыслие, восстания, изменения и преобразования, однако, специфическое объединение элементов, создающее образ подлинной революции, не является единственным естественным путём «настоящих» перемен - и в традиционных, и в современных ситуациях»(30).

Поэтому различные факторы-предпосылки революций могут не повторяться, не взаимодействовать и не сочетаться друг с другом, в каждом конкретном случае.

Один из видных современных англосаксонских исследователей революций, Джек Голдстоун выделил пять факторов-элементов, которые подводят то или иное общество и государство к состоянию неустойчивого социального равновесия, создавая благоприятные условия для осуществления революций (как «классических», так и «современных»). При этом: «Когда совпадают пять условий (экономические или фискальные проблемы, отчуждение и сопротивление элит, широко распространенное возмущение несправедливостью, убедительный и разделяемый всеми нарратив сопротивления и благоприятная международная обстановка), обычные социальные механизмы, которые восстанавливают порядок во время кризисов, перестают работать, и общества переходят в состояние неустойчивого равновесия. Теперь любое неблагоприятное событие может вызвать волну народных мятежей и привести к сопротивлению элит, и в результате этого произойдет революция.

Однако все пять вышеперечисленных условий совпадают редко. Кроме того, их трудно распознать в периоды кажущейся стабильности. Государство может скрывать свое истинное финансовое положение, пока неожиданно не происходит его банкротство; элиты, как правило, скрывают свою нелояльность, пока не возникает реальная возможность для действия; а группы населения, бурлящие от внутреннего возмущения, скрывают, как далеко они готовы зайти. Нарративы сопротивления могут циркулировать в подполье или тайных ячейках; и пока не начинается революционная борьба, часто неясно, будет ли интервенция иностранных государств направлена на поддержку революции или на ее подавление»(31).

В.А. Барсамов, сравнивая «классические» и «современные» революции, выделил 9 факторов осуществления революций:

«1. Условием революции является общественно-политический кризис как состояние общества или слабое, «несостоявшееся государство».

2. Распространение утопии (по Мангейму) - иного образа будущего, чем тот, который предлагается властью, и широкая его пропаганда. Это может быть образ идеального будущего или пример соседних стран. Французские просветители и литераторы работали не один год перед Великой французской революцией. В СССР второй половины 80-х проводилась вначале делегитимизация власти около двух лет, а затем более трех лет, наряду с делегитимизацией мобилизация общества на протестные действия.

3. Раскол элит и их готовность перевести внутренний конфликт в массовое столкновение.

4. Конфронтационная агитация и пропаганда.

5. Внешнее давление. Этому фактору не случайно уделяется столь много внимания. Если этот фактор силен, то он способен компенсировать недостаток других факторов революции (или кризиса). Так, он способен заменять полностью или частично, серьезно усиливая факторы 2, 4, 6, 7, 8.

6. Парализация органов охраны порядка, безопасности и армии (идущая война, военный проигрыш и т. д.).

7. Идеологизированные, или иначе - мотивированные, и относительно сплоченные группы руководителей оппозиции. Внимание большинства аналитиков и политиков сосредотачивается преимущественно на состоянии политических субъектов: сторонников статус-кво и оппозиции, однако история знает примеры того, когда революционный кризис и революция начинались без сформировавшейся сплоченной оппозиции, власть тогда сама создавала ее. Кроме того, быстрое создание оппозиции не является чем-то исторически новым, хотя новые возможности по организационному, политическому и финансовому обеспечению несравненно большие, чем, скажем, 400 лет назад, когда при поддержке Польши была создана «негосударственная организация» сторонников Лжедмитрия I, успешно занявшего российский трон.

8. «Армия революции». Наличие свободных и готовых к силовым действиям людей. Ими нередко выступают бывшие участники войн, военизированных, этнических организаций.

9. Активность масс - опыт участия в массовых действиях. Массовое неповиновение, конфликты и т.д.»(32).

