От редакции: Ситуация на Украине отодвинула на второй план важнейшее событие в жизни православного мира – Стамбульское собрание Предстоятелей Поместных Православных Церквей 6-9 марта 2014 года. Между тем, это собрание и принятое на нем решение о проведении всеправославного Собора в 2016 году не менее важны для будущего русского мира, чем то, что происходит на Украине. Мы предлагаем вниманию читателей материал, присланный нам в редакцию. Его автор хотя и является уроженцем Москвы, но служит в Русском экзархате Константинопольского Патриархата – одном из осколков русского церковного мира, образовавшемся в революционный ХХ век и не пожелавшем воссоединиться с Русской Матерью-Церковью в веке XXI-м. Это надо учитывать при чтении текста. Тем не менее, его взгляд очень интересен и полезен для понимания ситуации в мировом Православии. Авторская орфография сохранена.
Собираться вместе в Неделю Православия – в первое воскресенье Великого Поста – традиция православных на Западе. Уже много десятилетий представители разных юрисдикций, живущие в том или ином городе Европы или Америки, собираются вместе для общего богослужения именно в Неделю Православия. Это зримый символ единства православных, говорящих на разных языках и принадлежащих к разным юрисдикциям.
Именно это и стало примером для встречи, только что закончившейся в Константинополе (6-9 марта 2014 года). Но в данном случае это была встреча не просто духовенства и мирян, но глав всех поместных православных церквей. Встреча была организована Вселенским патриархатом, ведь если говорить о координации действия разных церквей, то эта задача должна, по логике вещей, решаться той церковью, которая имеет первенство чести. Вселенский патриарх Варфоломей не позвал на эту встречу предстоятеля Православной Церкви в Америке – эта церковь не признана в качестве автокефальной большинством других поместных церквей, поскольку ее автокефалия была дана Церковью-Матерью, но не была согласована с другими православными церквями, представленными в Северной Америке. Так что для них Американская церковь – по-прежнему «Американская митрополия», которой Русская церковь решила предоставить полное самоуправление. Не был зван и глава православной церкви Чешских земель и Словакии, так как недавнее избрание в качестве такового митр. Ростислава Константинополем признано не было. Главы автономных церквей – Финской, Украинской, Японской, Эстонской и т.д. - также не были званы, поскольку, как считается, их представляют их Патриархи. Остальные – были. Первоиерархи и их ближайшие помощники.
Главной темой встречи была подготовка Святого и Великого Собора Православной Церкви. Дата Собора официально провозглашена - Пятидесятница 2016 г., через два года. И место – собор Святой Ирины в Константинополе. Именно в этом храме, воздвигнутом при императоре Константине в 4 веке, состоялся Второй Вселенский Собор. Название храма – не в честь святой женщины «Ирины», но в честь Мира Божия – «ирини» по-гречески значит именно мир. Так же как и храм Софии – храм «Премудрости Божией». В настоящее время храм Св. Ирины считается концертных залом. Так, например, в нем в 2010 г. была представлена оратория митрополита Илариона (Алфеева) «Страсти по Матфею».
В чем основной смысл как встречи предстоятелей, так и грядущего Собора – выработка механизмов представительства Православной Церкви как единой церкви, а не просто как Критской или Нижегородской митрополии. Это очень важно. В наше время легко узнать мнение Католической церкви по тому или иному вопросу, но попытка познакомиться с мнением Православной Церкви как таковой обычно сводится к знакомству с мнением определенного богослова или той или иной поместной церкви. Например, есть «Социальная доктрина РПЦ». Но совпадает ли с ней «социальная доктрина» Финской Православной Церкви? Или у православных финнов вообще таковой не имеется? Собор призван стать символом и инструментом выражения единой позиции Православной церкви.
Важен ли для нас этот единый голос Православия? Несомненно, если мы не считаем, что Церковь ограничена лишь пределами нашей поместной церкви. В настоящее время такие представления свойственны многим. Так, в России рекомендовано соглашаться с мнениями своего священноначалия, но считается хорошим тоном подтрунивать над инициативами и позицией, например, Константинопольского патриархата. Или благодатность заграничных иерархов не та, что наших? А как быть с заявлениями Синода Украинской Православной Церкви Московского Патриархата? Они безошибочны только для граждан Украины? Или для россиян тоже? Или же мнение Украинского синода может быть ошибочно? Ну а нашего, в таком случае? Теперь есть вероятность, что по тем или иным общим вопросам мы вскоре будем иметь мнение всей Православной Церкви.
