За несколько часов до кончины митрополит Лавр сделал в своём дневнике запись: "Господи! Благослови сей день, чтобы мне поправиться, чтобы снова заняться монастырскими делами"...
Смерть застала владыку в строю - в строю ревностных поборников православной истины и защитников заповедей Божиих. До последних дней своей жизни он, превозмогая физическое недомогание, исполнял свой долг монаха, настоятеля монастыря и Первоиераха Русской Зарубежной Церкви. А еще он был добрым пастырем, никогда не забывавшим о своих чадах, которые молятся ныне и всегда будут молиться об упокоении его души в обителях небесных.
Его сердце перестало биться во сне, в день Торжества Православия, когда по чину архиерейской службы на Литургии провозглашается анафема вероотступникам и гонителям Церкви. Господь знает, скольких заблудших вернул он в лоно Православия и сколько трудов приложил, чтобы ускорить воссоединение Русской Православной Церкви. И этот подвиг стал свидетельством его веры и верности великому служению, которое он избрал и которому полностью посвятил свою долгую и светлую жизнь.
Владыка Лавр ушёл тихо и мирно, ранним утром 16-го марта 2008 г., также тихо и мирно, как он прожил всю свою жизнь, доказав истину о том, что смерть есть лишь продолжение жизни. О таком завершении жизненного пути, наполненного трудами и монашескими послушаниями, может только мечтать каждый православный христианин.
Несомненно, владыка Лавр сделал для России больше, чем многие лучшие наши современники. Если в этом бренном мире есть нечто более значимое, чем сама история, то это люди, творящие её по воле Господа.
Вечная ему блаженная память!
Редколлегия, Редакционный и Общественный совет журнала "Трибуна русской мысли"
Дорогие отцы и братия! Нам с вами выпало огромное счастье не только видеть, но и общаться со святым человеком, с тем, по ком мы сейчас совершили первую панихиду. Митрополит Лавр прожил долгую, счастливую и прекрасную жизнь христианина, монаха Русской Православной Церкви. С юности он без остатка посвятил всего себя Христу и служению Его Церкви и принес Богу от врученных ему талантов плод сторицею: в первую очередь - свою очищенную от страстей, украшенную любовью, безмерной добротой и истинным смирением святую душу. Принес он Господу как плод своих трудов и молитв и целый сонм замечательных архипастырей и пастырей, монахов-подвижников воспитанных им в стенах Свято-Троицкого монастыря и семинарии в Джорданнвилле. Принес и свой невидимый многими, но столь важный вклад в православное возрождение России: книги, изданные в возглавляемой им типографии монастыря в середине и конце прошедшего века, нелегким путем, но достигали России и разливали спасительный свет Христов во "тьме и сени смертной", в которой находились многие тогда в нашем Отечестве. Плод его жизни - это и несчетное количество мирян Зарубежной Церкви, которые почитали его как своего драгоценнейшего духовного наставника и благодетеля. А главное наставление его своей пастве была та же святая, немногословная жизнь, в которой внимательный взгляд видел горение любви ко Христу и умирание за свою паству на каждый день.
И, наконец, главным его приношением ко Христу как архипастыря и главы Зарубежной Церкви было исполнение заветов основателей русского церковного Зарубежья - воссоединение с Церковью в Отечестве.
Мы, в России, не знали владыку те многие годы, когда мы были разлучены. Но мы стали счастливыми свидетелями его последнего великого подвига, который он совершил от лица всего русского Зарубежья. Но самое, быть может, главное, - мы стали свидетелями того, как он это сделал - стали свидетелями его молитв. Потому что именно молитва была главной силой владыки Лавра, главным его призванием, главным талантом и главным оружием. Она же была и его главной радостью и надеждой.
Такие люди сейчас очень редки. И нам с вами выпало счастье видеть такого человека и общаться с ним. Помните, как он меньше месяца назад служил свою последнюю и, кажется, единственную литургию, которую он возглавлял в Москве, у нас в Сретенском монастыре. Он как-то сказал мне, что сама земля здесь, в Сретенском монастыре, где множество новомучеников приняли мучение и смерть за Христа - как антиминс.
