Представления о православии на страницах католической прессы начала XX в.

Источник: Наука Вера Культура

Обложка «Dwutygodnika Djecezalnego». Источник «Dwutygodnik Djecezalny»

Аннотация
На страницах журнала «Dwutygodnik Djecezalny», издававшегося в Вильно с 1910 г., достаточно определенно выражались представления о православии. Православная церковь изображалась предубежденным преследователем и гонителем католичества в белорусских губерниях Российской империи. Это не мешало игнорировать факт возможности издавать собственное издание, возводить в пределах края новые католические храмы, отстаивать свои интересы в легальном поле. По мнению авторов издания, именно православная церковь принципиально не желала пойти на контакт с католичеством. При этом разными косвенными методами неоднократно подчеркивалось духовное первенство римско-католического исповедания над православным. Существенной чертой православия считалась подчиненность церкви политическим целям российского правительства и приверженность православного клира идеям русского национализма. Православные священники белорусских губерний преимущественно изображались как политизированные, фанатичные и далекие от идеалов пастырского служения люди. Вместе с тем этот полемический образ противоречил скупым признаниям того, что само католическое священство испытывает сильное влияние идеологии национализма. Вопреки декларированному католическому универсализму категорически не принималась идея катехизации на русском языке в пределах белорусских губерний, но признаком верности церковной традиции считалось использование польского языка в дополнительном богослужении и изучении основ веры.

_________________________________________________________

В начале XX в. вследствие либерализации политической системы Российской империи в пределах белорусских губерний учреждались десятки новых периодических изданий. В числе этих газет и журналов в 1910 г. появилось католическое издание «Dwutygodnik Djecezalny», учредителем которого было Виленское епископство. Следует отметить, что к этому времени в каждой православной епархии белорусских губерний длительное время издавались свои «Епархиальные ведомости». В школьных учебниках достаточно упрощенно изображается общественно-политическая жизнь в начале XX в. В частности, почти не упоминается об активной полемике, которая велась между двумя крупнейшими христианскими конфессиями. В этой связи представляет интерес оценка православной церкви на страницах этого католического издания.

В целом интерес католической редакции журнала к православной церкви был достаточно сильным, поскольку почти в каждом номере имелась рубрика «Из православного мира». Отметим, что специально посвященных православной тематике текстов было сравнительно немного: редакция предпочитала перепечатывать отрывки из российской православной периодики по интересующим ее сюжетам. Следует заметить, что авторы издания пристально следили за дискуссиями в русской церковной печати, посвященными обоснованию необходимости преобразований церкви, критике церковных порядков и особенно выделяли информацию, связанную с описанием негативных тенденций в отношениях между российским обществом и православной церковью. Например, тщательно отслеживалась полемика о необходимости восстановления в русской православной церкви патриаршества. В этом видели осознание «ненормальных условий существования в государстве православной церкви» и стремление к «освобождению своей жизни от светской власти». Это, по мнению католических публицистов, может в перспективе упростить достижение «согласия с Западом и Римом» [1, s. 85]. Оговорки такого рода показывают, что теоретически православие не мыслилось как нечто принципиально чуждое и враждебное католичеству. Вместе с тем отделившейся считалась именно православная церковь и лишь от нее ожидались первые шаги к восстановлению церковного единства. Неравенство между католичеством и православием стилистически подчеркивалось тем, что в словосочетании «православная / восточная церковь» существительное писалось, как правило, со строчной буквы, а когда речь заходила о католической церкви, то использовалась заглавная буква.

В своих критических оценках православия авторам журнала приходилось принимать во внимание факт того, что православная церковь в Российской империи относилась к господствующему исповеданию. Это ясно осознавалось редакцией, отмечавшей, что «если кто-нибудь из нас уже не о православии, но хотя бы о каком-нибудь исповедании написал подобным грубым образом как себе позволяют «Епархиальные ведомости», то чтобы произошло?» [2, s. 36]. Однако на страницах издания некоторая сдержанность в полемике не мешала выразить вполне определенный взгляд на православие.

