Все мы наблюдаем, как неудержимо расширяется да разгорается война цивилизаций, война мировоззрений, война идей и идеалов, война опорных смыслов бытия, война кодов сознания, война духовно-нравственно-психических моделей человека....
И охватывает она весь мир. Имея уже очевидные результаты. Вряд ли кто-то сможет опровергнуть утверждение, что на глазах нашего поколения существенно меняется самосознание многих народов глобально „перестраиваемого" мира. Налицо утрата разумного начала и контроля разума, собственно самосознания - исторического, национального, духовно-культурного...
Но я собрался поразмышлять вслух не о других, более или менее отдаленных, а о народе моем, кровно родном. И не могу не поделиться тревогой из-за того, что у моих соотечественников-соплеменников за последние два десятилетия - в итоге „перестройки" советской и глобальной - самосознание подверглось весьма заметной деформации.
Приходится констатировать, что массовое общественное сознание граждан Республики Беларусь, как и большинства постсоветских республик, все более подчиняется идее Европы. Причем дело-то в притягательности не идеи самой по себе, в ее конкретно-историческом содержании или философской сути. Манящими, по прагматическим соображениям, оказываются всего лишь обещанные преимущества нового надгосударственного устроения жизни на континенте и, что особенно симптоматично, структуры, на которых будто бы клином сошелся свет - Европейский Союз, Европейский суд, Европейский Банк да плюс еще общеевропейская денежная единица. А вожделенность их для обедневшего после известных катаклизмов большинства населения бывшего СССР изначально предопределялась и все еще поддерживается идеологемами соответствующего рода: «европейский стандарт», «европейский уровень жизни», «европейские ценности как общечеловеческие», «передовая цивилизация Европы», «достижения европейской культуры» и, конечно же, «объединенная Европа», «общеевропейский дом».
Вследствие такого мытья или иного катанья, в Беларуси, прежде всего - среди интеллигенции, уже в самом начале 1990-х годов нашлось немало тех, кто, полагаясь на "евроопт", с энтузиазмом приступил к капитальному «евроремонту» унаследованного дома и соответствующему «окультуриванию» среды: их силами были созданы Европейский гуманитарный университет и просветительская организация «ЕвроФорум», «Европейский клуб», «Европейский учительский клуб», учреждена «Европейская газета» и т.д. и т.п. - «чтобы прояснить над Беларусью европейское небо...» [1]. Кстати, предпринимались также и активные попытки заменить кириллическую азбуку, которая, дескать, для белорусов сужает горизонты, ограничивает светлые перспективы интеграции в Европу...
Примечательно, что содержание фоновых идеологем вообще не подлежало хоть какому-то обсуждению, несмотря на то, что в каждом конкретном случае имелись поводы серьезные. Скажем, когда нам в качестве идеального предлагалось "открытое общество", стоило бы уточнять: для чего оно должно быть открытым - для перевалочных баз чужого оружия и наркотиков, для распространения сатанизма, для культа силы, для беспредела деморализации, т.е. для разрушения тысячелетних традиций и сформированного духовного генотипа? Да и когда декларировался "приоритет прав человека", никто внятно не мог и даже не собирался объяснить, как эти права сочетаются с правами наций и народностей, т.е. с процессами национально-государственной суверенизации в рамках существовавших объединений, равно как и с присвоением основных имущественных, да и гражданских в целом, прав новоявленными олигархами. Пропаганда "передовой культуры и цивилизации", опять-таки, a priori отвергала опасения насчет того, что мы оказываемся в страшной зависимости от кока-цивилизации, американской псевдокультуры, о которой автору этих строк один старый сербский монах сказал так: "Что нам ихнее, когда у нас в каждом сельском доме сохранились культурные ценности, в несколько раз старше самой Америки?!" От себя добавим, ради уточнения: наша славянская, православная культура - это понятие, производное от культа иного, нежели культ доллара или культ овцы Долли. И в этом ее непреходящая значимость, да и такая же актуальность.