Мы все помним, какая это была служба... Он тогда, несмотря на огромную усталость связанную и с болезнью и с перелетом и с ежедневными службами и торжествами, после нашего богослужения и трапезы благословил не просто всех - он благословил каждого! Каждого монаха, послушника, семинариста, труженика трапезной. С любовью, интересом и радостью вглядывался в лицо каждого инока, семинариста. Вы все были для него как самые родные и близкие люди. И это его благословение подвижника и человека святой жизни пребудет с нами до конца наших дней.
Это был один из самых добрых и самоотверженных людей, которых я встречал в своей жизни.
Я сам из Карпат. Именно оттуда пошли славяне. И нас так воспитали, что к России, к Русской земле у нас отношение было как к Святой Земле. Я близко принимаю в сердце возможность посещения, молитвы, братского общения, и прошу ваших святых молитв, чтобы Господь дал нам благословение и милость Свою в этой жизни, а главное, чтобы сподобил нас унаследовать новую жизнь в Царстве Своем, сподобил нас пребывать вместе со святыми, особенно с новомучениками и исповедниками Российскими, которые пострадали и обильно полили своей кровью нашу Русскую землю.
В Соединенных Штатах мы терпим много скорбей, особенно духовных. Молитесь за нас - за паству, находящуюся в рассеянии...
Самое верное свидетельство о жизни человека - это его кончина. Господь призвал митрополита Лавра в Свои селения, когда Святая Церковь совершает Торжество Православия. Православию, созиданию Церкви Божией был посвящен всецело жизненный путь блаженнопочившего Владыки. Венцом его архипастырских трудов стало восстановление канонического общения с Матерью Церковью. Мирная христианская кончина убеленного сединами и слезными молитвами о спасении души старца - свидетельство его жизненного подвига. Да упокоит его Господь в селениях праведных!
Владыка Лавр следовал стопам апостола Павла, который говорил: "...аще впадет человек в некое прегрешение, вы духовнии исправляйте таковаго духом кротости..." [1]. И владыка такой и был. И мы его за это осуждали, считая это за слабость. Прости нас, владыченька. Это слово я услышал от одной боголюбивой женщины, которая так обращалась к старцу, архиерею, которого она почитала за своего духовного отца и называла его "владыченька". Такого близкого милого русского слова не найдёшь, чтобы в этот момент обратиться к нашему первоиерарху, который здесь с нами жил, душа которого сейчас здесь с нами, и который был для нас таким примером послушания.
Послушание было его движущей силой, это было то, ради чего он жил - послушание поставленного над ним духовного начальства. Он ничего не делал без послушания.
И так и было, когда его избрали на епископство Христово - быть Первоиерархом. Мы никогда не забудем его лицо, когда он впервые вышел с крестом на амвон в белом клобуке. Это было лицо страдальца. Это было лицо мученика. Тут не было радости какой-то. Нет. Это было послушание - самое тяжёлое, которое Господь дал ему к концу его жизни. Это было послушание - возглавить Зарубежную Церковь в самый трудный момент. И он ещё говорил, так спокойно и всегда так мирно: "Было время воевать, а сейчас - время мириться".
Он болезновал за каждого, он носил в своём великом сердце каждого из нас. Всю паству он считал своей, и грехи наши брал на себя.
Посмотрите, как он закончил свою жизнь. Он был уже совершенно изнеможён и телесно и духовно. И особенно он был изнеможён тяжестью самого большого креста - ответственностью за судьбу Зарубежной Церкви. И он всё это переживал и болел. И всё это отражалось на его глазах - таких милых и любвеобильных - таких чудных.
