К 95-летию с момента созыва Поместного Собора Русской Православной Церкви 1917 - 1918 гг.
В ноябре 1917 г. с восстановлением Патриаршества в Русской Православной Церкви и избранием Патриарха Тихона в прошлое окончательно ушла нелегкая и противоречивая, с исторической точки зрения, синодальная эпоха. И именно потому это избрание, совершенное на Поместном Соборе 1917-1918 гг. в соответствии с исторически сложившимися церковными традициями воспринималось участниками этого события, как нечто незаурядное и необыкновенное - в поздравительных речах новоизбранному Патриарху Тихону отнюдь нельзя было увидеть лишь обычный элемент этикета или протокола: к чувству радости в них было примешаю чувство нескрываемой тревоги. В сложившихся условиях избрание на Патриаршество было не только наивысшей почестью и признанием авторитета в ситуации: революционного хаоса, гражданской войны и уже напомнивших о себе антирелигиозных гонений, - первосвятительский жребий, несомненно, выглядел тяжким крестом. Эта мысль в той или иной форме была недвусмысленно выражена во всех без исключения поздравительных речах в адрес новоизбранного Патриарха Тихона, произнесенных участниками Поместного Собора.
Одним из самых ярких напутствий Патриарху Тихону на его нелегкое служение стало тогда поздравление ему от имени профессорско-преподавательского состава Казанской Духовной Академии. Произносил его молодой архимандрит с восточными чертами лица - его речь выдавала в нем человека, не один год проведшего на преподавательской работе, всецело посвятившего себя делу православного образования и просвещения.. Таким в памяти делегатов Поместного Собора 1917 - 1918 гг. сохранилось участие в нем тогдашнего инспектора Казанской Духовной Академии архимандрита Гурия (Степанова), будущего архиепископа Суздальского, блестящего востоковеда и миссионера. До начала революционных смут, поломавших многие жизни, его административная и научная карьера складывались весьма успешно.
Сын чувашского крестьянина, родившийся в г. Чебоксары 5 октября 1880 г., будущий архиепископ Гурий (в миру - Алексей Иванович Степанов) в возрасте двадцати шести лет окончил Казанскую Духовную Академию, где впоследствии преподавал, приняв монашество на предпоследнем курсе. Еще, будучи совсем молодым преподавателем, будущий архиепископ Суздальский стал одним из наиболее авторитетных специалистов в области этнографии тюркских народов и истории их традиционных религиозных культов. Успешной научной деятельности молодого монаха способствовала сама атмосфера, царившая в Казанской Духовной Академии, ставшая в течение 19 в. одним из главных центров просвещения народов Урала, Сибири, Поволжья, Северного Кавказа и Дальнего Востока. Выпускники и преподаватели Казанской Духовной Академии совершали длительные опасные путешествия, составляли первые грамматики и словари языков, часто не имевших на тот момент никакой письменности и, лишь благодаря этим миссионерским трудам, академическая наука смогла в сплошнуюприблизиться к их изучению.
В числе наиболее ярких побед православного миссионерства над язычеством в 19 в. стало полувековое служение на Алтае будущего митрополита Московского и Коломенского Макария (Невского), уроженца с. Шапкино Ковровского уезда, первым составившего « Грамматику алтайского языка». Тем не менее, этот его труд, был впервые издан в 1869 г. в Казани - кратковременный перерыв в многолетних миссионерских трудах и странствиях в то время еще молодого иеромонаха был связан с преподавательской деятельностью. В Казанской Духовной Академии, во время которой будущий « апостол Алтая» изучал казанско-татарский язык, бывший ближайшим родственником алтайского. В отличие от других Духовных Академий, в Казани в учебные планы были включены восточные языки, уделялосьтакже значительное внимание и европейским. Необходимость усиления церковно-просветительской деятельности собрала в стенах этого учебного заведения многих способных выпускников лучших университетов, Духовных Семинарий и Академий. Свою лепту в деятельность Казанской Духовной Академии внесла и Владимирская Духовная Семинария - ее выпускник, профессор А. К.Волков, в течение тридцати лет преподавал здесь иностранные языки и философию. Кроме того, судьбы двух других известных преподавателей Казанской Духовной Академии, уже упоминавшегося митрополита Макария(Невского) и архиепископа Дамиана (Воскресенского), оказались так же тесно связаны с Владимирским краем, как и жизненный путь архиепископа Гурия.
