https://avatars.dzeninfra.ru/get-zen_doc/271828/pub_65eeffee791b4931f072af52_65ef0003ca13f70dc505c06b/scale_1200
Восстановление иерархической структуры унии являлось откликом императора на обращение папы Пия VI. 17 июня 1797 г. нунций Лоренцо Литта передал канцлеру И.А. Остерману мемориал, в котором содержалась просьба возобновить деятельность Пинской и Луцкой униатских епархий, а также вернуть к управлению унией в России уволенного на покой Екатериной II митрополита Феодосия (Ростоцкого). Император Павел распорядился восстановить Пинскую епархию, а вместо Луцкой учредить Брестскую епископию. Принимая во внимание, что в каждой униатской епархии позволялось иметь епископа-суфрагана, в результате чего число униатских архиереев возрастало до 6, можно говорить о восстановлении полноценного иерархического устройства униатского церковного объединения в России[1]. При этом Павел I отказался признать Ростоцкого главой русских униатов, подозревая его в нелояльности[2]. Очевидно, что император в этом случае продемонстрировал как благоволение к Католической Церкви и уважение к папе, с которым был лично знаком, так и подчеркнул свою независимость от интересов Рима.
Касательно подчинения униатов власти латинской иерархии дело обстояло сложнее. Проблема состоит в том, что сенатский указ от 11 октября 1800 г., лишавший греко-католиков голоса в системе управления Католической Церкви, противоречил указу от 1 февраля 1800, запрещавшим латинизировать униатов, т.е. переводить их в костелы. Получается, что, с одной стороны, правительственная политика была направлена на понижение правового статуса униатской иерархии и создавала условия для латинского прозелитизма, но, с другой стороны, она препятствовала поглощению унии Польским Костелом.
Последнее подтверждается следующим фактом. В мае 1797 г. Павел I получил сведения о том, что на некоторых воссоединенных от унии приходах в границах Минской губернии верующие выражали недовольство их присоединением к Православной Церкви. Император поручил минскому губернатору З.Я. Карнееву посетить эти приходы и прояснить ситуацию[3].
В июне 1797 г. Карнеев посетил 23 воссоединенных из унии прихода, располагавшихся в 7 уездах Минской губернии, в которых было замечено колебание прихожан в православном вероисповедании, а также ряд униатских церквей. 6 июля 1797 г. он подал императору рапорт, в котором представил свое видение возникших проблем[4]. Однако Карнеев этим не ограничился. Он выступил с инициативой обязать униатские приходы подчиняться православному священноначалию в ведении церковной документации. Минский губернатор полагал, что деловое сотрудничество униатского и православного духовенства послужит их сближению и переходу униатских священников в православие вместе со своими приходами[5]. Предложение минского губернатора были одобрены императором и сразу приведены в действие[6]. Этот факт указывает на то, что император Павел I был не прочь продолжить воссоединение униатов и даже ввел в действие механизм его реализации. Однако его желание, явно обозначенное летом – осенью 1797 г., входило в противоречие с подчинением униатов латинской иерархии, введенное императором в начале 1798 г.
Обстоятельства, побудившие императора Павла I поступать столь непоследовательно, раскрываются в дневниковых записях митрополита Станислава (Сестренцевича)[7].
