Дыхание дракона

1. Свет и сумерки

Оскудение религиозного сознания в христианских странах ХVIII в. - результат соединенных усилий философствующих гуманистов, энциклопедистов и академиков-естественников. Дождь «истин» пролился над народами. Ростки дерзости и воспаленных амбиций не заставили себя ждать.

Возвышение человека - открывателя физических законов и создателя стройных математических теорем, появление великих полководцев и флотоводцев по странному стечению обстоятельств высветило и другую сторону бытия. На рубеже веков (имеются в виду ХVIII и ХIХ в.в.) в искусстве возникает целый выводок довольно неприглядных образов. Стоит только вспомнить «Опасные связи» де Лакло или «Сумасбродства» Гойи, «Франкенштейна», которого создала прелестная супруга английского поэта Шелли. Гетевский Мефистофель или Вий Гоголя выписаны столь явственно, подробно и мощно, что, кажется, авторы этих образов наяву общались с самим «князем тьмы».

Век Просвещения - это век обструкции монашества и расцвет университетов, а также академий; это таранные удары науки в церковные врата и повсеместное создание масонских лож и прочих тайных организаций. Как-то так получилось, что вместе с животворными лучами знаний активизировались насельники инфернальных сфер, будоража человеческие страсти. Французская революция наглядно продемонстрировала неблаговидность деяний поборников Разума. Рубили головы поточным методом. Вместо служб в соборах устраивали там оргии. Длинная череда безобразий, сопровождавших ту революцию, возбуждала слишком впечатлительные натуры и подводила их к мнению, что христианский Бог то ли состарился, то ли ослаб и занемог. Но если Бог «смертен» или беспомощен перед действиями человеческими, то, что за сила будет в дальнейшем направлять многочисленные народы? Упыри и химеры не давали покоя Жерару де Нервалю. Уильям Блейк видел сквозь голубой небосвод черное солнце. Поэтические прозрения обрекали этих стихотворцев на нищету и забвение. Разбойники, пираты, цыгане восхищали вольнодумцев своей удалью и свободой, но не могли рассматриваться в качестве прообраза нового человека.

Еще на исходе ХVIII в. Вольтер изрек сакраментальную фразу: «Если бы Бога не было, Его следовало выдумать». А другой соплеменник Вольтера, О.Ренан дал жизнеописание Христа в качестве незаурядного человека, которого следует поставить в длинный ряд исторических личностей. Диалектик Гегель отчеканил всеобъемлющую формулу смены мировоззрений: «Истина рождается как ересь и умирает как предрассудок».

Христос, развенчанный в качестве Богочеловека, снова умирал, но теперь уже на глазах всей просвещенной Европы; он умирал, прибитый к кресту убедительными аргументами литераторов, доказательствами археологов и доктринами биологов. Но свидетелей Его последующего Воскресения уже не было слышно. Свято место пусто не бывает. Над казненным Богом закружили призраки и ведьмы, бесы и демоны. Самозванцы провозглашали себя императорами или «рупорами истины». Наконец, из сумерек древних веков выполз дракон, с присущей ему наглостью огляделся окрест себя и обдал Европу своим дыханием.

2. Коммунизм

Призрак коммунизма стал бродить по Европе с середины ХIХ в. Призрак громогласно насмехался над симфонией государства и церкви, получившей всеобщее распространение в христианском мире, начиная с эпохи Юстиниана Великого. Католицизм и протестантизм привнесли всего лишь новые «прочтения» или новые «версии» этой симфонии. Но базовые установки общественного обустройства соответствовали принципам, изложенным византийским императором еще в VI в. н.э.

Коммунизм ставил под сомнение наличие церкви, государства, семьи, сословий; опирался на развитие и осложнение отношений между работниками и работодателями. Пролетариат (те у кого ничего нет, кроме свой рабочей силы) возрастал численно и, вооруженный учением о классовой борьбе, был призван похоронить все базовые государственные и религиозные институты и создать новое общество, в котором каждый сможет максимально проявить свои способности и каждому воздастся по потребностям. Те, кто препятствует столь благородной идее, - пытаются спорить с объективными законами смены общественно-экономических формаций, должны быть сметены самим ходом истории.

