Его книги выходят сразу в нескольких издательствах, в том числе в АСТ и "Вече". Это и стихи, и проза, и эссе. С публицистикой совсем интересно - еще в 2012 году он написал книгу "Русский мир в необъявленной войне". Многое предсказал. А в 2018 году выпустил книгу об Илоне Маске. На днях вышло уже четвертое ее переиздание. Но свою новинку писатель презентовать не успел - потому что пришло время замолчать музам. С зимы Алексей Шорохов находится на фронте, скажем так - где-то под Херсоном. Записался добровольцем в диверсионно-разведывательный отряд "Вихрь".
Поэт Алексей Шорохов добровольцем сражается под Херсоном
Михаил Тарковский, узнав, что ты ушел добровольцем, написал мощную колонку, где признал «несопоставимость слов с твоим поступком». Там он сказал то, что у всех твоих знакомых было на языке: «Леш, многим гораздо проще было бы, если бы ты, как и раньше, ездил в Донбасс на неделю и возвращался рассказать нам о том, что там видел и что чувствовал». Но, кажется, так было бы не проще тебе?
Алексей Шорохов: Дело вот в чем. С начала СВО меня не покидало ощущение, что мое участие в событиях недостаточно. Хотя весь прошлый год я возил машины «буханки» на передовую – есть такая акция «Буханка» для Донбасса». Восемь раз ездил, в среднем по полторы недели был там. А до этого с 2015 года возил в Донбасс гуманитарку или ездил стихи читать в окопы. Поэтому когда мне предложили пойти в отряд, я без каких–то колебаний понял, что мне там будет легче, чем в Москве. Гораздо тяжелее было, будучи здоровым, сильным, любящим свою Родину мужиком, ставить лайки за наших.
Разве не у каждого свой фронт – писатели пишут, военные воюют?
Алексей Шорохов: Согласен, но сейчас война не та, про которую нам твердили все двухтысячные, когда прекрасно подготовленная профессиональная контрактная армия прилетает в горы или в пустыню, разбирается с бородатыми бармалеями, а ты платишь налоги, смотришь это все по телеку и хлопаешь в ладоши.
Чтобы стоять на плечах великих, нужно повторять вертикальную линию, которую они держат. Вся наша история – битва за право прямохождения
Полторы тысячи километров линии фронта, море огня. Применяется все: ствольная и реактивная артиллерия, минометы, авиация, повторюсь – все, кроме ядерного оружия. Подобного не было со времен Великой Отечественной войны. Поэтому говорить сейчас о том, что какие–то профессионалы должны решить все проблемы, это все равно, что в 1941 году сказать – вот у нас есть рабоче–крестьянская Красная Армия, пусть она и воюет, а мы будем сидеть и смотреть, как товарищ Гитлер приближается к Москве. Это несерьезные разговоры. Человек, который хочет остаться в стороне, всегда найдет тысячу отговорок – родители заболели, дети маленькие... У меня у самого дети маленькие, как и у многих парней в моем отряде, у одного снайпера вообще дочь должна родиться вот–вот. А он тут.
А кто эти люди, которые сегодня идут добровольцами? Откуда они? И есть ли среди них москвичи, а то постоянно приходится слышать, что москвичи, мол, только в диванных окопах воюют.
Алексей Шорохов: По моим наблюдениям за добровольческими соединениями, это война в основном людей 40+. Приезжают они отовсюду. У всех добровольцев, как правило, несколько мотиваций, но есть одна, что всех объединяет, – это любовь к Родине, защита Родины, понимание того, что ты мужчина. О ней, как правило, не любят говорить. Красивые болтуны – это люди не воевавшие. Но это настолько сильная мотивация, что даже люди, которые очень часто сталкивались с безразличием, чиновничьим свинством по отношению к себе, они все равно это делают и уверены в правоте своего дела. Это то, что называется не сломать. И такой боец сотни стоит, а то и тысячи.