Однако белорусов тоже манили ориентиры иные - ведущие в реальности к состоянию, которое публицист, соотечественник упомянутого монаха, без обиняков оценил следующим образом: "Огромное большинство народов мира уже окончательно утратило свои корни, подвергшись декультуризации. Вместо активного развития и созидания собственных культур они стали пассивными потребителями "интернациональных" суррогатов утраченных ценностей, то есть антикультуры "made in USA» [2].
Особенно опасным было то, что в сознании большой части белорусов из желанной европейскости как бы закономерно и неизбежно выпадала славянскость, прежде по всем критериям чрезвычайно важная для белорусской "самости". А со временем привычной стала установка, что славянскую общность следует понимать как надуманный концепт, абстракцию. В лучшем случае, у нас она трактуется как произвольно выборочное сочетание - чего с чем, неважно. И потому довольно широкое распространение получили специфические «теории» этногенеза белорусов не как славян, а народа, сложившегося на балтском субстрате, по специфической литовской линии; или на субстрате ятвяжском, опять же специфически, отдельно от русских, формировавшегося... Незаметно самоценным становился вопрос именно о субстрате, а не формировавшейся общности, в которой нынешние белорусы считались «РУСами», «РУСичами», «РУСкими», «РУСинами», «белоРУСцами».
Но к нынешнему времени под воздействием антирусских концепций уже выросло и воспиталось целое поколение граждан "суверенной и независимой" Беларуси, для которых по отношению к их стране, их согражданам не имеют особого значения, а то и просто неприемлемыми являются, понятия "общерусские корни", (бело)русский народ как "ветвь русской общности", "составляющая русской цивилизации", "сегмент/элемент русского мира", не говоря уже об уместности для наших дней определения "Западная Русь". Все такого рода понятия почти безапелляцинно интерпретируются как свидетельства утраты собственного национального сознания в результате влияния "российской имперской политики и идеологии". Так что представители молодого поколения, особо не задумываясь, легко могут разделять мнение небезызвестного в среде белорусской «образованщины» Яна Станкевича (1891 - 1976), который предлагал «...отбросить смешное и вредное название «белорус» и назвать себя нашим исконным славным именем кривичи (Здесь и далее в цитатах подчеркивания наши. - И.Ч.» [3]. Стоит обратить внимание, что это позиция не одного Станкевича. Ее поддерживал ряд представителей «возрождения» начала ХХ века. В частности, высокоавторитетный в кругах нынешней белорусской интеллигенции Вацлав Ластовский (1883 - 1938), считавший, что именованию "Крывія ... предназначено в истории народа замкнуть круг времени, быть очистительным огнём, магическим дорожным знаком, целебной и живительной водой Возрождения Народа" и активно это именование закреплявший своими историографическими и лексикографическими разработками [4]. Намерение «замкнуть круг времени» носителям такой идеологии реализовать пока не удалось. Но сама идея, в «инвариантах», развивается также многими гуманитариями Беларуси наших дней, и даже с усилением антирусской-антироссийской направленности при интерпретации самых разных явлений. Например: "Заметим, что названия "Белая Русь", "белорусский", "белорусец" по отношению к нашим землям появились только в середине ХVII в. во время войн Московского государства с Речью Посполитой. Видать, именно от московцев исходила инициатива назвать жителей смежного государства [тех, кто исповедовал русскую (православную) веру] белорусцами. Потому использование термина "белорусы" было чрезвычайно удачным: это давало России возможность убедительно обосновать свою захватническую политику" [5]; «...Католичество, например, с его дисциплинированностью полезно подействовало на белорусскую психику, зачатки белорусского возрожденческого движения тоже появились в католической среде (К.Калиновский, Я.Баршчевский, Я.Чачот, В.Дунин-Марцинкевич, Ф.Багушевич и др.), католичество оказало влияние и на православие, которое в Беларуси отличается от российского и не имеет ни цезарепапизма, ни крайней пассивности, оно открыло двери для белорусского народа и в международной жизни (например, Ватиканская радиостанция первая включила белорусские передачи в свою программу), и благодаря католицизму белорусы причисляют себя к народу Запада и др.»; «Разделы Речи Поспалитой в конце XVIII столетия осуществили извечную цель Москвы по отношению к Беларуси, которая включала в себя прежде всего воцарение на наших землях православия и самодержавия» [6].
