В числе 35 других русских добровольцев он нанялся плотником на одну из корабельных верфей ради постижения искусства судостроения. Проработал всего неделю, ибо его инкогнито вскоре было раскрыто и Петру Алексеевичу пришлось активно участвовать в дипломатических мероприятиях по своей основной «специальности» главы государства. Но ещё не раз, используя любую возможность, царь-плотник возвращался в Саардам, вновь брал в руки пилу, топор и стамески, строя корабли, а вечерами вникая в чертежи и схемы их постройки, подолгу беседуя с опытными местными корабелами.
В Заандаме и поныне бережно хранят домик царя Петра I. Невдалеке стоит памятник ему работы скульптора Л.А. Бернштама – бронзовый близнец установленного в Санкт-Петербурге на Адмиралтейской набережной.
Императорские короны на входе, триколор на флагштоке – и никто, в контрастное отличие от украинских «свидомых», не покушается ни на монумент, ни на символику Государства Российского. Чем демонстрируется почитание прошлого, отличающее, по словам Пушкина, образованность от дикости. Такое отношение приносит немалые дивиденды в городскую казну от проведения экскурсий, продажи многочисленных сувениров и вызывает невольное уважение к самим хранителям исторической памяти.
Четыре с половиной месяца Пётр I провёл в Голландии, но не получил полного удовлетворения в части изучения «корабельной архитектуры». Образование кораблестроителя царь завершил в Англии, на верфи Детфорда (район на юго-востоке Лондона на правом берегу Темзы), проучившись там ещё четыре месяца. Помимо постройки судов, упражнялся в управлении ими, с восторгом наблюдал за показательными баталиями на море, устраиваемыми в его честь голландцами и англичанами.
Вернувшись домой осенью 1698 года, царь поспешил в Воронеж, где на первых русских южных верфях с конца 1695 года строились галеры, в том числе по образцу купленной в Голландской республике, именуемые в русской традиции каторгами, фуркатами и галеасами (в зависимости от размера и количества орудий). Грозные суда, имевшие до 170 человек экипажа и десяток-другой пушек.
Их сменили корабли-галеасы «Апостол Пётр», «Апостол Павел» и другие, имевшие уже 36-пушечное вооружение. Они сыграли важную роль в успехе Второго Азовского похода 1696 года. Но теперь наступило время ещё более мощных кораблей, линейных. Первым из таковым стал 58-пушечный «Гото Предестинация» («Божье Предвидение»), заложенный 29 ноября 1698 года и построенный при личном участии царя Петра Алексеевича.
Взятие Азова 18 июля 1696 г. Корабль «Апостолъ Петръ» и галеры Азовскаго флота. Гравюра с картины художника Адриана Шхонебека
Прежние русские военные корабли были, откровенно говоря, плохи: строились из мокрой, мёрзлой древесины, что не обеспечивало ни их долголетия, ни достаточных мореходных качеств (хотя в их создании велика была роль голландских, английских и венецианских корабелов, трудившихся на Воронежской, Паншинской и других верфях). Пётр I без колебания избавился от них ради заключения мирного договора с Турцией 14 июля 1700 года, развязавшего ему руки для действий на севере, и по условиям мира, ставшего итогом неудачного Дунайского похода 1710 года.
Однако первенцы именно петровского судостроения: «Божье Предвидение» (и ещё три корабля), не были пущены на слом. Их приобрела Османская империя, достаточно избалованная качеством судов французской постройки. В частности, корабль «Гото Предестинация» под именем «Московский капудание» ещё долго нёс службу в Эгейском море под турецким флагом.
Спустя пять лет после описываемых событий, в 1703 году, Пётр I основал северную столицу России – Санкт-Петербург. Через несколько месяцев (5 ноября 1704 года) здесь, на левом берегу Большой Невы, открылись верфи, впоследствии получившие название Адмиралтейских. Поначалу (до Полтавской битвы 10 июля 1709 года, в которой была полностью уничтожена шведская сухопутная армия), тут строились относительно небольшие суда: буера, прамы, галеры, шнявы и бригантины.