Согласно этим записям, Сестренцевич стремился ограничить влияние на унию со стороны Православной Церкви[8], а также добиться одобрения правительством массового перевода униатов в костелы[9]. 24 января 1798 г. состоялся разговор между ним и императором Павлом I, который проходил на фоне циркулирующих в придворных кругах слухов о том, что престарелый папа Пий VI находится при смерти[10]. Главной темой разговора было выяснение императором позиции митрополита Станислава при двух вариантах развития событий в Риме: либо после кончины Пия VI новый папа не будет избран, либо избрание состоится, но новый Римской первосвященник будет ставленником французских революционеров. Смысл пожеланий Павла I, высказанных Сестренцевичу, сводился к обеспечению лояльности католического епископата российскому правительству и недопущению проникновения в Россию через католическое население революционных идей. Император раскрыл свое намерение в случае неблагоприятного для российского правительства развития событий в Риме самовольно объявить Сестренцевича примасом, мотивируя такой шаг «спасением святых постановлений католической церкви»[11]. Сестренцевич выразил полное согласие действовать в русле имперской политики, согласившись возглавить автономную Католическую Церковь в России. В беседе император коснулся и униатского вопроса. Он раскрыл свое намерение передать униатов под власть Сестренцевича, выразив свое негативное к ним отношение: «Я не люблю их. Они ни то, ни сё»[12]. Таким «подарком» Павел I явно желал дополнительно стимулировать латинского митрополита действовать в интересах российской власти.
Слова императора подтолкнули Сестренцевича просить бὁльшего. Он предложил Павлу I полностью ликвидировать униатское церковное объединение, разделив его между католичеством латинского обряда и православием. Митрополит Станислав сказал буквально следующее: «Не будет ли дозволено, по желанию, одним принять латинский обряд, а другим перейти в лоно господствующей церкви»[13]. Ответ императора на это предложение выявляет причину противоречия правительственной политики в отношении униатов. Павел I заявил: «Но в таком случае Вы возьмете всех и нам ничего не останется»[14]. На это митрополит Станислав смог только невнятно возразить: «Нет, так как они все очень привязаны к своему обряду; особенно южане. Я знаю это по опыту… Найдутся приверженцы одной церкви, и окажутся желающие перейти в другую»[15].
Дневник митрополита Станислава (Сестренцевича) свидетельствует о том, что Павел I в сложных внешнеполитических условиях бушевавшего в Европе революционного движения осознанно пожертвовал униатами ради достижения полной лояльности империи со стороны латинской иерархии. В то же время император Павел Петрович не оставлял надежды на воссоединение хотя бы небольшой части униатов с православными. Об этом говорит то, что подчинение униатов православной иерархии в ведении церковного делопроизводства не было отменено после передачи греко-католиков под власть латинского митрополита[16], а также то, что 1 февраля 1800 был издан указ, запрещавший переводить их в костелы. Можно согласиться с мнением М. Морошкина, который полагает, что «царский указ о недопущении униатов в католический департамент однозначно указывал на то, что унии не место в России»[17]. В то же время нужно добавить: Павел I стремился ликвидировать униатское церковное объединение, создав условия для перехода греко-католиков не только в римский обряд, но и в Православную Церковь. Противоречивая конфессиональная политика императора Павла I имела далекоидущие последствия.
В царствование императора Александра I правительственная политика в отношении униатов вновь претерпела существенные изменения.
Поначалу Александр I постарался оставить положение унии без изменений. В августе 1801 г. Сенат рассмотрел обращение уволенного на покой императрицей Екатериной II униатского митрополита Феодосия (Ростоцкого), в котором содержалась просьба восстановить его власть над униатским церковным объединением в России, а также предоставить униатскому духовенству собственное отдельное от латинян церковное управление. Сенат постановил отказать Ростоцкому в его просьбах. В докладе говорилось: «Сенат полагает, что Епархиям Униатским надлежит быть управляемым по положению о правительстве духовном и церковном Римско-Католического закона, состоя под Духовною Коллегиею, в которой Члены из Униатов не полагаются». 13 ноября 1801 г. император Александр I утвердил доклад Сената[18].
Вскоре выяснилось, что установленные императором Павлом I правовые нормы способствуют нарастанию напряженности внутри Католической Церкви. Поэтому 12 июля 1804 г. последовал императорский указ о допущении униатских представителей в систему Высшего управления Католической Церкви в России[19], а 16 июля 1805 г. Александр I дал предписал Сенату создать в Римско-Католической духовной коллегии 2-й департамент для управления делами униатского церковного объединения. Обособление Высшего церковного управления униатов внутри Высшего церковного управления Католической Церкви обосновывалось необходимостью упорядочить и ускорить делопроизводство в коллегии[20].
