Какое отношение все это имеет к нам? Затронула ли нас агрессия НАТО против СРЮ 1999 года? Касались ли нас более позднего времени сообщения: «Сожжен монастырь Святой Троицы в Мушутиште»; «Православный храм Приштины превращен в общественный нужник»; «Осквернено кладбище, разрыты детские могилы у Вучитрна»; «Осквернено сербское кладбище возле Витины»; «Произведения сербской литературы в контейнерах для мусора»...? Понятно, СМИ определенного толка внушали и внушают: «Это не наше дело». Но в подавляющем большинстве наши соотечественники реагировали на все это не иначе как: «Боль сербов - наша боль; их утраты - наши утраты; их скорбь - наша скорбь...».
Говорящие «не наше дело» по таким поводам либо сознательно обманывают других, либо сами по неведению обманываются. Духовно-культурные связи белорусов и сербов (естественно, в более широких рамках восточнославянско-южнославянских контактов) имеют богатую историю. Так, не стоит забывать, что в эпоху средневековья для духовного просвещения вообще и, в частности, для развития словесности, равно как и храмостроительства, иконописи, фресковой церковной живописи, на белорусских землях весьма значимыми были так называемые «южнославянские влияния», а в них конкретно - сербский фактор. Достаточно вспомнить результаты деятельности Цамблаков - митрополита Киприана и непризнанного митрополита Григория, а также знаменитого агиографа Пахомия Лагофета Серба, анонимного (но известно, что серба) автора жития святых Литовских мучеников и (опять-таки серба) Нектария, расписавшего Благовещенскую церковь Супрасльского монастыря. Между прочим, в росписи Нектария специалисты обнаруживают сходства с фресками храмов косовских монастырей Црна Река, Печка Патриаршия, Грачаница.
Необходимо подчеркнуть: Косово и Метохия издревле в определяющей степени обусловливали представления наших предков о Сербии вообще. И это передавалось из рода в род! Обозначим хотя бы некоторые точки в цепи времен и поколений.
Так, в нашей письменности имеется свидетельство непосредственно времени Косовской битвы, принадлежащее перу Игнатия Смольнянина, автора «Хождения в Царьград « (1389-1393 гг.), которое известно в двадцати четырех (!) сохранившихся списках ХV-ХVIII веков. Диакон Игнатий тогда сделал следующую запись: «В неделю минухом град Дафнусию и Корфию, и приидохом в град Австравию. И ту постоа митрополит, пытая вести о Аморате. Бяше бо Аморат пошел ругаться на сербськаго князя Лазаря, и бысть весть: убиша бо на суиме обою: и Амората, и Лазаря. И убояшесь мятежа, занеже бехом в Турськой державе...». Более того, в пространных вариантах «Хождения» содержится отдельная «Повесть об Амурате и битве на Косовом поле»! Правда, о ней исследователи высказывают разные мнения, в том числе и такое: мол, «повесть», непосредственно отражающая Косовскую битву, приложена позднее, причем, возможно, даже не Игнатием, а переписчиками. Но ведь это значит, что именно данное событие для переписчиков представляло столь большую значимость, что они считали нужным его описание дополнять и даже вставлять «от себя». А из этого убедительно следует, что и шесть-пять веков назад предки наши в массе, как говорится, понимали неотделимость своей истории от истории братьев-сербов, осознавали особую значимость Косовской битвы для судьбы мира.
В плане, который мы рассматриваем, безусловно, следует отметить заслуги уже упоминавшегося Григория Цамблака, который по воле князя Витовта в 1414 году был поставлен Митрополитом Киевским и Литовским с кафедрой в Вильне и резиденцией в Новоградке. Житийные тексты, «слова», «похвалы» и проповеди его переписывались на протяжении ХV-ХVII веков во многих белорусских монастырях - Жировицком, Лавришевском, Слуцком, Супрасльском. Как известно, Григорий дал основательную картину и церковной, и светской жизни Сербии в «Житии и жительстве святаго великомученика в царех Стефана Сербскаго, иже в Дечанах...», а также в «Слове о переносе мощей святой Пятницы из Трнова в Видин и Сербию», которое содержит возвышенное прославление земли Сербской: «В каких странах столько монастырей таких больших и славных, скажи мне, в каких городах?! Где еще столько неисчислимого монашества, которое ангельской и несвязанной жизнию живет?». А обращая внимание на этот исключительно пиететный пассаж, не следует забывать, что Григорий Цамблак землю Сербскую знал и ценил прежде всего по Косовско-Метохийскому краю, ибо до того, как обрелся в Западной Руси, он был игуменом знаменитого Дечанского монастыря - причем, в Дечанах послушание нес в 1402-1406 годах, через непродолжительное время после Косовской битвы, когда правил наследник князя-мученика Лазаря, да и сам перенос мощей святой Параскевы осуществлялся при вдове Лазаря, княгине Милице, и его сыне, Стефане Лазаревиче Высоком.