Организаторы и идеологи «современных» «цветных» революционных сценариев, также отмечают целый ряд специфических факторов и условий, которые способствуют успешной реализации «цветных революций». Однако, в силу рукотворного характера этих «революций», факторы эти, однозначно субъективны и только формально могут быть сравнимы с факторами революции «классической».

На взгляд А.В. Манойло: «Необходимое условие осуществления цветной революции - наличие политической нестабильности в стране, сопровождающейся кризисом действующей власти. Если политическая ситуация в стране стабильна, ее нужно искусственно дестабилизировать»(33).

Джин Шарп, размышляя о факторах-предпосылках и возможностях осуществления «современной», «цветной» революции в частности отмечает:

«Несмотря на внешнюю силу, все диктатуры имеют слабости, вызванные их внутренней и институциональной неэффективностью, личной враждой и конфликтами между организациями и ведомствами. Эти слабости со временем снижают эффективность режима, и при изменении внешних условий и решительном сопротивлении он становится уязвимым. Не все распоряжения диктатора исполняются»(34).

К слабостям «диктатур», позволяющим успешно осуществить «цветной» революционный сценарий, Джин Шарп относит следующие факторы-предпосылки:

«1. Множество людей, групп или институций, чье сотрудничество необходимо для управления системой, могут ограничить его или прекратить.

2. Результаты политики режима лишают его гибкости и возможности маневра.

3. Система может стать инертной, то есть потерять способность быстро приспосабливаться к новой ситуации.

4. Людей, уже выделенных для выполнения каких-то задач (равно как и ресурсы), нелегко перенацелить на новые нужды.

5. Боясь рассердить начальство, подчиненные могут предоставлять ему неточную или неполную информацию - это мешает диктаторам принимать адекватные решения.

6. Идеология может разложиться, мифы и символы системы - потерять популярность.

7. Строгая приверженность идеологии, влияющая на восприятие реальности, мешает видеть действительные условия и потребности.

8. Неумелость и невежество бюрократического аппарата или чрезмерный контроль могут крайне ослабить работоспособность системы.

9. Внутренние конфликты и личное соперничество могут повредить функционированию диктатуры и даже нарушить его.

10. Интеллигенция и студенты могут остро реагировать на ограничения, доктринерство и репрессии.

11. Общество может со временем стать апатичным, скептически и даже враждебно настроенным по отношению к режиму.

12. Могут обостриться региональные, классовые, культурные или национальные конфликты.

13. Иерархия власти при диктатуре всегда не вполне стабильна, а иногда - нестабильна вовсе. Кто-то сохраняет свое положение в системе, кто-то поднимается, кто-то падает. Одних часто устраняют и заменяют другими.

14. Часть полицейских или вооруженных сил может действовать в собственных интересах, против воли авторитетных диктаторов, включая возможность переворота.

15. Если диктатура новая, для ее укрепления требуется время.

16. Поскольку в рамках диктатуры решения принимают считанные люди, и в их суждениях, и в их действиях весьма вероятны ошибки.

17. Если, стремясь избежать этих опасностей, режим рассредоточит контроль, управлять центральными рычагами власти будет еще труднее»(35).

Эдвард Н. Люттвак выделил несколько «временных» факторов, ослабляющих политические структуры страны и создающие определённые предпосылки для осуществления государственного переворота:

«а) серьезный и длительный экономический кризис, сопровождающийся большой безработицей или галопирующей инфляцией;

б) длительная и неудачная война или серьезное поражение, военное или дипломатическое;

в) хроническая нестабильность при многопартийной системе»(36).

К самим предпосылкам успешной реализации сценария государственного переворота, он отнес три предпосылки:

1) «Первая выявленная нами предпосылка переворота: социальные и экономические условия страны, где может осуществиться переворот, должны быть такими, чтобы допускать участие в политической жизни только небольшой части населения. Под участием мы понимаем не активную и важную роль в национальной политике, а всего лишь общее понимание основных моментов политической Жизни, которое обычно можно найти среди масс в экономически развитых обществах. Эта предпосылка также предполагает, что, за исключением высшего уровня, бюрократия работает в пассивной механической манере из-за своего плохо подготовленного персонала»(37).

