С Крымом в Россию вернулись не только пляжи и верфи, фрукты и вина, но и книги. Можно также сказать, что к России вернулась память. И сегодня Россия не сосредотачивается – она припоминает. Припоминает, что значит быть суверенным государством, что такое «мы – вместе» и «своих не бросаем». И многое ещё предстоит вспомнить. А пока нас ждут хлопоты и открытия по поводу вновь ставшего нашим большого хозяйства. Спору нет – хозяйства изрядно запущенного. Но так ли это важно, когда речь идёт о культурном и генетическом хранилище России. Основа человеческого – вера и слово – связана для России с Крымом.
Именно здесь, на Крымской земле, Россия встретилась с Христом, о Котором возвестил Тавриде ещё апостол Андрей. За двести лет до Крещения Руси в Сугдее (Судаке) одним из первых среди русских принял Крещение князь Бравлин, пришедший с ратью из Новгорода. Житие святого Стефана Сурожского сообщает, что осадивший Сугдею и намеревавшийся разграбить храм святой Софии Бравлин внезапно заболел. И лишь крестившись, отказавшись от награбленного и отпустив пленных, Бравлин получил исцеление и вернулся в Новгород христианином. А спустя два столетия в Крыму крестился и князь Владимир.
С Корсунью (или древним Херсоном, а ныне – Севастополем) связаны имена учителей славянских – Кирилла и Мефодия. Именно в Корсуни в 861 г. явился к недавно прибывшему Кириллу некий славянин и принёс Евангелие и Псалтирь, «роусьскыми писмены писано». Разбирая невиданные книги на знакомом языке, Кирилл немало совещался с их владельцем о произнесении и написании славянских звуков. Именно эти беседы во многом помогли солунским братьям в трудах по составлению славянской азбуки – ведь была упорядочена существовавшая письменность. Или, как уверяет автор «Русского Хронографа» XV в., «…грамота рускаа явилася, Богом дана, в Корсуни русину, от неяже научися философ Константин (Кирилл – С.З.), и отуду сложив и написав книги русским языком…»
И по сей день Крым, удививший когда-то святого равноапостольного Кирилла библиографическими редкостями, словно по установившейся традиции хранит собрания редких книг. Так, например, Симферопольская библиотека «Таврика» содержит уникальное собрание литературы о Крыме, книги, изданные в период с XII в. по настоящее время. В этом фонде редких книг, насчитывающем порядка сорока тысяч томов, можно найти и рукописный «Танах» XI в., написанный древнееврейским квадратным шрифтом на пергаментных листах. Причём манускрипт наиболее полный из тридцати известных – двести сорок три листа. Здесь же хранятся и русские рукописные книги XVII-XVIII вв., а также сочинения путешественников и исследователей Крыма. Здесь же и атласы Э.И. Тотлебена, и литографии с видами Тавриды, и фото времён Крымской войны 1853-1856 гг.
Примерно пятнадцать тысяч редких и ценных изданий составляют гордость библиотеки им. И.Я. Франко. При том, что во время немецкой оккупации из библиотеки были вывезены в Германию – а, по сути, украдены – старинные книги по истории и искусству; значительная часть периодики и неугодной немцам литературы была уничтожена. Фонд потерял около ста пятидесяти тысяч экземпляров.
Много теряла и Севастопольская Морская библиотека, основанная в 1822 г. офицерами Черноморского флота. Фонд библиотеки также собирался моряками-черноморцами, сначала флота Его Императорского Величества, потом Советского Союза, а ныне – Российской Федерации. Морской библиотеке, ожидающей двухсотлетний юбилей, выпала нелёгкая судьба. Едва построенное здание книгохранилища сгорело в 1844 г., потеряв в огне значительную часть своего фонда. Пострадали книги и во время эвакуации при первой обороне Севастополя. После Гражданской войны часть книг оказалась в эмиграции. На шестнадцать тысяч рублей выкупила книг у Морской библиотеки «Международная книга» в 1931 г. К тому времени библиотека располагала примерно ста пятьюдесятью тысячами томами, старейшие из которых относились в XVI в. А в 1941 г., когда враг подходил к Севастополю, и книги спешно эвакуировали на Кавказ, двадцать ящиков с редкими изданиями погибли при погрузке в Сухарной балке. И всё же библиотека выстояла. Сегодня в её фондах можно найти коллекцию русских книг XVIII в., книги по истории первой обороны Севастополя, старинные путеводители по Крыму, книги о Черноморском флоте. Особая гордость – это военно-морская литература, начиная с XVIII в. Всё это редкие, а подчас – действительно уникальные издания.
