О хронологии христианизации прикарпатских славян

С середины I тыс. н. э. и вплоть до древнерусских времён основным населением Прикарпатья были хорваты[1]. Об этом мы знаем как из Повести временных лет[2], фиксирующей хорватов Х в. в Прикарпатье так и из рассказа в сочинении византийского императора Константина Багрянородного (945-959) «Об управлении империей» (948-952), в котором довольно подробно описано расселение хорватов[3]. В середине VI в. хорваты создали значительный этнополитический союз, который Константин Багрянородный называет Великая Хорватия[4]. Эти его данные в историографии неоднократно подвергались критике[5], которая, однако, лишена каких бы то ни было серьёзных оснований[6]. В середине VI в. в результате аварского нашествия[7] Великая Хорватия распалась. Часть хорватов мигрирует в Далмацию, где создаёт впоследствии государство Хорватия, другая часть – в Польшу и Чехию[8], где хорваты не смогли сохранить своё этнокультурное единство и вошли со временем в состав древнечешской и древнепольской народностей, а третья часть остаётся на месте в Прикарпатье, где смогла сохранить своё доминирование вплоть до конца I тыс. н. э.[9]

Как стало известно благодаря археологическим раскопкам, в Прикарпатье существовал крупный языческий славянский религиозный центр с городищами-святилищами Богит, Звенигород и Говда[10], с которым есть основания[11] связывать знаменитый рассказ ал-Масуди о славянских языческих храмах:

Описание храмов, почитаемых ас-сакалиба.

Первый храм.  В странах ас-сакалиба были храмы, которые они почитали. Из них был один храм на горе, о которой философы говорили, что она считается одной из высоких гор мира. И есть упоминания о системе строения этого храма, и системе расположения видов его камней и различных его цветах, и идолах, сделанных для этого храма (в нем на высоте, и видны эти сделанные идолы с восхода солнца), и что есть в нем из драгоценностей и нарисованных следов в нем, которые указывают на идущие существа, и эти драгоценности символизировали предсказания каких-то событий до их свершения. А с высоты его слышали посетители звуки и что с ними случалось во время прослушивания этого.

Второй храм. И храм, который построили некоторые их цари на черной горе, которую окружает удивительная вода, обладающая разными цветами и вкусом, приносящим пользу. И был у них огромный идол, изображающий (стоящего) преклоненного человека, и он старик, и в руке его палка, которой он двигает кости мертвых из гробниц. И под правой ногой его изображения различных муравьев, а под второй черные вороны, похожие на гудаф (разновидность воронов, похожая на орла) и другие, и удивительное изображение различные виды негров (Ахабиш и Зундж).

Третий храм. И другой храм на горе у них, окруженной заливом моря. Он построен из камней красного жемчуга и из камней зеленого изумруда. В его центре огромный куб, под которым огромный идол, и его тело построено из четырех драгоценностей: зеленый изумруд, красный якут, халцедон желтый и белое стекло. И его голова из красного золота. И рядом с ним другой идол, изображающий рабыню. И люди приносили ему жертвы и курили дым. И этот храм относят к одному мудрому человеку, который у них был в древности. И мы упомянули его и что с ним случилось в земле ас-сакалиба и что у них сделал из изобретений и фокусов и сверхъестественных вещей, с помощью которых он привлекал их сердца и владел их душами и господствовал над их умами, хотя ас-сакалиба были известными жестоким поведением и переменчивостью настроений, как мы упомянули об этом в наших книгах[12].

 

Первый этап проникновения в регион Христианства связан с Великой Моравией, влияние которой распространялось на западную часть Прикарпатья. В историографии распространена точка зрения, основанная на русинской традиции[13], согласно которой Христианство было принесено сюда святым Мефодием[14], для чего, однако нет достаточных оснований, так как ни в его житии, ни в каких-либо других аутентичных источниках сведений об этом нет[15]. Но, тем не менее, археология свидетельствует о том, что первый этап проникновения Христианства в Прикарпатье связан именно с моравским влиянием – во второй половине IX в. здесь появляются христианские погребения, аналогичные моравским[16]. Это, видимо, и объясняет отмеченную выше традицию, связывавшую христианизацию Прикарпатья с деятельностью святого Мефодия, проповедовавшего в Моравии. Возможно его ученики и принесли сюда Христианство.

