Фото: politexpert.net
Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров, выступая в Дальневосточном федеральном университете, довольно широко осветил состояние российско-японских отношений. Коснулся он и необоснованных притязаний Японии на российские Курильские острова, подтвердив, что в России не признают существование «территориального вопроса».
При этом глава внешнеполитического ведомства продолжает выступать за переговоры и заключение между двумя государствами, на наш взгляд, давно ставшего анахронизмом «мирного договора» с Японией. «Мирный договор, конечно, было бы неплохо подписать», – сказал Лавров. Однако к этому требуются комментарии.
Во-первых, Лавров не может не сознавать, что японцам сам «мирный договор» не нужен; они используют переговоры с Россией для того, чтобы через такой договор заставить российское правительство пойти на территориальные уступки. Причем в полном объеме, как требует Токио. «Наши японские коллеги всегда говорят о своем желании максимально быстро двигаться в сторону заключения мирного договора, который они, правда, видят исключительно в форме решения так называемой территориальной проблемы…» – признаёт министр. Не случайно же он называет настойчивое требование японского правительства подписать через 76 лет после окончания войны и спустя 65 лет после прекращения состояния войны и установления в полном объеме дипломатических и иных отношений между двумя странами «смешным».
Во-вторых, министр не может не знать, что предпринятые ранее попытки заключить между двумя странами договор на основе признания сложившейся по итогам Второй мировой войны границы японские власти отвергли, как отверг предложение президента Путина подписать мирный договор без предварительных условий «друг Синдзо» – премьер-министр Японии Синдзо Абэ.
Думаю, не имеет министр Лавров и иллюзий по поводу заключения нынешним японским правительством предлагаемого Москвой договора, «нацеленного в будущее, который будет комплексно обеспечивать наше взаимодействие и в экономике, и в гуманитарной сфере, и во внешней политике».
Так зачем тогда эти разговоры о готовности продолжать переговоры о «мирном договоре», который без южных Курил, причем всех, а не обещанной Хрущевым Малой Курильской гряды, ни японское правительство, ни палаты парламента одобрять не намерены? Может быть, для того чтобы вновь обнадежить «японских партнеров»?
В публикации русофобской газеты «Санкэй симбун» подчеркивается: «Министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил, что "следующий раунд переговоров с Японией по мирному договору пока не намечен"». Для японцев в этих словах министра главное слово – «пока». Они исходят из того, что и президент Путин является сторонником таких переговоров, о чем он прямо дал понять в телефонном разговоре с нынешним премьер-министром Японии Ёсихидэ Сугой.
Лично я исключаю, что на возобновившихся «переговорах о мирном договоре» японская делегация выведет за скобки «территориальный вопрос». И если российская сторона действительно не признает существование этого «вопроса», зачем переговоры, заранее обреченные на неудачу?
Полагаю, продолжавшиеся последние годы в закрытом режиме переговоры в верхах по «мирному договору» с Японией следовало бы подвергнуть критике. Вполне очевидно, что центральным вопросом на этих переговорах «за закрытыми дверями» был вопрос о судьбе наших Курил. Поразительно, что эти переговоры с молчаливого согласия Москвы продолжались в условиях, когда Япония в законодательном порядке установила свой суверенитет над всеми южными Курилами и омывающими их богатейшими экономическими зонами и с этих позиций вела диалог с Москвой.
12 лет назад, летом 2009 года, обе палаты японского парламента единогласно приняли закон о вхождении всех южнокурильских островов – Кунашира, Итурупа, Шикотана и Плоские (Хабомаи)… в состав Японии как ее «неотъемлемой части».
Вопиющее покушение на территориальную целостность и суверенитет России, что, казалось бы, должно было вызвать чрезвычайную реакцию правительства! Однако ограничились лишь умеренными по тону протестами да заявлениями депутатов Госдумы, которые «потребовали отменить решение японского парламента». Протесты, как и ожидалось, были проигнорированы японской стороной. А Москва, что называется, «утёрлась» и как ни в чем не бывало продолжила «укреплять российско-японские отношения». Не было даже дипломатического демарша с отзывом посла.