Уже четверть века у нас многие будто бы пекутся о национальной идее. Но, как правило, имея в виду не результат обобщенного исторического опыта нации, не выражение исконной сущности, не коллективное самосознание народа, а всего лишь желаемое актуальное политическое настроение, которое можно выразить в лозунге, еще точнее - в слогане, как сейчас говорят. При этом сторонники так называемого «третьего белорусского возрождения» суть своего слогана, как правило, ограничивают призывом-требованием: «Беларусь - в Европу!...» И ему, вроде бы, противопоставить нечего... Так что беспристрастному взгляду открывается реальность, без преувеличения, страшная: белорусы не имеют и как бы не желают иметь общей идеи национальной, в полном и прямом смысле, а обходятся тем, что ориентирует на дробление, вычленение отдельных компонентов с подчинением партийным интересам, таким образом способствуя не единению нации, а противопоставлению частей ее, поляризации («шчырыя беларусы» і «прыхільнікі аб'яднання з Расіяй, г.зн. знішчэння беларускасці»), провоцированию гражданской войны в специфических формах - слава Богу, пока не таких, как в Украине. Соответственно, ведя речь о системе координат, в которой должна бы начертаться белорусская национально-государственная идея, мы никак не можем обойти чрезвычайно опасно проявляющееся безразличие к ряду важнейших моментов, необходимых при здравом смысле для нормальной ориентации.
А разговор на данную тему, собственно, заводить не имеет смысла без объективной характеристики духовно-нравственного состояния, в котором оказалась «элита» нашего общества. И первое, что следовало бы выделить как определяющую черту сознания, - это растерянность. Впрочем, такая характеристика может трактоваться, с полным правом, как поверхностная. Не потому, что она неверная, а потому, что отражает лишь видимое любому незашоренному взгляду частичное и внешнее проявление более серьезного и значительного по сути - общей потерянности, утраты ориентации, обусловленной всем произошедшим как за последние десятилетия, так и за последний век.
Собственно, размытыми оказываются едва ли не все начала, и прежде всего этно-духовные, за что белорусская интеллигенция несет ответственность, ибо не сохранила в должной полноте историческое сознание, не закрепила истинных представлений о реально существовавших и существующих основах и даже о потребности в них.
Тем более что дезориентированность многих «творцов идей» очевидна уже в терминологии, в понятийном аппарате. Взять хотя бы опорную для данного случая категорию «нация/национальное», использующуюся, за редчайшими исключениями, некорректно, поскольку о белорусском как национальном - чего бы это ни касалось: языка, культуры, истории, геополитики... - обычно речь ведется по отношению ко всем временам, хотя на вопрос о сформированности белорусской нации до ХХ столетия, пожалуй, двух ответов не может дать никто, кроме публицистов, которые первыми и единственно определяющими считают факторы актуально-политические, а объективно-исторические разве что упоминают, да и то в трактовке, ситуативно удобной, а на самом деле - искаженной до вывернутости. Именно потому и невозможным оказывается найтиисторический идеал своей национальной государственности, поскольку для одних он в Великом Княжестве Литовском (независимо от того, насколько оно было национальным, да и суверенным, самостоятельным государством), для других - в Белорусской Народной Республике (при всей ее мифичности), для третьих - в СССР (с его, мягко говоря, специфическими принципами определения национально-государственного суверенитета).