Москвичей много, причем это молодые мотивированные люди, которые приехали сюда по убеждению. У многих нет никакой военной подготовки, в армии не служили. Как и я – в моем родном Литинституте не было даже военной кафедры. Но я старый волк и воспитывался в Советском Союзе. А эти парни родились в перестройку и при Ельцине, и все равно здесь. Хотя воспитывались в идеологеме, что патриотизм это прибежище негодяев.
Есть объяснение – почему тогда не все молодые уехали и спрятались?
Алексей Шорохов: Вероятно, сработали русские коды.
Все говорят про некие коды. Ты можешь объяснить, о чем речь и как это работает?
Алексей Шорохов: Речь прежде всего о наших великих, на плечах которых мы стоим. Это и святые Руси, и великие наши воины. Это и классики нашей культуры – Пушкин, Достоевский, Поленов, Рахманинов... А чтобы стоять, нужно повторять вертикальную линию, которую они держат. То есть на плечах великих можно только стоять, нельзя сидеть, болтая ножками, или плясать. Или лежать, как Обломов. Потому что как только ты встал – на твои плечи тоже уже кто–то встает. Это единственное вертикальное самоощущение, которое отличает русского человека. Больше скажу, вся наша история – битва за право прямохождения. И в столь тяжелые времена спасает и помогает побеждать именно ощущение вертикальной преемственности, древесности нашего бытия, где ты – всего лишь часть родового древа, уходящего корнями в тысячелетнее прошлое, прорастающего ветвями в тысячелетнее будущее. Отсюда непрерывность нашей истории, где нет «плохих» или «неправильных» кусков. Это все уже стало нашим стволом.
Хороший образ. Однако те, кто по ту сторону фронта, стояли на тех же плечах, а потом вдруг на их стволах стало модно вырезать свастику – как так получилось и когда надрезы затянутся?
Алексей Шорохов: Когда в том числе наша масскультура начнет работать. Пока мы только отвечаем и воюем – и в культурном плане, и информационном – на том поле, которое для нас тридцать лет готовил Запад. Причем Запад преуспел, используя наши же образы.
Мы все играли в войнушку. Первые послевоенные поколения с трудом находили «немцев» (то есть тех, кто играл за немцев). А потом все больше и больше появлялось таких, кто охотно шел играть за них. Тут и позднесоветская, протолиберальная культурка постаралась – красивые эсэсовцы в кино и чумазые русские. И голливудские «шедевры», где русские и сербы это всегда пьяницы и бандиты. И вот уже желающих «поиграть» за немцев стало очень много. Особенно на Украине и в Прибалтике. Многие попросту «вспомнили» своих бандеровских и ваффенэсэсовских дедушек. Новые хозяева им «разрешили» вспомнить и возомнить себя сверхчеловеками и «тоже немцами». И теперь на той стороне не только вырезают на деревьях свастику, но и рисуют на танках, отливают в окопах самодельных (!) орлов Третьего рейха из свинца.
Что касается образов, которые вдохновляют наших бойцов, – они оттуда же, из Великой Отечественной. Мне бойцы на позициях так и говорят: деды не добили, значит, нам надо добить. Поэтому и парадигма сейчас у нас одна – мы должны победить. Потому что историю пишут победители. О нас скажут то, что мы о себе скажем сами после победы. И тогда же, после победы, затянутся все раны. И те, кто сейчас убежал, вернутся и подстроятся под реальность, так как страдать за свои идеалы они не готовы.
Кстати, как в окопах относятся к тем, кто сейчас из–за границы поливает их и страну грязью?
Алексей Шорохов: Те высказывания, которые до окопов долетают, ничего, кроме смеха, не вызывают. Эти господа выбрали родину Шекспира, Марка Твена и так далее. Имеют, конечно, право. Но не надо при этом оттуда говорить нам, что мы тут якобы плюем на русскую культуру, когда отменяем концерты сбежавшей элитки! Подлинная Россия – это Пушкин с Прокофьевым, а не Акунин с «Би–2». Что в головах у людей, которые ставят их в один ряд?