Основная идея публицистики заключалась в том, что православная критика католичества расценивалась как необоснованные обвинения в адрес католиков и набор негативных стереотипов и мифов. На страницах издания православное духовенство изображалось как враждебно настроенная к католичеству группа, которая вопреки реальности, видит в нем воображаемого противника. Так, комментируя колонку редактора «Виленского св.-духовского братства» о католических священниках, автор заметил, что вся публикация является «инсинуацией на саму идею католического священства и римской Церкви», построенной на «лжи и оскорблении чужого исповедания» [3, s. 245]. Более того, систематически обвиняя католиков в фанатизме, православная церковь применяет двойные стандарты в оценке происходящего и совершенно упускает из вида церковные нестроения в своей среде. В итоге, по мнению публицистов, православная церковь имеет более кризисное состояние религиозной жизни, чем католическая. В частности, в статье «Из жизни монахов», комментируя ставшие достоянием прессы скандальные проступки православного монашества, автор утверждал, что «горизонт духовной жизни на Востоке затянуло тучами больше, чем на Западе» [4, s. 284]. Однако вместо того, чтобы заниматься «воскрешением старорусского, весьма уважаемого аскетизма», православное духовенство «охвачено миссионерскими съездами, политикой русификации, написанием полемических брошюр, распространением обвинений католиков» [4, s. 284].

Ксендз Станислав Мачеевич – редактор издания. Источник https://commons.wikimedia.org/wiki/Category:Stanis%C5%82aw_Maciejewicz#/media/File:Macej_Stanislaw.jpg

Специфической чертой православного духовенства в белорусских губерниях считалось стремление бороться с католическим влиянием «устрашением, опирающимся на полицейский аппарат», а не «научной полемикой и личной самоотверженностью пастырей, искренне преданных делу своего исповедания» [5, s. 119]. Например, в статье «Тактика «России» утверждалось, что православные братства занимаются не столько совершенствованием своей деятельности, сколько «воображаемыми и никогда не подтвержденными грехами ксендзов и панов, которые якобы всеми правдами и неправдами совращают бедный белорусский народ» [6, s. 24]. Вместо того, чтобы деятельно противостоять сектам и атеистическим настроениям в обществе, православное духовенство «всматривается в римскую угрозу, ничего не видя и не слыша, готовя свои ряды к борьбе с призраком папизма» [7, s. 37]. Статистика переходов из православия в иные исповедания и ухода в секты наглядно свидетельствовала о том, что католицизм не может претендовать на «первое место» среди угроз для православной церкви. Данные свидетельствуют о том, насколько «безосновательны обвинения в алчности католицизма в так называемом Западном крае». Однако из строк синодального отчета, по словам католических публицистов, складывалось впечатление, что Св. Синоду ближе «сектантство всякого рода, чем западная Церковь» [8, s. 90]. Очевидно, что «восточная сестра не хочет согласия с западной сестрой, вопреки пророчеству Христа, что будет одна паства и один Пастырь» [8, s. 90]. Полемисты издания полагали, что среди местных православных существует искаженное и пристрастное представление о католичестве. Так, критикуя публикацию, в которой католицизм представал в образе «палача, попирающего «угнетенный православный люд», расширяющего свои позиции с помощью «угроз и обещаний земных наслаждений», редакция католического журнала считала, что такое описание могло появиться только в «больном воображении деятелей определенного покроя» [9, s. 172]. Авторы «Dwutygodnika Djecezalnego» считали, что православным присуще считать католическую церковь исповеданием, подменившим веру в Христа поклонением папе, среди которых были «прелюбодеи, убийцы, безбожники, была даже женщина, которая во время процессии родила младенца» [9, s. 172]. Подобные рассуждения на страницах католического издания назывались маниакальными [9, s. 172]. В целом православное духовенство обвинялось в том, что оно «сеет зерно племенной и религиозной ненависти раздора среди братьев единой земли» [10, s. 184]. Отметим, что критика действий православного священства далеко не всегда имела общий характер. Например, в заметке о миссионерских курсах, открытых епископом Минским и Туровским Митрофаном 23 февраля 1914 г., обозреватель утверждал, что все содержание этих курсов представляло собой не только грубое искажение сути католического вероучения, но и было переполнено оскорбительными выпадами в адрес католиков. Например, на курсах якобы утверждалось, что «женитьба на католичке является общением с гнилым организмом, который заражает», а всех католиков ждет «адское пламя» [11, s. 186].