24 июля 1806 г. последовал императорский указ о возведении архиепископа Ираклия (Лисовского) в сан митрополита униатских церквей в России без прибавления прежнего наименования «Киевский и Галицкий»[21]. 14 февраля 1809 г. по представлению Ираклия (Лисовского) последовал указ императора Сенату об учреждении Виленской митрополичьей епархии[22]. В Риме митрополитальное устройство унии в пределах Российской империи признано не было[23].
Разделение Высшего церковного управления Католической Церкви на латинскую и униатскую части, восстановление митрополитального устройства унии и расширение ее епархиальной структуры, укрепляли положение греко-католичества в России, создавали условия для совершенствования его церковной жизни. Этому же способствовали возвышению и укреплению униатского церковного организма способствовали и другие правительственные шаги.
В июле 1803 г. император предписал Сенату открыть при Виленском императорском университете католической Главной семинарии, в которой должны были получать высшее богословское образование наравне с римо-католиками и униатские клирики. Выпускники Главной семинарии предназначались для занятия должностей в системе католического церковного управления и профессорских вакансий в католических епархиальных семинариях и других духовных школах[24].
16 декабря 1806 г. последовал именной, данный Сенату, указ об открытии в Полоцке при Софийском монастыре епархиальной семинарии, воспитание и образование в которой должно было направляться к «возвращению Униатов к праву Восточной Церкви». Семинария создавалась в ответ на прошение митрополита Ираклия (Лисовского), за которым признавалось право замещать священнические вакансии в Полоцкой епархии выпускниками семинарии без учета мнения помещиков, являвшихся ктиторами униатских церквей, что укрепляло власть греко-католической иерархии[25].
Этими законодательными актами создавалась стройная система богословского образования униатского духовенства, которая во времена Речи Посполитой никогда создана не была, несмотря на существование большого количество разнообразных униатских учебных заведений[26].
Целый ряд законодательных шагов правительство Александра I предприняло для защиты униатского населения от латинского прозелитизма. Указы, запрещавшие переводить униатов в костелы, вводившие правовую ответственность виновных в их нарушениях, издавались в 1803[27], 1804[28], 1806[29], 1807[30], 1810[31] гг. Наконец, Сенатский указ от 8 августа 1810 г. предписывал: 1) униатских священников, которые без приходов перешли в латинство и получили латинские приходы, оставить в римском обряде; 2) латинизированных после 1798 г. униатов вернуть в унию. Хронологическая граница – 1798 г. – была определена на основании того, что первое запрещение переводить униатов в костелы последовало в 1799 г.[32]
В правительственных постановлениях касательно униатов в царствование императора Александра I прослеживается устойчивая тенденция, направленная на защиту и укрепление греко-католического церковного объединения. Она сформировалась под влиянием многочисленных жалоб униатского духовенства на притеснения со стороны католиков латинского обряда, что нашло отражение в преамбулах к законодательным актам. Причина благоволения императора к униатам обнаруживается в решении Александром I проблемы латинского прозелитизма. В последний год царствования императора Павла I обозначилось стремление части латинизированных униатов вернуться в унию, которое возникало под влиянием униатского духовенства и помещиков-католиков[33]. Ксендзы не только препятствовали латинизантам, но и требовали у гражданских властей поддержки себе[34]. Чтобы прояснить отношение Высшей власти к этой ситуации Александр I в указе от 4 июля 1803 г. предписал: «Губернское начальство не только не должно давать в сих неправильных притязаниях своего содействия, но и обязано всеми мерами защищать Униатов в притеснениях, судах и следствиях, какие местные Католические Консистории против них употреблять могут. Сближение Унии с Православным Греческим исповеданием дает ей право на сие покровительство»[35]. Обращает на себя внимание, что в указе употреблено не слово «близость», т.е. констатация факта внешней близости униатов и православных, а слово «сближение», которое означает процесс. Из этого следует, что император Александр I надеялся на продолжение воссоединения униатов с православными, а потому он неуклонно поддерживал униатов в их конфликтах с латинским духовенством. Причина, по которой император питал такую надежду, кроется в деятельности униатского митрополита Ираклия (Лисовского).