2) «Второй предпосылкой переворота является следующая: страна, где может произойти переворот, должна быть достаточно независимой, и влияние иностранных держав на ее внутреннюю политическую жизнь должно быть относительно ограниченным.

Утверждение, что страны скорее взаимозависимы, чем независимы, - не более чем клише; внутриполитические вопросы имеют влияние и на внешнюю политику, в то время как внешнеполитические проблемы могут отражаться и на внутренней жизни той или иной страны....

Тем не менее, можно сформулировать несколько определенных постулатов:

а) Не стоит предпринимать попытки переворота, если в данной стране присутствуют значительные вооруженные силы одной из сверхдержав. Если эти силы физически удалены от политических центров и/или если прежний режим тяготел к недружественной позиции по отношению к данной великой державе, это правило не действует.

б) Зачинщикам переворота требуется заручиться поддержкой со стороны великой державы, если значительное количество граждан этой державы находятся в стране в качестве военных или гражданских «советников»«(38).

3) «Третья предпосылка для переворота: страна, в которой планируется переворот, должна иметь политический центр. Если таких центров несколько, то они должны быть определяемы и структурированы политически, а не этнически. Если государство контролируется неполитической организованной структурой, то переворот можно совершить только с ее согласия или при ее нейтралитете.

Если государство в тот или иной момент контролируется группой, не структурированной политически, нельзя использовать для захвата власти политические методы»(39).

На наш взгляд, к факторам, источникам и предпосылкам, оказывающим значимое воздействие на осуществление государственного переворота или революции, следует отнести следующее:

1. Трансформационные процессы в различных сферах человеческой жизнедеятельности (экономической, политической, социальной, духовной сферах) и связанные с этим неурядицы. Кризисные явления в экономической, общественной, политической и духовных сферах жизнедеятельности общества создают подходящие условия для возникновения революционной ситуации или ситуации благоприятной для осуществления государственного переворота в том или ином обществе, закономерно порождая 2-й из выделяемых нами факторов.

2. Ценностный кризис общества и кризис большинства институтов социализации. Духовный вакуум, который возникает в период масштабных трансформаций, реформ и смут, закономерно приводит к кризису базовых социальных институтов и институтов социализации, падению нравственности и уровня правосознания. Дисфункция этих институтов, подрыв доверия к ним, разброд и шатания, «ветер в голове» у людей и, особенно молодёжи, создают крайне благоприятную среду для старта революционного процесса или государственного переворота.

Значимость данного фактора отмечают многие мыслители. Например, С. Хантингтон, в своём определении революции акцентирует внимание, прежде всего, на ценностной системе общества. В его представлении, революции - есть «внутренние быстрые, фундаментальные и насильственные изменения в господствующих ценностях и мифах общества, его политических институтах, социальной структуре, руководстве, способах деятельности и политике правительства(40)».

3. Отсутствие чётко сформулированной национальной идеи и стратегии национального развития, идеологический вакуум, дискредитация государственной идеологии, вера в революцию. Если у государства нет идеологии, т.е. стратегии национального и государственного развития, интегрирующей социум, значит - у него нет и будущего. Отсутствие или сомнение в реальности того образа будущего общества, который предлагает общество и государство, может толкнуть людей на поиск и утверждение его альтернативы (тому, «утопическому идеалу» о котором говорил Ш. часто «вовремя» предлагаемой и пропагандируемой адептами «антисистемы»), желание реализовать проект по созданию «Царства Божия» на земле, посредством экстремистских и террористических действий и проявлений. Дискредитация государственной идеологии, как бы это не произошло, также создаёт предпосылки для осуществления государственного переворота и революции.

4. Дезорганизация общества, отсутствие национального единомыслия и единения. Данный фактор в значительной степени является закономерным результатом наличия с 1 по 3 уже упомянутых нами факторов. Разброд и шатания в общественном умонастроении приводят к дезинтеграции общества, создавая предпосылки для запуска революционного сценария или проекта государственного переворота.