Простите нас, владыченька, за то, что мы причиняли Вам эту боль, когда осуждали Вас, когда поносили Вас, и даже некоторые ушли от Вас. Простите... И владыка всех прощал и говорил: "Мы подождём - время пройдёт, и они вернуться к нам". И вот так он и ушёл, в сердце своём болезнуя и молясь за всех заблудших овец, за которых, я уверен, он и сейчас молится, чтобы они вернулись к Матери Церкви.
Как громом поражены мы были скорбным известием о внезапной кончине нашего любимого и любящего отца нашего Первоиерарха - владыки Лавра. С его отходом в иной мир завершилась судьбоносная глава истории нашей Церкви, как Русской Зарубежной, так и Российской Поместной. Глава эта была многотрудная и многоскорбная, но скорби эти приложились на радость духовного единения Русской Церкви в прошедшем году - на праздник Вознесения. Значимость этого события и значение духовного подвига владыки Лавра в осуществлении этого единения принадлежит суду истории, и не время сейчас заниматься его обсуждением. Не для этого мы сегодня сюда пришли.
Мы пришли, что бы сказать слова любви нашему дорогому владыке, молитвенно провожая его на пути в селения праведные.
Жизнь каждого человека, но особенно священнослужителя и тем более архиерея, глубоко поучительна и даёт великие уроки. Промыслительно, что ещё буквально за два дня до своего отшествия в иной мiр, владыка как бы прощался со всеми, читая слова поучения преподобного Ефрема Сирина, которые заканчиваются словами: "Умоляю же вас, о возлюбленная братия моя, воспоминайте о мне, непотребном рабе, в молитвах своих..". И мы исполняя сыновний долг любви к почившему владыке для этого и собрались.
...Владыке Лавр был смирен и терпелив - он источал свет Божий. Он был таким духовным главой, подчиняться которому было в радость... Владыка являл пример исполнительности и молитвенного усердия. Много десятилетий подряд, и все мы этому свидетели, на этом клиросе владыка стоял уже в 5 часов утра, до начала полуночницы, подавая пример монашествующей братии и семинаристам. Владыка Лавр разделял братскую трапезу, и не гнушался никакой работы. По своему положению он мог давать приказы, как настоятель, как первоиерарх, но он не приказывал - он просил. Поэтому исполнять его просьбы было легко и радостно.
Да мы осиротели. И мы скорбим, ибо потеряли нашего архипастыря, всеобщего отца и общего друга... Мы скорбим, но одновременно и радуемся, ибо владыка, несомненно, почил как праведник Божий, прочитав накануне вечернее правило и готовясь к трудовым послушаниям следующего дня. Радуемся мы и тому, что владыка теперь соединится с теми иерархами, которые были ему близки: с приснопамятным и блаженнейшим митрополитом Анастасием и приснопамятным архиепископом Виталием (Максименко), который его и крестил, и постригал, и рукополагал. Радуемся мы тому, что с ними он будет теперь предстоять у престола Божия и молиться за нас; тому, что теперь он встретится с уже ушедшей в иной мiр родной ему ладомировской братией: с приснопамятными архимандритами Киприаном, Антонием, Сергием и с прочими подвижниками этой обители. Мы радуемся, потому что веруем, что теперь владыка, представ пред Господом, услышит сладчайший и вожделенный глас: "добрый рабе, благий и верный, о мале был еси верен, над многими тя поставлю: вниди в радость Господа твоего" [2]. Аминь!
Владыка Лавр был добрым пастырем и эта его доброта и любовь принесли великие и благодатные плоды. Церковь имела на себе тяжёлую рану. И уврачевать эту рану выпало на долю владыки Лавра. Другого лекарства для уврачевания этой раны кроме доброты и любви не существовало. И владыка воспользовался этим лекарством в полной мере.
Сегодня мы провожаем в последний путь человека, который был добрым служителем алтаря Господа и Бога нашего Иисуса Христа, который любил Спасителя всей своей душой и всеми своими помышлениями. Вечная ему блаженная память!