Следующий император Николай I обратил на униатскую проблему пристальное внимание вскоре после своего восшествия на трон. Уже 27 июля 1826 г. вышел инициированный Святейшим Синодом Сенатский указ, запрещавший распространение издаваемой униатами богослужебной, катехизической и иной литературы в тех местах, где не было униатских церквей. Униатским типографиям предписывалось на титульных листах своих изданий указывать, что они предназначаются исключительно для лиц униатского вероисповедания. Этот указ явился ответом на информацию Киевского митрополита Евгения (Болховитинова), который заметил, что униатская литература издается на церковно-славянском языке, но содержит в себе неправославное вероучение. В Киеве униатские книги свободно продавались на ярмарках и оттуда распространялись по всей России, вводя в соблазн православных[36]. Этот указ свидетельствует о попытке правительства императора Николая I пресечь каналы пропаганды унии. В то же время нельзя говорить о нарушении свободы совести, поскольку ни издание униатской литературы, ни ее распространение среди униатского населения не запрещалось.
9 октября 1827 г. был издан указ, которым предписывалось: 1) не допускать в базилианский орден лиц римского обряда; 2) подвергать испытанию на знание церковнославянского языка и устава греческого богослужения кандидатов на членство в ордене; 4) учредить в греко-католических епархиях училища для духовного юношества с глубоким изучением церковнославянского языка и славянской службы[37].
Толчком для разработки указа 9 октября стала обнаруженная в 1826 г. при разборе бумаг в кабинете покойного императора Александра I записка прокурора Римско-католической коллегии А. Овцина «О римско-католическом и униатском духовенстве». Записка была составлена в 1806 г., но с того времени не рассматривалась. Овцин собрал сведения о положении католического и униатского духовенства, изобразил праздный образ жизни монашествующих обоих обрядов, подсчитал их капиталы и выдвинул предложение секуляризовать имения Католической Церкви в России с целью устранения в ней негативных явлений. Император Николай I передал записку Овцина министру народного просвещения А.С. Шишкову, а от него она поступила на рассмотрение к директору департамента духовных дел иностранных исповеданий Г.И. Карташевскому. Карташевский потребовал от униатского департамента Римско-католической духовной коллегии сведений о капиталах и доходах базилианского ордена[38]. В ходе этой работы Карташевскому поступил рапорт Виленской консистории, в котором базилианские монахи обвинялись в латинизаторской деятельности, способствующей удалению униатского духовенства от православия. Протоиерей А. Сосновский писал в этом документе, «что славянский диалект оказывается почти чуждым для наших (т.е. униатских – А.Р.) священников, что введена большая разница в церковных (греческих) обрядах, и что уничтожился церковный устав на клиросе»[39]. Ответом на эту информация стал указ от 9 октября 1827 г., призванный остановить латинизаторскую деятельность ордена базилиан с перспективой восстановить первоначальную внешнюю близость унии с Русской Православной Церковью. Его публикация неожиданно вызвала появление проекта общего воссоединения униатов с православными, который был предложен прелатом Иосифом Семашко директору Департамента духовных дел иностранных исповеданий Г.И. Карташевскому уже 5 ноября 1827 г., т.е. через 27 дней после обнародования указа от 9 октября[40].
