Похожа ли Россия на «дойную корову»?

Недавно я с интересом прочитал на «Русской народной линии» статью профессора Валентина Юрьевича Катасонова «Золотой миллиард» и «дойная корова» по имени Россия». Эта статья заинтересовала меня как человека патриотически настроенного и интересующегося рассматриваемым в ней вопросом, а также по роду своей деятельности. Статья достаточно познавательна в плане статистических данных, да и общий настрой автора мне очень близок.

Период трансформации политических взглядов и привычного образа жизни людей на фоне крайне тяжелого экономического упадка в последние годы существования СССР был слишком коротким и, как следствие, болезненным для огромного числа неподготовленных людей. Я лично, закончив в 1990-м году среднюю школу в Санкт-Петербурге, помню крайний дефицит товаров в магазинах и скудность нашей жизни, и потому радовался приходу капитализма и открывшимся возможностям, хотя не был достаточно зрелым, чтобы «успеть» ими воспользоваться. Затем в 1996 году я окончил институт и, поступив на дополнительное обучение в Высшую экономическую школу Санкт-Петербурга, в первый же день учебы там услышал и до сих пор держу в памяти слова одного нашего преподавателя по менеджменту: «Вы сейчас начинаете свою карьеру в очень интересное для вас время: бандитизм отступил, уступив место более цивилизованным капиталистическим отношениям. Все в ваших руках теперь...». Всего за 6 лет мы прошли путь от коммунизма к бандитизму и, затем, к более «цивилизованному» капитализму. Очевидно, что мнение этого преподавателя выражало общее оптимистичное настроение в те времена, когда, казалось, страшное уже позади, и сейчас уже начнется успешное развитие страны по новым правилам.

Эти слова зарядили меня оптимизмом, я был абсолютно уверен в правильности происходящего и, главное, в его достаточности. Казалось, теперь само время играет на нас... Это ощущение раз и навсегда поселило во мне зерна патриотизма и веры в собственную страну и ее людей. Мы, сравнительно юные и предприимчивые, все чувствовали тогда, что пережили сложнейший период становления новой экономики в России, выдержали натиск варварских обстоятельств и теперь пришел наш черед строить своё будущее. От этого праведного ощущения, посеянного в определенный момент жизни, потом трудно отделаться...

Конечно, мало кто понимал в тот момент, насколько российский потребительский рынок молод и жаждет насыщения, и что его открытие для потока иностранных товаров может походить на открытие плотины, с огромной разницей уровней воды: стремительный процесс замещения старого новым может вызвать такие колебания и разрушения, что они могут стать губительными, если этот процесс не контролировать на государственном уровне. Мы еще не знали тогда, что капитализм сам по себе ничего не значит, и в своей необузданной форме, как и рынок валют, не стремится к равновесию, но стремится лишь к «шторму», и может быть крайне опасен, как для мировой экономики в целом, так и для отдельной страны в частности...

Опуская нравственную сторону вопроса, я бы только обратил внимание читателя на тот естественный факт, что вслед за любым бурным потреблением всегда возникает ощущение бурного роста, как правило, добавляющее оптимизма руководству любой страны. Дело в том, что огромное количество денег за товары начинает перетекать разнонаправленными потоками, питая предприятия, как кровь питает органы кислородом. В таких условиях жизнь начинает бурлить, и у многих предприимчивых людей появляется вполне нормальное желание реализовать свой предпринимательский творческий потенциал именно здесь и сейчас на этом богатом поле рынка, где вертится столько денег. И я, и мои коллеги ринулись в этом направлении, не зная еще, с чем нам придется столкнуться на своем пути и, какой опыт придется еще приобрести...

