«Военная ложа»

Дистанцирование от «казенного патриотизма»

Разгром Первой Революции и разгон Первой Думы привели к тому, что мировоззрение оппозиционно настроенной части российских либералов претерпело известные изменения. Во-первых, либералы отшатнулись от революционеров, с которыми пыталась было заигрывать во времена деятельности «Союза Освобождения». Во-вторых, наступило разочарование, как в самом парламенте, так и в методах партийно-политической деятельности которые диктовались сложившейся общественно-политическими условиями.

Пример «выборжцев» показывает, что правительство стремилось изолировать оппозицию, используя репрессивные меры, в частности, отстранив известных общественных деятелей от доступа к государственным и выборным должностям. Это породило необходимость поиска новых форм взаимодействия оппозиционно настроенных кругов общественности.

Выход был найден в возвращении от межпартийных парламентских баталий к практике относительно спокойных собеседований в рамках полузакрытых политических кружков, позже включившихся в деятельность регулярного масонства.

Важно отметить очень интересный психологический, точнее, духовный, момент.

Россия готовилась к торжествам по случаю 100-летия Отечественной войны 1812 г., а также 300-летия Дома Романовых. Охранительные силы пытались таким образом апеллировать к традиционным ценностям и к исторической памяти народа в надежде на консолидацию общества.

Впрочем, Балканская политика принесла тогда русскому патриотическому чувству несколько горьких пилюль. Во-первых, речь идет об аннексии австрийцами Боснии и Герцеговины. А во-вторых - Первая и, в особенности, Вторая Балканские войны. Надо сказать, что невмешательство России в сербо-болгарскую склоку оказалось весьма мудрым государственным решением. В любом случае Россия бы воспринималось «плохой»: поддержи мы болгар, обидели бы сербов и наоборот. По идее, факт сербо-болгарской войны должен был бы отрезвить русских пан-славянистов, и подтолкнуть людей, мыслящих государственно, к пониманию реалий геополитики. Во всяком случае, континентальный союз России и Германии вовсе не был такой уж утопией.

Однако, напоминания о былом союзничестве русских и немцев в борьбе против Наполеона не находили сочувствия в российском общественном мнении. Во всяком случае, братание, происходившее между Германией и Россией при заложении в Лейпциге монумента «битвы народов», не вызвало в Москве никакого сочувственного эха.

Более того, ответом сил, ориентированных на либеральные ценности, стало дистанцирование от «казенного патриотизма» и обращение к другой духовной традиции, более близкой интеллигенции. Своеобразие этого ответа заключалось также и в установке на элитарный тип объединения. Таким образом, возрождение масонства было обусловлено как разочарованием в Думе, так и желанием обособления от всего того, что преподносилось в качестве традиционных ценностей Русского Мира. (Обычно в этой связи имеют в виду т.н. «западников», но среди тех, кто сторонился «казенного патриотизма», были и выходцы из старообрядческих кругов, помнившие репрессии императора Николая I).

Итак, «пробуждение» российского масонства было не возвращением к тем идеалам, которые исповедовали ранние русские масоны, но поиском альтернативной модели и методов консолидации общества. Мы не видим более возвышенных мистиков и альтруистов, упивающихся своей «особенностью», всего того, что знаток предмета, С.П. Мельгунов, назвал «отжившими формами масонства, смешными и нелепыми в наше время». Нет, теперь перед нами - прагматики, люди действия. Как тогда говорили, «младотурки». Слово Керенскому:

«Хотел бы подчеркнуть, что наше общество было неправильной масонской организацией. Во-первых, необычность его состояла в разрыве связей со всеми иностранными обществами и приеме женщин. Сложный ритуал с системой степеней отменялся и только сохранилась внутренняя дисциплина, которой поддерживалась мораль членов и их способность хранить тайну. Не составлялось ни письменных протоколов, ни списков членов, и эта секретность объясняет факт отсутствия информации о целях и структуре общества». Масоны направляли все усилия к «установлению в России демократии, основанной на широких социальных реформах и началах государственной федерации». [1]

«Вербуя в масонскую организацию новых членов, ее адепты мотивировали необходимость участия в ней потребностью межпартийного общения и установления отношений доверия между всеми сторонниками превращения России в правовое государство. Не отрицали такой необходимости и те, кто отказался вступить в масонскую организацию».

