Как сообщала РНЛ, 1 марта в Санкт-Петербурге в Институте истории РАН состоялась защита докторской диссертации К.М.Александрова «Генералитет и офицерский корпус вооруженных формирований КОНР в 1943-46 годах». «За» проголосовало 17 человек, «против» - только один. Сегодня публикуем рецензию на эту работу, представленную на соискание ученой степени доктора исторических наук по специальности по специальности «отечественная история», кандидата исторических наук М.Э.Жаркого.
***
Актуальность темы диссертационного исследования К.М. Александровым несомненно правильно обусловлена опасностью перехода военнослужащих на сторону врага, которая представляет собой серьезную военно-политическую угрозу, и её предупреждение, соответственно, предполагает ретроспективное исследование фактов военного сотрудничества с противником. С подобной трактовкой трудно не согласиться, однако сразу же требуется внести ясность в уголовно - правовой статус таких военнослужащих, которые по военно-уголовному законодательству любой страны автоматически становятся нарушившими военную присягу и признаются изменниками Родины. Как нам представляется данное положение изначально должно выступать в качестве отправной точки непредвзятого научного исследования, опирающегося на защиту национальных интересов собственного государства. В тезаурусе современных мировых событий рассмотрение комплекса причин и мотивации данного явления применительно к лицам, составлявшим офицерский корпус войск КОНР, имеет определенное научное значение.
Надо заметить, что автор на протяжении всего повествования как в автореферате так и в тексте диссертации, рассматривает проблему нарушения военной присяги и измену Родине в качестве социально-политического феномена, находившегося в «вопиющем противоречии с традициями российской военной культуры». Однако феноменальность явления относится вообще к защитнику Родины как таковому, а не только, как считает К.М. Александров, к личному составу Красной Армии и Рабоче-Крестьянского Красного Флота.
Предпринимая небезуспешную попытку вскрытия предпосылок и мотивов перехода советских солдат на сторону врага или сдачи в плен, диссертант, перечисляя несомненно имеющие место объективные и субъективные факторы, как бы не замечает принципиальных отличий военной ментальности периода русского средневековья, времен Отечественной войны 1812 года или Первой мировой войны, (характер которой рассматривается и сегодня в первую очередь как империалистической). Автор старательно обходит проблему тех масштабных последствий в политике, праве и психологии общества, которые были вызваны небывалыми в истории человечества революционными событиями первых двух десятилетий ХХ века. Остается без внимания автора, как человека никогда не имевшего отношения к армии и не знающего особенностей понятия, оснований и принципов воинской дисциплины, положения устава внутренней службы РККА 1937 г., касающиеся ее укрепления, суровые меры приказа Ставки ВГ СССР от 16 августа 1941 г. N 270, окончательно оформленные в прямую правовую норму в более позднее время, но имеющие самое непосредственное отношение к вооруженным силам СССР - ничто, даже угроза смерти не должно заставить военнослужащего сдаться в плен.
Одним из обстоятельств, способствующих появлению и эволюции власовщины, К.М. Александров конечно же называет т.н. «массовые сталинские репрессии», в том числе применяемые в отношение кадрового состава вооруженных сил. С приведенной трактовкой нельзя согласиться, о чем мы неоднократно писали и ранее.
Как известно, в связи с усилением военной опасности в конце 1920-х - первой половине 1930-х гг. советское руководство предпринимает ряд кардинальных мер по реформированию вооруженных сил, прежде всего, совершенствовалась система подготовки командного и политического состава РККА, укрепляется партийное ядро среди командно - начальствующего состава (А.А. Власов с 1930 г. состоит в рядах ВКП(б). Подчеркнем, что большинство старых военных специалистов добросовестно несло службу, однако руководство ВКП(б) имело все основания проявлять по отношению к ним политическое недоверие. В военных билетах командного и начальствующего состава, даже состава запаса РККА, имелся VI раздел «Сведения о службе в белых армиях и проживании на территории б. белых». Задача увеличения рабочей прослойки и усиления партийного влияния в вооруженных силах была решена путем увольнения из армии бывших офицеров царской армии, многие из которых подверглись в начале 1930-х гг. репрессиям. Причины этой «чистки» крылись в господствующем убеждении, что будущая война будет войной не наций, а такой же классовой, как и гражданская война. Следовательно, в нашей армии командиры из числа классово чуждых элементов могут повернуть оружие против руководства СССР. Таким образом, репрессии в отношении командного состава носили превентивно-профилактический характер.