Был период (до 2008 года), когда нефть на мировых рынках росла в цене такими темпами, что денег в нашу казну от торговли ею поступало огромное количество, и в наших российских банках начала проводиться политика раздачи кредитов населению (не слишком-то опытного в вопросах рационального и экономного использования заемных средств) практически без залога. Тогда по этому поводу было принято соответствующее «политическое» решение, по-видимому, на уровне правительства, суть которого состояла в стимулировании кредитования населения. Каждый экономист знает - есть деньги у народа, значит, есть платежеспособный спрос, значит люди покупают, и, значит, растет потребление, а за ним растет промышленность. Если бы не было такого политического решения, мне было бы трудно объяснить, почему некоторые мои знакомые сотрудники банков с опаской и удивлением рассказывали, что их руководители (управляющие банков и кредитные комитеты) одобряют выдачу кредитов людям, заведомо не понимающим, как они их собираются возвращать и, главное, почти без залогов. Попытка одного моего знакомого сотрудника кредитного отдела, отвечающего за проверку кредитоспособности заемщика, препятствовать бесконтрольной раздаче кредитов в его банке была пресечена его же руководителем! Был тогда период «бума» кредитов. Потом, правда, наступил момент, когда возникшее необузданное кредитование попытался сдержать Центробанк РФ, приподняв ставку рефинансирования и надеясь, кажется, что удорожание кредитов чуть снизит желание их брать. Активное кредитование всегда способствует росту инфляции, так как наполняет рынок «незаработанными» деньгами. Инфляция толкает цены на товары наверх, и процесс начинает взаимно усиливаться ростом зарплат, причем в определенных городах и в определенных отраслях. Этот процесс опасен возникающим социальным напряжением. Повышение ставки рефинансирования не помогло переломить ситуацию конечно... Но, дело не в этом. Я хочу сказать, что кредитование в «нулевые» годы (после 2000 года) происходило активными темпами, и на фоне активного потребления и доступности заемных средств осуществлялись активные инвестиции в производство.

В связи с этим, возвращаясь к статье В.Ю.Катасонова, хочу заметить, что происходившее в указанный период времени - результат экономической отсталости СССР и быстрого бесконтрольного заполнения пустого пространства. Закупка иностранного оборудования (те самые инвестиции в производство) происходила по двум причинам: оно было более производительным, чем отечественное, и средства на его покупку раздобыть было не так уж сложно. Закупка происходила тогда и происходит сейчас далеко не всегда правильно и рационально. Многие инвестируют средства в производство, не вернув еще прежде вложенных средств, и тут возникает уже другая проблема. Осуществляя консалтинговую деятельность, я вынужден иногда говорить своим клиентам: «Коллеги! Прежде, чем купить новый станок, просчитайте все, выработайте алгоритм учета всех расходов, разберитесь какой станок покупать, и нужен ли он вам прямо сейчас! Не уподобляйтесь венчурным капиталистам, стремящимся потратить деньги и вернуть их с огромной прибылью за короткий срок, они не имеют понятия о том, что подлинный товар создается кропотливым многолетним трудом в заданном направлении»...

Таким образом, в данном случае активных инвестиций именно в иностранное оборудование мы имеем дело, в первую очередь, со слабым (малоопытным) менеджментом в российских компаниях, технологической отсталостью отечественных производителей оборудования, доступностью кредитов и специфической психологической особенностью характера русского человека, - мы традиционно принимаем политические и управленческие решения сердцем, а не умом. Это - не хорошо и не плохо. Просто такая психологическая особенность, которой я лично даже горжусь, размышляя об истории и прошлых подвигах нашего народа. Резюмируя, я сказал бы, что у этого бурного процесса роста предприятий, в том числе и совместных с иностранцами, и притока иностранного капитала в нашу экономику я лично не усматриваю каких-либо других причин, кроме вышесказанных, и тем более не вижу в причинах интенсивности этих процессов какой-либо сознательной разрушительной политики нашей власти. Скорее краткость и интенсивность этого процесса являются недоглядом с ее стороны и отсутствием опыта по его обузданию...