Несколько позднее во всей Руси известными стали «Житие деспота Стефана Лазаревича», написанное Константином Философом (Костенечским), «Житие Стефана Высокого», «Житие Стефана Дечанского» и «Хронограф» авторства Пахомия Лагофета. Кстати, Косовская битва и жизнь Сербии после этого судьбоносного события упоминаются в ряде хронографических текстов, создававшихся и распространявшихся в Великом Княжестве Литовском на протяжении ХV- XVII вв. (например, в хронике М.Стрийковского).
В ХVIII веке внимание к Сербии, непосредственно к Косову и Метохии в том числе, и соответствующее почитание духовно-культурного наследия сербов в западно-русской среде стимулировал Михаил (Мануил) Козачинский (1699-1755). Он сыграл весьма значительную роль в развитии сербской литературы - как автор первой национальной драмы «Трагедia, сиречь печальная повесть о смерти последняго царя сербскаго Уроша пятаго и о паденіи cербскаго царства» и поэмы «Приславна Сербије», а также сербского просвещения - как преподаватель и ректор Славяно-Латинской школы в Сремских Карловцах. Позднее Козачинский был профессором Киево-Могилянской академии, а впоследствии стал «коадьютером» Киевского митрополита на белорусских землях, архимандритом Свято-Троицкого монастыря в Слуцке, где и упокоился. К сожалению, его творчество последнего периода жизни остается неизвестным. Однако несомненно, что личная причастность архимандрита Михаила к судьбе сербского народа имела важное значение, что он был авторитетным сербистом в белорусской среде, а этот опыт его так или иначе передавался ученикам и распространялся.
Духовно-культурные связи восточных славян с сербами, естественно, были разноплановыми. Поэтому никак нельзя обойти вниманием роль посещавших в к. ХVIII - н. XIX вв. наши земли сербов - Ёвана Раича (кстати, ученика Михаила Козачинского), Симеона Пищевича, Герасима Зелича, Саввы Текелии, Доситея Обрадовича, Эмануила Янковича, Вука Караджича, Петра I Петровича Негоша (святого Петра Цетиньского), Вука Радонича, который обучался в Шкловской школе генерала Зорича, а впоследствии стал черногорским губернатором... И, конечно же, самого Симеона Зорича-Неранджича, который с 1778 по 1799 гг., т.е. целых два десятилетия, прожил в белорусском местечке Шклов, основал там упомянутую школу с хорошей библиотекой, где были и книги на сербском языке.
Это, конечно, отдельная тема, но следует помнить также о личностях, вроде бы не имеющих прямого отношения к нашей теме. Скажем, об известных участниках освобождения Балкан, генералах Иосифе Гурко (1828-1901, уроженце деревни Высочаны Оршанского района Витебской области) и Михаиле Черняеве ( 1828-1898, детство и последние годы жизни которого прошли в деревне Тубышки Круглянского района Могилевской области, где его навещал сербский генерал Савва Груич; примечательно, кстати, что отец Михаила Черняева - выпускник Шкловского кадетского корпуса Зорича), не говоря уже о «русском консуле» Григории Щербине, который в полном смысле разделил трагическую судьбу сербского населения Косова и Метохии, там погиб от рук албанских террористов. Нельзя не вспомнить также о герцеговинском сербе протоиерее Иоанне Пичете (1844-1920), ректоре Витебской духовной семинарии, отце известного советского историка-слависта Владимира Пичеты (1878 -1947), академика и первого ректора БГУ, генетическая память которого тоже неизменно давала о себе знать.
Особого внимания заслуживают уроженцы Беларуси Александр Будзилович, Александр Погодин, Александр Соловьев - выдающиеся деятели-слависты, которые формировали общее для сербов и восточных славян духовно-культурное пространство и единое пространство историческое.