Забавно с передовой наблюдать и за другой крайностью – псевдопатриотическими деятелями. Это люди, которые никогда близко к местам, куда может «прилететь», не подъедут, но они оседлали букву Z и на ней сейчас скачут в счастливое финансовое будущее. Впрочем, здесь до них никому дела нет, здесь любят только тех, кто сюда приезжает или и не уезжал отсюда. Володю Скобцова, Юлю Чичерину, знают и читают сборники Союза писателей России, которые здесь бесплатно распространяются... И, конечно, здесь знают и читают советскую классику, особенно хорошо заходят Валентин Пикуль и Юрий Бондарев. Книги на фронте очень востребованы.
Сам успеваешь писать?
Алексей Шорохов: Если кто–то едет на фронт за вдохновением, то это не тот путь. Здесь точно не до творчества.
Но наверняка здесь достаточно времени для осмысления сутевых вопросов – какие проблемы у нас, за что на самом деле воюем...
Алексей Шорохов: Пищи для мозга действительно хватает. Например, именно здесь открылась порочность либеральных практик. Лишь один пример – импортозамещение. Нам говорили, зачем производить моторы для бронеавтомобилей «Рысь»? Нам их сделают итальянцы! И вдруг по щелчку пальца итальянцы говорят – нет, ребята, мы вам не будем ничего продавать. И вся теория импортозамещения летит не пойми куда. И так во многих вещах. Плюс вскрылось очень много управленческих проблем в армии, снабжении армии. И это хорошо, что они вскрылись не когда немецкие танки под Москвой, а когда мы находимся все–таки на своих исторических границах или близко к ним. Потому что уже под Москвой начинать исправляться немного поздно. Но выводы делаются, я это даже по своему небольшому фронтовому опыту могу сказать, у нас были проблемы с машинами, сейчас же мы получили прекрасные внедорожники, получили новые «Уралы».
Ну и главное – на фронте причины происходящего становятся идеологически выпуклыми, понятными. Вот сейчас изгоняют православных монахов из Киево–Печерской лавры, это и есть то зло, против которого мы воюем, зло, которое пришло на Украину изменить живущих там русских людей.
Ключевой вопрос
Алексей, недавно в АСТ вышла твоя новая книга об Илоне Маске. Есть в ней и глава про спутниковую систему «Старлинк», которая сейчас используется против Российской армии, то есть и против тебя тоже. Тот случай, когда пути автора биографии и ее героя скрестились на поле сражения. Это, конечно, история литературы запомнит. А что еще полезно не забыть из биографии Маска?
Алексей Шорохов: Я начал писать о нем, когда он не был еще самым богатым человеком в мире. Но был самым неординарным среди богатых. Он мой ровесник, приехал на Ман- хэттен из какой-то африканской дыры, не финансист, а фантаст (начитавшийся фантастики), мечтавший не о собственном острове, а о звездах. И уже более двадцати лет упрямо претворяющий свои мечты в жизнь. Сейчас строится новый технологический уклад. Деньги теперь привязаны к информации. И Маск удачнее всех продает и генерирует информацию.
Но я его в пример не ставлю. И не отношусь к числу поклонников. Просто у Достоевского иконой времени был Наполеон. У меня - Маск. Я пытаюсь понять наше время и его скрытые пружины. Традиционные ценности не имеют право запираться в срубах. Лев Толстой первым среди современников сел за пишущую машинку. Просто Маск - мечта для очень и очень многих. И пусть парень из условного Дмитрова мечтает сделать себя и свою мечту в информационном обществе, а не сесть на кормление по родственным связям. Для страны это будет лучше.
Среди не уехавших айтишников много патриотов. Именно они за свой счет закрыли черные дыры с беспилотниками и "прошивками" на фронте.
Беседовал Максим Васюнов