Бесконечное разнообразие сюжетов, посвященных тому, что аристократы отнюдь не являются лучшими людьми, а духовенство не может рассматриваться как образец нравственной чистоты, легло в основу огромного числа произведений искусства. Обличители ханжеской морали, сословных предрассудков зачастую и сами вели себя не лучшим образом: пьянствовали, развратничали, имели пристрастия к азартным играм, наркотикам, занимались мелким сутяжничеством, скрывались от кредиторов. Но они и не скрывали своих слабостей и почитались не за свои моральные качества, а как авторы смелых романов, картин, философских трактатов и газетных статей.

Коммунизм выступал в роли сурового «общественного обвинителя». Христианство так и не смогло создать единый народ, который бы «смотрел в одну сторону». Христианство постоянно сотрясали ереси и расколы. Оно так и не упразднило иерархическую соподчиненность социальных групп, не вытравило в человеке корыстного интереса. Коммунизм же научно обосновал саму возможность стирания политического и социального неравенства. Он готовился вырвать корень всех зол - частную собственность, опрокинуть все пограничные столбы и создать бесконфликтное общество, в котором интересы отдельного индивида органично вплетаются в ткань коллективных интересов.

Коммунизм претенциозен и готов выступить в качестве новой религии. И отнюдь не случайно его часто сравнивали с идеями первоначального христианства. В обоих учениях присутствует утверждение того, что «последние станут первыми» и звучит мотив «спасения». Только в первом случае спасается бессмертная душа от погибели, а во втором - через максимальное раскрытие человеком своих потенций складывается общество гениальных и просто талантливых людей. Благодаря коммунизму стирались национальные, социальные и государственные различия, о чем пеклись еще первые христиане. Маркс не хотел быть «презренным евреем». Бакунин был готов жизнь отдать за разрушение цитадели тирании-самодержавия. Энгельс тяготился ролью эксплуататора.

Если христианство основано на откровении, на боговидении, на пророчествах, то коммунизм - строго научен. Он кропотливо изучает генезисы накопления богатств, жестко пристегивает один исторический факт, к другому историческому факту. Он опирается на законы, которые действуют сами по себе: так солнце движется по небосклону или влага испаряется с поверхности моря. На то они и объективные, эти законы, что их действие мало зависит от желаний людских. Оказывается, в каком дремучем лесу человечество блуждало столько веков! Сколько непростительных ошибок сделало - исторические факты тому наглядное подтверждение. Но теперь, благодаря научной теории, люди выйдут из мрака невежества, поймут могущественную силу соответствия производительных сил уровню сложившихся производственных отношений. Именно из-за незнания объективных законов и происходили все войны и кровопролитные народные возмущения. Но теперь обнаружена подлинная пружина перемен. Отныне найденный механизм перестанет быть слепой силой разрушения, а будет работать на благо всего человечества.

Те, кто противодействуют этому механизму и даже стремятся его сломать, являются источниками всех бед человеческих и подлежат скорейшему и беспощадному уничтожению ради счастья всех последующих поколений. Те, кто пытаются сопротивляться вековечным законам смены общественно-экономических формаций, - подлинные враги трудящихся масс. И к тому же - глупцы. Объективные законы действуют неостановимо, и бороться с ними равносильно попыткам задержать солнце на небосклоне. Подавляющая часть населения Европы эксплуатируется меньшинством и поэтому заинтересована в скорейшем суде истории. Законы исторического материализма наконец-то открылись пытливому человеческому уму, и не считаться с ними, по меньшей мере, преступно и противоестественно.

Люди придумали немало синонимов для узкой замочной скважины, в которую с одной стороны видно будущее, а с другой - причины потрясений прошлых эпох: философский камень, магический кристалл, научная истина. Но обнаруженный в середине ХIХ в. «перпетум мобиле» истории человечества выступил объединяющей силой для организаторов I Интернационала. Отличие научной истины от магического кристалла в том, что она (истина) не является плодом больного воображения, ее наличие подтверждают многочисленные и неоспоримые доказательства. И следует принять ту истину, как бы трудна она ни была. Лишенное света истины человечество подобно ослепленному циклопу или команде Одиссея, которая блуждает по небольшому морю среди миражей и пения сирен. Но счастье человечества в том, что цель его путешествия во времени когда-то приоткрывается впередсмотрящим, и следует крепко держаться ее. Научная истина неопровержима, и только она позволяет людям видеть окружающий мир в подлинных соотношениях, пропорциях и взаимосвязях. Так, люди много веков ошибочно полагали, что солнце вращается вокруг земли, а оказалось - наоборот. И сама земля не плоская, а шарообразная. И человек не возник из пустого звука (Слова), а прошел долгий эволюционный путь от какой-то рептилии, копошившейся в морском иле. И человечество, не ведая научных основ общественного обустройства, тысячелетия жило в условиях жестокого неравенства, стиснутости нуждой и вопиющей несправедливости. Пружина перемен уже много веков сжата до предела усилиями правящего меньшинства, наличием имперских и угнетенных народов. Необходимы солидарные усилия всех неимущих, чтобы эта пружина разжалась, сметая на своем пути дворцы и соборы и сохраняя «хижины».