А благодаря таким «связникам» и популяризаторам поэзии южных славян, как Н Берг, А.Востоков, Н.Гальковский, Н.Гербель, М.Халанский, Н.Ястребов и другие, к началу ХХ века русские, украинцы и белорусы получили возможность вполне основательно ознакомиться с сербским эпосом, в том числе и с косовским циклом его. Примечательно, что этого рода произведения издавались, распространялись, исследовались не только в Петербурге и в Москве, т.е Великороссии, но и в Сумах, Варшаве, т.е. на периферии восточнославянского культурного ареала.
Позднее это дело достойно продолжили И. Голенищев-Кутузов, Н.Толстой, Н. Кравцов в России, а также ряд переводчиков и исследователей в Украине и Белоруссии. Соответственно, в полном смысле освоенным - т. е. отнюдь не чужим, а своим - стало для русских, белорусов и украинцев «Косовское предание». И хотя у комментаторов оно теперь часто заменяется иным выражением - «Косовская легенда», а также имеющим негативную коннотацию - «Косовский миф», наши народы, как и сербы, не забывали о существовании других понятий: «Косовское определение», «Косовская этика», «Косовский завет»... Причем они вполне понимали, что завет сей в духовном плане обрел значение всеславянское, всеправославное, а также и вселенское. В любом случае, имеются все основания говорить о разноплановом и многоуровневом восприятии «косовского архетипа», который является значимой составной частью духовного сознания, важным элементом культурного кода восточных славян как в прошлом, так и сейчас.
Не случайно же в числе первых иконописных образов сербских святых, которые появились на Руси - лик князя-великомученикa Лазаря, наряду со святыми Симеоном и Саввой. Еще более убедительно это иллюстрируется обращением к соответствующей тематике писателей русских (например, А.Пушкина, А.Хомякова, Ф.Достоевского, Е.Чирикова, Ю.Кузнецова, Ю.Лощица, Т.Глушковой, иеромонаха Романа, П.Тихомирова и др.), украинских (Т.Шевченко, М.Шашкевича, И.Франко, Ю.Федьковича, М.Рыльского, Л.Первомайского и др.), белорусских (М.Богдановича, Н.Гилевича, Б.Спринчана, В.Дашкевича, М. Метлицкого, Г.Пашкова, М.Познякова, М.Шелехова и др.).
Обязательно следует учитывать то, что у наших предков общее представление о сербах складывалось прежде всего по описаниям и характеристикам, содержащимся в косовском эпосе, который представил изумительную галерею народных типов - не только героев-участников битвы (князя-мученика Лазаря, мужественного самоотверженного Милоша Обилича, Бановича Страхини и воинов иже с ними), но и жены, матери, сестры, возлюбленной (княгини Милицы, Матери Юговичей, Косовки Девушки), а также брата, друга, соратника, слуги (Бошко, Иван Косанчич, Голубан)... Это образы идеальные и обобщающие, олицетворяющие не одно событие и даже не отдельно взятую эпоху. Это, можно сказать, запечатленный соборной эпической памятью многих поколений универсальный национальный хронотоп, важнейшими пространственными знаками которого являются поле Косово, реки Самодрежа, Бистрица и Ситница, горы Проклетия, Голеч планина, Грмеч планина и Шар планина, города Призрен, Крушевац, Баньска, Звечан, Чечан, церкви Самодрежа и Лазарица, а временные рамки не ограничиваются - охватывают весь период борьбы «за Крест Честной и Свободу Золотую».
Поэтому не просто как шедевры поэтического творчества нашими соплеменниками воспринимались народные песни «Гибель Сербского Царства», «Смерть Матери Юговичей», «Заклятие князя», а также «Надпись на Косовском столпе» Стефана Лазаревича, «Слово о князе Лазаре» Патриарха Даниила III, «Симонида» и «Покинутая церковь» Милана Ракича, равно как и подобной тематики произведения сербских авторов новейшего времени. Собственно, кто из сербских писателей мог пройти мимо темы Косова?! Но, разумеется, далеко не все они представлены в переводах на восточнославянские языки. Между тем, даже перечень авторов произведений на данную тему, опубликованных за последнее время в Беларуси, не так уж мал. Это поэзия Десанки Максимович, Матии Бечковича, Любомира Симовича, Милорада Джурича, Слободана Ракитича, Джоко Стоичича, Раши Перича, Адама Пуслоича, Радомира Андрича, Драгомира Брайковича, Драгана Драгойловича, Зорана Костича, Драгана Лакичевича, Любицы Милетич, проза и эссеистика Добрицы Чосича, Драгомира Попновакова, публицистика Марко С.Марковича, Марко Радуловича, Момира Лазича, Иваны Жигон, Зорана Милошевича, Слободана Ярчевича...