Деятельность элитарных политических кружков неразрывно связана с личностью Александра Ивановича Гучкова (1862 - 1936)

Гучков

А. И. Гучков был одним из основателей и главой либерально-консервативной партии «Союз 17 октября». На выборах в Государственную думу I и II созывов потерпел поражение, но в 1907 был избран членом Государственного совета от Москвы. Был сторонником правительства П. А. Столыпина, которого считал сильным государственным лидером, способным проводить реформы и обеспечивать порядок. Выступал за решительную борьбу с революцией, в том числе с помощью военно-полевых судов. Поддержал роспуск II Государственной думы.

В 1907-1912 - член III Государственной думы от Москвы. Возглавляемая им партия октябристов достигла впечатляющего успеха на выборах в Думу (154 депутатских мандата из 442).

Коллеги по партии отмечали то важное обстоятельство, что «при большом уме, талантливости, ярко выраженных способностях парламентского борца, Гучков был очень самолюбив, даже тщеславен, притом он отличался упрямым характером, не терпевшим противодействия его планам».

Это и многое другое (о чем будет сказано ниже) определило то, что, в конце концов, именно Гучков стал автором и организатором дворцового переворота. Для осуществления своих планов и пошел по пути, проторенному младотурками, - заложил основу закрытого общества, объединившего оппозиционных политиков с высокопоставленными генералами: М.В. Алексеевым, Н.В. Рузским и другими.

То обстоятельство, что в Государственной думе третьего созыва господствовало т.н. «национальное большинство», лидером которого по всем военным вопросам был Гучков, существенно облегчало все дело.

«В Государственную думу должны были поступать все вопросы, не исключая бюджетных ассигнований на армию. Последствием этого явилась и критика мероприятий военного ведомства с кафедры Государственной думы.

Будучи членом Государственной думы, А.И. Гучков как лидер определенной политической группы стремился быть в курсе дел военного ведомства. Для привлечения армии на свою сторону с целью захвата власти и влияния на судьбу России, приложил все усилия к тому, чтобы, пользуясь своей ролью в Государственной думе, расширить, в целях наибольшей осведомленности, круг знакомства в среде Генерального штаба из числа лиц, служащих в управлениях Военного министерства». [2]

«Гучков был очень волевым и крупным человеком. Говорил он мастерски. Речи его не блистали ораторским искусством, и говорил он довольно тихим голосом, но были всегда настолько умны и содержательны, что зала замирала и было отчетливо слышно каждое его слово. Помешало ему стать действительно большим государственным человеком то, что он был слиш­ком личный человек. Болезненное самолюбие, в связи с безусловной аморальностью делали то, что он вопросы личных антипатий часто переносил на дело, которому иногда этим мешал, и этим же подрывал свой авторитет.

Начал он борьбу с военным министром Сухомлиновым и прибегал иногда к недопустимым приемам. Затем возненавидел Государя и позволял себе недостойные выходки. Думаю, и поехал он в Псков в 1917 г. с предложением Государю отречься от престола, главным образом чтобы удовлетворить чувство личной мести». [3]

Итак, Гучков был личностью харизматичной.

Ещё гимназистом хотел бежать на Русско-Турецкую войну 1867-68 годов. В 1895 году вместе с братом Фёдором совершил путешествие по пребывающей под османским игом западной Армении. Собрал материалы, которые затем были использованы при составлении сборника о положении армян в Турции.

В 1898 году уехал на Дальний Восток, где поступил на службу офицером охраны на строительстве Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), однако проявил себя дуэлянтом и уже в 1899 году был уволен.

В том же году, опять же, вместе со своим братом Фёдором отправился в Южную Африку, где в качестве добровольца участвовал в англо-бурской войне на стороне буров, был ранен и попал в плен. По воспоминаниям современников, в ходе тяжёлых боёв отличался находчивостью и внешним спокойствием, несмотря на опасность.

В 1903 году отправился в Славянскую Македонию для того, чтобы участвовать в восстании комитаджей против Османской империи.

В 1904-05 гг. во время русско-японской войны был помощником главноуполномоченного Красного Креста при Маньчжурской армии, уполномоченным города Москвы и Комитета великой княгини Елизаветы Фёдоровны. Весной 1905 года попал в плен к японцам, так как не пожелал покинуть Мукден вместе с отступающими русскими войсками и оставить находившихся в госпитале раненых. Вскоре был освобождён японцами и вернулся в Россию.