Таким образом, конфессиональная политика Петербурга в отношении греко-католиков с 1772 по 1827 г. отличалась широкой амплитудой колебаний. Императрица Екатерина II, прагматично учитывая интересы империи, проводила комплексную антиуниатскую политику. Императоры Павел I и Александр I, не оставляя надежд на продолжение воссоединения униатов с православными, осуществляли противоположные подходы. Павел I подчинил греко-католическое церковное объединение власти латинской иерархии и привел в действие механизм сближения униатского и православного духовенства. Он вел дело к полному упразднению унии через обеспечение переходов униатского населения как в костелы, так и в православие. Александр I восстановил и укрепил самостоятельное церковное управление унии, а также способствовал совершенствованию церковной жизни униатов, рассчитывая на сближение униатов с православными. Николай I обозначил намерение делатинизировать униатский обряд, что неожиданно для правительства привело к появлению инициативы общего возвращения униатов к православному вероисповеданию, вышедшей из среды униатского духовенства. Принимая во внимание эту неожиданность, следует сделать вывод о том, что колебания правительственной политики Российской империи обусловили возникновение и развитие в униатской среде проправославных настроений, которые не являлись плодом последовательных и целенаправленных действий Петербурга.
[1] Radwan M. Carat wobec kościola greckokatolickiego w zaborze Rosyjskim 1796–1839. S. 34–35.
[2] Описание документов архива западнорусских униатских митрополитов: в 2 т. / С.-Петербург : Синодальная типография, 1907. Т. 2. 1631 с. №2938. С. 555–556.
[3] В распоряжении Карнееву говорилось: «Буде он, господин губернатор найдет, что жители добровольного желания к присоединению к церкви нашей не объявили и всегда желали оставаться в унии, там им ни препятствия ниже принуждения какого чинить не позволять… стараться восстановить спокойствие каждого в его совести и отвратить раздор и ссоры» (РГИА. Фонд 796. – Оп. 79. – Д. 628. По донесению епископа белорусского с выпиской и мнением о пресечении разных неустройств в переходе униатов в православие. – Л. 36).
[4] Рапорт Минского губернатора Корнеева имп. Павлу о Православии в Минской губернии. 6 июля 1797 г. // Русский архив. 1869. Т. 12. Стлб. 1559–1566.
[5] Там же. Стлб. 1566.
[6] РГИА. Ф.796. Оп.78. № 604. О свободе вероисповедания по Минской губернии – согласно именных указов – и о подчинении по вопросам метрик униатских священников Минскому Архиерею. Л. 1–32 ; архиепископ Ираклий (Лисовский) приветствовал новое положение мотивировал подчинение принятие нового порядка тем, что он послужит обеспечению общего благополучия (О предоставлении униатским духовенством метрических книг Православному Минскому Архиепископу Иову // АВАК. Т. 16. с. 570–571).
[7] Дневник Сестренцевича, первого митрополита всех римско-католических церквей в России. Часть 1-я (1797 и 1798 г.г.) // Старина и новизна. Исторический сборник, издаваемый при обществе ревнителей русского исторического просвещения в память Императора Александра III. 1913. Кн. 16. С. 1–185.
[8] Там же. С. 90–91.
[9] Там же. С. 80.
[10] Там же. С. 111–112.
[11] Там же. С. 140.
[12] Там же. С. 143.
[13] Там же.
[14] Там же.
[15] Там же.
[16] Подчинение униатов православному священноначалию в деле ведения метрических книг действовало до 1801 г. (Галанов, М.М. Политика российского самодержавия и позиция Русской Православной Церкви в отношении католиков и униатов в годы царствования Павла I : дисс…. доктора наук : 07. 00. 02 / М.М. Галанов. – Санкт-Петербург, – 2014. – 536 с. С. 267–283).
[17] Морошкин, М., священник Воссоединение Унии: исторический очерк / священник М. Морошкин // Вестник Европы. 1872. Кн. 4. С. 606–643. С. 614.
[18] О восстановлении духовного и церковного Правительства Римско-Католического закона в России // ПСЗРИ. Собр. 1. Т. 26. № 20053. С. 823–829. С. 827.