В декабре того же победного года здесь был заложен первый линейный корабль – 54-пушечная «Полтава». Автором проекта и строителем корабля был сам царь Пётр, за что получил при его спуске на воду 26 июня 1712 года законное вознаграждение – 100 рублей. История умалчивает, к строительству скольких из более чем двухсот галер, собранных здесь в его правление, приложил руку царь-плотник. Однако именно эти суда, гораздо более простые и дешёвые в строительстве, должны были положить конец безраздельному владычеству Швеции на Балтике, веками считавшей её своим внутренним морем.
Первый «момент истины» в вопросе исправления данной несправедливости наступил 7 августа 1714 года у мыса Гангут (полуостров Ханко, Финляндия).
Тремя месяцами ранее русский флот в составе 99 галер, скампавей и вспомогательных судов, имея на борту 15-тысячный десант, отправился к финским берегам для усиления русского гарнизона в Або. В конце июня эта морская группировка под командованием генерал-адмирала графа Ф.М. Апраксина сосредоточилась в бухте Тверминне у восточного побережья Гангута. Чем и воспользовался шведский адмирал Густав Ваттранг.
Силами своей мощной группировки, состоявшей их 15 линейных кораблей, 3 фрегатов, 2 бомбардирских кораблей и 9 галер, имевшей значительный перевес в огневой мощи, швед заблокировал русские корабли в этой, как он полагал, надёжной ловушке. Однако Пётр I, находившийся здесь под флагом шаутбенахта (контр-адмирала) Петра Михайлова, предложил интересный тактический ход: перетащить часть галер переволокой по суше в узком месте полуострова, на расстояние 2,5 версты, спустить на воду залива в северной части полуострова, обогнув который ударить шведам в спину.
Карта из статьи «Гангутское сражение» (Военная энциклопедия Сытина)
Шведский главнокомандующий флотом, узнав об этом, послал к месту предполагаемого десанта отряд кораблей в составе 18-пушечного прама «Элефант», 6 галер и 3 шхерботов под командованием контр-адмирала Нильса Эреншёльда. Вице-адмиралу Эрику Лиллье была поставлена задача уничтожить главные силы русского флота, похоронив их в бухте Тверминне.
Штиль, установившийся на море 6 августа, перечеркнул планы адмирала Ваттранга. Для русских моряков отпала надобность в переволоке. Двумя группами: 20 кораблей, затем 15, русские галеры на виду обездвиженного врага ушли из бухты, обогнули полуостров и запечатали отряд Эреншёльда близ того места, где он намеревался разбить и пленить русских моряков.
Разгорелся нешуточный бой. В абордажной атаке, лично подавая примеры бесстрашия, сражался сам царь. «На шпагу» были взяты все 10 кораблей отряда Эреншёльда, сам контр-адмирал тоже захвачен, и оставался в плену вплоть до заключения мира в 1721 году. В бою погиб 361 швед, раненых скандинавов насчитали более 350 человек, остальные были пленены. Наши потери - убитыми 127 человек, 342 человека ранеными.
Используя появившийся ветер, эскадра адмирала Ваттранга пустилась наутёк, небезосновательно опасаясь подвергнуться такому же разгрому. А за кем осталось поле боя, тот и победитель. Вот почему Пётр I назвал сражение у мыса Гангут «морской Полтавой».
Все участники сражения были награждены медалями: офицеры, в числе 144 человек – золотыми, достоинством в 7, 11, 30, 45, 70 и даже 100 червонцев, в зависимости от заслуг, матросы и солдаты – серебряными, несколько отличающимися по виду. Их отчеканили 3500; наградили всех без исключения участников преславной виктории; 387 невостребованных медалей были возвращены в канцелярию генерал-адмирала Апраксина.