Строительство Костела святого Симона и святой Елены (Красного костела) в 1908 г. в Минске. Источник https://humus.livejournal.com/tag/%D0%9C%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F%20%D0%B3%D1%83%D0%B1%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%B8%D1%8F

При этом сам католицизм предстает в образе гонимой церкви и «переживает катакомбное время» [12, s. 83]. Критикуя местные власти за судебное преследование католических священников, нарушавших законодательство, публицисты сетовали на то, что католическая церковь привыкла к притеснениям, поскольку «переносит их давно» [9, s. 172]. Достаточно категорично утверждалось, что нигде в мире нет «более клерикальных властей, чем у нас», которые «присвоили себе монополию правоверности и патриотизма и более всего нетерпимы к иноверцам, эти последние стали жертвой текущей националистической политики» [13, s. 239]. В результате католические священники и церковь оказались не много не мало «в огне раздуваемого русского клерикализма» [13, s. 239]. Подобного рода сравнения являлись очевидным полемическим преувеличением, поскольку редакция прекрасно отдавала себе отчет о том, что действует указ об «Укреплении начал веротерпимости» от 17 апреля 1905 г., имеется возможность издавать свой журнал, строятся новые храмы и т.д. Достаточно активно отрицалась вина католических пастырей в провоцировании конфликтов на почве нетерпимости между представителями разных исповеданий. Напротив, ответственность за конфликты возлагалась на местное чиновничество и косвенно на представителей православного духовенства. Так, в статье «Католический фанатизм» говорилось о том, что везде «приверженцы двух и даже нескольких исповеданий смогут жить друг с другом в согласии и взаимном уважении» пока среди них «нет агитатора в мундире, или иной, отличной от одежды среднего деревенского крестьянина, униформе» [4, s. 281]. В других публикациях, уходя в сторону от дискуссий на предмет недавнего прошлого и даже допуская, что и «поляки ошибались», католические авторы упрекали российские власти в том, что теперь они совершают «подобные ошибки» [14, s. 196]. В любом случае православное священство неоднократно обвинялось в том, что оно занято «только и только политикой», в которой исчезает не только «православие, но и идея Христа в целом среди социализированных толп» [14, s. 196].

Противясь отождествлению католичества и польской идентичности, публицисты журнала писали о том, что обвинители «сами не понимают православие иначе, чем в связи с русскостью, а России не представляют себе без православия» [15, s. 210]. В частности, на страницах утверждалось, что православная миссия стремится не помочь и освободить белоруса, но добивается от него, чтобы он «или обрусел, или, по меньшей мере, набрался ненависти ко всему польскому и католическому» [14, s. 196]. Это обусловило проблему в отношениях с некоторыми прихожанами из числа бывших униатов. В статье «Политика и духовенство», священник Иванич настаивал на том, что «беспокоясь только о политике, а не религиозном просвещении людей, «батюшки» не привязали своих прихожан к церкви и не заставили уважать себя как духовных пастырей». Это и привело к тому, что после издания указа о веротерпимости начался выход из православной церкви тех, кто «помнил, что их отцы принадлежали к католической церкви» [15, s. 210]. Католические полемисты были убеждены в том, что многие православные иерархи и часть духовенства видели свой идеал в том, чтобы «с помощью государственного права принуждать граждан государства, которые не хотят иметь ничего общего с официальной церковью или никогда к ней не принадлежали» [16, s. 286].