По словам критически относившегося к нему графа С. Ю. Витте, «Гучков вообще был любителем сильных ощущений. Эта же черта проявлялась вообще у многих московских купцов-самодуров. Так, например, я помню, Хлудов, который вместе с Черняевым также был в Средней Азии, охотился на тигров, потом привез тигров в Москву и с этими тиграми спал, пока один тигр ночью на него не набросился, но был им убит из револьвера, который лежал всегда около него». [4]

Как видим, Витте хотя и признает отвагу Гучкова, но сравнивая его с купцом-самодром, тем самым дает оценку этой храбрости.

«Вообще, как я уже сказал, Гучков - любитель сильных ощущений и человек храбрый. Но Гучков возмыслил, что он представляет собою серьезного военного. Он добился того, чтобы быть председателем в думской комиссии обороны, и пожелал вершить все военные дела на том, мол, основании, что военное и морское ведомство, как показала Японская война, находятся в полном упадке, а поэтому он, Гучков, в комиссии явился как бы спасителем нашей армии и государственной обороны» [5].

Прежде, чем возглавить комиссию по государственной обороне, и в этом качестве установить связи со многими представителями генералитета, в том числе с А.А. Поливановым, а также с В.И.Гурко, на квартире которого и будет заседать «Военная ложа», Гучков проделал впечатляющую политическую карьеру.

В 1905 году, после возвращения в Россию из японского плена, активно включился в общественную жизнь. Выступал за созыв Земского Собора, от которого ожидал выступления Государя с программой реформ.

Придерживался идей Конституционной монархии, поддержал манифест 17 октября 1905 года: «Мы, конституционалисты, не видим в установлении у нас конституционной монархии какого-либо умаления царской власти; наоборот, в обновленных государственных формах мы видим приобщение этой власти к новому блеску, раскрытие для нее славного будущего».

В октябре 1905 года C. Ю. Витте предложил ему пост министра торговли и промышленности, но Гучков отказался от вхождения в правительство, под предлогом того, что министерство внутренних дел в этом правительстве возглавлял убеждённый консерватор П. Н. Дурново.

При большом уме, талантливости, ярко выраженных способностях парламентского борца, Гучков, как уже отмечалось выше, был очень тщеславен, слыл дуэлянтом. И это качество, в конце концов, столкнули этого отважного трибуна с Государем.

Разгласив обстоятельства частного разговора с Государем, Гучков утратил августейшее доверие, но не смирился, а, напротив, стал на путь борьбы с тем, кого он посчитал своим личным противником. Возможно, в этом противоборстве сказались страсти дуэлянта и авантюриста.

И когда Государю стало известно, что Гучков занимался тиражированием на гектографе копий писем (или подделок) императрицы к Григорию Распутину, то император поручил военному министру Сухомлинову передать Гучкову, что тот является подлецом.

После этого случая Гучков Императора уже просто возненавидел.

Ненависть материализовалась в публичной речи, в которой содержались крайне резкие нападки на Распутина:

«Хочется говорить, хочется кричать, что церковь в опасности и в опасности государство... Вы все знаете, какую тяжёлую драму переживает Россия... В центре этой драмы - загадочная трагикомическая фигура, точно выходец с того света или пережиток темноты веков, странная фигура в освещении XX столетия... Какими путями достиг этот человек центральной позиции, захватив такое влияние, перед которым склоняются внешние носители государственной и церковной власти... Григорий Распутин не одинок; разве за его спиной не стоит целая банда...?»

Теперь уже Гучков стал личным врагом и для императрицы Александры Фёдоровны.

Несмотря на то, что, по словам Витте, «Гучков, председатель комиссии обороны, главный оратор по военным делам, с военным делом встречался лишь как военный авантюрист», именно этот дух авантюризма позволил ему с головой увлечься идеей заговора.

Военная ложа

В результате собраний, которые, с разрешения военного министра Редигера, проходили на квартире у генерала Гурко, оформилась «Военная ложа».