По мере обострения в стране форм классовой борьбы, развертывалась волна репрессий против участников различных оппозиционных групп и течений в рядах самой правящей партии, а также против лиц, не участвовавших ни в каких оппозициях, но по тем или иным причинам не внушавших политического доверия. Мы уже отмечали выше и обратим внимание еще раз на факт того, что до 1925 г. вооруженные силы возглавлял Л.Д. Троцкий и именно он руководил в них кадровой политикой. В условиях внутрипартийной борьбы конца 1920 - начала 1930-х гг. этого было достаточно, чтобы не доверять особенно высшему командному составу. При этом не будем забывать, что находящийся за границей Троцкий неоднократно заявлял, что высший командный состав вооруженных сил видит в нем своего вождя и является его опорой внутри СССР. Впоследствии за всеми, кто был как-нибудь связан с Троцким, устанавливали наблюдение, их арестовывали, ссылали, репрессировали. Сотрудники НКВД исследовали архивы Красной Армии, Центрального комитета партии, Октябрьской революции и тщательно просматривали директивы, приказы и переписку Троцкого.
Правда, классовая природа далеко не всегда являлась критерием, согласно которому тот или иной военнослужащий превентивно относился к категории «врагов народа». Так, в 1934 г. военную академию закончил один из сыновей последнего правителя Бухарского эмирата Ш. Алимов, которому «чуждое пролетарской власти» происхождение не помешало уже после войны уволиться в запас в генеральском звании[1].
Сказанное иллюстрируется не только ходом истории международных отношений, но и сегодняшним днем. Еще в «Письме к друзьям» от 21 октября 1928 г. Л.Д. Троцкий признавал, что «в СССР может сложиться военный заговор и армия может положить конец большевистскому режиму»[2]. Не вызывает сомнения существование и антисталинского заговора, нашедшего свое выражение в т.н. «антисоветской троцкистской военной организацией в РККА». И хотя его причины, сущность, цели и природа требуют отдельного принципиального разговора, отметим, что автор разделяет точку зрения ряда ученых, опубликовавших в последние годы результаты своих исследований по данной проблематике[3].
Сразу же отметим, что, несмотря на все принимаемые меры, направленные на повышение образовательного и культурного уровня военнослужащих, укрепление воинской дисциплины и правопорядка, уровень преступности в армии на протяжении первой полвины 1930-х гг. был высоким. Об этом неопровержимо свидетельствуют архивные документы. Так только Военной коллегией Верховного суда СССР в 1931 г. было рассмотрено 8 дел, по которым было осуждено 22 чел., из них 18 - лица начальствующего состава[4]. В 1933 г. Военной коллегией было рассмотрено уже 16 уголовных дел, по которым к ответственности было привлечено 60 чел., осуждено 52. Общее же число военнослужащих, осужденных военными трибуналами в этом году составило 21556 чел. Из них к ВМН было приговорено 723, или 3,4%, к различным срокам лишения свободы 16132, или 75,5%, к другим мерам военно-уголовной репрессии 4680, или 21,7%[5]. В 1934 г. по нашим данным, за общеуголовные и воинские преступления было осуждено военными трибуналами 7102, а в 1935 г. - 6826 военнослужащих. При этом среди начальствующего состава основными видами преступлений было злоупотребление властью и халатность - 27%, хищения и растраты - 21%, среди рядового состава - уклонение от службы - 20%, хищения - 17%[6]. Мы уже говорили ваше, чистка рядов Красной Армии проводилась и до этого. Всего за 1920 и первую половину 1930-х гг. по словам К.Е. Ворошилова, было уволено из армии 47 тыс. чел., в том числе 5 тыс. бывших оппозиционеров[7]. По сведениям того же К.Е. Ворошилова, в Красной Армии к 1 февраля 1937 г. было 206 тыс. начальствующего состава, из которых 107 тыс. командиров разных уровней. За 1937 - 1939 гг. число уволенных по причине ареста и не возвращенных в строй было 9589 чел.[8] Если с 1 января по 30 марта 1937 г. из РККА было уволено политическим мотивам 577 чел., то с 1 апреля по 11 июня - 4370 чел.[9]