В этой связи привлекает к себе внимание датируемая 967 г. булла римского папы Иоанна XIII об утверждении пражского епископства при церкви св. Вита и монастыря бенедиктинок при церкви св. Георгия, в которой содержится указание на то, что богослужение ни в коем случае не должно осуществляться «по обряду болгарского народа, либо русского или на славянском языке, но в соответствии с папскими установлениями и распоряжениями… клириком, хорошо обученным в латинском языке»[17]. По мнению Б. Я. Рамма «в этих слова нашла отражение враждебная Болгарии и Руси политика римской курии. Создание пражского епископства и насаждение монастырей с латинским духовенством понималось в Риме как важный шаг в борьбе за утверждение папства в славянских странах и окончательное уничтожение местных особенностей богослужения, сохранившихся от времён кирилло-мефодиевской традиции. Вместе с тем эта булла служит и прямым свидетельством существования христианства на Руси и богослужения на русском языке за 20 лет до официального принятия христианства при Владимире. Это обстоятельство лишний раз подтверждает, что распространение христианства на Руси являлось длительным процессом»[18]. М. К. Юрасов, развивая эти наблюдения Б. Я. Рамма, полагает, что «если признать подлинность рассматриваемой буллы, то комментарий Б. Я. Рамма в целом верен, однако историк не обратил внимания на один важный момент: римский папа опасался богослужения по русскому обряду в Праге (!). То, что оно уже существовало в Киеве вряд ли могло беспокоить Иоанна XIII, поскольку духовной власти над «матерью городов русских» у него не было. Никакого политического влияния Руси на Чехию в то время также не было, а сама верховная власть в Киеве, за исключением небольшого круга последователей княгини Ольги, оставалась языческой. Поэтому страхи Иоанна XIII по поводу распространения в Чехии богослужения по русскому обряду выглядят по меньшей мере странными и непонятными»[19]. Далее учёный высказывает предположение, согласно которому «всё это рассеивается, если предположить, что опасность для «латинян» в данном случае исходила не из Киева, а от предков современных русинов, которые были крещены св. Мефодием или его учениками и успели к середине Х в. разработать собственный обряд богослужения на родном языке. Помимо того, что они проживали внутри карпатского бассейна и непосредственно соседствовали с чехами, их основной ареал расселения в период деятельности св. Мефодия находился в зависимости от Великоморавской державы»[20]. Но как верно подмечает историк, в таком случае надо признать тот факт, что «и на это население (население Прикарпатья – М. Ж.) распространялось название «Русь»»[21] и старается в дальнейшем обосновать такой вывод[22]. Вопрос о времени распространения на этот регион имени «Русь» очень сложен. С одной стороны Хорватия, о чём ниже у нас ещё пойдёт речь, только в конце Х в. попадает под власть Киева, поэтому было бы логичным полагать, что именно с этого времени на него и распространилось имя «Русь», тем более что все источники, описывающие этот регион в IX – X вв. никакой Руси здесь не знают и называют его население хорватами. Тем не менее, косвенные данные, позволяющие предполагать более ранее проникновение этого имени в регион существуют. Речь идёт об открытых А. В. Назаренко в немецких источниках связанных с Русью топонимов, личных имён и упоминаний Руси, локализуемых на территории Австрии и Баварии, самым ранним из которых является упоминание в 863 г. топонима Ruzaramarcha («Русская марка») в грамоте восточнофранкского короля Людовика Немецкого[23]. В историографии было предложено три объяснения этим фактам. По мнению самого А. В. Назаренко они связаны с купцами из Руси, активно торговавшими с Баварией. Иное объяснение предложил В. В. Седов. Учёный считает, что все эти названия связаны со славянским «племенем» русов, жившем в Среднем Поднепровье (сам этноним русь В. В. Седов считает иранским по происхождению и относит его восприятие славянами ко временам славяно-иранского симбиоза в рамках Черняховской культуры II-IV вв.), часть которого в ходе аварского нашествия переместилось на запад (как хорваты и дулебы)[24]. Наконец, по мнению А. Г. Кузьмина все эти «русские» названия связаны с именем некогда проживавших в регионе ругов[25], часть из которых после падения гуннской державы ушла, по мнению учёного, в Среднее Поднепровье[26]. Какое из этих объяснений соответствует истине – вопрос пока открытый, однако, что важно для нашей темы все они прекрасно объясняют проникновение этнонима «Русь» в Прикарпатье до его подчинения Киеву, так как и путь русских купцов в Баварию лежал через этот регион, и пути вероятных миграций «антских русов» и ругов. Эти вопросы нуждаются в дальнейшем серьёзнейшем изучении.