5. Отсутствие у государства всей полноты государственного суверенитета, прямое внешнее управление. Отсутствие у государства всей полноты государственного суверенитета, позволяет внешним акторам, активно реализовывать различные сценарии осуществления государственных переворотов и революций в подобного рода государствах, сменяя одних своих ставленников на других, тем самым удерживая под контролем эти государства и их территории. Прямое или скрытое внешнее управление государством, в сочетании с нещадной эксплуатацией его населения, находящееся в колониальной зависимости или фактически рабском состоянии, религиозно-национальный гнёт, также закономерно приводят к попыткам сбросить иноземное ярмо и национально-освободительной борьбе.

6. Тираническое, олигархическое и/или компрадорское(41) правление, коррупция и полная дискредитация и/или делегитимизация действующей власти, политика репрессий в отношении своих граждан. Все эти обстоятельства закономерно приводят к подъёму низового демократического, национального, антиолигархического движения, борьбе, а как результат их - к государственному перевороту или революции.

7. Закрытость элит, социальная несправедливость, отсутствие социального люфта, вертикальной мобильности, возможности подняться вверх по социальной лестнице (откуда часто и закономерно возникает ощущение бесперспективности и безысходности своего положения у большинства населения). Закрытость элиты, вкупе с отсутствием вертикальной мобильности, закономерно и часто приводит к её вырождению в олигархию. Закономерным результатом чего и здоровой реакцией на что, становится возникновение демократического, антиолигархического движения, противостоящего олигархам (данный фактор напрямую взаимосвязан с 6 фактором).

При этом, когда мы говорим о различных проявлениях социальной несправедливости в обществе, следует также отметить, что обнищание народа, по сравнению с относительно благополучным положением правящего класса, отнюдь не обязательно приводит к революции. Как отметил Э. Гидденс, характеризуя воззрения на сущность революции Джеймса Дэвиса:

«Один из ключей к разгадке вопроса, почему революции стали довольно частыми, предложил Джеймс Дэвис. Дэвис обращает внимание на то, что в истории можно обнаружить массу периодов, когда люди жили в ужасающей нищете и подвергались жесточайшему угнетению, однако не восставали и не протестовали. Постоянная бедность или обездоленность не делают людей революционерами, они скорее склонны переживать подобные обстоятельства смиренно, с тихой безысходностью. Революции происходят тогда, когда наблюдается некоторое улучшение условий жизни людей. Когда стандарты жизни начинают расти, уровень ожиданий тоже возрастает. Если же улучшение фактических жизненных условий замедляется, создаются предпосылки к возмущению, поскольку растущие ожидания не сбываются.

В рамках такого подхода социальный протест, как и его крайняя форма, революция, происходят обычно в условиях некоторого улучшения жизни людей. Протест вызывают не абсолютные, а относительные лишения (относительная депривация); значимым оказывается противоречие между жизнью, которую люди вынуждены вести, и их представлением о том, чего они могли бы достичь»(42).

8. Национальное унижение, геноцид, неумелая и неэффективная национальная политика, межнациональные конфликты и противоречия. Ошибки, перегибы, преступления в сфере и процессе осуществления внутренней межнациональной политики закономерно и часто приводят к возникновению межнациональных конфликтов, сепаратизму, национализму, национально-освободительной борьбе и распаду государств. Все эти обстоятельства оказывают значимое воздействие на формирование субъектов осуществления революционных процессов и государственных переворотов.

9. Консолидация нации, национальное, демократическое народное или протестное движение. Консолидация нации и возникновение этих весьма разнообразных движений, становится возможным, когда речь идёт о внешней угрозе, национально-освободительной, антиколониальной, демократической, антиолигархической борьбе, и революциях. Данный фактор частично производен и проистекает из 5,6, 8 факторов.