... Очень знаменательно, что кончина первосвятителя, первоиерарха Русской Зарубежной Церкви последовала в неделю Православия, и сегодня, когда мы собрались у гроба владыки Лавра, как примирённые, как любящие единомысленные братья, едиными устами и единым сердцем, прославляющие Господа и Спасителя нашего, мы чувствуем, что это торжество осуществляется на весь православный мiр.
Со вчерашнего дня, находясь в этой обители, я много раз слышал, что те, которые здесь служили, подвязались, молились со слезами на глазах говорили: "мы лишились отца". Вот наверно самая дорогая оценка личности святителя Божия. О нём не говорят как о выдающемся ораторе и богослове, а говорят о нём как об отце, который тихим словом, любящим сердцем всех согревал, всем нёс любовь. И мы веруем и исповедаем, что за такую жизнь, за такое служение владыка Лавр сподобился теперь быть ходатаем и предстателем Престола Божия за всех детей своих, ибо, если здесь он был отцом для них, то пред Господом он несомненно получил дерзновение молиться и помогать им в несении их жизненного креста.
...Мы знаем, что владыке Лавру уже безразличны суждения о нём, какие бы они ни были у людей - он уже предстоит пред Праведным Судиёй и Господом, и как человек нуждается - очень нуждается в нашей соборной, общей молитве. И сейчас с верой и любовью мы начнём нашу церковную молитву, провожая владыку в последний путь на этой земле. Аминь!
Сноски:
1 - Гал 5. 26; 6. 1 - ред. ТРМ
2 - Мф.25:21 - ред. ТРМ
Материал будет опубликован в журнале "Трибуна русской мысли" N 9, 2008
Смерть застала владыку в строю - в строю ревностных поборников православной истины и защитников заповедей Божиих. До последних дней своей жизни он, превозмогая физическое недомогание, исполнял свой долг монаха, настоятеля монастыря и Первоиераха Русской Зарубежной Церкви. А еще он был добрым пастырем, никогда не забывавшим о своих чадах, которые молятся ныне и всегда будут молиться об упокоении его души в обителях небесных.Его сердце перестало биться во сне, в день Торжества Православия, когда по чину архиерейской службы на Литургии провозглашается анафема вероотступникам и гонителям Церкви. Господь знает, скольких заблудших вернул он в лоно Православия и сколько трудов приложил, чтобы ускорить воссоединение Русской Православной Церкви. И этот подвиг стал свидетельством его веры и верности великому служению, которое он избрал и которому полностью посвятил свою долгую и светлую жизнь.
Владыка Лавр ушёл тихо и мирно, ранним утром 16-го марта 2008 г., также тихо и мирно, как он прожил всю свою жизнь, доказав истину о том, что смерть есть лишь продолжение жизни. О таком завершении жизненного пути, наполненного трудами и монашескими послушаниями, может только мечтать каждый православный христианин.
Несомненно, владыка Лавр сделал для России больше, чем многие лучшие наши современники. Если в этом бренном мире есть нечто более значимое, чем сама история, то это люди, творящие её по воле Господа.
Вечная ему блаженная память!
Редколлегия, Редакционный и Общественный совет журнала "Трибуна русской мысли"
Слово архимандрита Тихона (Шевкунова)
(Сретенский монастырь, 16 марта 2008 г., панихида)
Дорогие отцы и братия! Нам с вами выпало огромное счастье не только видеть, но и общаться со святым человеком, с тем, по ком мы сейчас совершили первую панихиду. Митрополит Лавр прожил долгую, счастливую и прекрасную жизнь христианина, монаха Русской Православной Церкви. С юности он без остатка посвятил всего себя Христу и служению Его Церкви и принес Богу от врученных ему талантов плод сторицею: в первую очередь - свою очищенную от страстей, украшенную любовью, безмерной добротой и истинным смирением святую душу. Принес он Господу как плод своих трудов и молитв и целый сонм замечательных архипастырей и пастырей, монахов-подвижников воспитанных им в стенах Свято-Троицкого монастыря и семинарии в Джорданнвилле. Принес и свой невидимый многими, но столь важный вклад в православное возрождение России: книги, изданные в возглавляемой им типографии монастыря в середине и конце прошедшего века, нелегким путем, но достигали России и разливали спасительный свет Христов во "тьме и сени смертной", в которой находились многие тогда в нашем Отечестве. Плод его жизни - это и несчетное количество мирян Зарубежной Церкви, которые почитали его как своего драгоценнейшего духовного наставника и благодетеля. А главное наставление его своей пастве была та же святая, немногословная жизнь, в которой внимательный взгляд видел горение любви ко Христу и умирание за свою паству на каждый день.