Дальнейшая статистика нам известна: по неоднократно опубликованным подсчетам генерала А.И. Тодорского по состоянию на 1938 г. было репрессировано: из 5 маршалов - 3, из 2 армейских комиссаров 1-го ранга - 2, из 4 командармов 1-го ранга - 2, из 199 комдивов - 136, из 397 комбригов - 221 и т.д.. Всего только за 1937-1938 гг., по мнению профессора В.М. Курицына, было репрессировано свыше 40 тыс. командиров, из них более 9 тыс. лиц старшего и высшего командного состава[10]. Масштабы такой чистки впечатляют, если учитывать только высший командный состав. На самом деле - это число всех офицеров и генералов, уволенных из армии в то время, а собственно за участие в заговоре было уволено всего около 4-х тыс. чел., часть из которых действительно была арестована и осуждена, в том числе и к расстрелу[11].
Согласно справки, представленной заместителю наркома обороны Е.А. Щаденко, в 1937 - 1938 гг. было уволено из РККА: в 1937 г. 20643 чел. (12% к списочной численности); из них арестовано - 5811 (28,2% к числу уволенных); в 1938 г. уволено - 16118 (8,5%), из них арестовано - 5057 (31,4% к числу уволенных)[12]. Из чего следует, что общее число арестованных (но не осужденных) составило всего 10868 чел., или 29,5% к числу уволенных[13]. Однако более скрупулезный анализ библиографических источников позволяет объективно взглянуть на проблему: оказывается, что общее число уволенных из армии в 1937-1938 гг. командиров составило около 37 тыс. Из них: около 8 тыс.- естественная убыль; по политическим мотивам - 29 тыс. В свою очередь из числа последних по различным данным было расстреляно от 1 до 4 тыс. чел., арестовано и заключено в ИТЛ - 6-8 тыс., и, наконец, около 13 тыс. было восстановлено в армии до 1 января 1941 г. Следовательно, общие потери по политическим мотивам составили порядка 16 тыс. чел.[14] Интересно, что определенный вклад в дело военно-уголовной репрессии внес и А.А. Власов будучи в 1937 - 1938 гг. членом военного трибунала Ленинградского и Киевского военных округов.
Часть репрессированных военнослужащих была освобождена от ответственности и наказания в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 января 1938 г. «Об амнистии в ознаменование 20 - летия Рабоче - Крестьянской Красной Армии»[15]. Согласно этого акта предписывалось освободить из - под стражи и от других, связанных с приговором, дополнительных мер наказания всех военнослужащих, впервые приговоренных к лишению свободы на срок до 3 лет включительно, кроме лиц, осужденных за государственные преступления, и снять судимость с условно осужденных военнослужащих. Амнистия распространялась также на тех военнослужащих, дела о которых находились в стадии расследования по преступлениям, влекущим за собой наказание также не свыше 3 лет лишения свободы. Кроме того, Указом от 16 июля 1940 г. Президиум Верховного Совета СССР освободил от наказания граждан, осужденных судом к ИТР и более мягким наказаниям, если они после осуждения участвовали в боях против финской белогвардейщины. При этом судимость с этих лиц снималась независимо от того, приведен или не приведен был приговор в исполнение. Наконец этим же документом прекращалось производство по нерассмотренным делам о тех преступлениях, за которые законом предусмотрено наказание не свыше ИТР[16].