Особо следует отметить многоплановую деятельность Чрезвычайного и Полномочного Посла Сербии в Беларуси г. Сречко Джукича, который не только сам активно выступает в печати, но и всеми средствами поддерживает любое дело, способствующее сербско-белорусским связям, уяснению правды о ситуации в Косово и Метохии.
В последние годы у нас проявляется огромный интерес к сербской духовной литературе. Поэтому значительная масса русскоязычных читателей постигает содержание «Косовского завета» с помощью переводимых как в России, так и в Белоруссии, трудов святителя Николая и аввы Иустина, а также, немногочисленных пока, руссоязычных текстов нынешних иерархов Сербской Православной Церкви - Патриарха Павла, Митрополита Амфилохия (Радовича), Епископов Афанасия (Евтича) и Артемия (Радосавлевича).
Поскольку поступающая по «мировым каналам» информация о том, каково реальное положение в Косово и Метохии, скудна и, как правило, далека от объективности, то для нас особо значимы сведения, что называется, из первых рук. И в этом плане безусловно важную роль сыграла экспозиция фотографий и документальных материалов «Распятое Косово», которая представлена была у нас 17 -23 февраля 2003 года в рамках VII Минского Международного фестиваля церковных песнопений и которую увидели тысячи белорусов. А тогда, в дополнение к выставке, посетившие нашу республику Его Преосвященство епископ Рашско-Призренский и Косовско-Метохийский Артемий с монахами, косовский поэт Ранко Джинович, актриса Ивана Жигон, этно-музыколог Светлана Стевич Вукосавлевич имели встречи с жителями белорусской столицы в Музее истории культуры, в БГУ, в Доме милосердия, в нескольких церковных приходах. На этих встречах, кстати, неоднократно звучала песня ХV века о судьбоносном выборе князя Лазаря накануне Косовской битвы - как завещание нынешним поколениям. Тогда же Ивана Жигон провела презентацию фильма о белорусском режиссере Михаиле Пташуке, на основе материала, отснятого в многострадальном Косовско-Метохийском крае, который она посещала вместе с коллегами-кинематографистами - белорусом М.Пташуком и русским Н.Бурляевым. Во время фестиваля косовско-сербский хор дал целый ряд концертов. Это было поистине значимое событие, и оно, слава Богу, довольно широко освещалось в средствах массовой информации Республики Беларусь. Весьма трогательным и вызвавшим заметный резонанс было участие детского художественного коллектива «Косовски божури» в театральном фестивале «Золотой Витязь» (Минск, октябрь 2005 г.). Неизменно большое внимание вызывали сербские документальные фильмы, особенно с Косовской тематикой, на ежегодном Минском кинофестивале «Листопад»...
Подчеркнем: этнокультурная оппозиция «мы - они» и, соответственно, «родственное - чужое» со времен Игнатия Смольнянина (и князя -мученика Лазаря) для наших народов если не отсутствует вообще, то имеет минимальное значение. И когда русский, белорус, украинец говорит, что святыни Косова и Метохии, а также культурные памятники издревле сербского православного края являются нашим общим достоянием, это не риторика, а осознанное выражение причастности в разных планах.
