.png)
12 апреля в Республике Сербской отмечается День Русского Добровольца. В этот день 31 год назад состоялся бой на горе Заглавак, от исхода которого зависела судьба всего сербского города. Всего полтора десятка русских добровольцев сумели в течение шести часов сдерживать несколько сотен боевиков и в конце концов отбили атаку. Вышеград был спасен, а радикальные исламисты повернули назад, оставив на горе 96 своих убитых собратьев.
События 12 апреля 1993 года стали легендой, и неудивительно, что правительство Республики Сербской, помня о подвиге русских добровольцев, выбрало именно эту дату, учреждая День Русского Добровольца в качестве официального праздника. Зато в России о тех событиях знают слишком мало людей, и государство не предлагает закрепить статус ветеранов военных действий за теми, кто по собственной воле отправился защищать братьев-сербов, когда правительству РФ было не до них. Однако информационную блокаду необходимо прорвать и говорить об этих людях, пока они еще живы. Тем более в нынешней обстановке государство вновь нуждается в героических примерах и свидетельствах преемственности подвига в разных поколениях для воспитания патриотизма.
В связи с этим в Музее геологии Союза маркшейдерского дела общественные организации: Союз маркшейдеров России, Императорское Русское историческое общество, движение «Народный Собор», журнал «Русская история» и Союз городов-героев, провели круглый стол «Подвиг русских добровольцев у сербской горы Заглавак». Председатель «Народного Собора» Олег Кассин сравнил бой, в котором 15 русских отбивали наступление сотен вооруженных фанатиков, заслоняя собой выход к Вышеграду, с историей о 300 спартанцев. Они смогли предотвратить этническую чистку, которой неизбежно обернулся бы прорыв радикалов в город. При этом среди русских, уничтоживших 96 боевиков и ранивших сотни, было трое раненых, а в числе потерь – трое убитых. Большинство вернулось домой, но на родине их не ждало почитание, как героев Спарты. И в 90-х – начале 2000-х годов о событиях той войны почти не говорилось. Москва тогда заняла выжидательную позицию, и то, что около 1,5 тысячи граждан России по собственной воле поехали на Балканы, чтобы сделать то, на что не решилось их государство, было скорее неудобно. Из участников боя на горе Заглавак сейчас в живых осталось уже менее половины. Но замалчивать истину нельзя ни в коем случае. И участник боя на горе Заглавак Борис Земцов прервал это молчание – осветив события тех дней в одной из своих книг.
Затем инициативу подхватило движение «Народный Собор», проведя мемориальные мероприятия с награждением добровольцев. Предложение поддержали редакции газет «Русский Вестник», «Завтра», «Спецназ России». Как рассказали в то время О.Ю. Кассину, даже среди кадровых военных, ветеранов спецназа многие не слышали о событиях 12 апреля 1993 года в Республике Сербской. В наши дни об этом стали говорить чаще, и глава «Народного Собора» считает, что наступил момент, когда может быть инициировано введение Дня добровольца и в России.
Вспоминая о том времени и мотивах участия мужа Сергея Люблинского в этой балканской войне, Мария, вдова погибшего русского добровольца, отметила, что он был добрым и отзывчивым человеком, но совершенно не военного склада, несмотря на офицерское звание, и очень домашним: он редко хотел куда-то уезжать из Москвы, где у него была квартира и хорошая работа. Тем не менее, узнав о несправедливости на Балканах, Сергей Люблинский оставил все и отправился на помощь братьям-сербам. Борис Земцов уверен, что его вел тот самый русский инстинкт – чувство, знакомое всем добровольцам в разные эпохи, благодаря которому Русский народ из века в век отстаивает свой суверенитет и право на существование. При этом, по воспоминаниям жены, Сергей Люблинский не любил вспоминать о своем опыте публично. Она уверена, что он никогда не забывал об этом, но предпочитал не обсуждать вслух.
Командовал группой Сергей Пилипенко, прапорщик Советской армии, за плечами которого был Афганистан. Его уверенность и хладнокровие положительно влияли на остальных. Он вспоминает, как накануне удалось по радиоперехвату выяснить, что на помощь бошнякам в Сараево прибыло примерно две тысячи наемников со всех концов мира. Большая часть моджахедов оставалась в столице, а примерно 900 человек, готовых вырезать всех православных без колебаний, выдвинулись как раз на Вышеград. Никаких сомнений в этом не было ни тогда, ни сейчас, и история имеет достаточно примеров, как эти люди предавали самой лютой смерти не только пленных и раненых солдат противника, но и гражданских – женщин, стариков и детей.
По странному стечению обстоятельств, которое больше похоже на злонамеренный расчет и предательство, сербская минометная батарея заранее расстреляла все боевые запасы, и в решающий момент русские остались без артиллерийской поддержки. Точно так же по какой-то причине были заведомо сняты сербские караулы на подходе к высоте, поэтому русским пришлось сразу встречаться с боевиками лицом к лицу и принимать на себя всю тяжесть их атаки. Мысль о заговоре подтвердил сербский солдат, который подошел к Сергею Пилипенко и предупредил, что их полковник совершил предательство. Тот, действительно, уехал вместе с радисткой, оставив минометчиков без боеприпасов и сняв караулы. Остались только сербские соединения – четники, которые были с русскими, не устававшие подбодрять своих и устрашать врага возгласами: «С нами русы!» Этих партизан-монархистов, по признанию рассказчика, никто там особенно и не жалел. Поэтому, возвращаясь на 31 год назад, участники легендарного боя далеки от идеализации картины, включая даже православных братьев-славян. А оставившего поле боя полковника, как они считают, если не судила жизнь, непременно ждет Божий суд.