Определенный интерес представляют математические расчеты А.И. Шилина - доцента Академии права и управления Министерства юстиции России, который искусственно подводит общее количество репрессированных военнослужащих к известным цифрам 40 - 44 тыс. чел. Ссылаясь в тексте своей работы на архивы, но приводя в сносках ссылки на газетно-журнальную периодику 1988 - 2004 гг., он дает следующие данные: в 1936 г. за общеуголовные преступления было репрессировано 3816 (за контрреволюционные - 1026 чел.); в 1937 г. - 8681 (4079) соответственно; в 1938 г. - 8360 (3132); в 1939 г. - 7826 (1099) и в 1940 г. - 38527 (1603). Из приведенного, правда следует, что в период 1937 - 1938 гг. было репрессировано всего 17041 военнослужащих, а с 1936 г. по 1940 г. 67210 чел. (подсчитано нами - М.Ж.). «...За предвоенную пятилетку, - пишет А.И. Шилин, - через трибуналы прошли 10838 военных «политзеков», из них 2218 офицеров и генералов. Если эти цифры можно увеличить в 4 раза (зачем? - М.Ж.) (имея в виду, что ¾ военнослужащих было репрессировано несудебными органами (из чего это следует неясно - М.Ж.), получится около 44 тыс. чел, из которых 9,5 тыс. - командиры среднего, старшего и высшего состава»[17].
Приведенные расчеты действительно представляют интерес с точки зрения образца фальсификации истории. Причем сам А.И. Шилин оперирует теми же цифрами, которые были введены в научный оборот А.Т. Уколовым и В.И. Ивкиным, с опорой на Архив военной коллегии Верховного суда СССР и РГВА. Картина репрессий в Красной Армии в предвоенные годы выглядит следующим образом: всего в период с 1936 г. по 1940 г. было осуждено 67210 чел. (из них за контрреволюционные преступления - 10838 чел., за пьянство, хулиганство, дискредитацию власти и прочие преступления - 4577 чел.). Причем в 1937 - 1938 гг. было осуждено 17041 (из них: за контрреволюционные преступления - 7211, за пьянство, хулиганство и т.п. - 1378). Более всего «чистили» армию в последний предвоенный год. Так в 1940 г. было осуждено 38527 чел., из них за контрреволюционные преступления 1603 чел., за воинские преступления - 33029, за должностные и имущественные преступления - 2095, за пьянство, хулиганство и т.п. - 1800 чел. Из числа осужденных в 1938 - 1940 гг. были приговорены: к ВМН - 682 чел. (только в 1940 г. - 528, или 77,4%); к различным срокам лишения свободы - 38309 (в 1940 г. - 24786, или 64,7%); направлено в дисциплинарные батальоны - 11750 чел. (все в 1940 г.); к другим видам наказаний, не связанных с лишением свободы, в том числе условно осуждено - 3980 чел., в 1940 г. - 1454, или 36,5%[18]. А.Б. Мартиросян справедливо резюмирует: «Военной Коллегией Верховного Суда СССР и военными трибуналами за контрреволюционные преступления было осуждено 9913 чел. высшего, среднего и младшего комсостава, а также рядового состава. В 1937 г. - 4079, 1938 г. - 3132, в 1939 г. - 1099, в 1940 г. - 1603 чел. Важно, что изученные материалы позволили автору привести оспариваемую сегодня цифру: согласно поименному перечню расстрелянных в те годы за контрреволюционные преступления офицеров, их количество составило... только 1634 чел.[19]
Учитывая военное сотрудничество СССР и Германии (школы в Липецке, Симбирске и т.п.) можно представить, сколько среди советских офицеров, обучающихся в тех же заведениях совместно с немцами, попали под жесткий контроль советской контрразведки. И судя по некоторым событиям Великой Отечественной войны, как пишут Е. Прудникова и А. Колпакиди, - едва ли ее списки были полными, а проверка надежной[20].