««Генерал В.И.Гурко, на своей частной квартире, собирал представителей различных отделов Военного Министерства - с целью знакомить лидеров различных партий Государственной Думы с различными вопросами, их интересовавшими, и более детально и подробно разъяснять причины необходимости проведения тех или иных законопроектов. Члены Государственной Думы на эти собеседования приглашались персонально председателем комиссии обороны Государственной Думы (Гучковым). На этих собеседованиях сообщались такие секретные данные, которые считалось невозможным оглашать не только в общем собрании Государственной Думы, но даже и на заседаниях комиссии обороны». [6]

А вот, что пишет генерал Н.А.Степанов по этому же поводу в своем исследовании «Работа Военной ложи»:

«Началось с приглашения, разрешенного военным министром генералом Редигером, офицеров в Государственную Думу, в качестве специалистов по техническим вопросам военных кредитов. Но вскоре брат А.И.Гучков негласно образовал постоянный кружок для обмена мнениями по военным текущим вопросам, в состав которого вошли члены Государственной Думы Савич Н.В., Крупенский П.Р., граф Бобринский В.А. и некоторые офицеры, преимущественно генерального штаба (Н.Н.Янушкевич, А.С.Лукомский, Д.Ф.Филатов и др.), из служащих в Главных Управлениях Военного Министерства, во главе с генералом Василием Иосифовичем Гурко. К этому кружку примыкали свыше генералы Поливанов А.А. и Мышлаевский А.З.

Конституционные собрания происходили сперва на квартире генерала В.И.Гурко. Особенным вниманием хозяина дома пользовался генерального штаба полковник Василий Федорович Новицкий, который в составе небольшой группы революционно настроенных офицеров издавал в 1906 году газету «Военный Голос», закрытую после обыска и ареста членов редакции».

«Работу Военной ложи необходимо сопоставить с возобновлением в начале ХХ столетия масонских лож в России. Основываясь на статье М.Маргулиеса «Масонство в России за последние 25 лет», опубликованной в №16 официального органа французского масонства «Акация», можно сказать, что в 1909 году в Петербурге были образованы 3 ложи: «Полярная звезда», «Феникс» и «Военная ложа».

Этот Мануил Сергеевич Маргулиес, старый вольный каменщик французского посвящения, в котором достиг 18-го градуса, был деятельным участником возрождения масонских лож в России. В Петербургской ложе «Полярная звезда» он быстро достиг 30-го градуса, а затем уже в эмиграции в Парижской ложе «Свободная Россия» мы встречаем его в высших орденских степенях. По профессии он присяжный поверенный, во время войны был ближайшим сотрудником Гучкова в Военно-промышленном комитете, а в 1919 году у генерала Юденича состоял министром торговли.

Н.Д.Тальберг в статье о Гучкове, основываясь на статье Маргулиеса в «Последних Новостях», описывает встречу Гучкова с тремя русскими в Константинополе, ездившими туда, чтобы познакомиться с техникой младо-турецкого переворота.

Цели поездки не совсем понятны, если не принять во внимание то, что и Гучков, трое «русских», о которых говорит Маргулиес, ездили в Стамбул в качестве делегатов от русского масонства к турецкому. Об этом Маргулиес на страницах указанного нами журнала «Акация» говорит откровенно, что после учреждения в России Высшего Совета была организована миссия, которая была послана за границу и посетила Цюрих, Берлин, Будапешт, Рим, Венецию, Константинополь, где она «побраталась с младотурками». [7]

Младотурки

Младотурки (тур. Jöntürkler) пытались спасти гибнущую Османскую империю, которая с одной стороны превращалась в полуколонию крупных империалистических держав, а с другой - была на грани распада. Окончательному разделу турецких владений на грани веков помешало наличие острых межимпериалистических противоречий на Балканах и Ближнем Востоке. Султан Абдул-Хамид II (правил в 1876-1909 годах) по мнению основателей младотурецкого движения, был не способен спасти государство.

Попытка изменить существующий строй предпринималась еще в 1876 году, когда была торжественно обнародована «конституция Мидхата». Однако уже в начале 1877 года султан сместил Мидхат-пашу с поста великого визиря, подверг репрессиям большинство «новых османов», а в феврале 1878 года распустил избранный согласно конституции парламент и установил самодержавный деспотический режим («зулюм»).

Первая нелегальная младотурецкая группа партии «Единение и прогресс» была создана в Женеве в 1891 г.

Своеобразие общественно-политической жизни в Османской империи в конце XIX - начале XX в. заключалось в том, что турецкое революционное движение развивалось параллельно с более мощным освободительным движением нетурецких народов, входивших в состав Османской империи. В первую очередь речь идет об армянах, а также славянах Македонии.