[19] Было постановлено ввести в Римско-Католическую духовную коллегию униатского епископа и по одному заседателю от трех униатских епархий. По делам, касающимся униатов, униатские заседатели при голосовании должны были иметь по два голоса «дабы сохранить тем равенство их, против Членов Католического духовенства». Униатские члены коллегии получали право непосредственно от себя делать представления в Сенат в случае, если новая система управления оказалась для них недостаточно удобной. Цель нового порядка состояла в том, чтобы не дозволять «духовенству одного исповедания, делать какие-либо притязания к духовенству другого, наипаче же стеснять свободу совести или увлекать убеждения ее какими-либо способами, общему порядку и терпимости противными» (О бытии в Римско-Католической Коллегии Членам Униатского Духовенства // ПСЗРИ. Собр. 1. Т. 28. № 21393. С. 450–451).
[20] О разделении Римско-Католической Духовной Коллегии на два Департамента, и о присвоении каждому из них особых дел // ПСЗРИ. Собр. 1. Т. 28. № 21836. С. 1128.
[21] Толстой, Д.А. Римский католицизм в России : Историческое исследование графа Дмитрия А. Толстого : т. 1–2 / Дмитрий Толстой. – СПб. : Издание в типографии В. Ф. Демакова, 2 т., 1876. 438 с. С приложениями. С. 363 ; АВАК. Т. 16. С. CXVI. В «Полном собрании законов Российской империи» указ о возведении архиепископа Ираклия (Лисовского) в сан митрополита опубликован не был. Не был он издан и в сборнике указов императора Александра I за 1806 г. (Указы государя императора Александра Первого, самодержца всероссийского, напечатанные в январе месяце 1806 года. – М. : в Сенатской типографии, 1807. – 569 с.). Можно предположить, что это было связано с позицией Римской курии, которая не желала обособления униатов в России от униатов в пределах Австрийской империи. Одним из аргументов против введения сана митрополита для российской части унии было указание бывшего папского нунция Лоренцо Литты на то, что такой сан должен присваиваться исключительно правящему архиерею митрополичьей кафедры, а она в 1806 г. учреждена не была (АВАК. Т. 16. С. CXVI). Окончательно митрополитальное устройство униатского церковного объединения в России было оформлено после того, как 25 сентября 1808 г. в Австрии митрополитом Галицким, архиепископом Львовским и епископом Каменецким был назначен Антоний (Ангелович) (АВАК. Т. 16. С. CXII–CXVI). Только тогда 14 февраля 1809 г. по представлению Ираклия (Лисовского) последовал указ императора Сенату об учреждении Виленской митрополичьей епархии. Несмотря на неопределенность своего положения, Лисовский исполнял митрополичьи обязанности с 1806 г. (РГИА. Ф. 797. Оп. 6. Д. 22309. Дело из Министерства Юстиции доставленное о дозволении Архиепископу Лисовскому отправлять должность митрополита греко-униатского, и об отдаче полоцкого Софийского монастыря на содержание из доходов оного монахов и семинарии).
[22] О восстановлении Литовской Митрополичьей Епархии; об уничтожении Супральской в Белостокской Области Епархии и о присоединении состоящих в ней церквей к Епархии Бржестской; о причислении к восстановляемой Литовской Митрополичьей Епархии имений, названных столовыми Митрополичьими и об учреждении в Вильне для управления сей Епархией Консистории и Суффрагана // ПСЗРИ. Собр. 1. Т. 30. № 23482. С. 785–786.
[23] Назарко, Іриней, ЧСВВ. Киȉвські і Галицькі митрополити. Біографічні нариси (1590–1960). Торонто : Видавництво Отців Василіян, 1962. 271 с. С. 126–127.
[24] Об учреждении при Виленском Университете Главной Семинарии для духовенства Римско-Католического исповедания // ПСЗРИ. Собр. 1. Т. 27. № 20853. С. 782–783.
[25] О назначении Полоцкого Софийского монастыря местом Епархиальной Семинарии соборного штата и Консистории; о соблюдении в сем монастыре Клевзуры; о содержании монахов Семинарии и церкви с штатом ее; о праве Полоцких Архиепископов избирать в Ректоры и о помещении Священников на вакансии // ПСЗРИ. Собр. 1. Т. 29. № 22397. С. 933–934.