10. Наличие «антисистемы», как движущей силы революций и государственных переворотов. Факт наличия «антисистемы», активность её адептов, часто и закономерно приводят к росту экстремистских проявлений и терроризма в сфере государственной и общественной жизнедеятельности, не говоря уже о её роли в революционных процессах и процессах осуществления государственных переворотов.

11. Отсутствие/наличие национального лидера, паралич власти, неспособность властей контролировать ситуацию в стране, междоусобная борьба различных олигархических кланов, процессы массообразования, игра «в поддавки» с заговорщиками.

Роль личности в истории часто является определяющим фактором в развитии того или иного политического и социально-исторического процесса. Естественно, что революционные процессы и процессы осуществления государственных переворотов, не являются в этом контексте исключением. Наличие национального лидера, способного возглавить и запустить эти процессы является важным фактором для их успешной реализации. Как и наличие национального лидера им активно противостоящего, не играющего с заговорщиками «в поддавки». Успешная реализация «цветных» революционных сценариев была обусловлена своеобразной игрой «в поддавки», параличом власти, неспособностью власти контролировать ситуацию в стране или применить силу. Там, где этого не происходило, проекты «цветных революций» завершались неудачей. Любая «классическая» революция или «современная», «цветная», сопряжены с началом процесса массообразования (как спонтанного, так и искусственного), захватом революционной толпой, массой улицы (хотя в процентном соотношении эта масса-толпа будет представлять меньшинство населения). Борьба олигархических кланов между собой, также часто приводит к осуществлению той или иной разновидности государственных переворотов или запуску «революционного» сценария.

12. Своеобразная «национальная традиция» осуществления революций (например, во Франции) и государственных переворотов (например, в Африке и Латинской Америке)». Как показывает опыт истории, печальна и нестабильна судьба государств, в которых эти аномальные события становятся «доброй традицией» и образцом для подражания.

13. Агрессивная, неуспешная внешняя политика, военные поражения, территориальные приобретения или потери. Как верно подметил Э. Гидденс: «Многие революции происходят на фоне войны. Длительная война создает ситуацию напряжения для существующих в обществе институтов и, в случае ее неудачного ведения, нередко оборачивается резким снижением уровня поддержки правительства. Недовольство в среде военных лишает режим основного средства подавления оппозиции»(43). Поэтому все эти обстоятельства могут являться катализатором возникновения заговора, начала революционного проекта или государственного переворота.

14. Закамуфлированное или прямое неприкрытое внешнее воздействие, поддержка, агрессия и интервенции.

К сожалению, многие из этого не претендующего на полноту списка факторов крайне актуальны для современной России, а потому надо понимать, что угроза осуществления очередной «цветной» («современной») революции или государственного переворота для Российской Федерации достаточно злободневна и реальна при сохранении настоящего вектора и направления её развития.

Для того, чтобы практика осуществления государственных переворотов или различного рода «революций» не стала и нашей своеобразной «национальной традицией», надо, сделав соответствующие выводы из нашей истории, чётко понимать ту опасность, которая грозит нашему обществу и государству, а также то, кто является нашим другом или врагом, знать методы противодействия этим процессам и, активно применять их на практике. Тем более, что, по мнению многих англосаксонских мыслителей, например Джека Голдстоуна, за «современными революциями» будущее, они будут происходить во многих регионах мира, хотя не обязательно приведут к установлению демократии: «В последние годы число стран, придерживающихся демократических принципов, уменьшается. Поэтому мы ещё будем наблюдать, как люди мобилизуются, чтобы свергнуть свои правительства во имя социальной справедливости и новых политических институтов»(44).

Поэтому расслабляться - отнюдь не стоит.

Примечания

1. Дергачев В.А. Геополитика. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2004.С. 59.

2. Шарп Д. От диктатуры к демократии: стратегия и тактика освобождения. М.: Новое издательство, 2012. С.16.

3. Там же. С. 43.

4. Там же. С. 46.

5. Там же. С. 46.

6. Там же. С. 46-47.