Соответственно, граждане Республики Беларусь вовсе не одинаково, а наоборот, весьма различно относятся ко многим историческим событиям. Особенно таким, например, как битва под Оршей 1514 года, разделы Польши в 1772-1795 гг., присоединение белорусских земель к России в 1793-1795 гг., польские восстания 1831 и 1863 гг., великие войны 1812-1814, 1914 -1918, 1939-1945 гг., а также к созданию Союзного государства, к воссоединению Крыма с Россией, к провозглашению самостоятельности Донецкой и Луганской республик... И дело не в частных случаях психоисторической девиации, а в системном изменении представлений граждан современной Беларуси о логике истории, о Божьем промысле относительно белорусов как народа и Республики Беларусь как национально-государственного образования, о фундаментальных ценностях, о реальных приобретениях и утратах в прошлом, настоящем и будущем. Короче говоря, имеются вполне достаточные основания вести речь о некоей деформации самосознания белорусов в конце ХХ - начале ХХІ веков, даже по сравнению с полными коллизий предшествующими временами.
Скажем, то, что Лев Сапега (1557 -1633, великий канцлер, а затем великий гетман Великого княжества Литовского, Русского и Жемойтского) для поляков был и остается личностью положительно значимой, объяснимо и вполне понятно. Равно как и то, что для русских он был и остается супостатом, предводителем захватчиков, а еще и вероотступником (будучи крещеным в Православии, перешел в кальвинисты, затем принял католичество). Собственно, при желании можно понять и оправдать также видимые с нынешних позиций противоречия - хотя бы тем, что это личность, являющаяся продуктом своего времени и своей среды. Но практически невозможно понять, на каких основаниях этой исторической персоне уместно давать вот такую аттестацию: «Лев Сапега - звезда первой величины на небосклоне белорусской истории и культуры»; «Позиция канцлера - это патриотизм высшей пробы, подтверждение того, что Лев Сапега никогда, ни при каких условиях не торговал Родиной» [7].
Ведь широко известно, что в интригах борьбы за польский трон Лев Сапега сначала подыгрывал Федору Иоанновичу (московскому), а затем Сигизмунду III Вазе (польскому), что сам он нарушил мир с Московским княжеством, которого добивался и который лично подписал в 1601 году; известна его роль - мягко скажем, не «высшей пробы» - в событиях 1607 года, в организации военной кампании 1609 года и особенно в развернувшейся войне 1610-1618 гг. Впрочем, пафос цитируемого частного мнения допустимо считать всего лишь апологетикой многообразной материализации широкого восславления канцлера Сапеги: ему установлен памятник, его именем названа улица в Минске, с его портретом выпущена почтовая марка и отчеканена монета, его именем названо просветительское общественное объединение «Фонд им. Л.Сапеги», которое имеет статус наблюдателя в Конгрессе местных и региональных властей Европы.
Отнюдь не безобидной и безвредной ( как и не бескорыстной) является массовая увлеченность мантрами из слов с основами «европа» и «евро». Тем паче что она сопровождается также формированием иллюзорной картины мира - в прошлом, нынешнем и будущем.
Как ни досадно, а приходится говорить об опасности специфической - не от Интернета зависящей - «виртуализации» сознания, навязываемого современным белорусам, что замечается на разных уровнях и во многих аспектах, особенно по отношению к истории политической и культурной: тут и виртуальное Великое Княжество Литовское как белорусское (а не Литовское, Русское и Жемойтское...), и виртуальные герои белорусской истории - помимо упомянутого выше Сапеги, литовские князья Миндовг, Альгерд, Витовт и Ягайло, и виртуальный покровитель белорусскости король Речи Посполитой венгр Штефан Баторий («Сцяпан Батура»), и виртуальные лидеры именно белорусского национально-освободительного движения Тадеуш Костюшко и Викентий Константин («Кастусь») Калиновский, и виртуальная толерантность в ВКЛ и Речи Посполитой на протяжении всех времен ее существования, и виртуально доминирующий на белорусских землях Константинопольский Патриархат в новое время, и виртуальная Белорусская Народная Республика начала ХХ века вкупе с виртуальной Радой БНР, которая заявляет о себе в начале ХХ1 века, и виртуально благотворное значение Брестской церковной унии, которая сформировала виртуальную национальную веру - униатство, и виртуальная Белорусская Автокефальная Православная Церковь в Америке...