И, наконец, главным его приношением ко Христу как архипастыря и главы Зарубежной Церкви было исполнение заветов основателей русского церковного Зарубежья - воссоединение с Церковью в Отечестве.
Мы, в России, не знали владыку те многие годы, когда мы были разлучены. Но мы стали счастливыми свидетелями его последнего великого подвига, который он совершил от лица всего русского Зарубежья. Но самое, быть может, главное, - мы стали свидетелями того, как он это сделал - стали свидетелями его молитв. Потому что именно молитва была главной силой владыки Лавра, главным его призванием, главным талантом и главным оружием. Она же была и его главной радостью и надеждой.
Такие люди сейчас очень редки. И нам с вами выпало счастье видеть такого человека и общаться с ним. Помните, как он меньше месяца назад служил свою последнюю и, кажется, единственную литургию, которую он возглавлял в Москве, у нас в Сретенском монастыре. Он как-то сказал мне, что сама земля здесь, в Сретенском монастыре, где множество новомучеников приняли мучение и смерть за Христа - как антиминс.
Мы все помним, какая это была служба... Он тогда, несмотря на огромную усталость связанную и с болезнью и с перелетом и с ежедневными службами и торжествами, после нашего богослужения и трапезы благословил не просто всех - он благословил каждого! Каждого монаха, послушника, семинариста, труженика трапезной. С любовью, интересом и радостью вглядывался в лицо каждого инока, семинариста. Вы все были для него как самые родные и близкие люди. И это его благословение подвижника и человека святой жизни пребудет с нами до конца наших дней.
Это был один из самых добрых и самоотверженных людей, которых я встречал в своей жизни.
Слово Митрополита Лавра
После Божественной литургии в Сретенском монастыре, 24 февраля 2008 года
Я сам из Карпат. Именно оттуда пошли славяне. И нас так воспитали, что к России, к Русской земле у нас отношение было как к Святой Земле. Я близко принимаю в сердце возможность посещения, молитвы, братского общения, и прошу ваших святых молитв, чтобы Господь дал нам благословение и милость Свою в этой жизни, а главное, чтобы сподобил нас унаследовать новую жизнь в Царстве Своем, сподобил нас пребывать вместе со святыми, особенно с новомучениками и исповедниками Российскими, которые пострадали и обильно полили своей кровью нашу Русскую землю.В Соединенных Штатах мы терпим много скорбей, особенно духовных. Молитесь за нас - за паству, находящуюся в рассеянии...
Из слова Епископа Зарайского Меркурия
В Николаевском Патриаршем соборе Нью-Йорка, 16 марта, 2008 г.
Самое верное свидетельство о жизни человека - это его кончина. Господь призвал митрополита Лавра в Свои селения, когда Святая Церковь совершает Торжество Православия. Православию, созиданию Церкви Божией был посвящен всецело жизненный путь блаженнопочившего Владыки. Венцом его архипастырских трудов стало восстановление канонического общения с Матерью Церковью. Мирная христианская кончина убеленного сединами и слезными молитвами о спасении души старца - свидетельство его жизненного подвига. Да упокоит его Господь в селениях праведных!
Слово протоиерея Георгия Ларина, настоятеля Покровской церкви в г. Наяке (США)
В Свято-Троицком соборе (Джорданвилль, 21 марта 1908 г.)