Коммунизм предлагал всеединство людей: мужчин и женщин, азиатов и европейцев, талантливых и не очень... Но на пути к этому всеединству необходимо было кому-то выступить в качестве похоронной команды старого, отжившего свой срок мира. Эта миссия предлагалась промышленному пролетариату, который стремительно рос численно и концентрировался на крупных предприятиях.

В любой боевой колонне есть свой авангард. I Интернационал стал таким авангардом. Вожди марксизма не были выходцами из среды промышленного пролетариата. Другими словами - они хлопотали не о себе. Вожди марксизма считали себя поборниками просвещения, научного познания мира; они не чурались университетского образования и одевались скорее как работодатели, чем как простые землекопы или кузнецы. Но питательной средой, в которой марксизм черпал свою энергию, конечно, были люди «третьего сорта»: рабочие индустриальных центров, этнические меньшинства в составе империй, интеллигенция в первом поколении. Марксисты не были обременены понятиями долга и чести, верности, данной присяге. Они воспринимали окружающий мир как враждебный по своей сути, как гнилое болото, в котором чахнут и гибнут все ростки подлинной человечности. С образованием I Интернационала фактически сложился новый боевой орден, адепты которого жаждали быстрых и решительных перемен во всех областях общественной жизни. Сплачиваясь, марксисты обособлялись от страны, которую больше не считали своей родиной. Они отворачивались от традиций, которые расценивали как пережиток прошлого, и даже от семей, в которых родились и воспитывались. Мир вокруг был обречен на слом. Парад войск казался им траурной церемонией. От священника с кадилом исходил трупный запах. Выездом императора со свитой из дворца интернационалисты не любовались, а примеривались, как к объекту будущего нападения. Ненависть была у них самым устойчивым из чувств. Неутолимая злоба придавала им силы.

В нашей стране так усердно и так долго изучали биографии вождей марксизма, всемирно-историческое значение открытых ими законов, что говорить о коммунистических идеалах просто не хочется. Тем более мы все, живущие на постсоветстком пространстве, прекрасно знаем, какими булыжниками была вымощена дорога к светлому будущему.

Впервые коммунизм дыхнул огнем в 1871 году в Париже. Франция воевала с Германией, и весьма неудачно. Обычно в таких ситуациях происходит существенная ротация правящих личностей. Но в данном случае сменилось и само место пребывания французского правительства. Из Парижа оно перебралось в Версаль. И вот столица, утратив властные институты, становится горнилом революционных брожений. Коммунары устанавливают в городе порядок в соответствии со своими представлениями о дисциплине и справедливости. На деле Париж был объят хаосом. Среди видных представителей Коммуны - поляки, евреи, а также дезертиры из французской армии. И в тоже время есть врачи и адвокаты. Есть, конечно, и участники I Интернационала.

Хаос в столице длится немногим более двух месяцев. Но после него Франция уже не будет монархией. В 80-е годы ХIХв. из страны будут высланы в Португалию последние претенденты на королевский трон. Вот такой исторический итог.

Впоследствии сценарий Парижской Коммуны в новой редакции будет повторен в ходе Первой Мировой войны уже на территории Российской империи. Войну для царского правительства опять же нельзя назвать победоносной. Широкие слои проявляют недовольство действиями самого государя-императора. Происходит смена властных институтов; появляется Временное правительство. Но страна продолжает воевать. И тут Германия рекрутирует новых «коммунаров», которые на спецпоезде вползают в Россию.