Чтобы избежать обвинения в досужем вымысле, укажем не некоторые факты: в Витебске установлен памятник Альгерду; в Гродно и деревне Пелеса Вороновского района - Витовту; на официальном уровне принимались также решения о необходимости установить памятники Гедимину в Лиде и Миндовгу в Новогрудке (а вот предложение установить в Новогрудке памятник Ярославу Мудрому поддержки не нашло); портреты Радзивиллов, Сапег и иже с ними тиражировались на почтовых марках, открытках, календарях; в РБ учреждались орден, литературная премия и стипендия имени Кастуся Калиновского, его имя носят гимназия, две улицы в столичном Минске и еще ряде городов страны (хотя именем основателя научного белорусоведения - первого академика-белоруса! - академика Евфимия Карского не назван даже какой-нибудь переулок). А в дополнение к указанному приведем конкретную иллюстрацию того, как ВКЛ и Речь Посполитая не только виртуально сопрягаются, но идентифицируется с безоговорочно идеализируемым Европейским Союзом: "Речь Посполитая двух народов - это же был первый Евросоюз в Европе! В Речи Посполитой в согласии жили разные народы, которые создали одно из самых больших государственных образований на континенте" [8].
Геополитический аспект данной проблемы при существующих подходах оказывается более чем условным, тоже виртуальным. В Беларуси, например, нередко можно было услышать и прочитать следующее: "Мы принадлежим к региону восточносреднеевропейскому...»; а до сих пор устно и письменно повторяется: «Мы живем в самом центре Европы», а в то же время часть элиты непременно добавляет: «Нам нужно возвращаться в Европу - как можно скорее!».
Не менее симптоматичны проявления этого плана дезориентации большинства современных белорусов в парадоксально сочетаемых «обнаружениях» нового центра Европы и стереотипных утверждениях, что уникальность Беларуси и ее народа - в статусе пограничья между Востоком и Западом.
Условный европейский ориентир, который иллюзорно представлен выше любого Александрийского столпа, является определяющим не только для публицистов отдельного толка. Представители разных политических платформ особую значимость придают идее «центра Европы» - именно в Беларуси. Соответственно, и научные силы задействованы: "Белорусские ученые провели новые рассчеты и с большой степенью точности определили географический центр Европы. Он находится в Витебской области на юго-запад от Полоцка, рядом с озером Шо. Словом, кто бы и как бы ни высчитывал и ни искал центр Европы, он-то находится в Беларуси!"[9]. А региональные власти, сначала замешкавшись, затем тоже подключились и поставили знак "Географический центр Европы". Правда, не рядом с озером Шо, а в центре древнего Полоцка... Пожалуй, на зависть многим иным претендентам на "евроцентровость".
Что же касается упомянутого состояния «между», то как будто в ином положении чувствуют себя многие другие народы, включая не только самых ближних по родству - русских и украинцев, а также соседей - поляков и литовцев, но и словаков, словенцев, чехов, сербов, болгар, румын, грузин, да и турок, в конце концов...
Вроде бы, все согласны, что нельзя спекулировать на чувствах патриотизма, имеющих незаменимую ценность тогда, когда они мотивируются настоящей любовью к родине, желанием отстоять ее достоинство. Но отнюдь не любовь и уважение к Белой Руси культивируется в процессе глобализации. Большинство устремлений глобализаторов-европеизаторов на нашем пространстве, как правило, сводится к дискредитации Русскости и Православия. Это, можно сказать, общий знаменатель. А параллельно идет - активно и небезуспешно, в чем убедиться позволяют даже приведенные примеры - полонизация с католизацией в русле европеизации. Для пущей убедительности не лишне вспомнить еще, как бывший главный представитель Католической Церкви в Республике Беларусь, архиепископ Казимир Свёнтек открыто декларировал: "Моя программа - распространение польскости на этой территории: нам следует как можно больше детей и молодежи отправлять в Польшу на экскурсии, на учебу, а из Польши сюда присылать ксендзов и монахов, нам нужно организовывать кружки поляков, курсы польского языка..." [10]. А для полноты картины, пожалуй, не лишне добавить и следующее: «... В начале 1990-х годов делалось также иное: в костелах на территории суверенной Беларуси были вывешены польские государственные флаги и портреты президента Польши. Белорусское правительство было вынуждено принять специальное постановление, приказывая убрать из культовых зданий государственные символы чужой страны, в которой, кстати, тогда уже начали печатать географические карты, на которых Западная Беларусь значилась как польская территория. О Казимире Свёнтеке польские кинематографисты сняли документальный фильм, который показывали по польскому телевидению и в котором Свёнтек говорил о своих планах полонизации Беларуси, ни разу не упомянув имени страны, в которой он живет и работает. Я помню последний кадр этого фильма: лицо Казимира Свёнтека на весь экран и его словы: «Естем полякем" ( "Я - поляк!"). Лишь после того, как белорусское правительство выступило з жесткой оценкой такой политики католичества, в костелах началась "белорусизация" [11].