В чем была сложность прошедшей встречи? В различии позиций Вселенского и Московского патриархов по некоторым вопросам. Помимо первенства чести, Константинопольский патриарх является зримым воплощением единства всех греческих церквей. Их много, они совершенно независимы в своих внутренних делах, но их единство в большинстве вопросов выражено в должности и в личности Вселенского патриарха. И если бы на Соборе 2016 года решения принимались большинством голосов поместных церквей, то у греков было бы большинство. Московский же патриарх является негласным главой славянских церквей, как первоиерарх самой многочисленной и богатой из них. Понятно, что весь греческий народ меньше, чем население одной Москвы. Но, как говорил о. Валентин Асмус, «если бы изменения исторических условий должны были влечь за собой пересмотр исторически сложившегося соотношения поместных Церквей, то это привело бы, например, к тому, что Румынская Церковь, вторая по численности среди Православных Церквей, в «последовании чести» стала бы впереди четырех древнейших патриархатов. И вообще очень трудно измерить значимость Церкви какими бы то ни было внешними критериями, и знаменитый иронический вопрос советского вождя «а сколько дивизий у Римского папы?» для человека, относящегося к Церкви как к духовной реальности, звучит полной бессмыслицей».
Кстати, Румынская церковь стоит особняком среди других поместных церквей. Не только из-за ее второго места по количеству верующим, после Русской церкви, и самого многочисленного монашества, но и из-за ее негреческого и неславянского характера.
Важный вопрос, решившийся на встрече первоиерархов в пользу Русской церкви: на Соборе решения будут приниматься не большинством голосов поместных церквей, как хотели греки, но единогласно. Каждая делегация будет состоять из 20 епископов. Как внутри каждой делегации будет приниматься решения – это дело каждой церкви, но ее общее мнение будет озвучено на Соборе ее предстоятелем. Но вот здесь совершенно непонятно, как Собору не превратиться в Польский сейм 18 столетия, где решения должны были приниматься единогласно, но в итоге, сейм не мог принять ни одного важного решения. Можно представить ситуацию, в которой, например, Албанская или Грузинская церковь будут блокировать своим veto решения всех остальных. И они могут это делать как по собственному убеждению, так и по просьбе больших патриархатов, которые стоят за ними. Как тогда быть? Не позволить Собору принять ни одного решения, или же «решать» на нем только то, что уже решено за кулисами? Но зачем его в таком случае собирать? Или мы больше не верим, что соборные решения направляются Самим Духом Святым?
Казался бы правильным вариантом, чтобы в Соборе принимали участие все православные епископы. Правящие, не викарные. Ведь душа каждого архиерея «в руце Божией», и заставить всех русских или элладских архиереев голосовать на Соборе согласно воле своего предстоятеля сложнее, чем делегацию из 20 человек. Если не каждый архиерей будет иметь право голоса, но мнение делегации будет озвучиваться ее возглавителем, то прошедшая встреча глав православных церквей в техническом смысле является генеральной репетицией Собора 2016 года.
Сбой в идее единогласия был дан на встрече достаточно неожиданно. Антиохийский патриарх отказался подписывать общее воззвание и служить вместе с остальными в саму Неделю Православия из-за нерешенности его конфликта с патриархатом Иерусалимским. Как известно, в прошлом году Иерусалимский патриархат решил устроить новую митрополию в Катаре. Там был священник Иерусалимского патриархата, но эмир Катара предложил повысить статус Иерусалимского представительства. От таких подарков трудно отказаться, но проблема в том, что епархий Иерусалимского патриархата в странах Персидского залива точно никогда не было. А вот Антиохийского – были. Так что Антиохийский патриарх мог терпеть в Катаре Иерусалимского священника из пастырских соображений, но превращать это в чужую епархию на своей территории готов не был. Конфликт до встречи урегулирован не был, и Антиохийский патриарх надеялся на разрешение его в Константинополе. Но – от посредничества Вселенского патриарха Иерусалим отказался. Вот и пример возможности блокировать решения Собора. А заодно тут необходимость инстанции, которая сможет решать конфликты между поместными церквами. А если они не будут согласны с решением или с самой идеей посредничества?