Бояться иностранных инвестиций не надо, так как не дав иностранцам строить у нас предприятия, мы не получим ни рабочих мест, ни доступа к технологиям. Посмотрите на Китай, - живой пример перед глазами. Кроме того, судьба любого совместного предприятия - быть купленным полностью одной или другой стороной. В форме совместного бизнеса такие компании долго не живут. Они всегда создаются, как временные проекты (как правило - от 2-х до 20-ти лет жизни). Конечно, картина на основе статистических данных, приведенных в упомянутой статье В.Ю.Катасонова, на сегодня смотрится как-то страшновато: отовсюду лезут иностранные инвесторы, кругом иностранные фирмы, и все вокруг нефтегазовой отрасли вертится. Но на самом деле, это момент «взлета» и связанных с этим перегрузок, или момент интенсивного «наполнения» территории водой через открытую плотину. Ничего фатального, на мой взгляд, не происходит. Думаю, через несколько лет совместные фирмы «обрусеют», наши местные работники разберутся в технических деталях и - либо откроют свои похожие фирмы, либо предложат иностранцам выкупить у них эти СП (как это и происходит нередко). Кстати, именно так и РусАл в Хакасии появился на свет (как совместное предприятие). Теперь это отечественная градообразующая компания.

Говоря о совместных предприятиях именно в России, я хотел бы добавить, что западным предпринимателям зачастую мешает работать у нас страсть контролировать все процессы, что в принципе свойственно представителям «романо-германского культурно-исторического типа» (как сказал бы Н.Я.Данилевский) по их природе. Это уже область межличностных отношений партнеров, от чего, кстати, многое зависит. Повышенный контроль вызывает привычку ослабленного доверия и неприязнь, что особенно плохо для партнерства в России, так как у нас неписанные (нравственные) законы всегда были выше писанных (формальных). У нас западному партнеру надо уметь построить правильные отношения с русским партнером, а не подчинить его себе, поставив под контроль. В противном случае последний перестанет ценить имеющееся партнерство, и проект с его участием разрушится.

На мой взгляд, автор статьи представил интересные данные для аналитики, но увидел не совсем правильные причины их появления, возможно, в силу нехватки опыта именно практической работы на рынке в качестве участника. Я думаю в таком «аплуа» он смог бы увидеть картину несколько иначе, изнутри. В связи с этим я хотел бы сказать, что на самом деле руководство нашей страны не слишком-то умело создает условия для притока капитала к нам в сферу легкой промышленности (мелких производств товаров широкого потребления). Он, конечно, тоже «протекает» туда, но львиная доля инвестиций в Россию - это высокодоходный, хоть и рисковый бизнес - нефте и газодобывающие и торговые проекты. Вот тут надо очень внимательно следить за тем, что происходит. Когда, предположим, В.В.Путину говорят, что в экономику РФ иностранные инвесторы инвестировали 60 млрд долларов за 1 год, ему, вероятно, не говорят, что это «венчурный» капитал. Венчурные капиталисты народ ушлый и являют собой то, что известный немецкий социолог Макс Вебер называл традиционным авантюрным капитализмом, существовавшим испокон веков в Европе. Эти капиталисты играют у нас на фондовом рынке, как слоны в цирке на трапеции: если их что-то пугает или смущает, они совершают резкие движения, от которых рушится все здание рынка, учитывая их физические размеры (объемы денег, которыми они оперируют на рынках). Таким является Джордж Сорос, например, обрушивший когда-то своими действиями на рынке валют резервы банка Англии. Вот этих капиталистов я бы рекомендовал как-то «обуздать» госполитикой, ибо с точки зрения реального сектора экономики, толку от них нет никакого, кроме того, что они являют собой то, что называется фондовым рынком. Промышленности они своими действиями не помогают никак, лишь создавая, по сути, ценообразование на рынке свободных акций и представляя собой спекулятивный капитал, живущий «расшатыванием» цен и курсов валют и поднятием соответствующих «волн» с целью заработка.

Правительству же на самом деле надо обратить пристальное внимание на то, как у нас в стране открываются небольшие производственные компании. Надо увидеть им этот процесс изнутри. Им надо понять с какими проблемами сталкиваются простые мелкие и средние бизнесмены, имеющие идею, которую они не могут «родить» в силу неспособности преодолеть административный барьер, связанный с получением разрешений на строительство какого-нибудь небольшого цеха в пригороде. В стране, где столько земли, получить возможность построить предприятие, к которому требуется подвод газа, например, или высоковольтного электричества или воды, практически так сложно, что становится возможным только, если есть политическое решение местной городской или районной администрации.