Однако, в самом начале нового века молодой богослов и востоковед еще не знал, что через считанные годы окажется на древней Суздальской епископской кафедре, и это назначение будет связано с тяжелейшим для всей Русской Церкви периодом. Пока же будущий священномученик не покладая рук изучал обширное наследие православных миссионеров, многие замечательные труды которых стали широко известны благодаря изданиям Казанской Духовной Академии.. Так, в 1875 г. здесь были изданы все архивные документы, касавшиеся православного миссионерства в Сибири в 17 -18 вв., собранные архимандритом Мелетием - выход в свет этой книги подвел черту под длительным и очень важным этапом в истории православного миссионерства, во время которого просвещение народов зачастую являлось инициативой энтузиастов-одиночек. Теперь настало время использовать в деле христианского просвещения языческих народов лучшие достижения светской и церковной науки - яркое просветительское наследие митрополита Филарета (Дроздова), в частности, свидетельствует о том весьма наглядно.
Этим и занимался в пору своей преподавательской деятельности в Казани архимандрит Гурий (Степанов) - местом этой научной работы часто были не тихие залы библиотек, а продуваемые жестокими ветрами сибирские степи, куда энергичный монах отправлялся с целью евангельской проповеди и сбора сведений о быте и верованиях местных племен. Даже спустя много лет эти просветительские труд не были забыты - в середине 1920-ых гг. архиепископ Гурий вновь оказался в Восточной Сибири, в Якутии, но на сей раз это произошло отнюдь не по доброй воле, и поездка эта была уже совсем немиссионерской, какие он, архиепископ Гурий, не раз совершал в прежние годы. Прибыв в Якутию под конвоем вместе с большой партией арестантов, просветитель Сибири ужаснулся, увидев, как новая власть спаивает и обманывает его паству, грабит богатства цветущего сибирского края, превращая его в безжизненную пустыню, опутанную колючей проволокой. НовыйприездархиепископаГуриявСибирьдержалсявстрожайшем секрете, но кто-то узнал об этом, и, когда узников поместили в холодную камеру якутской тюрьмы, сквозьзарешеченные окна до них донесся колокольный звон -так православные якуты встречали своего просветителя.
Полюбившаяся архиепископу Гурию с молодости Сибирь оказала опальному миссионеру огромную услугу: лишенный епископской кафедры, фактически отстраненный от церковной жизни, находясь в ссылках, он на короткое время получил возможность служить на полулегальных условиях в сельском деревянном храме. Когда молодой миссионер прибыл сюда первый раз, здесь на огромной территории не было даже таких храмов. Христианское просвещение этого края в последние предреволюционные десятилетия стало возможным, благодаря подлинному подвижничеству и организаторскому таланту тогдашнего инспектора Казанской Духовной Академии. К сожалению, просветительская и административнаядеятельность отнимала у архимандрита Гурия немало времени, и в последние годы перед революционными событиями 1917 г. он не всегда имел возможность ездить в Сибирь.
Но к этому времени ему удалось в стенах Казанской Духовной Академии собрать круг своих учеников и единомышленников, и в 1912 г. один из них,иеромонах Амфилохий (Скворцов), молодой преподаватель монгольского языка, предпринимает двухлетнее миссионерское путешествие в Забайкалье. Результаты этого путешествия были отражены в опубликованных впоследствии в написанных архимандритом Гурием «Очерках по истории распространения христианства среди монгольских народов», вышедших в свет в 1915 г. в Казани. Этот труд суммировал опыт, накопленный во время православного миссионерства в Сибири, начиная с 17 в., и был призван определить новые требования к православно-просветительской деятельности в этих отдаленных краях, однако, в силу сложившихся обстоятельств, он подвел итоги всей миссионерской деятельности Русской Православной Церкви в Сибири до 1917 г.