7. Глазунов О.Н. Государственный переворот. Стратегии и технологии. М.: ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2006. С. 18.

8. Малапарте К. Техника государственного переворота. М.: Аграф, 1998. С. 76.

9. Эдвард Н. Люттвак Государственный переворот: практическое пособие. М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2012. С. 59.

10. Там же. С. 64.

11. Там же. С. 141-142.

12. Там же. С. 57-58.

13. Там же. С. 60.

14. Там же. С. 142.

15. Там же. С. 142-143.

16. Шарп Д. От диктатуры к демократии: стратегия и тактика освобождения. М.: Новое издательство, 2012. С. 47.

17. Эдвард Н. Люттвак Государственный переворот: практическое пособие. М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2012. С. 177.

18. Там же. С. 86.

19. См.: Гапич А.Э., Лушников Д.А. Технологии цветных революций. М.: РИОР: ИНФРА-М, 2014. С. 22-25.

20. Тастенов А. Феномен «цветных революций»: от классической теории к непредсказуемой практике// Центральная азия и Кавказ. 2007. N 1(49). С. 40.

21. Барсамов В.А. «Цветные революции»: теоретический и прикладной аспекты// Социологические исследования. 2006. N 8. С. 58.

22. Голдстоун Джек А. Революция. Очень краткое введение. М.: Издательство Гайдара. 2015. С. 37-38.

23. Социально-экономическая модернизация - всеохватывающий процесс социально-экономических и политических преобразований, связанный с развитием человеческих обществ при их переходе от традиционного аграрного общества к более совершенным формам его организации и функционирования (обществам индустриальному и постиндустриальному). Сопровождая процесс индустриализации, модернизация характеризуется развитием научно-технической деятельности, ростом специализации и разделением труда, бюрократизацией, разрушением традиционных связей и устоев жизнедеятельности общества, появлением «массовых обществ», высокой мобильностью, ростом урбанистических процессов.

24. См.: Кошен О. Малый народ и революция. М.: Айрис-пресс, 2004, С. 149.

25. Барсамов В.А. «Цветные революции»: теоретический и прикладной аспекты// Социологические исследования. 2006. N 8. С. 60.

26. Эдвард Н. Люттвак Государственный переворот: практическое пособие. М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2012. С. 58.

27. Голдстоун Джек А. Революции. Очень краткое введение. М.: Издательство Института Гайдара, 2015. С. 36.

28. Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций. М.: Аспект-Пресс, 1999. С. 45.

29. Там же. С. 44.

30. Там же. С. 53.

31. Голдстоун Джек А. Революции. Очень краткое введение. М.: Издательство Института Гайдара, 2015. С. 35-36.

32. Барсамов В.А. «Цветные революции»: теоретический и прикладной аспекты// Социологические исследования. 2006. N 8. С. 63-64.

33. Манойло А.В. Гибридные войны и цветные революции в мировой политике// Право и политика. N 7 (187). 2015. С. 922. (DOI: 10.7256/1811-9018.2015.7.15832).

34. Шарп Д. От диктатуры к демократии: стратегия и тактика освобождения. М.: Новое издательство, 2012. С. 32.

35. Там же. С. 31-32.

36. Эдвард Н. Люттвак Государственный переворот: практическое пособие. М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2012. С. 31.

37. Там же. С. 37.

38. Там же. С. 44-45.

39. Там же С. 55.

40. Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. М.: Прогресс-Традиция, 2004. С. 269.

41. Компрадоры (исп. «comprador» - покупатель) - представители правящих слоев, по своему экономическому положению заинтересованные в превращении страны в неразвивающуюся; посредники в эксплуатации ее богатств и ресурсов внешними силами, в первую очередь «Золотым миллиардом».

42. Гидденс Э. Социология. М.: Эдиториал УРСС, 1999. С. 575-576.

43. Там же. С. 570.

44. Голдстоун Джек А. Революции. Очень краткое введение. М.: Издательство Института Гайдара, 2015. С. 183-184.