Драконья голова коммунизма нависла над огромной империей еще в 1905 году. Тогда заполыхали дворянские усадьбы, революционеры глумились над священными символами православной страны. Чуть позже марксисты инспирировали Гражданскую войну в Мексике. Но, то были всего лишь репетиции или проверка сил. Всерьез и надолго коммунизм опалил пожаром в 1918 году. В России, Венгрии, Баварии марксисткой орден захватил власть и везде развязал чудовищный террор. Чуть позже была предпринята попытка захвата власти и в Германии. Но Берлинский путч коммунистов не сумел слиться с «мировым пожаром».

При массовых казнях марксисты не знали никаких ни внешних ограничений, ни внутренних запретов. Под нож или пули шли принцы крови и наследники престола, беременные женщины и глубокие старики. Людей забивали до смерти прикладами винтовок, жгли живьем или сбрасывали в воду с камнем на шее. Марксистов не останавливали никакие святотатства. Любой человек, который держался перед ними с достоинством, вызывал у преобразователей мира приступ ярости. С их приходом жители Мюнхена разбежались в близстоящие горы. Миллионная Москва опустела в считанные дни «красного террора» - бежали, куда глаза глядят. Кто не успел - был избит, изувечен, изнасилован, утоплен, расстрелян, задушен, растерзан...

Организованная мука (по пророчеству Леонтьева) покатилась из города в город, в страны в страну. Гражданская война в России; затем - в Испании; затем в Китае; затем в Корее; затем во Вьетнаме... везде один и тот же почерк непримиримой розни, когда сын восстает на отца, брат на брата; везде массовые казни, переполненные тюрьмы, разрушенные святыни, надругательства над добродетелью, а также над историей страны. Апофеозом победного шествия коммунизма явилась диктатура «красных кхмеров» в Камбодже; там людей «мотыжили», давили грузовиками, закапывали живыми или вырывали несчастным внутренности. Перефразируя известный афоризм Канта, можно сказать: «Страшен исторический материализм без морали». Мотыга как средство прополки символична. Убирая «культурные злаки», она высвобождала место для травы забвения.

Носителю коммунистической идеологии необходимо многое забыть: к какому народу он принадлежит, какую веру исповедовали его родители; нужно стереть из памяти имена героев и пророков, если они не «разрешены» вождями коммунизма. Следует неустанно «мотыжить» храмы и даже могилы усопших, необходимо низвергать все величественное, развенчивать и сокрушать все сакральное и внушающее людям благоговейный трепет. Необходимо как можно быстрее высвободить пространство для строительства общества, осененного светом обретенных истин. Вот что пишет по этому поводу П.Савицкий.

«Исторический материализм и дополняющий его атеизм снимают узду и лишают сдержки первоначально животные (и в том числе первоначально экономические, сводящиеся к грабительским) человеческие инстинкты. Основной определяющей силой социального бытия в условиях идейного господства материализма и атеизма оказывается ненависть и приносит плоды ее достойные: мучение всем; а рано или поздно не может не принести и последнего плода: мучение мучителям».

С самых первых лет своего возникновения коммунистическое движение сотрясали междоусобицы. Ненависть к врагам частенько направлялась и на своих. Маркс враждовал с Бакуниным в рамках I Интернационала. II Интернационал буквально в клочья разодрали внутренние склоки. Большевики не уживались с меньшевиками. Сталинисты с троцкистами. Советские коммунисты более чем сдержанно относились к маоистам. Кто-то впадал в «уклон», кто-то в «ревизионизм», кто-то становился «ренегатом», а кто-то просто «бешенным псом». Отщепенцы-фракционисты обычно уничтожались. Возникшие на постхристианском пространстве псевдо-церкви не терпели еретиков. «Нет человека - нет проблемы» (Сталин). Приемы устранения разногласий и противоречий не отличались замысловатостью и по причине своей простоты единодушно поддерживались «простыми людьми». Люди со сложной гаммой чувств и переживаний в подобном обществе были совсем неуместны.

Не смотря на постоянные раздраи, коммунистическое движение приобретало подлинно глобальный масштаб. В первой трети ХХ в. оно становится наиболее влиятельной политической силой на планете. «Зубы дракона» прорастают в самых неожиданных местах: в английских престижных университетах, американских банках, в тихих швейцарских городках и вечно зеленых латиноамериканских странах. В послевоенное пятнадцатилетие (1919-1933 г.г.) Коммунистическая партия в Германии - одна из самых многочисленных в стране. Революционные массы везде выступают в роли «сотрясателей основ», в качестве таранов и разрушителей империй, монархий, империализма, буржуазного либерализма. Там, где они приходят к власти, превалирует цезаропапизм. Ну, а бывшие тараны уже становятся строительным материалом.