Вместе с тем в издании были вынуждены признать, что политика проникла не только в жизнь православной, но и римско-католической церкви. В частности, утверждалось, что «у нас, на религиозной почве, появился национальный вопрос» [17, s. 40]. К этой теме на страницах журнала публицисты обращались неоднократно. Например, в статье «Национальная жизнь и клир» констатировалось, что католическое духовенство втянуто в «вихорь национальных польско-литовских столкновений» [18, s. 222]. В целом настойчиво проводилась мысль о космпополитичности католической церкви, но подчеркивалась невозможность игнорирования национального вопроса. Особенно важной считалась способность сочетания католической миссии с ее деятельностью в полиэтничном регионе «Литвы, где католический священник имеет под своей опекой поляков, литовцев, белорусов» [19, s. 128]. Местные церковные власти требовали, чтобы «католический священник при исполнении своих обязанностей должен быть только католическим священником, но никогда польским, литовским или каким-нибудь иным» [19, s. 128]. В некрологе ксендза Маевского акцентировалась идея о том, что он сумел обосновать «фальшивость утверждения о том, что якобы польское духовенство ради патриотизма пренебрегало и пренебрегает сутью церкви, денационализировало Литву и Беларусь, используя церковь, что заслуживает кары, как инструмент политики» [20, s. 271].

Вместе с тем отмечалось, что и католический клир далеко не всегда оказывался на высоте соответствия космополитическому идеалу церкви. В «Dwutygodnikie Djecezalnym» осторожно указывалось, что отдельные представители католического духовенства, «стоящие на страже национальных интересов», своими действиями вызывают «грозные и фатальные последствия» [18, s. 223], подрывая авторитет священника и церкви в глазах «националистичных масс» [18, s. 223]. Обращаясь к опыту политического кризиса 1905–1907 гг. католические публицисты признавали, что «наиболее пагубным оказался национальный шовинизм, поскольку он вызвал немедленные последствия», которые «полностью дезорганизовали церковную жизнь» [21, s. 289]. Несмотря на оговорки о пагубности проникновения националистических настроений, в журнале проявлялась неспособность занять нейтральную позицию. Например, в статье «Интеллигенция и церковь» высказывалось пожелание о том, что «если среди нашей интеллигенции религиозная жизнь будет бить ключом», то это «будет порождать помыслы к защите самых дорогих ценностей нашей веры и национальности, что вновь можно будет сказать об отечестве нашем так, как когда-то о нем говорилось «Polonia semper fidelis» [22, s. 191]. Такие рассуждения значительно снижают обоснованность критики в адрес православного духовенства.

Ксендз Владислав Толочко – один из авторов издания. Источник https://www.rodygrodzienskie.pl/wp-content/uploads/TO%C5%81%C5%81OCZKO-W%C5%82adys%C5%82aw.jpg

Достаточно интересно проследить отношение к униатскому вопросу. Это обусловлено тем, что в пределах белорусских губерний вплоть до указа о веротерпимости сохранялся феномен «упорствующих» из числа бывших униатов [23, с. 30]. С католической точки зрения было бессмысленно говорить о процессе окатоличивания унии «в 1720 г., а тем более о возвращении униатов в католицизм в 1905 г., поскольку уния была католицизмом с самого начала, а униаты были всегда католиками» [24, s. 36]. Для католической церкви принципиальным являлось принятие ее догматов и первенства римского папы, а не обрядовая сторона. В этой связи униаты «являются не худшими, и не меньшими римо-католиками, чем католики-латинники», а понятие «исповедания католической церкви намного шире, чем понятие латинского обряда, рядом с которым церковь знает иные обряды» [24, s. 35]. Более того, осуждалось мнение, согласно которому до сих пор многие считают, что «восточный обряд» можно признавать лишь «как ступеньку для перехода на латинский» [25, s. 47]. Такое позитивное отношение к богослужению распространялось исключительно на униатов, поскольку лишь за католической церковью признавалась «полнота католического духа, охватывающего Восток и Запад» [25, s. 47].