В работе К.М. Александрова отмечается, что среди боевиков войск КОНР процент репрессированных был незначителен. Мы не будем оспаривать этот вывод ученого. Но применительно к исследованию Александрова необходимо учитывать моральный и нравственный облик «генералитета и офицерских кадров вооруженных формирований КОНР», некоторые из числа которых еще до войны обоснованно попав в поле зрения правоохранительной системы, были таки освобожденных от уголовной ответственности и возвращенных в строй, но проявили себя как предатели Родины в годы Великой Отечественной войны. Так, например, некто М.М. Шаповалов. С 1932 г.- начальник химической службы Владивостокского УРа, с 27 августа 1937 г. - полковник. В этом же году он - начальник штаба Владивостокского УРа. Осенью 1937 г. арестован НКВД и провел в заключении 8 месяцев. После освобождения - начальник артиллерийской школы в Севастополе. С августа 1941 г. командир стрелковой дивизии под Феодосией, затем моторизованной группы под Керчью. 2 июня 1942 г. назначен заместителем командира 1-го отдельного стрелкового корпуса особой армии, 2 июля - командиром корпуса. 30 июля корпус переброшен на Кубань и в начале августа разбит под Армавиром. 14 августа сдался в плен (1 октября постановлением СНК СССР присвоено воинское звание генерал-майор). В дальнейшем прислуживая гитлеровцам стал заместителем начальника «Зондерштаба-Р», созданного при штабе «Валли» в марте 1942 г. для борьбы с партизанским движением, ведением разведывательной и контрразведывательной деятельности[21]. Или - В.Ф. Малышкин, был награжден орденами Красного Знамени и «Знак Почета». В мае 1935 г. назначен военным комиссаром и командиром 99-й стрелковой дивизии. С августа 1937 г. начальник штаба особого корпуса в Улан-Удэ. В августе 1938 г. арестован как «враг народа», находился под стражей 14 месяцев[22]. На следствии признал себя виновным, но на суде отказался от показаний, данных на предварительном следствие. В декабре 1939 г. был реабилитирован и назначен на преподавательскую работу в Академию Генерального штаба. В начальный период войны сдался в плен, при этом был одет в гражданскую одежду и представлялся рядовым. Прислуживая нацистам, являлся главой Главного организационного управления КОНР[23]. 1 августа 1946 г. Военной коллегией Верховного Суда СССР был приговорен к смертной казни через повешение. Генерал-майор Богданов П.В. в январе 1938 г. был исключен из рядов ВКП(б). Из данной на него партийной характеристики известно, что за время пребывания в полку с 1935 г. показал себя как разложившийся в морально-бытовом отношении; на протяжении двух лет был связан с врагом народа Ивановым (бывшим председателем Токсевского райисполкома). Состоял в интимной связи с бывшей машинисткой штаба, которая в свою очередь имела непосредственную связь с врагами народа... не может заслуживать политического доверия, обладает свойством подхалимства и т.д. Однако через некоторое время Богданов был восстановлен в партии. В конце 1938 г. даже был назначен начальником штаба дивизии, а в 1940 г. ему было присвоено воинское звание генерал-майора. 17 июля 1941 г. Богданов, будучи командиром 48-й стрелковой дивизии, с группой военнослужащих сдался гитлеровцам, выдал замполита своей дивизии и старшего политрука[24], а уже 19 сентября в берлинской тюрьме подал заявление с просьбой предоставить ему возможность сформировать из военнопленных отряд для борьбы с Красной Армией. В июне 1942 г. был завербован в «Боевой союз русских националистов». Впоследствии был начальником контрразведки 1 русского национального полка, однако в августе 1943 г. был арестован, 24 апреля 1950 г. был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян[25]. Политработник генерал-майор Г.Н. Жиленков был «реабилитирован» в самом начале войны в 1941 г., находясь в плену принял активное участие в движение Власова[26]. Генерал-майор Ф. Трухин, бывший поручик царской армии, начальник оперативного отдела штаба Прибалтийского военного округа, попавший в плен в начале войны, ставший активным членом КОНР[27]. Даже совершенно не симпатизирующий СССР западногерманский историк И. Гофман, опираясь на боевое расписание Верховного командования вооруженных сил КОНР, указывает на начальника командного отдела полковника Позднякова, который будучи начальником химической службы различных военных училищ, дивизий и полков в 1937 г. был арестован[28], а после того как в 1941 г. под Вязьмой попал в плен, добровольно приступил к сотрудничеству с гитлеровцами. Еще один фашистский приспешник - бывший полковник В.И. Мальцев - в 1930- гг. занимал пост командующего ВВС Сибирского военного округа, в 1937 г. арестован, но в 1939 г. освобожден, назначен начальником санатория Аэрофлота в Ялте, в 1941 г. перешел на сторону немцев, был назначен временным городской главой Ялты и стал искать контакты с Власовым, от которого получил генеральское звание и стал командующим ВВС КОНР[29].