Уже на 20-й минуте первого боя погиб Константин Богословский. Он единственный человек в отряде, кто носил каску, и прямо под нее залетел осколок, оборвавший его жизнь. Позже командир увидел, как волной высоко подбросило Владимира Сидорова, и успел подумать, что для него все кончено, однако тот очнулся. От контузии его сильно трясло, поэтому он попросил одеяло и, завернувшись в него, продолжил вести огонь. Именно после этой контузии герой боя на Заглавке до сих пор является постоянным пациентом медицинских учреждений, но никакого подтверждения заболевания, возникшего после контузии, полученной во время боя, в результате так получить и не может.
На примере Владимира Сидорова Борис Земцов обратил внимание на незащищенность русских добровольцев ввиду отсутствия статуса ветеранов: больницы не брались лечить его, указывая, что полученные в боевых действиях ранения – это профиль Министерства обороны и военных госпиталей, ну а там ответ был один: никого в Боснию не посылали, поэтому лечить его как военнослужащего нет оснований.
Власти Республики Сербской присвоили участникам боя статус ветеранов и скромную пенсию. Также они учредили праздник 12 апреля и установили памятник на месте русских захоронений, которые содержатся в прекрасном состоянии, что лично Б.Ю. Земцова тронуло. Все-таки формально Босния и Герцеговина – мусульманская страна, и они воевали против мусульман-бошняков, а им покровительствует НАТО. В России же – никакого статуса… Ельцинская власть продала сербов как в 1993-м, так и 1999 году, и наследующей ей сионистско-либеральной элите не понять мотива добровольцев, которые представляли тогда Россию и отстояли ее честь, сражаясь за своих славянских братьев. Хотя Б.Ю. Земцов не раз отмечал, что сам миф о славянском братстве был для него тогда развеян, поскольку на фоне 1,5 тысячи русских добровольцев там оказались единицы белорусов, украинцев и один лично встреченный им поляк, ну а в 1999 году многие славянские страны помогали НАТО бомбить сербов.
Кроме того, сама специфика государства Югославия и характер гражданской войны вносили свои коррективы. По наблюдению С. Пилипенко, во время русско-турецких войн все было предельно ясно о противоборствующих сторонах: мы воевали за православных славян против османских оккупантов. Югославия же создавалась как государство различных наций и религий, в котором все перепуталось. Эту мысль подтвердил и Б.Ю. Земцов, вспоминая смешанные семьи между сербами и бошняками, которые признавались, что надеются на краткосрочный характер этого конфликта. Веря, что это лишь временный разлад, многие участники, находясь на противоположных сторонах, старались не стрелять, чтобы не попасть в родственников. Ожесточение усилилось как раз с теми, кто приехал извне, чтобы бескомпромиссно сражаться за свои ценности. С одной стороны, это были джихадисты с Ближнего Востока, а с другой – русские. И в бою на Заглавке им предстояло схлестнуться. Б.Ю. Земцов также отметил, что нынешние политические ораторы склонны по разным поводам вспоминать Империю, а 12 апреля 1993 года все шесть часов боя над русскими добровольцами развевалось Имперское знамя, привезенное Владимиром Сидоровым, и хоть многие из них тогда даже не понимали его значения, но это было глубоко символично.
Когда бой уже отгремел и последние части джихадистов отступили, появилось подкрепление – около 400 сербских бойцов, которые задействованы, соответственно, не были. На предложение Сергея Пилипенко вместе ударить по Сараево командование ответило отказом. Сознавая, что все закончилось, он лишь жалел, что уничтожил недостаточно живой силы противника, и машинально перезаряжал автомат. Б.Ю. Земцов помнит чувство опустошенности после завершения боя, когда выносили с позиции тело К. Богословского, а ракия, предложенная тогда сербами, воспринималась, как вода.
Говоря о сербах вообще, принимая во внимание фактор предательства и возникшие неприятные инциденты, Б.Ю. Земцов также вспоминает, как местное население старалось угостить русских воинов: сербы одаривали наших ребят вязанными шерстяными носками и поясами, проявляли к русским самое трогательное отношение. Он подчеркивает, что, несмотря ни на что, ближе сербов никого из «братьев»-славян к русским нет. Сербы – единственные из славян, кто едут добровольцами в зону СВО, за что в Сербии их судят.
Сергей Пилипенко не смог не напомнить, что такую участь готовили для них некоторые депутаты, поддержанные либеральной прессой: после 1993 года определенные деятели пытались лоббировать в Госдуме закон, который позволял бы судить русских добровольцев как наемников. За ними в то время очень внимательно наблюдали определенные структуры, и, по его признанию, пристальные взгляды существуют до сих пор.
Как уже отмечал Б.Ю. Земцов, преобладающему в чиновничьей среде типу мышления не доступно понимание мотивации русских добровольцев, выстроенной не на идее материального преуспевания, поэтому они относятся к ним с непониманием и опасением. Посему русских героев Боснийской войны на официальном уровне до сих пор почитают только в Республике Сербской.