«Османская империя переживала глубокий экономический и политический кризис. Усилия турецких реформаторов вывести страну из этого кризиса не увенчались успехом. Одни считали, что турецкая культура уже не могла ничего черпать из арабской и персидской культур и должна была полагаться на импульсы из Европы, другие выступали против «вестернизации» во имя упрочения основ исламской, а затем и чисто турецкой культуры. Таким образом, по представлению первых турецких просветителей, должна была быть создана собственно турецкая культура, которая на пути своего развития преодолела бы как традиционные пути Востока, так и влияние Запада. Однако эта задача была не из легких. Турецкое государство представляло собой конгломерат наций и народов, в котором роль турок была еще не столь значительной. <...>

Реакционные силы пытались доказать, что младотурки были не турками и мусульманами, а атеистами, евреями и свободными масонами, поставившими себе целью сокрушить ислам и халифат. На самом же деле все обстояло иначе. Младотурки не выступали против ислама, хотя и некоторые из них получили образование в Париже и владели французским языком, но продолжали почитать шариат, стараясь каждый свой шаг сверять по священному закону. <...>

Движение младотурок отражало интересы зарождавшейся турецкой буржуазии и либеральных помещиков. Оно стремилось объединить всех недовольных султанской властью, независимо от их политической окраски.

Безработные интеллигенты, кое-как сводившие концы с концами, низко оплачиваемые слои служащих вливались в младотурецкие кружки. В 1901 г. число офицеров, перешедших на сторону младотурок, достигло 2600 человек. В понимании младотурок первое слово в названии партии «Единение и прогресс» воплощало в себе идею объединения всех народов и народностей империи. <...>

В начальный период деятельности младотурок в их среде не было единства. Это обстоятельство служило помехой для развертывания организованной борьбы против деспотического строя. Идея объединения младотурок и создания сильной организации была впервые выдвинута в 1899 г. Позже эту идею развил Али Фахри. В своей книжке, опубликованной в 1900 г. в Женеве, он обратился с призывом к армянским, македонским, албанским группам и комитетам вести борьбу не за обеспечение их национальных прав и интересов, а сплотиться вокруг младотурок с тем, чтобы довести до победного конца общую борьбу с Абдул-Хамидом и его режимом. Напоминая армянам об ужасах резни, младотурецкий деятель советовал «армянским соотечественникам» проводить свою борьбу совместно с младотурками, дабы избежать повторения этих событий. <...>

В планы младотурок входило создать общий фронт против султана.

«Все более усиливающееся недовольство мусульман, требующих реформ, и действия армянских революционеров, которые, оставшись одно время без дела, снова вышли на арену, причиняли османскому правительству больше беспокойства, чем Македония. Каждый день офицеры, гражданские чиновники, софта (учащиеся духовных учебных заведений), улемы убегают в Европу из Константинополя или из провинций и оттуда наносят удары по нынешней администрации», - писалось в послании из Константинополя в корреспонденции «Молодые турки и армяне». [8]

«Сознавая, что для борьбы с режимом Абдул Хамида II необходимо сплочение всех оппозиционных режиму сил, лидеры младотурок уже в 1895 предприняли попытки установить контакты с армянскими политическими партиями. Находившиеся в эмиграции младотурки, лишенные стабильных связей со страной, разделенные на группировки, нуждались в помощи армянских политических партий.

Вместе с тем с самого начала контактов с ними, в частности с партией Гнчак, лидеры младотурок недвусмысленно заявляли, что они не поддерживают требования армян относительно осуществления программы реформ в Западной Армении, а выступают за проведение общих реформ, которые должны распространяться на все народы Османской империи. В силу подобной позиции младотурок руководители партии Гнчак не пошли на союз с ними. Недоверчивое отношение гнчакистов к младотуркам сохранилось и в последующие годы.

Более либерально были настроены к младотуркам армянские партии Вераказмял Гнчакяннер и Дашнакцутюн. Эти партии были готовы к компромиссному соглашению с младотурками ради создания единого фронта против деспотии Абдул Хамида II и надеялись, что младотурки также пойдут на компромисс. Однако переговоры с партией Вераказмял Гнчакяннер не дали ощутимых результатов. Разногласия имелись и между младотурками и партией Дашнакцутюн, однако, последняя в 1902 согласилась принять участие в конгрессе младотурок в Париже.