То, что в центре этого конфликта оказался Иерусалимский патриархат, в очередной раз свидетельствует о том, что сегодня его система взаимоотношений с другими поместными церквами не вполне соответствует той роли, которую Иерусалимская церковь призвана играть на Святой Земле. Достаточно ли одного Святогробского братства в 150 человек в качестве единственного представителя канонического Православия в Израиле, Палестинской автономии и Иордании? Или стоить вспомнить византийские времена, когда на Святую Землю могли прийти монахи с севера или запада и свободно устроить здесь свой монастырь? Конечно же, поминая за литургией Иерусалимского патриарха.
Что хотелось бы услышать в период, оставшийся для подготовки Собора? Важным кажется голос Сербской церкви, которая является одной из славянских церквей, но при этом она совершенно не однозначно оказывается на стороне Московского патриархата в спорных вопросах с Константинополем. Но и внутри самих великих патриархатов есть два сходных по своему статусу церковных объединения – Русская Зарубежная Церковь в составе патриархата Московского и Русский Экзархат в Западной Европе во Вселенском патриархате. Оба эти объединения имеют традицию мысли и свободы, оба фактически независимы от своих патриархов. Мнение их иерархов и богословов для подготовки Собора может оказаться важным.
Ведь, как говорится в Послании Предстоятелей Православных Церквей: «Мы живем в мире, где мультикультурализм и плюрализм — неизбежные и постоянно меняющиеся реальности. Мы осознаем, что ни один вопрос в наше время не может быть рассмотрен или решен вне глобального видения, ибо противопоставление местного и всемирного ведет лишь к искажению православного образа мыслей.
Потому пред лицом розни, сегрегации и разделений мы со всей решимостью возвещаем слово Православия. Мы признаем, что диалог всегда лучше конфликта. Бегство и изоляционизм не являются нашим выбором. Мы еще раз подтверждаем, что наш долг — быть открытыми для контакта с другими людьми и иными культурами, христианами других конфессий и последователями иных религий».
Диакон Александр Занемонец, Париж – Иерусалим
Собираться вместе в Неделю Православия – в первое воскресенье Великого Поста – традиция православных на Западе. Уже много десятилетий представители разных юрисдикций, живущие в том или ином городе Европы или Америки, собираются вместе для общего богослужения именно в Неделю Православия. Это зримый символ единства православных, говорящих на разных языках и принадлежащих к разным юрисдикциям.
Именно это и стало примером для встречи, только что закончившейся в Константинополе (6-9 марта 2014 года). Но в данном случае это была встреча не просто духовенства и мирян, но глав всех поместных православных церквей. Встреча была организована Вселенским патриархатом, ведь если говорить о координации действия разных церквей, то эта задача должна, по логике вещей, решаться той церковью, которая имеет первенство чести. Вселенский патриарх Варфоломей не позвал на эту встречу предстоятеля Православной Церкви в Америке – эта церковь не признана в качестве автокефальной большинством других поместных церквей, поскольку ее автокефалия была дана Церковью-Матерью, но не была согласована с другими православными церквями, представленными в Северной Америке. Так что для них Американская церковь – по-прежнему «Американская митрополия», которой Русская церковь решила предоставить полное самоуправление. Не был зван и глава православной церкви Чешских земель и Словакии, так как недавнее избрание в качестве такового митр. Ростислава Константинополем признано не было. Главы автономных церквей – Финской, Украинской, Японской, Эстонской и т.д. - также не были званы, поскольку, как считается, их представляют их Патриархи. Остальные – были. Первоиерархи и их ближайшие помощники.