Напомним, как это было.
После одобрения законопроекта нижней палатой японского парламента официальный представитель МИД РФ Андрей Нестеренко ограничился совсем беззубыми и бессмысленными словами: «Это очень досадное решение». После некоторого обдумывания внешнеполитическое ведомство назвало законопроект «неуместным и неприемлемым», подтвердив, что ни о каком «возвращении» этих территорий и речи быть не может, а также обвинило японцев в «эскалации незаконных территориальных притязаний к России», усомнившись в искренности деклараций Токио о стремлении найти решение вопроса путем спокойного взаимоуважительного диалога. Явная дипломатическая «нестыковка»: с одной стороны, МИД РФ считает японские притязания незаконными, с другой – допускает поиск «решения вопроса» путем диалога.
О недовольстве включением Курил в состав Японии было поручено сообщить российским депутатам, и те, осудив японских коллег, заявили, что «в данных условиях переговоры между Россией и Японией по мирному договору потеряли всякий смысл». Необходимым условием их продолжения, заявили законодатели, является отмена японским парламентом принятого акта.
Однако в Москве, судя по всему, не считали, что и в условиях объявленной «принадлежности» южных Курил Японии «переговоры по мирному договору потеряли всякий смысл» и их следует прекращать. Президент РФ Владимир Путин и министр иностранных дел РФ Сергей Лавров вскоре вновь согласились на такие переговоры с японским премьер-министром Синдзо Абэ и министром иностранных дел его кабинета. Начиная с 2013 года, российский президент и японский премьер-министр даже не ежегодно, а по несколько раз в год в (японцы насчитали в общей сложности 27 встреч) на официальных переговорах обсуждали «территориальный вопрос». Хотя в российских СМИ это не подчеркивали, акцентируя внимание на «выработке мирного договора», со стороны Токио переговоры велись исключительно с целью склонить российское руководство к «возвращению северных территорий», о чем широко сообщали японские СМИ.
Вот и сейчас, с одной стороны, заявляется, что в нарушение Конституции России ничего делаться не будет, с другой – звучат выступления, как утверждает японская сторона, в пользу продолжения переговоров о «мирном договоре». Хотя, соглашаясь на такие переговоры, Москва хорошо осведомлена, что Токио будет неукоснительно требовать все «северные территории» и не пойдёт ни на какие уступки.
Отвечая на вопросы журналистов 29 сентября 2020 года после своего первого телефонного разговора с российским президентом Путиным, премьер-министр Японии Суга заявил: «Я намерен развивать японско-российские отношения в полном объеме. Я не хотел бы передавать решение проблемы северных территорий последующим поколениям. Я хотел бы поставить точку в этом вопросе».
Едва ли нужно напоминать, что согласие в той или иной форме вновь обсуждать вопрос о границе с Японией, означало бы нарушение одобренного Госдумой, Советом Федерации и президентом России и вытекающего из Конституции РФ уголовного законодательства, которое гласит: «Федеральным законом от 08.12.2020 N 425-ФЗ в УК РФ включена статья 280.2, согласно которой отчуждение части территории РФ или иные действия, направленные на нарушение территориальной целостности РФ, наказываются лишением свободы на срок от шести до десяти лет. Кроме того, увеличен размер штрафа за публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности РФ».
Продолжение переговоров о принадлежности Курильских островов было бы и аморальным деянием, ибо народ России инициировал и всемерно поддержал конституционную поправку о запрете переговоров, подвергающих сомнению суверенитет и территориальную целостность Российской Федерации и вышеуказанную юридическую норму. Столь же аморальным стало бы продолжение тайной дипломатии вокруг Курил. С библейских времен известно, что все тайное рано или поздно становится явным.
