Риторический вопрос: что получает любая армия, которая воюет? Напрашивается ответить - опыт. Но опыт бывает разный: бывает опыт побед, а бывает опыт поражений и позора. Разный опыт закладывает разный дух. Чтобы дух был правильный - даже при наличии поражений в опыте неизбежно должны быть победы, чтобы было, чем вдохновляться.
Бывает «чужая» война, когда наше участие протекает иначе, чем в войнах, которые ведём непосредственно мы на своей или чужой территории. Как в Сирии, например. Сирия отличается от Чечни, и первой, и даже второй: с результатом чеченских войн нам предстояло жить, итог же сирийских событий, количество погибших, беженцев, нищих, инфраструктурные разрушения и прочее нас волнуют не настолько остро. Но на полях сирийских сражений наш спецназ обретает практические навыки и опыт воевать; на почве сирийской войны мы создали и опробовали новый инструмент - ЧВК, - который теперь используется во всех зонах, где присутствуют наши интересы.
А что можно сказать про Украину и нас, про нашу войну? Сначала общая зарисовка: украинская армия регулярно с периодичностью примерно в три месяца меняет свой личный состав на свежий. «Фронтовики» убывают по местам постоянной дислокации, отдыхают, приводят себя в порядок, занимаются профессиональной подготовкой. Мы же шесть лет не вылезаем из окопов. У нас нет сменяемости подразделений - солдат просто отпускают в увольнение. Шесть лет. Просто задумайтесь над этим.
И какой опыт извлекается при таком положении вещей? Украина забыла позор и страх - те, кто их испытали, в большинстве своём уже не служат, хоть и в резерве. А те, кто служат, воспитаны на победных воплях в соцсетях: «ещё одного сепара замочили». Это не формирует настоящий дух, но поддержание этой перманентной войны позволяет держать армию на достаточно высоком уровне мобилизованности, плюс все сопутствующие нормально организованному процессу бонусы в виде нужного оснащения, военной практики если не для пехоты, то для радиоэлектронщиков, БПЛА, снайперов....
А что касается нас, то это великий опыт терпения. Блеск былых ограниченных побед уже потускнел для солдата в окопе. Солдат понимает, что имеет дело уже не совсем с тем противником, с кем приходилось иметь дело в четырнадцатом, но солдат часто повторяет: никто, кроме нас.