Порой за книги велись настоящие битвы. Чего стоит хотя бы история С.Г. Щеколдина, директора Воронцовского дворца-музея в Алупке. С.Г. Щеколдин – человек необычайной судьбы, проживший 98 лет, побывавший в лагерях в 30-е и 50-е гг., остававшийся директором музея при оккупантах, за что, кстати, и был сослан после войны. Дважды Щеколдин спас музей от подрыва – сначала уничтожить дворец пытались свои перед приходом немцев, а в 1944 – уже отступавшие немцы перед приходом Красной Армии. С фашистами, которым Воронцовский дворец прямо-таки не давал покоя, Щеколдин вынужден был сотрудничать все восемьсот девяносто дней оккупации и даже получал от них жалование. И всё это во имя спасения коллекции, которую Щеколдин охранял так рьяно, что не раз вынуждал новых хозяев города трясти у него перед носом револьвером. В то же время немцы, которых Щеколдин временами буквально гонял из музея, и сами побаивались строгого директора, в шутку уверяя друг друга, что в музей к нему без сменной обуви не вошёл бы и фюрер.
До войны Воронцовский музей располагал прекрасной библиотекой, хранившей редчайшие издания. Это были книги как Воронцовых, так и других «буржуев», чьи имения также подверглись национализации. Здесь хранились и рукописные книги, и коллекции гравюр, карт и чертежей, архивы. Книжное богатство Щеколдину, рисковавшему жизнью, удалось скрыть от немцев. Но когда после войны во дворце решено было устроить санаторий, книжный фонд музея отправили в Москву. И снова подвиг Щеколдина. Вернувшись из мест заключения, бывший директор Воронцовского музея бросился в столицу в поисках вывезенных книг. А книги почему-то не пришлись ко двору в Москве, четверть века пролежав сваленными в кучу, и лишь в конце восьмидесятых, усилиями Щеколдина, перебрались после долгих мытарств домой, в Алупку. Часть библиотеки так и осталась в Москве, потому что очень скоро Алупка оказалась для Москвы «заграницей».
Но всё изменилось. И если вчера Воронцовский дворец-музей не чаял возвращения своей библиотеки, то, как знать, что ждёт книги завтра. Ведь Таврида больше не «заграница». И книги у нас теперь общие.
Именно здесь, на Крымской земле, Россия встретилась с Христом, о Котором возвестил Тавриде ещё апостол Андрей. За двести лет до Крещения Руси в Сугдее (Судаке) одним из первых среди русских принял Крещение князь Бравлин, пришедший с ратью из Новгорода. Житие святого Стефана Сурожского сообщает, что осадивший Сугдею и намеревавшийся разграбить храм святой Софии Бравлин внезапно заболел. И лишь крестившись, отказавшись от награбленного и отпустив пленных, Бравлин получил исцеление и вернулся в Новгород христианином. А спустя два столетия в Крыму крестился и князь Владимир.
С Корсунью (или древним Херсоном, а ныне – Севастополем) связаны имена учителей славянских – Кирилла и Мефодия. Именно в Корсуни в 861 г. явился к недавно прибывшему Кириллу некий славянин и принёс Евангелие и Псалтирь, «роусьскыми писмены писано». Разбирая невиданные книги на знакомом языке, Кирилл немало совещался с их владельцем о произнесении и написании славянских звуков. Именно эти беседы во многом помогли солунским братьям в трудах по составлению славянской азбуки – ведь была упорядочена существовавшая письменность. Или, как уверяет автор «Русского Хронографа» XV в., «…грамота рускаа явилася, Богом дана, в Корсуни русину, от неяже научися философ Константин (Кирилл – С.З.), и отуду сложив и написав книги русским языком…»
И по сей день Крым, удививший когда-то святого равноапостольного Кирилла библиографическими редкостями, словно по установившейся традиции хранит собрания редких книг. Так, например, Симферопольская библиотека «Таврика» содержит уникальное собрание литературы о Крыме, книги, изданные в период с XII в. по настоящее время. В этом фонде редких книг, насчитывающем порядка сорока тысяч томов, можно найти и рукописный «Танах» XI в., написанный древнееврейским квадратным шрифтом на пергаментных листах. Причём манускрипт наиболее полный из тридцати известных – двести сорок три листа. Здесь же хранятся и русские рукописные книги XVII-XVIII вв., а также сочинения путешественников и исследователей Крыма. Здесь же и атласы Э.И. Тотлебена, и литографии с видами Тавриды, и фото времён Крымской войны 1853-1856 гг.