Известный бельгийский историк и политический деятель Людо Мартенс, опираясь на «мемуары» бывшего полковника Красной Армии Г.А. Токаева, изданных в Лондоне в 1956 г., приводит конкретные сведения о деятельности военной оппозиции в СССР во второй половине 1930-х гг. Токаев в период до 1948 г. (времени своего побега на Запад) являлся секретарем парторганизации Военно-воздушной инженерной академии им. Н.Е. Жуковского. Именно здесь, по его словам, действовала сплоченная антисоветская группа, которая имела тесные контакты с Н.И. Бухариным. Еще в 1934 -1935 г. группа пыталась установить контакты с участниками оппозиционных групп в Азово-Черноморском крае. В 1936 г. на ее собраниях тайно обсуждался альтернативный проект новой конституции. Будучи не раскрытой, в 1939 г. совместно с офицерами из Военной академии им. С.М. Буденного, ее участники обсуждали план свержения И.В. Сталина в случае войны. Группа Токаева планировала установить режим «свободного союза свободных народов», страна должна была быть расчленена на десять естественных регионов и была готова к «поиску внешней поддержки, особенно со стороны II Интернационала[30]. Л. Мартенс приводит в пример и другого советского офицера В. Лихачева, который проходил службу на Дальнем Востоке в 1937 - 1938 гг. и в своей книге, вышедшей на Западе «Дальневосточный заговор» показал, что там фактически существовал большой заговор в армии[31]. Напомним что и упомянутый выше М.М. Шаповалов именно в это время проходил службу на Дальнем Востоке, и начальник Управления НКВД по Дальнему Востоку Г.С. Люшков - комиссар госбезопасности 3 ранга, перешедший к японцам как раз в середине лета того же 1938 г. Сказанное со всей очевидностью заставляет признать реальное наличие в стране военной оппозиции.
Уверены - никаким третьим путем, никакой наукообразной риторикой нельзя оправдать поведение лиц, оказавшихся в сложной жизненной ситуации, но выбравших путь измены присяге и своей Родине, ставших на путь вооруженной борьбы со своим народом за те «общечеловеческие ценности», которые мы сегодня пожинаем по вине власовых и его последователей в советском политическом руководстве. Выбор был. Это доказали русские генералы Д.М. Карбышев и М.П. Кирпонос и тысячи других патриотов России.
Нельзя не затронуть еще некоторые аспекты, связанные с выводом на защиту рецензируемой работы. Защита происходит в Санкт-Петербургском институте истории РАН, что само собой, казалось бы, предполагало в год 70-летия Великой Победы не бросать вызов обществу. Этого и не произошло в 2015 г. В то время, когда в стране, охваченной патриотическим подъемом проводилась массовая акция «Бессмертный полк» ученые института от истории под руководством профессора Н.Н. Смирнова, обсуждали результаты исследования Александрова, скрупулезно и бережно готовя его к защите. Тщательно подбирались оппоненты: профессор Н.А. Ломагин, трудящийся в Европейском университете в Санкт-Петербурге, (создаваемом, кстати, при активном участии легендарного мэра города - тоже профессора А.А. Собчака) - специалиста в области неизвестной истории блокады, внесшего большой вклад в введение в научный оборот негативных настроений ленинградцев в период Великой Отечественной войны. Профессор А.В. Посадский с Поволжского института управления им. П.А. Столыпина - специалист в области изучения самоорганизации советского крестьянства первой половины ХХ в., затрагивавший в т.ч. вопросы коллаборационизма и участия в повстанческой борьбе. Доктор исторических наук Д.Е. Комаров из Смоленского областного казачьего института промышленных технологий и бизнеса, изучавший взаимоотношения власти и народных масс в период Великой Отечественной войны. Беспроигрышно смотрится и ведущая организация, в качестве которой выступает ни какой-либо московский или петербургский вуз, а Крымский (!!!) Федеральный университет им. В.И. Вернадского, в котором, между прочим, работает действительно крупный специалист по рассматриваемой проблематике - профессор О.