Главным же из упомянутых обстоятельств, несомненно, было то, что к началу тотальных гонений против Православной Церкви на территории страны не было уголков, не слышавших евангельской проповеди. В последующие годы кропотливые труды многих выдающихся миссионеров, к числу которых принадлежал и архиепископ Гурий (Степанов),, были фактически сведены на « нет», но время, вернувшее все на круги своя, показало, что наследие выдающихся просветителей различных народов России, не было забыто - основу современной просветительской деятельности Православной Церкви в немалой степени, подобные тому, что увидело свет в Казани за два года до трагического октябрьского переворота и сконцентрировало в себе опыт миссионерских путешествий двух православных монахов в ряд восточных стран, где прежде господствовали лишь языческие культы.
События 1917 г., конечно же, не могли не вызвать коренных и весьма драматичных изменений в жизни талантливого миссионера архимандрита Гурия. Началом нового периода в его деятельности стало упомянутая выше речь, произнесенная талантливым миссионером при интронизации новоизбранного Патриарха Тихона. Спустя год о после этого он снова приехал из Казани в Москву, получив назначение на должность наместника столичного Покровского монастыря, и, несмотря на новую обстановку, с первых же дней показавшую свою неблагоприятность для Церкви, не оставил исполнения своего просветительского призвания. Видный ученый- богослов, миссионер и востоковед примыкает к «Даниловскому братству», объединившему значительную часть столичного духовенства вокруг Свято-Даниловамонастыря и его наместника архиепископа Волоколамского Феодора (Поздеевского), а также нескольких крупных приходов, самым известным из которых был приход храма св. Николая Чудотворца в Кленниках, на улице Маросейке. «Даниловское братство» в условиях уже начавшихся антицерковных гонений предприняло попытку наладить в столице на полулегальных условиях религиозное образование, и просветительский талант одного из лучших ученых уже закрытой властями к этому времени Казанской Духовной Академии был востребован для преподавания в действовавшей при « Даниловском братстве» Высшей Богословской школе. Но ситуация усугублялась, давление безбожного государства на Церковь все более и более усиливалось, и в судьбе архимандрита Гурия вновь произошли коренные изменения: пробыв в Москве около года, он был рукоположен в сан епископа и возвратился в родные края - в Алатырскую епархию, населенную преимущественно его сородичами-чувашами. В более спокойных условиях такое назначение можно было бы воспринимать, как отстранение от оживленной столичной жизни и, в частности, от преподавательской и просветительской деятельности, но в то время Патриарх Тихон крайне нуждался в искренних и верных людях, способных проводить его политику в провинции.
Печальным подтверждением высоких моральных качеств новопоставленного епископа стали два ареста, после которых последовало новое поручение Патриарха - назначение на Петроградскую кафедру. В это время острейшей проблемой церковной жизни в северной столице было обновленческий раскол, для которого Петроград, как и для революции, явился цитаделью. Но, вместе с тем, обновленцы уже не были отдельными митинговыми демагогами, пытавшимися соединить христианство, и социализм, а представляли собой мощную, поддерживавшуюся партийными и чекистскими структурами организацию, призванную дезорганизовать нормальную деятельность Церкви. Для борьбы с обновленческим расколом архиепископ Гурий оказался слишком интеллигентным: увы, привыкнувший всегда действовать в общении с язычниками при помощи убеждения и негромких слов, он иногда выглядел беззащитным перед изощренной подлостью и разнузданным хамством обновленцев. Вскоре Патриарху Тихону было подано прошение об освобождении архиепископа Гурия от обязанностей по управлению Петроградской епархией, и талантливый миссионер вновь отправился в Сибирь, где немало потрудился в молодости - в Иркутскую епархию. Главным направлением в его деятельности, как и прежде, стало христианское просвещение народа - карательные органы же, в свою очередь, оценили талант миссионера новыми арестами. Архиепископ Гурий был даже приговорен к заключению на Соловках: конец 1920-х гг. ознаменовался пребыванием в стенах этого концлагеря большого числа духовенства, и известный богослов и миссионер оказался в стенах тюрьмы, бывшей когда-то одним из самых прославленных русских монастырей, в числе 24 епископов. Гонители Церкви наивно полагали, что они положили конец православной традиции на Соловках - история монастыря продолжалась и после его закрытия трагическими судьбами оказавшихся здесь новомучеников и исповедников. Среди них, конечно, вряд ли можно выделить тех, на чью долю выпала большая доля страданий, поскольку все они вели мужественную борьбу против натиска воинствующего безбожия.