Что представляет собой эта «белорусизация»? С одной стороны, Римско-католическая церковь стала активно использовать белорусский язык и в богослужебной практике, и в успешно развивающемся издательском деле, в своих средствах массовой информации, что с одобрением принимается интеллигенцией. Она также широко развернула культурно-просветительскую и воспитательную деятельность среди детей и молодежи, к чему общественное мнение относится также положительно. Однако следует иметь в виду, что если речь идет о «белорусизации», а не о чем-то ином, то в результате нельзя не видеть противоположного по сути: в качестве белорусскости систематически навязывается польскость, о чем было сказано выше. А как дополнительные доказательства не лишне упомянуть то, что на белорусской земле установлено множество памятников Римскому папе Иоанну Павлу II (т.е. поляку Каролю Войтыло), что памятники ставятся даже мрачнопамятному «душехвату», униатскому архиерею Иосафату Кунцевичу, что из Польши на нашу территорию направлено действие спутникового телеканала «Белсат» и организовано вещание белорусской службы «Радио «Полония», что в первые строки реестров «белорусской» славы вписывается польская шляхта ХV-ХIХ веков, что массово «обелорушиваются» деятели польской культуры... Или, взять хотя бы вот такой курьез-показатель: на канале Общенационального телевидения Беларуси (ОНТ, 23.01.15, вечер) в качестве лекарства от мигреней рекомендуется «Полонез» Огинского....
Конечно, все мы должны учитывать, что определенный (небольшой) процент населения Беларуси составляют этнические поляки, а наряду с ними значительно возросший буквально за последнее десятилетие и уже достаточно большой процент - католики. Спору нет, их национальные и религиозные чувствства должны уважаться. Но речь о другом: на фоне, который нами бегло очерчен, велась и ведется фронтальная обработка массового сознания в явно антиправославном и антирусском ключе. Вот, к примеру, ее образчик (далеко не самый мерзкий): "Внешний облик православных церквей менялся более медленно. Может, такой неспешности способствовала ортодоксальная каноничность этой конфессии. Например, русские священники не могут служить в церкви, если на ней нет хотя бы одной цыбуліны (Т.е. «луковицы». - И.Ч.). Когда в Гродненскую Каложу пустили верующих, ее настоятель долго терпел, а потом нанял работников, чтобы те на Каложу тоже прышпандорылі... цыбуліну. История эта закончилась тем, что батюшку с прихода сняли и отправили куда-то, как я слышал, в Тамбовскую губернию (...) После ХVІІІ века наши земли вошли в состав Российской империи и началась новая, очередная, эпоха. Католиков пастепенно отстраняли от активной общественной жизни, Унию разогнали в 1839 году, храмы строили исключительно православные, а те католические, что еще остались, в большинстве забрало себе тоже православное руководство ...» [12].