И как раз эти чувства отразились у наших современников - Виктора Юнака, автора романа «Дань кровью», иеромонаха Романа (Матюшина), написавшего стихи «У поля Косова» и давшего своей книге название «Там моя Сербия», у поэтессы Валентины Невинной, в стихотворении которой отнюдь не случаен рефрен: «Повторяю: «Россия! Ты - сердце мое. Сербия! Ты - предсердие»; убедительно предостережение русского поэта Игоря Ляпина: «Бьют по Косово залпы НАТО, Это ломится к нам война»; а лично для меня представляют особую значимость, причиняя вразумляющую боль, слова Юрия Лощица: «Единственное будущее даровано сербскому Косову как бесценная награда, - быть Господним перстом. Быть суровым назиданием, прожигающим всеславянскую совесть укором. Грозным ликом Косово обращено ко всем нашим изворотливым «началам»...» Сочувствие и поддержку сербам неизменно выражали белорусы Польши - прежде всего Евгений Чиквин и Михаил Чиквин, Михаил Болтрык, Анна Радзюкевич, Алла Матренчик, Ярослав Харкевич. Упомянутый Михал Чиквин (сейчас - иерей) подготовил специальную передвижную экспозицию «Umęczone Kosowo i Metochia», которая выставлялась не только в Польше, но и в ряде стран Западной Европы, а ее каталог помещался в приложении к журналу «Православный обзор» (Kalendarz 2007. Przegląd prawosławny).
То, что сербское национальное тело расчленялось на части, а сейчас делается попытка вырвать еще и сердце - Косово и Метохию, - большинство граждан Беларуси, России, Украины воспринимает не иначе как общеславянскую историческую трагедию. О чем, кстати, свидетельствуют и публикации в нашей периодике ( См., например, «Царкоўнае слова» (Спец. выпуск). 1999. N 5; «Святая Русь» (Спец. выпуск), 2000, N 1; Літаратура і мастацтва, 21.02. 2003. С.3; Неман. 2005. N 1. Всемирная литература. 2007. N 1; Брестские епархиальные ведомости. 2007. N 4; Беларуская думка. 2008. N 3).
Неоднократно обращаясь к этой теме, я обычно определял Косово и Метохию как «колыбель и сокровищницу» сербской культуры. Но понял, что данное определение все-таки нельзя считать достаточным. Ведь колыбель может использоваться лишь временно, а затем передаваться следующим младенцам только до определенного момента; она перестает отвечать, как говорится, требованиям современности, да и просто изнашивается, ветшает... И сокровищница - это, в общем-то, хранилище ценностей; она имеет функции прежде всего мемориальные; к тому же сокровищницу, как и музей, в принципе допустимо перемещать... А здесь ведь речь о несравнимо более значительном. Сама по себе Косовско-Метохийская земля является общенациональным Пантеоном, кладбищем героев и средоточием святынь - свыше 1300 монастырей, церквей и церковищ, в числе которых, если говорить языком светским, более 160 памятников международного значения; здесь, как уже сказано было, находилась древняя столица правителя светского и доныне находится Трон Первоиерарха Сербской Церкви. Вот ряд определений, которые не должно и не может утратить хранить наше - восточных славян, как и сербов - коллективное сознание: «возвышенная эпопея мистики и славы православных Балкан», «лекарство от всех духовных и моральных недугов», «источник вдохновения и очищения совести всех будущих поколений». «Великий Погост», «Сербское Распятие», «Родословие Сербии», «Судьба Сербии», «Корневая система сербства», «Очаг сербской свободы», «Всенародный жертвенник», «Хоругвь нации», «Сербский Иерусалим», «Предел и беспредельность Сербии / Крај и бескрај Србије», - как сформулировал поэт Бранко В. Радичевич). Если очень кратко, Косово и Метохия - это краеугольный камень в основания сербской нации, сербского государства и Сербской Церкви; а вместе с тем и пробный камень для сильных мира сего, взявшихся решать дальнейшую судьбу Косова и Метохии, а тем самым и сербской нации в целом. Обобщая же, лучше всего использовать труднопереводимое, собственно сербское, слово «ЈЕЗГРО», которое означает важнейшую составную часть существа, сердцевину - сербской государственности, национальной истории, культурной сущности, духовности. Которое означает то, что жизненно необходимо, постоянно действенно и незаменимо. И как же могут сербы отказаться от Косова и Метохии? Какой народ готов добровольно пренебречь своими истоками и духовными корнями, отдать на попрание свои святыни и отеческие гробы? А как считающий себя цивилизованным мир может допустить уничтожение сердцевины христианской сербской и общеславянской и, соответственно, мировой культуры? Это было бы воистину крупнейшим в истории нашей цивилизации, не имеющим никакого оправдания, преступлением против человечества.
Иван Алексеевич Чарота, доктор филологических наук, профессор Белорусского госуниверситета (Беларусь, Минск)
(Продолжение следует)