Вслед за «Полтавой», линейным кораблём 4 ранга, Адмиралтейские верфи Санкт-Петербурга в царствование Петра I построили ещё 22 линейных корабля, что устанавливало равновесие военной силы России и Швеции на Балтике, всё ещё пытавшейся играть роль ведущей морской державы региона. Однако не они, а старые добрые галеры и даже лодки положили конец вековому противостоянию двух держав, возвратив Балтийскому морю его исконное если не название, то значение моря Русского.
Произошло это шесть лет спустя после сражения при Гангуте, в тот же день 7 августа, в канун дня памяти великомученика Пантелеимона, чьё покровительство русские люди связывали с одержанием победы над супостатами.
К этому времени Швеция заключила союз с Англией, опасавшейся усиления России в регионе и приславшей в помощь шведам свою эскадру во главе с адмиралом Джоном Норрисом (18 линейных кораблей, 3 фрегата и другие суда). Ободрённые присутствием столь мощного союзника, шведы пошли на провокацию: захватили севшую на мель лодку, патрулировавшую акваторию Аландских островов, на которых Россия достаточно надёжно закрепилась.
Ввиду демонстративного приближения объединённой англо-шведской эскадры к Ревелю (ныне Таллинн) Пётр І приказал переместить русский флот от Аландских островов к Гельсингфорсу (сейчас Хельсинки). Но, узнав о провокации, повелел возвратить его обратно к Аландским островам.
Перевес сил был на стороне скандинавов, которыми командовал вице-адмирал Карл Шёблад (располагая линейным кораблём, 4 фрегатами, 3 галерами, 3 шхерботами, шнявой, галиотом и бригантиной). Русский флотоводец князь Михаил Голицын имел в своём распоряжении 61 галеру и 29 лодок.
Начало баталии было не вполне удачным для русских. Приблизившись к Гренгаму, небольшому острову в южной группе Аландских островов, суда Голицына подверглись сильному артиллерийскому обстрелу шведской эскадры и организованно отступили на мелководье.
Шведские корабли бросились на преследование. Однако в прибрежных водах более маневренные русские галеры перешли в контратаку. Российские галеры и лодки облепили вражеские корабли. Моряки смело ринулись на абордаж и в рукопашной схватке овладели четырьмя шведскими фрегатами.
Флагманский линейный корабль Шёблата и несколько мелких судов поспешно ретировались, повреждённые русской артиллерией. Только резкое ухудшение погоды спасло их от преследования. Моральный дух шведских моряков был подавлен как собственно поражением, понесенными потерями (погибло свыше ста человек убитыми, более четырехсот пленными), так и невмешательством англичан, безучастно наблюдавших за ходом сражения.
Захваченные шведские корабли: 34-пушечный «Стор-Феникс», 30-пушечный «Венкер», 22-пушечный «Кискин» и 18-пушечный «Данск-Эрн» привели в Неву. В сентябре 1720 года в Санкт-Петербурге состоялись торжества по случаю победы в Гренгамской битве. Участники сражения получили медали, на которых было выбито: «Прилежание и храбрость превосходят силу. Гренгам 1720 июля 27 дня» (офицеры – золотые, матросы и солдаты – серебряные).
«Прилежание и верность превосходит силно». Офицерская медаль «За победу при Гангуте». 1714 год. Золото
Победа в битве при Гренгаме надёжно укрепила положение Русского флота на Балтике и навсегда разрушила надежды Швеции одолеть Россию на морских просторах. А Гангутское сражение («Полтава на море») стало по федеральному закону 10 февраля 1995 года одним из дней воинской славы России. Празднуется ежегодно 9 августа. Именно в день памяти святого Великомученика Пантелеимона целителя, врача безмездного, покровителя воинов (его языческое имя Пантолеон переводится как «лев во всём»).
Заглавная иллюстрация: «Баталия при Гангуте 27 июля 1714 г.» Гравюра 1722-1724 гг. Художник Маврикий Бакуа. Государственный Эрмитаж.
