Светлана Георгиевна Замлелова родилась в Алма-Ате. Окончила Российский государственный гуманитарный университет. Кандидат философских наук (МГУ имени М.В. Ломоносова). Автор романов «Блудные дети», «Скверное происшествие. История одного человека, рассказанная им посмертно», «Исход», философской монографии «Приблизился предающий... Трансгрессия мифа об Иуде Искариоте в XX–XXI веках», книг «Гностики и фарисеи» (рассказы и повести), «Разочарование» (рассказы и фельетоны), «Нам американцы объявляли санкции», «В переплете» (сборники статей), «Французские лирики XIX века» (переводы французской поэзии), «Посадские сказки», «Эдуард Стрельцов: воля к жизни» и др. Отмечена благодарностью министра культуры РФ. Член Союза писателей России и Союза журналистов России. Живет в Сергиевом Посаде.
Украинофилы любят пересказывать филологическую байку о том, что якобы в творчестве Н.В. Гоголя Россия показана эдаким мрачным, унылым местом, населенным исключительно вороватыми чиновниками и придурковатыми мужиками, в то время как Украина подана великим писателем исключительно как жизнерадостный, солнечный край, где все только и делают, что поют, пляшут и поедают галушки с варениками да вишни с кавунами. Такое суждение представляется весьма странным. И прежде всего потому, что как раз таки Украина Гоголя — это территория, кишащая разного рода нечистью. Более того, если верить Николаю Васильевичу, то «в Киеве все бабы, которые сидят на базаре, — все ведьмы». Гоголь словно стремится доказать читателю: число служителей Вельзевула в этих краях на порядок выше, чем где бы то ни было.
В самом деле, черти, русалки, ведьмы, колдуны, да не по одному, а стаями, появляются чуть не в каждой повести «Вечеров на хуторе близ Диканьки». «Миргород» выглядит чуть менее зловеще. Хотя нечисть, прописанная в «Вие», уравновешивает остальные сказания сборника: «Вихорь поднялся по церкви, попадали на землю иконы, полетели сверху вниз разбитые стекла окошек. Двери сорвались с петлей, и несметная сила чудовищ влетела в Божью церковь. Страшный шум от крыл и от царапанья когтей наполнил всю церковь». Даже божество преисподней Вий появляется собственной персоной. Но главное — «испуганные духи бросились, кто как попало, в окна и двери, чтобы поскорее вылететь, но не тут-то было: так и остались они там, завязнувши в дверях и окнах <...>. Так навеки и осталась церковь с завязнувшими в дверях и окнах чудовищами, обросла лесом, корнями, бурьяном, диким терновником; и никто не найдет теперь к ней дороги». Гоголь так и говорит: «осталась навеки». И если уж мы доверяем суждениям Николая Васильевича, то стоит помнить об этом «навеки».
Но все же центральной повестью украинского цикла следует считать «Заколдованное место». К такому выводу приходишь после ознакомления с историей Украины. Познав, чем и как жил этот край, невольно делаешь заключение, что «Заколдованное место» — то ли пророчество Гоголя, то ли гениальное по художественности обобщение, представляющее историю Малороссии.
Вспомним сюжет этой были, рассказанной дьячком ***ской церкви. Дед Максим, встретив знакомых чумаков и расчувствовавшись, пустился в пляс. Но стоило ему дойти до середины вытоптанного места возле баштана, как напал на деда столбняк, и ноги сами отказались плясать дальше. Так повторялось несколько раз. Дед чертыхался, ругал сатану — собачьего сына, как вдруг очутился в неизвестном краю. Все вроде знакомое, но все другое. Тут он заприметил свечку на могиле и, решив, что здесь непременно зарыт клад, навалил на могилу большую ветку — для памяти, после чего отправился искать дорогу домой. На другой день, ударив по месту, где не вытанцовывалось, заступом и хорошенько ругнувшись, дед снова очутился возле могилки со свечечкой. Стал копать — наткнулся на котел.
«— А, голубчик, вот где ты! — вскрикнул дед, подсовывая под него заступ.