В. Романько, позиционируемый на сайте в интернете как член Санкт-Петербургской Академии военно-исторических наук. Странно, что так далеко приходится искать оппонентов, видимо по своим научным позициям почему-то не подходил, и тем самым не гарантировал успешную защиту профессор Б.Н. Ковалев, занимающийся темой коллаборационизма более 20 лет и являющийся в настоящее время ведущим научным сотрудником и руководителем Новгородской группы самого Санкт-Петербургского института истории РАН. Не нашлось места в столь острой теме и патриарху ленинградской исторической науки, профессору, активному участнику Великой Отечественной войны М.И. Фролову (интересно, что бы он - непосредственный участник событий - сказал о КОНР и результатах исследования К.М. Александрова? От ред. РНЛ: см. отзыв М.И.Фролова на труд К.А.Александрова), не призван был и признанный специалист в области истории обороны Ленинграда (где начиналась подлинное «переосмысление ориентиров и переоценка ценностей» Власовым) - профессор Б.П. Белозеров.
И совсем странным выглядит научное консультирование столь специфической темы со стороны доктора исторических наук профессора А.Н. Цамутали - крупнейшего специалиста в области русской историографии второй половины XIX в., являющегося главным научным сотрудником Отдела новой истории России, в то время как сама работа выполнена почему-то в Отделе истории революций и общественного движения России того же института. Видимо, научный коллектив института всерьез рассматривает власовцев как полноценное российское общественно-политическое движение. Такое впечатление, что мы имеем дело с Гарвардской школой, а не с национальной исторической школой России.
Эти досадные нестыковки не могут не бросаться в глаза и кажутся по меньшей мере странными для такого кладезя российской исторической науки. Не добавляет авторитета заведению, призванному априорно двигать российскую историческую науку на благо укрепления отечественной государственности и особенности жизненного пути самого диссертанта. Российский историк журналист и педагог, - говорится в интернете, - придерживающийся антикоммунистических взглядов. В 2002 г. защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата исторических наук по теме «Вооруженные формирования КОНР в 1944 - 1945 гг. Проблема оперативной характеристики» (надо полагать, что рецензируемая работа расширяет не только хронологические рамки, но и обнаруживает серьезные достижения исторической науки, в которых решена научная проблема, имеющая важное политическое значение, особенно в разрезе санкционной политики Запада к России в целом и военных конфликтов в Украине и Сирии). С 1989 г. 17-летний К.М. Александров является членом НТС - одной из наиболее активных эмигрантских антисоветских организаций, легализовавшейся на временно оккупированной нацистам территории СССР и имеющей во время войны тесные контакты с руководством РОА. Таким образом, с юных лет диссертант занимался активной антигосударственной деятельностью, так как деятельность НТС была запрещена в стране и преследовалась со стороны органов государственной безопасности. Думается, что какие-либо комментарии излишни. Вряд ли можно было ожидать от исследователя иной трактовки характеристики генералитета и офицерских кадров так называемых вооруженных формирований КОНР, нежели те, которые представлены в выводах исследователя.
Говорят что в свое время Гитлер назвал Власова человеком из трясины... Не могу не сказать прямо с офицерской прямотой - все, что связано с научным исследованием К.М. Александрова и вокруг него напоминает действительно болото, не то болото, в котором геройски погибали заживо бойцы 2-й ударной армии Волховского фронта, а то зловоние, в котором купались в течение нескольких лет власовы и другие приспешники врага, не планировавшего возрождать национальную российскую государственность, а ставящего целью уничтожить Россию, не важно, окрашенную в белый или красный цвет.
С горечью позволю себе перефразировать М. Горького: «с кем вы мастера культуры» - историки Санкт-Петербургского института истории Российской Академии наук?..