Силами вот такого рода публицистов, а также недобросовестных историков, у нас пугалом сделана «русификация» 1860-х годов и национальная политика советского периода. Хотя на удивление мало говорится о том, как в ХVI -ХVIII веках на всех белорусских землях, а в 20-30-е годы ХХ века в Западной Белоруссии велась целенаправленная и жесткая полонизация, что подтверждается свидетельствами многих ученых, в числе которых и цитируемый ниже специалист-академик по тому же поводу, что и упомянутый выше публицист: "... Когда в 30-е годы на замковой горе в Гродно были найдены основания древнего православного храма, то польские археологи по сути не засвидетельствовали это официально, ибо факт этот прямо противоречил односторонней польской историографии, которая считала Гродно городом польским" [13]. Такие плоды на протяжении веков давало размежевание Pax Slavia Latina ↔ Pax Slavia Orthodoxa.
Но то ли еще будет, если воплотятся в жизнь рекомендации, подготовленные современными (довольно высоко поставленными) деятелями в сфере белорусской культуры, а именно: «При разработке стратегии национально-культурного и духовного развития исключительно важным является доскональное изучение опыта иных стран, прежде всего европейских, ибо белорусская культура является частью европейской христианской цивилизации. Успешным и возможным для нашей акцептации является в первую очередь польский опыт (имеется в виду как сохранение культурных достижений, так и реализация стратегии дальнейшего культурного развития). Огромное значение имеет также использование опыта британского (не случайно интеллектуальный потенциал становится самым мощным фактором национального развития), немецкого и даже американского - последний особенно полезен к своей поликультурностью, динамичностью, инновациями» [14].
Увы, как имеющиеся, так и планирующиеся результаты - не в пользу русскости и Православия.
Однако это вовсе не значит, что Православие перестало быть основным и неотменным идентификационным признаком белоРУССКОГО этноса. Без него представители нашего народа (не состоявшейся пока нации), населения РБ вместе взятого, даже если сохраняют остальные внешние атрибуты принадлежащих к общности, формируют некие субэтносы - белоПОЛЯКОВ, белоЕВРОПЕЙЦЕВ, белоАМЕРИКАНЦЕВ...
Будем помнить, что игнорирование или недооценка этно-национальных различий приводили к трагедиям весьма крупного масштаба. И следует признать, что некоторые различия историей были привнесены (это и территориальные разделы, и вероисповедные размежевания, и соответствующие расхождения в ряде обычаев, и закрепление отдельного языка, и формирование самостоятельной литературы ...) Однако еще более следует помнить, сколь опасно противоположное - когда целенаправленно преувеличиваются различия, чтобы у различаемых стереть память о корнях и добиться, чтобы напоминания об этих корнях вызывали комплексы, а в итоге - ненависть и к ним самим, а еще более - к сохраняющимся их носителям.
А у нас с конца 1980-х годов немыслимо активизировалось и многими силами стимулировалось столкновение различий, причем с убийственной логикой: негативное советское - это исключительно русское. В значительной мере, особенно у молодого поколения, этому оказалась подчиненной белорусская национальная идентификация. Временные особенности ее, понятно, зависят от всей совокупности внешнеполитических, внутриполитических, социокультурных условий. Но в нынешнем мире необычайно сильны прагматично-адаптационные устремления, Именно они сейчас они многообразно культивируются, приобретая поразительную динамику и непредсказуемые возможности влиять как на массовое сознание белорусов, так и на восприятие белорусскости «со стороны». Для этого не требуется ни осведомленность, ни надежность фактографии, ни выверенность суждений-заключений. Достаточно того, что задается известный «тон» и на деланной простоте вызывается «унисон» - как, например, в распространяемом среди иностранцев многокрасочном «энциклопедическом» (!) буклете с таким вот содержанием: «Правильнее бы писать «историческая Литва», «Литовское княжество», «Литва Великая», «Великое Княжество Литовское, Русское и Жамойтское и иных», а также не беларусы, а «литвины»; «Беларусы сегодня - это литвины вчера»; «Беларусь идет «по европейскому пути»: демократии (шляхетской), правового государства (...) Московская Русь формируется как «евразийское» государство с ярко выраженными признаками «восточной деспотии» и «азиатчины»; «Беларусь изучайте по Польше...»; «Есть некая «золотая середина» между гонором и чувством «младшего брата». И скорее всего, эта середина ближе к «шляхетности», а не крепостному праву. Жыве Беларусь!» [15]. И не случайно также, что в этой «энциклопедии» среди бесчисленного изобразительного материала, множества костелов, замков и прочих польско-шляхетских достопримечательностей дан всего один снимок православного храма - да и то, похоже, с целью показать «исторический памятник, отнятый у католиков».