Не имея такого решения, предприниматель почти обречен, так как пройти все этапы проектирования, согласований с профильными комитетами, и самой постройки становится для многих совершенно непреодолимой задачей. Единственный выход - искать неформального контакта с этой самой администрацией и тогда, возможно, появится такое решение и начнется долгожданный процесс. Интересно, что большинство этих чиновников весьма аполитичны и совершают необходимые от них действия по личным мотивам, а не из патриотических побуждений или, наоборот, от нелюбви к отчизне. Это, на мой взгляд, есть самое настоящее «онкологическое заболевание» в организме русской культуры, о котором лучше поговорить отдельно, ибо такое именно поведение было свойственно российским чиновникам вне любого экономического строя, вне времени и эпохи. Оно зарождается автоматически и изнутри и потому, являясь если не повсеместным, то уж, по крайней мере, слишком привычным, вызывает ощущение отсутствия любых перспектив у многих мыслящих людей в нашей стране.

Правительству надо обратить пристальное внимание на эту сторону развития национальных проектов. Если тут будут реальные перспективы улучшений (упрощение разрешительных процедур, удешевление проектов, или даже попытки встречного привлечения чиновниками желающих организовать свое дело, пусть даже в форме совместного предприятия и т.д.), то появится дополнительный стимул роста мелких предприятий, и неважно какой именно формы собственности, сферы деятельности или состава акционеров. Просто количество производственных предприятий станет расти бо'льшими темпами и наши русские «кулибины» получат на один препон меньше для самореализации своего творческого предпринимательского потенциала. Я всегда придерживался мнения, что залог развития промышленности и экономики состоит в создании условий для зарождения новых мелких частных производственных компаний. От государства требуется создание климата и почвы, из которой потом полезут мелкие здоровые ростки будущих промышленных колоссов, приносящих плоды в великом множестве для всех, кто участвовал в мелиорации и способствовал, затем, этому росту и развитию посевов. Покуда эти процессы идут не самыми эффективными темпами, мы можем говорить о недостаточности усилий в данном направлении. Условия для зарождения и роста мелких производственных фирм может создать только местная администрация, а над нею правильный климат должно создавать правительство страны. По крайней мере, политический курс руководства должен быть направлен именно на это, осуществлением конкретных мелких шагов.

Сейчас этот вопрос в России не решен, или решен недостаточно. Решение выборочных отдельных проблем: демография, увеличение пенсий и соцподдержки, аварийность на дорогах и т.п. есть, на мой взгляд, скорее симптоматическое лечение, не системное, лечение слабо связанное внутри себя единым алгоритмом и не ведущее к общему структурному оздоровлению всего общественного организма. Первым индикатором структурных улучшений может быть активный рост мелких производственных фирм, и даже не приток общего количества инвестиций в экономику. Если говорить об инвестициях, то надо оценить структуру этих инвестиций, чтобы понять насколько они «полезны» и многообещающи для страны: надо отделить в них спекулятивный, по сути, капитал от инвестиций в промышленность в создание мелких производственных предприятий.

Следует сразу добавить, что прежде чем из вышеупомянутого «посева» мелких фирм что-то вырастет, пройдет еще немало времени и многие из вновь появившихся компаний не проживут даже 5 лет по сугубо внутренним причинам (последствия слабого менеджмента). Но этот период также необходим, как период естественного отбора для формирования крепкого вида. Сейчас, как предприниматель, я вижу массу препятствий просто даже для зарождения ростков, не говоря уже о формировании их дальнейшей жизнеспособности и наступлении зрелости.