Михаил Эмильевич Жаркой, кандидат исторических наук, доцент кафедры Государственно-правовых дисциплин Санкт-Петербургского института внешнеэкономических связей, экономики и права (ИВЭСЭП)
[1] Коммунист Вооруженных Сил. 1991. № 3.
[2] Цит. по: Мартиросян А.Б. Сталин и репрессии 1920-1930-х гг. М., 2008. С. 289.
[3] См., например: Кровавый маршал Михаил Тухачевский. 1893-1937. СПб., 1997; Колпакиди А., Прудникова Е. Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи. М., 2000; Баландин Р., Миронов С. «Клубок» вокруг Сталина. М., 2002; Мартиросян А.Б. Заговор маршалов. М.,2003; Шубин А.В. Вожди и заговорщики. М., 2004 и др.
[4] ГАРФ. Ф. 9474. Оп. 1. Д. 61. Л. 18.
[5] ГАРФ. Ф. 9474. Оп. 1. Д. 77. Л. 25, 13об.-14.
[6] ГАРФ. Ф. 9474. Оп. 1 Д. 97. Л. 23об.
[7] См.: Известия ЦК КПСС. 1989. № 4. С. 43.
[8] См.: Ильинский М.М. Нарком Ягода. М., 2002. С. 7.
[9] См.: Дамаскин И.А. Сталин и разведка. М., 2004. С. 183.
[10] См.: Курицын В.М. История государства и права России. 1929-1940 гг. М.,1998. С.138-139.
[11] По мнению О.Ю. Козинкина в 1937-1939 гг. по делу о попытке военного переворота было арестовано около 4,5 тыс., расстреляно около 1600 командиров //Козинкин О. Мировой заговор против России. М., 2014. С. 227.
[12] См.: Уколов А. Т., Ивкин В.И. О масштабах репрессий в Красной Армии в предвоенные годы //Военно - исторический журнал. 1993. № 1. С. 56.
[13] Известия ЦК КПСС. 1990. № 3. С. 199 - 200.
[14] См.: Баландин Р., Миронов С. «Клубок» вокруг Сталина. М., 2002. С.306-307.
[15] Ведомости ВС СССР. 1938. № 1.
[16] Ведомости ВС СССР.1940. № 25.
[17] См.: Шилин А.И. Карательная политика СССР в отношении военнослужащих в период 1937 - 1945 гг.//Человек: преступление и наказание. Сборник материалов научно - практической конференци. Рязань, Академия права и управления ФСИН России. 2005. С. 54-58.
[18] Подсчитано автором. Исх. данные: Уколов А.Т., Ивкин В.И. О масштабах репрессий в Красной Армии в предвоенные годы //Военнол - исторический журнал. 1993. № 1. С. 57 - 59.
[19] См.: Макртиросян А.Б. Сталин и репрессии 1920-1930-х гг. М., 2008. С. 366.
[20] См.: Прудникова Е., Колпакиди А. Двойной заговор. Тайны сталинских репрессий М.. 2006. С. 73.
[21] См.: Смыслов О.С. «Пятая колонна» Гитлера. От Кутепова до Власова. М., 2004. С. 109
[22] См.: Решин Л.Е., Степанов В.С. Судьбы генеральские...//Военно - исторический журнал. 1993. № 2. С. 8-10.
[23] См.: Смыслов О.С. «Пятая колонна» Гитлера. От Кутепова до Власова. М., 2004. С. 143.
[24] См.: Козинкин О. Мировой заговор против России. М., 2014. С. 258.
[25] См.: Решин Л.Е., Степанов В.С. Судьбы генеральские...//Военно - исторический журнал. 1993. № 1. С. 30-32.
[26] См.: Мартенс Л. Запрещенный Сталин. М., 2011. С. 250 - 251.
[27] См.: Козинкин О. Мировой заговор против России. М., 2014. С. 258.
[28] См.: Гофман И. Власов против Сталина. Трагедия русской освободительной армии, 1944-1945. М., 2005. С. 51.
[29] Там же. С. 127.
[30] См.: Мартенс Л. Запрещенный Сталин. М., 2011. С. 224, 226 - 227, 256.
[31] Там же. С. 242.
.jpg)