Следует отметить, что в польском языке прилагательные «rosyjski» и «rusiński» используются для обозначения двух разных этнических и национальных общностей. В редакции журнала прекрасно отдавали отчет в этой языковой особенности и при описании восточнославянского населения белорусских и украинских земель использовали только этноним «русины». Вероятно, по этой причине идея о катехизации белорусского крестьянства на русском языке встречала резкое неприятие со стороны католического духовенства. Так, решение съезда православного духовенства Литовской епархии о необходимости преподавания основ католической веры в учреждениях Министерства народного просвещения на русском языке называлось «проведением политики ’’батюшками’’» [26, s. 46]. Перевод дополнительного богослужения на русский язык воспринимался как политическая попытка «деполонизации белорусов». Белорусов-католиков, сопротивлявшихся введению русского языка в богослужебную практику, хвалили за осведомленность «в своих правах религиозного гражданина края». Показательно, что эта религиозная гражданственность выразилась в «привязанности к польской костельной песне и польскому ружанцу» [27, s. 119]. Негативную оценку получила идея о том, что русский язык считался родным для крестьян-белорусов. Однако в качестве альтернативы предлагался не белорусский язык, но сохранение катехизации на польском. На страницах издания утверждалось, что в отдельных уездах в школе местные власти навязывают полякам и литовцам русский язык при изучении основ веры, записывая последних в белорусы, «для которых безоговорочно школьная дирекция хочет преподавания религии на русском» [28, s. 286]. Например, в Соколках (Гродненская губ.) родителей детей-католиков, указывавших, что они разговаривают на белорусском языке, ставили перед фактом изучения их детьми азов религиозного учения на русском. В описанном в журнале случае такая практика школьных властей встретила сопротивление семей, желавших преподавания на польском. Показательно, что требование родителей было, пусть и неохотно, но удовлетворено дирекцией местного 4-х классного училища [29, s. 274].

Бернардинский костел в Гродно. Источник https://disk.yandex.by/a/Mw26BI5T3ZPiDR/5b51e872d36535adf1bea38d

Таким образом, несмотря на некоторую самоцензуру, на страницах журнала «Dwutygodnik Djecezalny» достаточно определенно выражались представления о православии. Православная церковь изображалась предубежденным преследователем и гонителем католичества в белорусских губерниях Российской империи. По мнению авторов издания, именно православная церковь принципиально не желала пойти на контакт с католичеством. При этом разными косвенными методами неоднократно подчеркивалось духовное первенство римско-католического исповедания над православным. Однако, несмотря на подобный дискурс, нельзя говорить о том, что редакция отказывала православной церкви в принадлежности к христианству и отрицала ценность ее существования. Существенной чертой православия считалась подчиненность церкви политическим целям российского правительства и приверженность православного клира идеям русского национализма. Православные священники белорусских губерний преимущественно изображались как политизированные, фанатичные и далекие от идеалов пастырского служения люди, направляющие всю свою энергию на борьбу с католическими пастырями – «вечным воображаемым врагом церкви и государства» [30, s. 140]. Вместе с тем этот полемический образ отчасти противоречил признанию того, что само католическое священство испытывает сильное влияние идеологии национализма. Вопреки декларированному католическому универсализму категорически не принималась идея катехизации на русском языке в пределах белорусских губерний, но признаком верности церковной традиции считалось использование польского языка в дополнительном богослужении и изучении основ веры.