Итак, подытоживая сказанное, можно уверенно утверждать, что первая волна проникновения в Прикарпатье Христианства связана с влиянием Великой Моравии. Однако она носила ограниченный и кратковременный характер и не привела к радикальной смене религиозного лица региона[27].

В 992 г. Хорватия была завоёвана князем Владимиром[28]. Волынь и Хорватия стали последними крупными восточнославянскими регионами, попавшими под власть Киева. Вероятно, первое время после завоевания они были административно объединены под властью основанного князем города Владимира-Волынского[29]. О последнем событии прямое известие есть лишь в «истории Российской» В. Н. Татищева, описывающего поход Владимира на Волынь и в Хорватию с рядом уникальных подробностей, отсутствующих в других источниках: «Владимир ходил по Днестру со двумя епископы, много людей научая, крести, и построил в земле Червенской град во имя своё Владимирь и церковь пресвятыя Богородицы созда, оставя ту епископа Степана и возвратися с радостию»[30]. О поставлении в 6500 (992) г. киевским митрополитом Леонтом во Владимир-Волынский епископа Стефана говорится и в Никоновской летописи[31]. В Повести временных лет этот город впервые упоминается в рассказе о наделении Владимиром своих сыновей княжениями, где говорится о том, что в начале XI в.[32] князь посадил в этом городе сына Всеволода, но ни об основании города Владимиром, ни о создании там епископства она ничего не говорит. Факт основания Владимира-Волынского князем Владимиром подтверждается как самим названием города[33], так и археологическими материалами, свидетельствующими о его возникновении именно в конце Х в.[34] Его основание прекрасно вписывается в традиционную политику киевских князей, со времён Ольги создававших в покорённых восточнославянских землях свои опорные пункты в противовес древним местным центрам[35]. Аналогична была ситуация и с Владимиром, созданным как опорный пункт власти Киева в пику местному политическому центру городу Волыни.

В эту же политику прекрасно вписывается и создание в этом городе епископства. Конец Х в. – это время традиционно называемое периодом Крещения Руси. О политических причинах принятия Владимиром новой религии было сказано немало. В советской историографии господствовало представление, согласно которому его основной причиной было бурное развитие феодализма, требовавшее внедрения новой идеологии, освящающей новое общественное устройство, каковой и стало Христианство[36]. После того, как в работах И. Я. Фроянова и его учеников взгляд на Древнюю Русь как на феодальное общество, оформленное в виде феодального государства был опровергнут[37], стала невозможной и такая трактовка основной причины Крещения Руси[38]. И. Я. Фроянов взглянул на дело иначе и предположил, что принятие Владимиром Христианства находилось в контексте проводимой им централизаторской политики. Для того чтобы добиться прочного политического единства Руси, необходимо было обеспечить её религиозное единство, что могло обеспечить только создание централизованной церковной организации. Именно в этом и состояла главная политическая цель принятия Христианства – добиться большей централизации Руси и подавить региональный сепаратизм отдельных славиний[39]. В этом плане создание в только что покорённых землях епископства[40] выглядит вполне логичным[41].

В историографии нередко христианизаторская деятельность Владимира описывается, как нечто грандиозное и охватывающее собой всю Русь, приведшее к радикальной трансформации её религиозно-культурного лица[42], для чего, однако, нет достаточных оснований. У Владимира не было ни достаточного количества духовенства (Византия не могла обеспечить им всю Русь, а на подготовку собственного духовенства в подобающем количестве было необходимо много времени), ни технических возможностей для этого. Вероятно, при Владимире была крещена лишь социально-политическая верхушка Руси плюс население крупнейших городов (при этом надо отметить, что в этой среде Христианство начало распространяться задолго до Владимира)[43]. Процесс христианизации русских земель (особенно сельских районов) растянулся на столетия, о чём говорят как письменные источники (в первую очередь – разнообразные поучения против язычества), так и археологические материалы, позволяющие утверждать, что вплоть до XIII-XIV вв. целые области Древней Руси были заселены язычниками[44]. Аналогична была ситуация и в Прикарпатье. Не смотря на то, что, судя по появлению в конце Х в. в регионе бескурганных погребений[45] можно говорить о начале распространения здесь Христианства[46], язычество также продолжало играть важную роль в религиозной жизни Прикарпатья. Те слаявянские языческие храмы, о которых говорилось выше, полноценно существовали вплоть до XIII в.[47] и прекратили свою жизнь лишь после монгольского нашествия. Таким образом, распространение Христианства в Прикарпатье было процессом длительным, как и во-многих регионах Древней Руси, растянувшемся на столетия.