Атеист, сатанист, безбожник… Все эти характеристики наверняка каждый встречал применительно к великому классику Михаилу Булгакову.
Фото: pravlife.org
«Протестую!» – мог бы возразить сам кот Бегемот из романа «Мастер и Маргарита», так как бесспорных убедительных фактов, «самых упрямых вещей в мире», привести строгим критикам обычно не удается.
Михаил Афанасьевич родился в благочестивой религиозной семье. Булгаковы принадлежали к потомственному духовенству. Деды Михаила и по отцовской, и по материнской линии были служителями Церкви. Отец, Афанасий Иванович, окончил Орловскую духовную семинарию, затем Киевскую духовную академию. Был доктором богословия и профессором, историком Церкви, обладал высокими моральными качествами. Один из учеников отца вспоминал, что «его высший религиозный интерес, соединявший в себе и церковность, и настроение, был для него не одним из многих интересов его жизни, а как бы самим существом его жизни». Михаила Булгакова крестили в Крестовоздвиженской церкви на Подоле, крестным писателя стал коллега отца – пpoфeccop Киевской духовной aкaдeмии H. И. Пeтpoв.
В семье, где воспитывался Михаил и его 4 сестры и 2 брата, строго соблюдали посты, говели перед Пасхой, а вечерами отец вслух читал Евангелие. После смерти главы семейства юный Булгаков перестал посещать церковь и соблюдать обряды. Что же стало причиной этого?
Из воспоминаний современников, из писем и дневников писателя видно, как он воспринимал атеистическую обстановку в стране, пытающейся построить новое общество, как был потрясен закрывающимися храмами, разрушенным ко времени написания последних вариантов романа «Мастер и Маргарита» храмом Христа Спасителя, кощунственными плакатами типа «Мария родила комсомольца», деятельностью специальных изданий, которые отличались воинствующей позицией по отношению к религии, верующим, Церкви, и целого ряда авторов, создающих антирелигиозные произведения.
Так, в 1925 году Булгаков, посетив редакцию «Безбожника», на обложке первого номера которого можно было прочитать: «С земными царями разделались, принимаемся за небесных», запишет в своем дневнике: «Когда я бегло проглядел у себя дома вечером номера ‟Безбожника”, был потрясен. Соль не в кощунстве, хотя оно, конечно, безмерно, если говорить о внешней стороне… Соль в идее: Иисуса Христа изображают в виде негодяя и мошенника, именно его. Нетрудно понять, чья это работа. Этому преступлению нет цены». Автор неприязненно относился к атеистической пропаганде, что отображено во многих его произведениях, не писал антирелигиозных сочинений, никогда не опускался до хулы на Творца или на Церковь.
Третья жена Булгакова утверждала, что он в Бога верил, но добавляла: «конечно, не по-церковному, а по-своему». Духовником семьи Булгаковых и близким другом был священномученик Александр Глаголев. 26 апреля 1913 г. он венчал Татьяну Лаппу и Михаила Булгакова в церкви Николы Доброго на Подоле и стал прототипом романа «Белая гвардия». Алексей Турбин после похорон матери приходит за утешением к о. Александру: «– Что сделаешь, что сделаешь, – конфузливо забормотал священник. (Он всегда конфузился, если приходилось беседовать с людьми.) – Воля Божья. – Может, кончится всё это, когда-нибудь? Дальше-то лучше будет? – неизвестно у кого спросил Турбин. Священник шевельнулся в кресле. – Тяжкое, тяжкое время, что говорить, – пробормотал он, – но унывать-то не следует… Потом вдруг наложил белую руку, выпростав ее из темного рукава ряски, на пачку книжек и раскрыл верхнюю, там, где она была заложена вышитой цветной закладкой. – Уныния допускать нельзя, – конфузливо, но как-то очень убедительно проговорил он. – Большой грех – уныние… Хотя кажется мне, что испытания будут еще. Как же, как же, большие испытания, – он говорил всё увереннее. – Я последнее время всё, знаете ли, за книжечками сижу, по специальности, конечно, больше всего богословские… Он приподнял книгу так, чтобы последний свет из окна упал на страницу, и прочитал: – ‟Третий ангел вылил чашу свою в реки и источники вод; и сделалась кровь”».