Также уже в поддержку идеи и выводов В.Ю.Катасонова я хотел бы дополнительно сказать об одном моменте. К сожалению, многие иностранные капиталы, инвестируемые на первый взгляд в промышленность России (я не рассматриваю предприятия нефтегазового сектора или иные предприятия «добывающих» отраслей, так как с ними все очевиднее), на самом деле используются здесь для организации либо сборочных «отверточных» производств, либо, как, например, с производителями безалкогольных напитков - для организации цехов по купажу и розливу импортных концентратов. Эти предприятия не содержат в своей идее производства товаров глубокой переработки. В России на них осуществляются простые отработанные и нормированные по времени операции, где пространства для творческих инновационных подходов работников просто нет. Оборудование, которое там работает, может являться высокотехнологичным, но сами эти производства производят максимально унифицированные товары (например, автомобиль строго одной марки). Очевидно, что даже такие производства создают рабочие места и повышают, хоть и медленно, уровень доходов людей, и уровень их технологических знаний, вообще повышают уровень занятости населения. Китай, прежде, чем начал производить все подряд в мировых масштабах, довольствовался огромным количеством организованных там совместных сборочных предприятий, где для них создавалась льготная налоговая база, сулились низкие издержки и, при этом участие государства в капитале таких компаний защищало их от возможного произвола. Как в случае с Китаем, так и в случае с Россией такие сборочные предприятия тоже нужны. Другое дело, что правительство должно стимулировать иностранные инвестиции в предприятия, производящие или задумывающиеся для производства товаров глубокой переработки, а не только их сборки, где будет возможность готовить собственных грамотных инженеров-практиков. Вот такие предприятия нам нужны более всего, хотя очевидно, что такие СП не плодятся у нас на каждом шагу (несмотря на это, все же есть отдельные экземпляры). Лучше всего, чтобы такие совместные компании открывались мелкими и средними предпринимателями, тогда эффективнее и шире происходил бы обмен технологической информацией и ее накопление, и, кроме этого, инновационный потенциал таких предприятий, на мой взгляд, был бы гораздо значительнее за счет смешения знаний, навыков и культурных особенностей представителей разных народов. Многообразие точек зрения сулит многообразие подходов и, естественно, появляются оптимальные решения технических задач.

Иностранцами, которые открывают в России производство, движет в первую очередь идея эффективного использования капитала. Они обращают внимание на то, можно ли использовать местное сырье в производстве на будущем совместном предприятии, сколько можно продать тут же на местном рынке изготовленной продукции (экономические параметры), взвешивают политические риски, смотрят на налоги и на возможные затраты на оплату труда и т.п. Давая оценку собранной информации, они стремятся начать производить в России только те товары, в которых на 100% уверены, и в этом смысле этих инвесторов можно понять. Они не надеются и не стремятся в целом устраивать в России совместные исследовательские лаборатории и не рассчитывают на успех подобных предприятий. Они приносят свою технологию и свои инновационные решения и учат наших работников просто тиражировать ранее разработанный и опробованный продукт. Им сперва надо освоиться на новой территории, держа на ней все под своим контролем и не допуская излишнего «творчества». Причина этого подхода - простой страх и стремление снизить риски. В этом смысле эффективность таких инвестиций длянашей промышленности не столь велика, но на другоенам пока трудно рассчитывать.

Конечно, государство должно поддерживать национальные предприятия, производящие товары глубокой переработки по полному циклу. Эти предприятия потенциально уязвимы от наплыва дешевых товаров схожего типа, производимых, к тому же на местном уровне, на каких-нибудь сборочных СП. И в этом плане вступление в ВТО должно быть 100 раз проверено, так как несет в себе риск для них.

Таким образом, я могу согласиться с автором в плане общей картины происходящих тенденций в экономике России, но вижу другие причины этих процессов из собственного опыта и наблюдений. Иной структуры инвестиций в нашу экономику на данном этапе я бы и не ожидал, но вступление страны в ВТО может нести потенциальную угрозу для национальных предприятий, если в связи с отменой заградительных пошлин, эти предприятия останутся «один на один» с более крепкими финансово и более приспособленными опытом к рыночной конкуренции иностранными компаниями. Очевидно, что владельцы таких российских предприятий постараются продать свои детища иностранным инвесторам при первом удобном случае и при предложенной хорошей цене, вместо того, чтобы активно пытаться конкурировать с ними.

Петр Базунов, предприниматель