На конгрессе выявились разногласия как между отдельными группировками младотурок, так и между младотурками и партией Дашнакцутюн. В основе разногласий лежала программа младотурок по национальному вопросу: они выступали за целостность Турции, за признание всех проживавших в Турции народов османцами; они отвергали все предложения нетурецких народов о национальной независимости или даже внутренней автономии.

Но и после этого младотурки продолжали стремиться к союзу с армянскими политическими партиями, пытаясь использовать их в своих целях. Партия Дашнакцутюн стала инициатором созыва второго конгресса младотурок (Париж, декабря 1907), приняла в нем участие. Подобная позиция Дашнакцутюн подверглась критике со стороны армянских общественно-политических кругов. Однако партия Дашнакцутюн не связывала больших надежд с младотурками; последние, в свою очередь, относились к дашнакам с недоверием.

Блок, созданный на парижском конгрессе, носил преимущественно тактический характер и был направлен против общего врага - режима Абдул Хамида II, призывал к всеобщему восстанию против султана». [9]

Опираясь главным образом на офицерство, младотурки во главе с Ниязи-беем подняли в июле 1908 года вооруженное восстание, вошедшее в историю как «Младотурецкая революция 1908 года».

Началу революции предшествовали четническое движение комитаджей в Македонии, восстание моряков турецкого флота в 1906, народные выступления в Анатолии 1906-07, волнения в арабских странах. Непосредственным толчком послужило т.н. «Ревельское свидание» императора Николая II с английским королём Эдуардом VII (июнь 1908). В ходе переговоров было намечено проведение новых реформ в Македонии, которая к тому времени полностью потеряла управление из центра Османской империи и, как таковая, создавала Европе массу проблем. Под этим предлогом она могла быть занята австрийцами, уже и так контролировавшими Боснию и Герцеговину, чего ни Лондон, ни Москва допустить не хотели.

«Именно македонские гарнизоны (и военные части в Салониках) османской армии были основным оплотом «младотурок». Русско-английское «решение» могло положить их деятельности скорый конец, и они решили действовать немедленно, даже не надеясь на успех.

Паралич султанской власти, однако, оказался слишком сильным. Вспыхнувшее в Македонии в начале июля «совместное восстание мусульман и христиан» не встретило особого сопротивления со стороны центрального управления. Большая часть турецкой армии на Балканах перешла к восставшим». [10]

«3 июля 1908 сформированная в г. Ресне турецкая чета под командованием майора Ниязи подняла восстание, целью которого было восстановление конституции 1876.

6 июля выступила чета во главе с майором Энвером, а ещё через несколько дней восстание распространилось на большинство турецких воинских частей в Македонии. К ним присоединились македонские и албанские четы.

23 июля революционные отряды вступили в Салоники, Битоль и другие крупные города Македонии. На многолюдных митингах было провозглашено восстановление конституции 1876. Убедившись в бесполезности сопротивления, Абдул-Хамид II подписал указ о созыве парламента». [11]

На этом завершился первый этап «младотурецкой революции», которая была результатом совместных усилий представителей интеллигенции, находившихся в ссылке в Париже, и военных турецких сил, расквартированных в Македонии.

«Вот как описывал эти события русский военный атташе в Стамбуле: «Громадные сборища народа прошли до сих пор без всякого нарушения порядка (при проходе через мост сорокатысячная толпа даже уплатила за проход)... Говорили речи: выступали женщины, сыновья министров и шейх-уль-ислама, имамы, офицеры; все подчеркивали значение дарованной свободы и кончали провозглашением здравицы за султана. При каждом удобном случае толпа выражает свою благодарность армии... Офицеры, разукрашенные эмблемами свободы и флагами, разъезжали по городу, смешиваясь с толпой. Следует отметить, что мусульмане всячески афишируют, что считают христиан своими братьями».

Манифестация и митинги длились в Стамбуле целую неделю. Была даже создана добровольная милиция, которая под руководством офицеров из числа сторонников младотурок организовала регулярное патрулирование улиц столицы. Особенно мощной была демонстрация 27 июля, застрельщиками которой были учащиеся военной, медицинской и ветеринарной школ. На рукавах и фесках демонстрантов были красные ленты с надписью «Свобода, равенство, справедливость». Демонстрация быстро разрасталась, и на митинг, состоявшийся на площади перед Айя-Софьей, пришло около 50 тыс. жителей Стамбула.