Владыка Лавр следовал стопам апостола Павла, который говорил: "...аще впадет человек в некое прегрешение, вы духовнии исправляйте таковаго духом кротости..." [1]. И владыка такой и был. И мы его за это осуждали, считая это за слабость. Прости нас, владыченька. Это слово я услышал от одной боголюбивой женщины, которая так обращалась к старцу, архиерею, которого она почитала за своего духовного отца и называла его "владыченька". Такого близкого милого русского слова не найдёшь, чтобы в этот момент обратиться к нашему первоиерарху, который здесь с нами жил, душа которого сейчас здесь с нами, и который был для нас таким примером послушания.
Послушание было его движущей силой, это было то, ради чего он жил - послушание поставленного над ним духовного начальства. Он ничего не делал без послушания.
И так и было, когда его избрали на епископство Христово - быть Первоиерархом. Мы никогда не забудем его лицо, когда он впервые вышел с крестом на амвон в белом клобуке. Это было лицо страдальца. Это было лицо мученика. Тут не было радости какой-то. Нет. Это было послушание - самое тяжёлое, которое Господь дал ему к концу его жизни. Это было послушание - возглавить Зарубежную Церковь в самый трудный момент. И он ещё говорил, так спокойно и всегда так мирно: "Было время воевать, а сейчас - время мириться".
Он болезновал за каждого, он носил в своём великом сердце каждого из нас. Всю паству он считал своей, и грехи наши брал на себя.
Посмотрите, как он закончил свою жизнь. Он был уже совершенно изнеможён и телесно и духовно. И особенно он был изнеможён тяжестью самого большого креста - ответственностью за судьбу Зарубежной Церкви. И он всё это переживал и болел. И всё это отражалось на его глазах - таких милых и любвеобильных - таких чудных.
Простите нас, владыченька, за то, что мы причиняли Вам эту боль, когда осуждали Вас, когда поносили Вас, и даже некоторые ушли от Вас. Простите... И владыка всех прощал и говорил: "Мы подождём - время пройдёт, и они вернуться к нам". И вот так он и ушёл, в сердце своём болезнуя и молясь за всех заблудших овец, за которых, я уверен, он и сейчас молится, чтобы они вернулись к Матери Церкви.
Из слова протоиерея Андрея Папкова, клирика кафедрального соборе в честь Покрова Пресвятой Богородицы в Чикаго
В Свято-Троицком соборе (Джорданвилль, 21 марта 1908 г.)
Как громом поражены мы были скорбным известием о внезапной кончине нашего любимого и любящего отца нашего Первоиерарха - владыки Лавра. С его отходом в иной мир завершилась судьбоносная глава истории нашей Церкви, как Русской Зарубежной, так и Российской Поместной. Глава эта была многотрудная и многоскорбная, но скорби эти приложились на радость духовного единения Русской Церкви в прошедшем году - на праздник Вознесения. Значимость этого события и значение духовного подвига владыки Лавра в осуществлении этого единения принадлежит суду истории, и не время сейчас заниматься его обсуждением. Не для этого мы сегодня сюда пришли.
Мы пришли, что бы сказать слова любви нашему дорогому владыке, молитвенно провожая его на пути в селения праведные.
Жизнь каждого человека, но особенно священнослужителя и тем более архиерея, глубоко поучительна и даёт великие уроки. Промыслительно, что ещё буквально за два дня до своего отшествия в иной мiр, владыка как бы прощался со всеми, читая слова поучения преподобного Ефрема Сирина, которые заканчиваются словами: "Умоляю же вас, о возлюбленная братия моя, воспоминайте о мне, непотребном рабе, в молитвах своих..". И мы исполняя сыновний долг любви к почившему владыке для этого и собрались.
...Владыке Лавр был смирен и терпелив - он источал свет Божий. Он был таким духовным главой, подчиняться которому было в радость... Владыка являл пример исполнительности и молитвенного усердия. Много десятилетий подряд, и все мы этому свидетели, на этом клиросе владыка стоял уже в 5 часов утра, до начала полуночницы, подавая пример монашествующей братии и семинаристам. Владыка Лавр разделял братскую трапезу, и не гнушался никакой работы. По своему положению он мог давать приказы, как настоятель, как первоиерарх, но он не приказывал - он просил. Поэтому исполнять его просьбы было легко и радостно.