— А, голубчик, вот где ты! — запищал птичий нос, клюнувши котел.
Посторонился дед и выпустил заступ.
— А, голубчик, вот где ты! — заблеяла баранья голова с верхушки дерева.
— А, голубчик, вот где ты! — заревел медведь, высунувши из-за дерева свое рыло.
Дрожь проняла деда.
— Да тут страшно слово сказать! — проворчал он про себя.
— Тут страшно слово сказать! — пискнул птичий нос.
— Страшно слово сказать! — заблеяла баранья голова.
— Слово сказать! — ревнул медведь.
— Гм... — сказал дед и сам перепугался.
— Гм! — пропищал нос.
— Гм! — проблеял баран.
— Гум! — заревел медведь».
Все же достал дед котел и бросился с ним домой. Но дома наутро выяснилось, что котел полон нечистот. Так на собственной шкуре познал дед Максим старую истину: обыграть дьявола невозможно, а потому не стоит и пробовать — в лучшем случае останешься в дураках.
История украинского народа развивается по сценарию, описанному Гоголем. Дойдя до места, где перестает вытанцовываться, Украина спотыкается, чертыхается и, польстившись на мнимый клад, бросается во все тяжкие. Неудивительно, что в такие периоды выдвигаются вперед не лучшие, мягко говоря, представители украинского народа. Все вокруг указывает на то, что сокровища, о которых твердят эти выдвиженцы и к охоте за которыми призывают народ, ложные, что это лукавый кружит и смущает людей. Но котел с воображаемым золотом все равно будет откопан, даже если там окажется самый непотребный сор и дрязг. Уже потом, как у деда Максима, является понимание, наступает отрезвление, жизнь возвращается в обычное русло. Но проходит время, и все начинается сначала.
Гетманы... Директория... ОУН–УПА... Украина — цэ Европа... Ничего не меняется, одни и те же слова повторяются из века в век.
«— Гм! — пропищал нос.
— Гм! — проблеял баран.
— Гум! — заревел медведь».
Уже которое столетие обыгрывается все та же схема: плясали, споткнулись, чертыхнулись, увидели могилку со свечечкой, побежали копать. Откопали горшок с какой-то дрянью и успокоились. Другими словами, в периоды нестабильности и разного рода противоречий весьма своеобразный украинский народ выдвигает из своих рядов честолюбцев и корыстолюбцев, отлично понимающих, что в союзе с Россией реализовать свои личные амбиции и вождизм они не сумеют, что оставаться вождями получится только на незалежной и самостийной Украине. Да и продать Украину России тоже не удастся, покупателей следует искать на Западе. Поскольку даже если говорить исключительно о материальных выгодах, то Россия никогда не будет заинтересована в ограблении и нищете Украины. Запад — совсем другое дело, что прекрасно во все времена понимали свидомые проходимцы. А потому, когда новоиспеченный президент Зеленский заявляет, что «США является мощным и очень серьезным партнером для Украины, прежде всего в преодолении агрессии России», не стоит удивляться. Ведь ровно сто лет назад его коллеги, возглавлявшие тогда Директорию, сочинили такое послание: «Директория отдает себя под покровительство Франции и просит представителей Франции взять на себя руководство управлением Украины в областях военной, дипломатической, политической, финансовой, экономической и судебной в течение всего времени, пока будет продолжаться война с большевиками...» А на Украине в те годы ходили слухи о скором ее превращении в один из департаментов Франции и о том, что для торжественного провозглашения этого государственного акта в Киев приедет сам президент Пуанкаре.
Веками для объяснения незалежности используется одна и та же сказка о порабощении будто бы Украйны Московией, о запрете говорить на родном языке и развивать родную культуру, о притеснении Москвой всего украинского. В обычные годы о притеснениях как будто забывают. Вернее, большинство просто не испытывает потребности переходить на ридну мову и развивать украиньску культуру. Но как только просыпается вождизм, то есть как только складываются условия для выдвижения проходимцев, тут же вспоминаются некие притеснения и унижения, вплоть до геноцида.