Идея, которую преследует мировая псевдорелигия, воплощалась на практике с огромными трудностями и требовала больших жертв. После издания декрета об упразднении в совдепии сословий, власти десятилетиями были вынуждены ссылать в холодные края, сажать в концлагеря, расстреливать многочисленные сословные «элементы». СССР в роли наставника был вынужден вразумлять венгров в 1956 г., чехов - в 1968г., китайцев - в 1969 г. Культурная революция в Китае, публикации о деятельности ГУЛАГа, людоедский почерк «красных кхмеров», насквозь милитаризированная экономика стран Совета экономической взаимопомощи - эти и многие другие факты наглядно показывали, что коммунизм, пожирая миллионы жизней, грозит остальному миру такими опасностями, перед которыми бледнеет даже самое смелое человеческое воображение. Попасть в «лагерь», пусть социалистический или коммунистический, находилось все меньше охотников. Афганистан уже решительно не примкнул в качестве звена к «длинной цепи». В коммунистических странах началось медленное возвращение к традиционным ценностям. Однако это возвращение напоминает отступление из России победоносной наполеоновской армии по выжженной этой же армией земле.

Под руинами государств-церквей оказались заживо погребенными миллионы людей. Неисчислимые потоки беженцев побрели по дорогам в поисках пищи и крова. Взаимная ненависть раздирает народы Югославии и Грузии; межа отчуждения пролегла между украинцами и русскими. Что думают о последних прибалты? - Лучше не говорить. Плохо думают...

Почему-то Маркса считают экономистом, а марксизм экономической теорией. На практике построение нового общества сопровождалось беспрецедентным расточительством людских и материальных ресурсов. Вместо рачительного использования заполученных богатств, шло их разбазаривание, распыление, уничтожение. Но изуверский антиэкономизм марксисткой доктрины не самоценен - выступал всего лишь средством. Подлинная и заветная цель этой доктрины заключалась в перетирании в труху, в испепелении всей возвышенной культуры, в забвении всей предыдущей истории. Именно поэтому иконами подновляли прогнившие полы; могилы старцев превращали в выгребные ямы; вытравляли любовь к ближнему и даже к отцу и матери. Шла переплавка, переделка людей - формировался новый строй мыслей, новый состав чувств, новый взгляд в будущее и на прошлое. Ковались узы нового долга.

Пожалуй, никто так глубоко не заглянул в сущность марксизма, как Бердяев.

«Маркс был еврей, отпавший от веры отцов, но в его подсознании сохранились мессианские чаяния Израиля. Подсознательное всегда бывает сильнее сознания. И вот для него пролетариат есть новый Израиль, избранный народ Божий, освободитель и устроитель грядущего царства земного. Пролетарский коммунизм Маркса есть секуляризированный древнееврейский хилиазм. Избранный народ заменяется избранным классом. Научным путем было невозможно прийти к такой идее. Это идея религиозного порядка».

Маркс был ересиархом, создавшим атеистическую секту откровенно человеконенавистнического толка. Позже секта сложилась в боевой орден, члены которого считали себя людьми, освобожденными от стыда, вины пред своими родными, сверстниками и перед своей страной. И одновременно они были спаяны между собой чувством вседозволенности по отношению к окружающему миру. Их сплотке способствовали злодеяния, по сравнению с которыми преступления Нечаева со товарищи выглядят хулиганской выходкой школьников. Могильщики буржуазии, похоронная команда для аристократии, палачи для монархов, выходцы из преисподней для священнослужителей - это секта несла с собой весть о гибели мира, о ненависти в качестве основного из человеческих чувств, об измельчании личности в пыль, о торжестве «винтиков и шпунтиков» способных к закручиванию «гаек».

На протяжении ста лет коммунизм изрыгал пламя из своей луженой глотки, превращая белое в черное, «голубую кровь» в кровавое месиво, человеческое достоинство - в позор и слезы. До сих пор на площадях и улицах многих городов торчат тотемы марксизма - памятники вождям, сподвижникам вождей и просто банальным палачам. В этих памятниках нет ни красоты, ни величия. Они - всего лишь скоропортящийся продукт агитпропа. Возможно, они даже нужны как свидетельства того, что среди людей довольно быстро и довольно легко могут появиться те, кто готов жить и править в обличье Зверя.