Так началась для Турции короткая «весна обновления»». [12]

«Картины тех времён, нарисованные очевидцами, очень напоминают то, что через несколько лет случится в Петрограде. Так, француз Рене Пинон писал: «Революция в Турции началась как военный заговор, а продолжается как народный праздник... Это самая странная и неожиданная революция!... Во всём народе пробуждалось чувство свободы, проявившее себя главным образом желанием манифестации и шума, изобилием слов и жестов; казалось, что каждый, торопясь воспользоваться новой свободой, старался доказать себе, что он, наконец, владеет ею».

Другой автор поражался: «Мы знали турка с кальяном во рту, флегматично наслаждавшегося кейфом. Привыкли слышать от него: «благодаря халифу всё спокойно и все счастливы». Мы знали, что турок проводит все дни в гареме среди многочисленных жён, совершает намаз, 5 раз в день читает Коран. Турка же с красным флагом в руках нам трудно было себе представить, и когда он уже стоял перед нами во всей реальности, мы всё ещё думали, что это курьёз, шутка».

<...> Результатом революции на первых порах стало отнюдь не свержение султана, а просто превращение «комитета», созданного партией «Иттихад ве теракки», в некий надгосударственный орган, который диктовал решения и парламенту, и султану, и министрам, не будучи при этом частью государства (похоже, именно эту структуру пытались скопировать создатели Петроградского Совета в 1917 г.).

Султан же превратился в своеобразного «гаранта конституции». Младотурки провели «чистки», заменив ряд министров, губернаторов, сократив аппарат. Всё это со стороны выглядело довольно эффективными мерами, к тому же поражало своей быстротой и жёсткостью (именно этот стиль потом многим будет импонировать в поведении большевиков). Кроме того, появилась и свобода слова - стало выходить немало газет, в том числе откровенно оппозиционных султану». [13]

В апреле 1909 года была предпринята попытка контрреволюционного мятежа, но успехом эта затея не увенчалась, и Абдул-Хамид II лишился трона.

В качестве султана был избран безвольный Мехмед V, а сами младотурки установили диктаторский режим, который, помимо парламентской оболочки, отличался от режима Абдул-Хамида II лишь приобщением верхушки турецкой интеллигенции к бюрократической деятельности, а части турецкой буржуазии - к компрадорской торговле.

В начале 1913 всю власть в партии и в стране захватил «триумвират» (Энвер, Талаат, Джемаль). Провозглашенную ими доктрину османизма («равенство всех османов») они направили на насильственное отуречение народов империи.

«После этого началась очередная серия «реформ», в основном сводившимся к чисткам аппарата и разгону придворных интриганов. Именно это, а также довольно быстрая армейская реформа, кстати, очень впечатлили русский образованный класс, которого крайне раздражала «кадровая политика» царя. Слово «младотурок» в России стало означать человека, жаждущего быстрых перемен и улучшения положения». [14]

Перемены не заставили себя ждать.

В 1911 г. Турция потерпела поражение от Италии в Триполитанской войне.

В 1912 г. Сербия, Греция, Болгария и Черногория стремительно очистили «европейскую окраину Ближнего Востока» от турок.

В самой стране продолжалась ожесточённая борьба между младотурками и «реакционерами», которая привела к череде переворотов и, в конечном счёте, к установлению партией «Иттихад ве теракки» открытого кровавого террора, который, как указывалось выше, превзошла все ужасы «зулюма».

В мировую историю младотурки вошли не просто как «люди действия, разбудившие Восток», но как творцы геноцида, который стоил армянскому народу 1,5 млн. жертв.

«Если бы Милюков и Гучков, претендовавшие на способность к глубокому политическому анализу, да и просто те из русских, кто гордо называл себя «младотурками», обратились бы к реальной истории младотурецкой революции, имевшейся уже на 1 августа 1914 г., наверное, их мнение о ней несколько изменилось. Но этого не произошло. Люди, как всегда, предпочитают видеть образ, нарисованный ими самими. Как правило - далёкий от реальности». [15]

Заключение

«Любознательная поездка» людей Гучкова в Константинополь «и привела к организации в Петербурге чисто военной ложи, учредителями которой генерал Степанов называет Гучкова и генерала В.И.Ромейко-Гурко. Члены ранее существовавшего кружка либеральных военных, преимущественно генштабистов, образовали готовое ядро организаторов этой ложи, согласованной с поучениями, воспринятыми от младо-турок. Так в 1909 году братом Гучковым создан был независимый штаб, собиравшийся на квартире генерала В.И.Гурко на Сергиевской улице. В его состав вошли главным образом молодые карьеристы генерального штаба, располагавшие всеми секретными сведениями Главного Управления Штаба императорской Русской Армии. Штаб этот установил живую непосредственную связь с оппозиционной Государственной Думой и корпусом офицеров Императорской Армии.