1. Odrodzenie Patryarchatu // Dwutygodnik Djecezalny. – 1912. – № 6. – S. 84–85.
2. Głos z góry Atosu // Dwutygodnik Djecezalny. – 1912. – № 3. – S. 35–36.
3. Prawosławny świaszczennik i rzym.-kat. ksiądz // Dwutygodnik Djecezalny. – 1911. – № 18. – S. 244–245.
4. Z życia mnichów // Dwutygodnik Djecezalny. – 1910. – № 19. – S. 283–285.
5. Propaganda sekciarstwa // Dwutygodnik Djecezalny. – 1911. – № 9. – S. 118–119.
6. Taktyka «Rosji» // Dwutygodnik Djecezalny. – 1910. – № 2. – S. 24.
7. Prawosławna misya ludowa // Dwutygodnik Djecezalny. – 1911. – № 3. – S. 36–37.
8. Wiara i bogobojność ludu rosyjskiego // Dwutygodnik Djecezalny. – 1914. – № 6. – S. 88–90.
9. Ze sposobów zwalczania katolicyzmu // Dwutygodnik Djecezalny. – 1910. – № 11. – S. 171–173.
10. Z powodu uroczystości Eufrozyńskich w Połocku // Dwutygodnik Djecezalny. – 1910. – № 12. – S. 183–184.
11. Jka Daremne krzyki! / Jka // Dwutygodnik Djecezalny. – 1914. – № 12. – S. 185–187.
12. Z Wilna i djecezji // Dwutygodnik Djecezalny. – 1910. – № 5. – S. 82–83.
13. X.S.M. Po rewizyi / X.S.M. // Dwutygodnik Djecezalny. – 1911. – № 18. – S. 238–239.
14. Krasomówstwo apostoła miłości Chrystusowej? // Dwutygodnik Djecezalny. – 1912. – № 14. – S. 196–198.
15. Iwanicz Polityka i duchowieństwo / Iwanicz // Dwutygodnik Djecezalny. – 1912. – № 15. – S. 209–211.
16. Otwarcie i szczerze // Dwutygodnik Djecezalny. – 1911. – № 21. – S. 284–286.
17. Z Wilna i djecezji // Dwutygodnik Djecezalny. – 1912. – № 3. – S. 40.
18. Moksiewicz, S. Życie narodowe a kler / S. Moksiewicz // Dwutygodnik Djecezalny. – 1912. – № 16. – S. 222–224.
19. Czynności Ordynaryatu // Dwutygodnik Djecezalny. – 1911. – № 10. – S. 128–130.
20. Cyraski, I. Ś. p. ksiądz Konstanty Majewski / I. Cyraski // Dwutygodnik Djecezalny. – 1910. – № 18. – S. 270–272.
21. Tus. Ciekawy moment / Tus. // Dwutygodnik Djecezalny. – 1913. – № 21. – S. 288–290.
22. Inteligencya a Kościół // Dwutygodnik Djecezalny. – 1913. – № 14. – S. 191.
23. Бендин, А.Ю. Проблемы веротерпимости в Северо-Западном крае Российской империи (1863–1914 гг.) / А.Ю. Бендин. – Минск: БГУ, 2010. – 439 с.
24. J.U. O cześć św. Józafata / J.U. // Dwutygodnik Djecezalny. – 1911. – № 3. – S. 30–36.
25. Tołoczko, W. Beneficyum Wołkowyskie, a rok 1812 / W. Tołoczko // Dwutygodnik Djecezalny. – 1913. – № 4. – S. 46–49.
26. Zjazd duchowieństwa prawosławnego // Dwutygodnik Djecezalny. – 1914. – № 3. – S. 45–46.
27. Non possumus… // Dwutygodnik Djecezalny. – 1912. – № 9. – S. 119–120.
28. Wołkowysk // Dwutygodnik Djecezalny. – 1912. – № 20. – S. 286.
29. Sokółka // Dwutygodnik Djecezalny. – 1911. – № 20. – S. 274–275.
30. Opinje prawosławne o synodzie // Dwutygodnik Djecezalny. – 1910. – № 9. – S. 139–140.