Ярким свидетельством этой борьбы стало «Соловецкое воззвание», адресованное партийному и государственному руководству Советского Союза и содержавшее требования облегчить положение сосланного духовенства и дать возможность провести законные выборы Патриарха. Под этим документом, не знающим аналогов в отечественной истории, в числе других стоит и подпись архиепископа Гурия. И репрессивный аппарат, уже начавший решать задачу полного уничтожения Православной Церкви, но еще не набравший обороты в полной мере, дал сбой - некоторые из узников из числа духовенства оказались на свободе. Архиепископ Гурий был назначен на Костромскую кафедру, но в силу ряда обстоятельств не смог приступить к управлению епархией. Возможно, местные власти испугались его немалого авторитета и былой принадлежности к «Даниловскому братству». 2 августа 1930 г. последовало новое назначение архиепископа Гурия, оказавшееся последним, на Суздальскую кафедру, викарную в составе Владимирской.
В это время местные власти начали повальные аресты духовенства, в том числе и многочисленных ссыльных епископов, до этого обладавших определенной свободой. Были среди них и соратники архиепископа Гурия по « Даниловскому братству» - архиепископ Феодор (Поздеевский) и епископ Серафим (Звездинский), однако, встречаться при этом они не могли - епископам запрещалось во время ссылки даже выходить из дома.. Оба архиерея оказались на Владимирской земле по приговору судебного процесса по делу «Даниловского братства», сфабрикованного в Москве вслед за судебным процессом 1922 г., осудившим Патриарха Тихона и его сподвижника, архиепископа Феодора (Поздеевского), оказавшегося затем в ссылке во Владимире. В 31 г. был начат пересмотр дела «Даниловского братства», не ставивший своей целью установление истины цель нового судебного процесса явно была совсем иной: вовлечь в число обвиняемых как можно больше священников и епископов. Тучи сгустились и над головой архиепископа Гурия: в 1931 г. он был арестован во Владимире и больше уже никогда не вернулся к своей прежней деятельности - оставшиеся восемь лет его жизни прошли в тюрьмах и лагерях, после чего жизненный путь незаурядного православного миссионера, востоковеда и богослова трагически оборвался на одном из захолустных полустанков под Новосибирском. Его мученической кончиной завершилась история Суздальской епархии, начало которой было положено еще во времена великого князя Владимира Святославича - среди митрополитов, архиепископов и епископов, когда-либо занимавших Суздальскую кафедру, архиепископ Гурий значится последним.
В годы антирелигиозных гонений Владимирская земля приняла на себя один из самых тяжких ударов - умаление значения древней столицы в духовной жизни народа стало одной из стратегических задач ставившихся гонителями Церкви в процессе тотального насаждения в обществе атеизма. Но пролетели десятилетия, и вновь вернулись из забвения просветительские труды архиепископа Гурия (Степанова) и, говоря о нем, нельзя забывать о том, что этот выдающийся миссионер, востоковед и просветитель языческих народов Сибири и Центральной Азии, помимо всего прочего, является одной из ярких фигур истории Владимирского края в 20 в.
Андрей Владимирович Торопов, кандидат филологических наук, преподаватель Владимирского епархиального училища
Впервые опубликовано в альманахе « Владимир», № 24