В этом романе также поднимаются темы молитвы, обращенной к Матери Божией, Таинства Покаяния: «Елена… зажгла огонек в тяжелой цепной лампаде, висящей перед старой иконой в тяжелом окладе <...> Сбросила с плеч платок и опустилась на колени. Она сдвинула край ковра, освободила себе площадь глянцевитого паркета и, молча, положила первый земной поклон <...>
...Елена с колен исподлобья смотрела на зубчатый венец над почерневшим ликом с ясными глазами и, протягивая руки, говорила шепотом:
– Слишком много горя сразу посылаешь, Мать-Заступница... Неужто ж не сжалишься?.. Может быть, мы люди и плохие, но за что же так карать-то? Она опять поклонилась и жадно коснулась лбом пола, перекрестилась и, вновь простирая руки, стала просить: – На Тебя одна надежда, Пречистая Дева. На Тебя. Умоли Сына Своего, умоли Господа Бога, чтоб послал чудо <...> Огонек разбух, темное лицо, врезанное в венец, явно оживало, а глаза выманивали у Елены всё новые и новые слова... – Мать-Заступница, – бормотала в огне Елена, – упроси Его. Вон Он. Что же Тебе стоит. Пожалей нас. Пожалей... Идут Твои дни, Твой праздник. Может, что-нибудь доброе сделает он, да и Тебя умолю за грехи. Пусть Сергей не возвращается... Отымаешь, отымай, но этого смертью не карай... Все мы в крови повинны, но Ты не карай...»
Трагическая судьба постигает героев Булгакова, преданных братоубийственной беспощадной войне, забывших христианские заповеди. События происходят в Киеве, где «чугунный черный Владимир держит в руке трехсаженный крест» над окровавленной землей после событий революции, в Городе (по выражению Булгакова), который сочетает и «божеское», и «дьвольское» и универсализуется до библейской метафоры всей вселенной – Града Божьего.
В «Мастере и Марагарите», слывшем своеобразным доступным Евангелием для атеистического социума того времени, красной нитью проводятся мысли о выборе между добром и злом, верой и свободой, совестью и несправедливостью, верностью и предательством. В ершалаимских главах Булгаков не ставит целью точное воспроизведение библейских событий, он переосмысляет их, творчески проецирует на современный ему мир с нравственными и общественными проблемами и рассматривает сквозь призму вечности, ведь, уверен автор, «люди не меняются», а в безбожном обществе правит сатана. В романе именно Воланд наказывает героев за несоблюдение заповедей, утверждая Благую весть: «…все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это!» «Вы уходите в небытие, – говорит он атеисту Берлиозу, наказывая его за отрицание Бога и дьявола, – а мне радостно будет из чаши, в которую вы превращаетесь, выпить за бытие».
«Возможна ли жизнь после смерти?» – вопрос, который тревожил Булгакова: «Мне мерещится иногда, что смерть – продолжение жизни. Мы только не можем себе представить, как это происходит… Я ведь не о загробном говорю, я не церковник и не теософ, упаси Боже. Но я тебя спрашиваю: что же с тобой будет после смерти, если жизнь не удалась тебе? Дурак Ницше…».
Художественный мир Булгакова таит в себе множество загадок, вместе с тем помогает постичь глубокие истины человеческой жизни, которые зиждутся на извечных нравственных законах. Это позволило писателю Валентину Катаеву убеждать, что моральный кодекс Михаила Булгакова «как бы безоговорочно включал в себя все заповеди из Ветхого и Нового заветов», именно это подвигает каждого христианина, усвоившего опыт атеистических лжеучений прошлого века, укрепиться в истоках не мертвой, а действенной веры.