Да мы осиротели. И мы скорбим, ибо потеряли нашего архипастыря, всеобщего отца и общего друга... Мы скорбим, но одновременно и радуемся, ибо владыка, несомненно, почил как праведник Божий, прочитав накануне вечернее правило и готовясь к трудовым послушаниям следующего дня. Радуемся мы и тому, что владыка теперь соединится с теми иерархами, которые были ему близки: с приснопамятным и блаженнейшим митрополитом Анастасием и приснопамятным архиепископом Виталием (Максименко), который его и крестил, и постригал, и рукополагал. Радуемся мы тому, что с ними он будет теперь предстоять у престола Божия и молиться за нас; тому, что теперь он встретится с уже ушедшей в иной мiр родной ему ладомировской братией: с приснопамятными архимандритами Киприаном, Антонием, Сергием и с прочими подвижниками этой обители. Мы радуемся, потому что веруем, что теперь владыка, представ пред Господом, услышит сладчайший и вожделенный глас: "добрый рабе, благий и верный, о мале был еси верен, над многими тя поставлю: вниди в радость Господа твоего" [2]. Аминь!
Из слова митрополита Черновицкого и Буковинского Онуфрия
В Свято-Троицком соборе (Джорданвилль, 21 марта 1908 г.)
Владыка Лавр был добрым пастырем и эта его доброта и любовь принесли великие и благодатные плоды. Церковь имела на себе тяжёлую рану. И уврачевать эту рану выпало на долю владыки Лавра. Другого лекарства для уврачевания этой раны кроме доброты и любви не существовало. И владыка воспользовался этим лекарством в полной мере.
Сегодня мы провожаем в последний путь человека, который был добрым служителем алтаря Господа и Бога нашего Иисуса Христа, который любил Спасителя всей своей душой и всеми своими помышлениями. Вечная ему блаженная память!
Из слова митрополита Коломенского и Крутицкого Ювеналия
В Свято-Троицком соборе (Джорданвилль, 21 марта 1908 г.)
... Очень знаменательно, что кончина первосвятителя, первоиерарха Русской Зарубежной Церкви последовала в неделю Православия, и сегодня, когда мы собрались у гроба владыки Лавра, как примирённые, как любящие единомысленные братья, едиными устами и единым сердцем, прославляющие Господа и Спасителя нашего, мы чувствуем, что это торжество осуществляется на весь православный мiр.
Со вчерашнего дня, находясь в этой обители, я много раз слышал, что те, которые здесь служили, подвязались, молились со слезами на глазах говорили: "мы лишились отца". Вот наверно самая дорогая оценка личности святителя Божия. О нём не говорят как о выдающемся ораторе и богослове, а говорят о нём как об отце, который тихим словом, любящим сердцем всех согревал, всем нёс любовь. И мы веруем и исповедаем, что за такую жизнь, за такое служение владыка Лавр сподобился теперь быть ходатаем и предстателем Престола Божия за всех детей своих, ибо, если здесь он был отцом для них, то пред Господом он несомненно получил дерзновение молиться и помогать им в несении их жизненного креста.
...Мы знаем, что владыке Лавру уже безразличны суждения о нём, какие бы они ни были у людей - он уже предстоит пред Праведным Судиёй и Господом, и как человек нуждается - очень нуждается в нашей соборной, общей молитве. И сейчас с верой и любовью мы начнём нашу церковную молитву, провожая владыку в последний путь на этой земле. Аминь!
Сноски:
1 - Гал 5. 26; 6. 1 - ред. ТРМ
2 - Мф.25:21 - ред. ТРМ
Материал будет опубликован в журнале "Трибуна русской мысли" N 9, 2008
_1.jpg)