Главной темой встречи была подготовка Святого и Великого Собора Православной Церкви. Дата Собора официально провозглашена - Пятидесятница 2016 г., через два года. И место – собор Святой Ирины в Константинополе. Именно в этом храме, воздвигнутом при императоре Константине в 4 веке, состоялся Второй Вселенский Собор. Название храма – не в честь святой женщины «Ирины», но в честь Мира Божия – «ирини» по-гречески значит именно мир. Так же как и храм Софии – храм «Премудрости Божией». В настоящее время храм Св. Ирины считается концертных залом. Так, например, в нем в 2010 г. была представлена оратория митрополита Илариона (Алфеева) «Страсти по Матфею».
В чем основной смысл как встречи предстоятелей, так и грядущего Собора – выработка механизмов представительства Православной Церкви как единой церкви, а не просто как Критской или Нижегородской митрополии. Это очень важно. В наше время легко узнать мнение Католической церкви по тому или иному вопросу, но попытка познакомиться с мнением Православной Церкви как таковой обычно сводится к знакомству с мнением определенного богослова или той или иной поместной церкви. Например, есть «Социальная доктрина РПЦ». Но совпадает ли с ней «социальная доктрина» Финской Православной Церкви? Или у православных финнов вообще таковой не имеется? Собор призван стать символом и инструментом выражения единой позиции Православной церкви.
Важен ли для нас этот единый голос Православия? Несомненно, если мы не считаем, что Церковь ограничена лишь пределами нашей поместной церкви. В настоящее время такие представления свойственны многим. Так, в России рекомендовано соглашаться с мнениями своего священноначалия, но считается хорошим тоном подтрунивать над инициативами и позицией, например, Константинопольского патриархата. Или благодатность заграничных иерархов не та, что наших? А как быть с заявлениями Синода Украинской Православной Церкви Московского Патриархата? Они безошибочны только для граждан Украины? Или для россиян тоже? Или же мнение Украинского синода может быть ошибочно? Ну а нашего, в таком случае? Теперь есть вероятность, что по тем или иным общим вопросам мы вскоре будем иметь мнение всей Православной Церкви.
В чем была сложность прошедшей встречи? В различии позиций Вселенского и Московского патриархов по некоторым вопросам. Помимо первенства чести, Константинопольский патриарх является зримым воплощением единства всех греческих церквей. Их много, они совершенно независимы в своих внутренних делах, но их единство в большинстве вопросов выражено в должности и в личности Вселенского патриарха. И если бы на Соборе 2016 года решения принимались большинством голосов поместных церквей, то у греков было бы большинство. Московский же патриарх является негласным главой славянских церквей, как первоиерарх самой многочисленной и богатой из них. Понятно, что весь греческий народ меньше, чем население одной Москвы. Но, как говорил о. Валентин Асмус, «если бы изменения исторических условий должны были влечь за собой пересмотр исторически сложившегося соотношения поместных Церквей, то это привело бы, например, к тому, что Румынская Церковь, вторая по численности среди Православных Церквей, в «последовании чести» стала бы впереди четырех древнейших патриархатов. И вообще очень трудно измерить значимость Церкви какими бы то ни было внешними критериями, и знаменитый иронический вопрос советского вождя «а сколько дивизий у Римского папы?» для человека, относящегося к Церкви как к духовной реальности, звучит полной бессмыслицей».
Кстати, Румынская церковь стоит особняком среди других поместных церквей. Не только из-за ее второго места по количеству верующим, после Русской церкви, и самого многочисленного монашества, но и из-за ее негреческого и неславянского характера.
Важный вопрос, решившийся на встрече первоиерархов в пользу Русской церкви: на Соборе решения будут приниматься не большинством голосов поместных церквей, как хотели греки, но единогласно. Каждая делегация будет состоять из 20 епископов. Как внутри каждой делегации будет приниматься решения – это дело каждой церкви, но ее общее мнение будет озвучено на Соборе ее предстоятелем. Но вот здесь совершенно непонятно, как Собору не превратиться в Польский сейм 18 столетия, где решения должны были приниматься единогласно, но в итоге, сейм не мог принять ни одного важного решения. Можно представить ситуацию, в которой, например, Албанская или Грузинская церковь будут блокировать своим veto решения всех остальных. И они могут это делать как по собственному убеждению, так и по просьбе больших патриархатов, которые стоят за ними. Как тогда быть? Не позволить Собору принять ни одного решения, или же «решать» на нем только то, что уже решено за кулисами? Но зачем его в таком случае собирать? Или мы больше не верим, что соборные решения направляются Самим Духом Святым?