Происходящим сегодня на Украине не стоит изумляться, поскольку все это уже было. Украина еще не отрыла свой котел с нечистотами, она все еще надеется найти клад и копает землю рядом с могилкой. А лукавый все еще придерживает свой котел, оттягивая время окончательной расплаты и отрезвления. Ровно сто лет назад Украина переживала похожий период. Точно так же власть убеждала население, что ни классового противостояния, ни гражданской войны на Украине нет, а есть российская агрессия, которой способствуют местные «агенты Кремля», то есть большевики и русскоязычные. Точно так же особо свидомые кричали «Слава!», а политики были озабочены автокефальной церковью и клялись, что ридна мова получит исключительные (правда, никому не нужные) права и статус. К.Г. Паустовский так вспоминал времена Директории: «В первые дни петлюровской власти опереточные гайдамаки ходили по Крещатику со стремянками, влезали на них, снимали все русские вывески и вешали вместо них украинские <...>. Петлюра привез с собой так называемый галицийский язык — довольно тяжеловесный и полный заимствований из соседних языков <...>. При Петлюре все казалось нарочитым — и гайдамаки, и язык, и вся его политика, и сивоусые громадяне-шовинисты, что выползли в огромном количестве из пыльных нор, и деньги — всё, вплоть до анекдотических отчетов Директории перед народом».
Точно так же раздавались тогда крики о том, что не вступившим в борьбу против угнетателей, то есть против России, нет места на украинской земле. Точно так же антироссийская и антисоветская риторика служила оправданием несостоятельности власти. И даже несмотря на то, что сто лет назад Украина прославилась еврейскими погромами, а ныне евреи возглавляют Украину и управляют ею, набор стереотипов для масс остался прежним.
История, как ей и положено, повторилась в виде фарса. Потому что иначе как фарсом рассуждения украинских евреев о притеснениях украинского языка и украинской культуры не назовешь. Зачем Зеленскому, Коломойскому, Гройсману, Порошенко или Яценюку украинский язык, тоже никто не знает. А уж почитание украинскими евреями Петлюры как национального героя и вовсе выглядит кощунственным и диковатым. Особенно памятуя о том, что Семен Васильевич Петлюра был застрелен в Париже 25 мая 1926 года именно как убийца тысяч украинских евреев. Само собой, Петлюра не убивал их лично и даже, будучи «в экзиле», то есть в изгнании, слал на Украину какие-то цидулки, призывая хлопцев вести себя хорошо. Но ни один из этих хлопцев, лично причастных к убийствам мирного населения, не понес наказания и не был осужден. Более того, заинтересованность Петлюры в погромах очевидна: лучшего способа обеспечить довольство армии он придумать не мог. Ведь запрети Петлюра погромы — и пришлось бы заниматься вопросами снабжения войск. Но вместо этого Семен Васильевич предпочел иметь армию на подножном корму и самовыгуле, к тому же состоявшую из людей темных, невежественных и не шибко развитых, что только и объясняет массовый садизм. Наслушавшись откровений о подвигах петлюровских хлопцев, французские присяжные полностью оправдали убийцу Петлюры Шалома Шварцбарда, сочтя его поступок не преступлением, но возмездием. Впрочем, цену своим хлопцам Семен Васильевич прекрасно знал. «В украинской нации, — писал он в письмах, — столько хамско-сволочного элемента, нестойкости и склонности к предательству, что иногда аж страшно становится, и не знаешь, как бороться с этой гангреной, которая внутри, в самом лоне ее, словно шашель, и точит, и разрушает ее». Сам же Семен Васильевич Петлюра, чей 140-летний юбилей Украина отмечала в мае 2019 года, представляет тот человеческий тип, к которому принадлежит, например, и Степан Андреевич Бандера. Это люди, не просто не обладающие какими-то замечательными талантами, но и вообще весьма ограниченные. Скромные, посредственные, мечтающие, однако, о власти и всемогуществе, о собственной исключительности и значительности.