На подобные опусы, вроде, и не стоило бы внимание обращать. Но ведь они являются не только свидетельствами уже достигнутых результатов соответствующей идеологической обработки сознания, но и напоминанием об угрожающих масштабах ее в будущем. Никак нельзя, соответственно, закрывать глаза на то, что деформация самосознания белорусов оборачивается тотальной дерусификацией. Ведь сейчас уже русофобия прочно внедрена в сознание практически всех белорусов возраста ниже тридцати лет. Их, можно сказать, убедили, что быть белорусом означает последовательно и категорично демонстрировать свою особенность и отдельность от русского народа, русской истории и культуры, непричастность к её традициям и духовным ценностям, выделять различия в основных признаках, особенностях национального характера и т.д. А кому такое выгодно? А к чему такое может привести? А кто возьмет на себя ответственность за реально происходящую деформацию массового сознания и самосознания народа?
Поэтому особую значимость получает вопрос, каким же будет основной вектор просвещения и воспитания впредь.
Так или иначе, по большому счету (как говорили мудрые предки наши, по Божьей воле), краеугольный камень национальной (!) сущности белоруса - русскость. Если этот камень убрать, сущности не на чем держаться. «Белость» сама по себе пропадет. Иными словами, тогда не только о здоровом национальном самосознании, но и ни о какой национальности не может быть речи.
Литература
- Cм.: «Каб праясніць над Беларуссю еўрапейскае неба..." (На пытанні Алеся Разанава адказвае славенскі паэт Вена Таўфер) // Літаратура і мастацтва. 20.06.1997. С. 13-15.
- Калаич Драгош. Третья мирововая война. - М.: ИИПК «Ихтиос», 2006. С. 65.
- См.: Станкевіч Я. Нацыянальны назоў беларусаў // Беларускі студэнт (Прага). 1923. № 2-3. С.10.
- См.,нпр.: Ластоўскі В. Падручны расейска-крыўскі (беларускі) слоўнік. - Коўна, 1924; Ластоўскі В.Гісторыя беларускай (крыўскай) кнігі. - Коўна, 1926.
- Хаўстовіч М. Шляхамі да беларускасці.Нарысы, артыкулы, эсэ. - Варшава, 2010. С. 197.
- Уладыкоўская Л. Як захаваць культурную самабытнасць? Сучасныя нарысы для некаторых аспектаў праблемы. - Мінск, 2010. С. 32-33, 46.
- Саверченко И. Канцлер: Историческое эссе // Неман. 2013. № 8. С. 134, 156.
- Ян Забродскі. "Рэч Паспалітая двух народаў - першы Еўрасаюз у Еўропе!" /Гутарыў Мікалай Анішчанка // Літаратура і мастацтва, 4.05. 2007. С. 13.
- (Без подписи).«Дакладнасць тыдня» // Літаратура і мастацтва, 11.10. 2002. С. 2.
- Цит. по: Гардун Сергій, прот. Яшчэ раз пра мову богаслужэння // Царкоўнае слова. 2008, № 4. С. 11.
- Там же.
- Валасевіч І. Жыве на Беларусі Бог // Літаратура і мастацтва, 3.08.2007. С. 4.
- Астроўскі Ю. Беларусы: адзін народ і тры нацыі? // Літаратура і мастацтва, 15.05.1992. С.14.
- Уладыкоўская Л. Як захаваць культурную самабытнасць? Сучасныя нарысы для некаторых аспектаў праблемы. - Мінск, 2010. С. 110.
- Якутовский Г. Беларусь - это круто. - Минск, 2014. С.5, 18, 44, 60.
Иван Чарота