Примерно пятнадцать тысяч редких и ценных изданий составляют гордость библиотеки им. И.Я. Франко. При том, что во время немецкой оккупации из библиотеки были вывезены в Германию – а, по сути, украдены – старинные книги по истории и искусству; значительная часть периодики и неугодной немцам литературы была уничтожена. Фонд потерял около ста пятидесяти тысяч экземпляров.
Много теряла и Севастопольская Морская библиотека, основанная в 1822 г. офицерами Черноморского флота. Фонд библиотеки также собирался моряками-черноморцами, сначала флота Его Императорского Величества, потом Советского Союза, а ныне – Российской Федерации. Морской библиотеке, ожидающей двухсотлетний юбилей, выпала нелёгкая судьба. Едва построенное здание книгохранилища сгорело в 1844 г., потеряв в огне значительную часть своего фонда. Пострадали книги и во время эвакуации при первой обороне Севастополя. После Гражданской войны часть книг оказалась в эмиграции. На шестнадцать тысяч рублей выкупила книг у Морской библиотеки «Международная книга» в 1931 г. К тому времени библиотека располагала примерно ста пятьюдесятью тысячами томами, старейшие из которых относились в XVI в. А в 1941 г., когда враг подходил к Севастополю, и книги спешно эвакуировали на Кавказ, двадцать ящиков с редкими изданиями погибли при погрузке в Сухарной балке. И всё же библиотека выстояла. Сегодня в её фондах можно найти коллекцию русских книг XVIII в., книги по истории первой обороны Севастополя, старинные путеводители по Крыму, книги о Черноморском флоте. Особая гордость – это военно-морская литература, начиная с XVIII в. Всё это редкие, а подчас – действительно уникальные издания.
Порой за книги велись настоящие битвы. Чего стоит хотя бы история С.Г. Щеколдина, директора Воронцовского дворца-музея в Алупке. С.Г. Щеколдин – человек необычайной судьбы, проживший 98 лет, побывавший в лагерях в 30-е и 50-е гг., остававшийся директором музея при оккупантах, за что, кстати, и был сослан после войны. Дважды Щеколдин спас музей от подрыва – сначала уничтожить дворец пытались свои перед приходом немцев, а в 1944 – уже отступавшие немцы перед приходом Красной Армии. С фашистами, которым Воронцовский дворец прямо-таки не давал покоя, Щеколдин вынужден был сотрудничать все восемьсот девяносто дней оккупации и даже получал от них жалование. И всё это во имя спасения коллекции, которую Щеколдин охранял так рьяно, что не раз вынуждал новых хозяев города трясти у него перед носом револьвером. В то же время немцы, которых Щеколдин временами буквально гонял из музея, и сами побаивались строгого директора, в шутку уверяя друг друга, что в музей к нему без сменной обуви не вошёл бы и фюрер.
До войны Воронцовский музей располагал прекрасной библиотекой, хранившей редчайшие издания. Это были книги как Воронцовых, так и других «буржуев», чьи имения также подверглись национализации. Здесь хранились и рукописные книги, и коллекции гравюр, карт и чертежей, архивы. Книжное богатство Щеколдину, рисковавшему жизнью, удалось скрыть от немцев. Но когда после войны во дворце решено было устроить санаторий, книжный фонд музея отправили в Москву. И снова подвиг Щеколдина. Вернувшись из мест заключения, бывший директор Воронцовского музея бросился в столицу в поисках вывезенных книг. А книги почему-то не пришлись ко двору в Москве, четверть века пролежав сваленными в кучу, и лишь в конце восьмидесятых, усилиями Щеколдина, перебрались после долгих мытарств домой, в Алупку. Часть библиотеки так и осталась в Москве, потому что очень скоро Алупка оказалась для Москвы «заграницей».
Но всё изменилось. И если вчера Воронцовский дворец-музей не чаял возвращения своей библиотеки, то, как знать, что ждёт книги завтра. Ведь Таврида больше не «заграница». И книги у нас теперь общие.