Что такое Степан Бандера? Незадачливый агроном, террорист и фюрер, убитый в подъезде своего дома в эмиграции. Семен Васильевич Петлюра ушел недалеко. Недоучившийся семинарист, несостоявшийся журналист, он ворвался в историю на белом коне, но очень скоро выпал из седла, не успев прославиться ни одним серьезным государственным деянием. Кстати, о белом коне. Когда в декабре 1918 года петлюровские войска подошли к оставленному Скоропадским Киеву, в городе появились листовки, извещавшие горожан о прибытии пана атамана. Сообщалось, что главный атаман въедет в город на белом коне, подаренном якобы жмеринскими железнодорожниками. К.Г. Паустовский написал по поводу этого коня: «Почему жмеринские железнодорожники подарили Петлюре именно коня, а не дрезину или хотя бы маневровый паровоз, было непонятно. Петлюра не обманул ожиданий киевских горничных, торговок, гувернанток и лавочников. Он действительно въехал в завоеванный город на довольно смирном белом коне. Коня покрывала голубая попона, обшитая желтой каймой. На Петлюре же был защитный жупан на вате...» Во-первых, получается, что национальный герой Украины был «ватником». Во-вторых, вопрос Паустовского следовало бы адресовать самому Петлюре: зачем он приплел сюда железнодорожников, да еще жмеринских? Не логичнее было бы сослаться хотя бы на белоцерковских коневодов? Или вообще ни на кого не ссылаться? Да и белый конь тут ни при чем.
Но нет, не мог поступить иначе пан атаман, крещенный Семеном, но всю жизнь предпочитавший называться по-заграничному Симоном — уж очень незамысловатым казалось выбранное родителями имя. То, что в Петлюре слишком сильна любовь к дешевым эффектам, а сам он склонен к позёрству и позе, подметил еще гетман Скоропадский, считавший эти черты национальными особенностями украинцев. По мнению гетмана, объясняется это опять же давлением России, допускавшей украинство как таковое в одной лишь сфере духовной жизни — на сцене, в театре. Отсюда и врожденная любовь малороссиян к бутафории, к театральщине, к внешним впечатлениям. А если помножить эту национальную черту на нелепость «квасного» патриотизма, становится понятно, почему, как только к власти на Украине приходят националисты — настоящие или мнимые, — страна превращается, по слову Паустовского, в «плохой, безалаберный, но временами трагический водевиль» и всё, что ни происходит, всё мелко и нелепо. Чего стоят все эти вышиванки (особенно в парламенте страны!), небесные сотни (более пошлого, вычурного названия невозможно было и придумать!), все эти помойные люстрации и поливание друг друга зеленкой. Даже пресловутая жестокость петлюровских и бандеровских вояк вкупе с современными майданщиками, сжигающими заживо соотечественников во имя эфемерных идей и не понимающими глубины своего падения, произрастает, возможно, из того же корня — из склонности к позёрству и любви к эффектам, к зрелищам и постановке.
Впору задаться вопросом: почему же Украина выдвигает из толщ народных таких странных, таких никчемных героев? Да потому что никакие это не герои. Никогда бы Семен Петлюра не смог стать лидером Украины в пору расцвета и подъема, поскольку не обладал для этого необходимыми качествами и достоинствами. Удел таких людей — подниматься со дна во время смуты, привлекать к себе внимание скандалами и злодеяниями, а после вновь погружаться в пучину истории. Оттуда их имена наверх выносят волны новой смуты, а вылавливают и извлекают на берег продолжатели бесславных дел. Такие же ущербные и никчемные.
Заколдованное место, вотчина сатаны, где в каком-то лесу стоит брошенная церковь с навеки «завязнувшими в дверях и окнах чудовищами», — такой представил Украину Н.В. Гоголь. И все же до сих пор существовал один мощный и действенный способ для устранения беспорядков на Украине. Требовалось просто разогнать проходимцев. Другое дело, что в эпоху глобализма сделать это некому. Кроме конечно же самих украинцев, которым еще только надлежит убедиться, что в найденном котле вместо сокровищ — дрязги и что обыграть или обмануть дьявола невозможно.