Казался бы правильным вариантом, чтобы в Соборе принимали участие все православные епископы. Правящие, не викарные. Ведь душа каждого архиерея «в руце Божией», и заставить всех русских или элладских архиереев голосовать на Соборе согласно воле своего предстоятеля сложнее, чем делегацию из 20 человек. Если не каждый архиерей будет иметь право голоса, но мнение делегации будет озвучиваться ее возглавителем, то прошедшая встреча глав православных церквей в техническом смысле является генеральной репетицией Собора 2016 года.
Сбой в идее единогласия был дан на встрече достаточно неожиданно. Антиохийский патриарх отказался подписывать общее воззвание и служить вместе с остальными в саму Неделю Православия из-за нерешенности его конфликта с патриархатом Иерусалимским. Как известно, в прошлом году Иерусалимский патриархат решил устроить новую митрополию в Катаре. Там был священник Иерусалимского патриархата, но эмир Катара предложил повысить статус Иерусалимского представительства. От таких подарков трудно отказаться, но проблема в том, что епархий Иерусалимского патриархата в странах Персидского залива точно никогда не было. А вот Антиохийского – были. Так что Антиохийский патриарх мог терпеть в Катаре Иерусалимского священника из пастырских соображений, но превращать это в чужую епархию на своей территории готов не был. Конфликт до встречи урегулирован не был, и Антиохийский патриарх надеялся на разрешение его в Константинополе. Но – от посредничества Вселенского патриарха Иерусалим отказался. Вот и пример возможности блокировать решения Собора. А заодно тут необходимость инстанции, которая сможет решать конфликты между поместными церквами. А если они не будут согласны с решением или с самой идеей посредничества?
То, что в центре этого конфликта оказался Иерусалимский патриархат, в очередной раз свидетельствует о том, что сегодня его система взаимоотношений с другими поместными церквами не вполне соответствует той роли, которую Иерусалимская церковь призвана играть на Святой Земле. Достаточно ли одного Святогробского братства в 150 человек в качестве единственного представителя канонического Православия в Израиле, Палестинской автономии и Иордании? Или стоить вспомнить византийские времена, когда на Святую Землю могли прийти монахи с севера или запада и свободно устроить здесь свой монастырь? Конечно же, поминая за литургией Иерусалимского патриарха.
Что хотелось бы услышать в период, оставшийся для подготовки Собора? Важным кажется голос Сербской церкви, которая является одной из славянских церквей, но при этом она совершенно не однозначно оказывается на стороне Московского патриархата в спорных вопросах с Константинополем. Но и внутри самих великих патриархатов есть два сходных по своему статусу церковных объединения – Русская Зарубежная Церковь в составе патриархата Московского и Русский Экзархат в Западной Европе во Вселенском патриархате. Оба эти объединения имеют традицию мысли и свободы, оба фактически независимы от своих патриархов. Мнение их иерархов и богословов для подготовки Собора может оказаться важным.
Ведь, как говорится в Послании Предстоятелей Православных Церквей: «Мы живем в мире, где мультикультурализм и плюрализм — неизбежные и постоянно меняющиеся реальности. Мы осознаем, что ни один вопрос в наше время не может быть рассмотрен или решен вне глобального видения, ибо противопоставление местного и всемирного ведет лишь к искажению православного образа мыслей.
Потому пред лицом розни, сегрегации и разделений мы со всей решимостью возвещаем слово Православия. Мы признаем, что диалог всегда лучше конфликта. Бегство и изоляционизм не являются нашим выбором. Мы еще раз подтверждаем, что наш долг — быть открытыми для контакта с другими людьми и иными культурами, христианами других конфессий и последователями иных религий».
Диакон Александр Занемонец, Париж – Иерусалим
1. Re: Неделя Православия: к собранию Предстоятелей Поместных Православных Церквей и Собору 2016 года