Постоянно осведомленные из первых рук обо всех недочетах, промахах и предположениях военного и морского ведомств, руководимых Гучковым, загововрщики искусно и широко сеяли в войсках семена недовольства и подрывали авторитет не только начальства, членов Императорского Дома, но и Самого Государя Императора». [16]

«Когда я принял министерство, мне и в голову не приходило, что вне этого ведомства родилась еще какая-то комиссия вне ведения военного министра, состоящая из военных чинов под председательством Гучкова, при Государственной думе. Совершенно случайно узнал я об этом. Список участников, 8 или 10 человек, был вскоре у меня в руках. В нем между прочими значился генерал Гурко, редактор истории японской кампании, полковник барон Корф и другие чины военного ведомства.

Я доложил об этом государю как о факте ненормальном и о том, что все эти чины давно уже стоят во главе списков кандидатов на различные должности, а потому просил разрешения, по мере открытия вакансий, всех их выпроводить из столицы. Государю этот выход очень понравился, он улыбнулся и сказал: «Вполне одобряю, так и сделайте».

Я так и сделал: открывшаяся вакансия первой кавалерийской дивизии в Москве была предоставлена генералу Гурко, первый открывшийся стрелковый полк - полковнику барону Корфу и т.д., вплоть до расформирования этого подпольного учреждения таким моим контрманевром, о котором в стратегии генерала Леера говорится: «Всякому маневру отвечает свой контрманевр, лишь бы только минута не была упущена»». [17]

«Одновременно собрания «Военной ложи» были взяты под надзор полиции, в военных кругах Петрограда пошли разговоры о «наших младотурках». В правительственных кругах генерала Гурко называли «красным». Вследствие этого работа народившихся масонских лож, в том числе и военной, замерли - ложи «заснули». Но это не помешало существованию младо-турок среди офицеров, главным образом, Генерального штаба». [18]

Примечания:

[1] Николаевский Б.И. Русские масоны и революция. М., 1990. С. 57-58.

[2] Сухомлинов В.А. Воспоминания. Гл. 22. Берлин, 1924 http://dugward.ru/library/xxvek/suhomlinov_vospom.html#posyap

[3] Лукомский А. С. Очерки из моей жизни. http://www.regiment.ru/Lib/B/20/4.htm

[4] Витте С.Ю. Воспоминания. Глава 69: «От государственного переворота 3 июня 1907 г. до убийства Столыпина 1 сентября 1911 г.», http://stepanov01.narod.ru/library/witte/chapt69.htm

[5] Витте С.Ю. Воспоминания. Глава 69...

[6] Лукомский А. С. Воспоминания генерала. Берлин, 1922, т. I, c. 29. Цит. по В.С.Кобылин. Анатомия измены. Истоки антимонархического заговора. СПб.: Царское Дело, 2007

[7] Свитков Н. Военная ложа. «Владимирский вестник» №85, С. 10-11. Цит. по: В.С.Кобылин. Анатомия...

[8] Киракосян Джон. Младотурки перед судом истории. Сокращенный перевод с армянского языка: Ереван, Издательство "Айастан", 1986г.

[9] http://www.genocide.ru/enc/young-turks.htm

[10] Нифонтов Вадим. Младотурки: невыученный урок России. http://pravaya.ru/column/11483

[11] Миллер А. Ф. Младотурецкая революция 1908. БСЭ, 1969-1978.

[12] http://www.russiankurort.org/istanbul80.php

[13] Нифонтов Вадим. Младотурки...

[14] Нифонтов Вадим. Младотурки...

[15] Нифонтов Вадим. Младотурки...

[16] Кобылин В.С. Анатомия... С.75-76

[17] Сухомлинов В.А. Воспоминания. Гл. 23

[18] Кобылин В.С. Анатомия... С.76