[26] Мосейчук, Л.И. Греко-католическая (униатская) духовная школа на белорусских землях: создание и деятельность (1743–1839): дис. … канд. истор. наук: 07.00.02 / Л.И. Мосейчук. Минск, 2018. – 192 с. – С. 46–52.
[27] О поступлении по законам с Ксендзами и Миссионерами Освейского монастыря пропускающими слух, якобы Правительство намерено обратить Униатов к Греко-Российской церкви силою // ПСЗРИ. Собр. 1. Т. 27. № 20748. С. 584 ; О предписании, дабы ни под каким видом духовенство Католическое не дозволяло делать себе таких внушений, якобы Российское Правительство намерено силою обращать к Греко-Российской вере всех тех Униатов, кои к Римско-Католической не пристанут // ПСЗРИ. Собр. 1. Т. 27. № 20749. С. 584–585 ; О точном исполнении указа 1803 года июля 4: Об Униатах, переходящих из Римско-Католического в свой прежний закон // ПСЗРИ. Собр. 1. Т. 27. № 20916. С. 868–869 ;
[28] О недопущении никаких соблазнов, достоинству господствующей веры противных, и о предавании виновных суду при самом пресечении каковых-либо притязаний от Католического местного Духовенства к Униатам // ПСЗРИ. Собр. 1. Т. 28. № 21400. С. 454–455.
[29] О непринимании в Римский обряд Униатов // ПСЗРИ. Собр. 1. Т. 29. № 22226. С. 670–671.
[30] О предписании Римско-Католическому Духовенству, чтобы не допускало Униатов присоединяться к Римской Церкви // ПСЗРИ. Собр. 1. Т. 29. № 22659. С. 1310–1314.
[31] О предписании Римско-Католическому и Униатскому Департаментам наблюдать, дабы из одного исповедания в другое не привлекали, в принятии же господствующей религии никакого препятствия не чинили // ПСЗРИ. Собр. 1. Т. 31. № 24305. С. 277–278.
[32] О назначении срока Униатам, перешедшим самовольно в Римский обряд для возвращения их в Унию по-прежнему // ПСЗРИ. Собр. 1. Т. 31. № 24320. С. 307–308.
[33] О невозвращении в Унию людей, присоединившихся к Православной Вере, и о непрепятствовании Униатам приступать к оной // ПСЗРИ. Собр. 1. Т. 26. № 19263. С. 24–31.
[34] Именной, данный Белорусскому Военному Губернатору Михельсону. – О защищении Униатов от притеснений чинимых им местными Католическими Консисториями // ПСЗРИ. Собр. 1. Т. 27. № 20837. С. 722–723 ; Именной, объявленный Министром Внутренних дел Митрополиту Римско-Католических церквей в России Сестренцевичу. – О наблюдении ему, дабы не только стеснений или совращений, но и малейшего прикосновения к свободе совести Униатам от Духовного и Католического Правительства не было наносимо // ПСЗРИ. Собр. 1. Т. 27. № 20838. С. 723.
[35] О защищении Униатов от притеснений чинимых им местными Католическими Консисториями // ПСЗРИ. Собр. 1. Т. 27. № 20837. С. 723.
[36] О продавании Униатских церковных и молитвенных книг и Катихизисов токмо при церквах и монастырях Униатских // ПСЗРИ. Собр. 2. Т. 1. № 496. С. 816–817.
[37] О недозволении принимать в Греко-Униатское монашество людей другого обряда // ПСЗРИ. Собр. 2. Т. 2. № 1449. С. 877–878,
[38] Бобровский П.О. Русская Греко-Униатская церковь в царствование императора Александра I. С. 352–356.
[39] Цит. по : Бобровский П.О. Русская Греко-Униатская церковь в царствование императора Александра I. С. 348.
[40] Коялович М.О. О почившем митрополите Литовском Иосифе. СПб., 1869. С. 13–14.
