Когда мы говорим «земля» - мы не гектары имеем в виду

Источник: блог автора

В статье одного московского  аналитика, неоднократно бывавшего на Донбассе, прозвучала фраза, что минские соглашения есть больше добро, чем зло, поскольку сместили обстрелы с центра на окраины, снизили их интенсивность, а также количество текущих жертв. Парирую: момент подписания минских соглашений характеризовался такими обстоятельствами, что только политическая воля, а не наша неспособность к движению вперёд, остановили войну у наших окраин, а не на берегу Днепра. Жизнь дончанина ничем не ценнее жизни днепропетровчанина, и было бы неверным сказать, что тогда мы бы отодвинули беду на чужую территорию - территория и люди везде наши. Тогда в силу других раскладов война просто умерла бы совсем.

Под статьёй помещён комментарий, видимо, единомышленника автора статьи, фрагмент из которого, не искажая контекста, выложу:

«Что касается Донбасса то для региона лучше всë что угодно кроме сохранения его в серой зоне и нынешнем статусе ни войны ни мира. Это не личное мнение а мнение большинства жителей региона».

Под всем, «что угодно», подразумевается всего два альтернативных «серой зоне» варианта: присоединение к России и возврат в Украину. То есть, по мнению автора комментария, если не возьмут в Россию, то большинство жителей региона предпочтут возврат в Украину существованию в «серой зоне»... Безусловно, сидеть враскоряку со спущенными штанами, как мы сидим - удовольствие то ещё, - но я бы на месте комментатора поостерегся выступать с такими заявлениями от имени большинства. Да, среди нас есть те, кому высокие материи безразличны, и кто считает, что при Украине им жилось сытнее. Этот процент всегда был, мы его не скрывали и не стеснялись, но, несмотря на некоторую «зазеркальность», как выражается один мой друг, нашего бытия - дырку вам от бублика, а не большинство наших жителей Донбасса, ностальгирующих по Украине.

Предложу вам такую мысль... Вот мы хотим, с одной стороны, вернуть территории, которые считаем нашими, не конкретизируя, какие именно,  и оставляя свободную трактовку этого понятия - «наши», а с другой - мы часто говорим о том, что людей, которых по примеру территорий мы тоже можем назвать «нашими», после семилетней промывки там почти, дескать, не осталось. Что же нам нужно на самом деле? Бытуют разговоры, например, о восстановлении разорванного производственного комплекса…  Нам нужен производственный комплекс? Но смею вас заверить - постразвальная Украина уже раскроилась так, что каких-то жестких кооперационных связей почти и не осталось.

Не было до войны на Донбассе таких цепочек, восстановление которых приведёт к благоденствию. Да, сырьевые вопросы решались легче, но промышленность, растянутая собственниками, жила «кто в лес, кто по дрова». Остался Авдеевский коксохим по «ту» сторону - другие на нашей территории вполне перекрывают его объемы. Машиностроители и металлурги  Краматорска существовали почти независимо от Донецка, как и металлурги Мариуполя. Конечно, взаимосвязи были, но небезальтернативные. Так зачем тогда нам нужны территории, если не ради людей?

Когда мы говорим «земля» - мы не гектары имеем в виду. Мы подразумеваем историю и ее носителей. Наша земля - это, прежде всего, наша история, где и труд, и кровь, и могилы. Без памяти, живущей в человеческом сознании, земля - это просто площадь. Поэтому мы должны либо отказаться от своих претензий, если не верим в людей, либо перестать считать дело борьбы за умы и сердца проигранным. Мне сложно верить в тех, кто там, за линией фронта. Но перестать заставлять себя верить - значит, утратить смысл.