Нужно, конечно, отдать должное: проступающие сейчас, прямо посреди современной нам реальности, черты ожидающего нас после неизбежного завершения кризиса (а любые кризисы рано или поздно заканчиваются) грядущего, очертания некоей будущей «новой стабильности» с каждым месяцем выглядят, по крайней мере в информационном поле, всё более и более причудливыми.
Вот, к примеру, Российскую Федерацию и Королевство Саудовская Аравия ещё, казалось бы, совсем недавно было трудно даже заподозрить в излишней взаимной симпатии: нет, государства, безусловно, друг с другом и взаимодействовали, и даже сотрудничали. А российский президент Путин на каком-то из саммитов, помнится, даже дружески отбивал пять в прямом эфире арабскому наследному принцу. То есть присутствовали и какие-то личные взаимные симпатии: Путин вообще уважает людей с понятной окружающим твёрдой позицией, каковой бы она ни была.
Но при этом все прекрасно понимали, чьим конкретно «стратегическим партнёром» была и остаётся саудовская династия. И это была та самая «реальность, данная нам в ощущениях», которую никто даже и не пробовал отменить.
Тем не менее лавинообразные изменения в окружающем мире постепенно, кажется, меняют стратегические предпочтения и у саудитов. И приход к власти у стратегического союзника королевства явно не собирающегося никак разруливать мировой нефтяной кризис демократа Байдена эту также становящуюся стратегической тенденцию вовсе не, так сказать, «раскрыл в новых красках».
А всего лишь навсего подчеркнул.
Тут, в общем, всё просто.
Американская добыча, ещё совсем недавно уверенно вырывавшаяся на первые позиции в мире, сегодня не просто переживает нелёгкие времена. Она просто наглухо исчерпала свой ресурс роста ещё до кризиса, связанного с пандемией. В частности, Федеральный резервный банк Далласа не так давно приводил результаты опроса, в котором большинство местных руководителей нефтяных компаний (две трети, если быть совсем точным) критически уверены, что американская добыча уже достигла своего пика.
За которым, как мы знаем, следует неизбежный спад.
И для того чтобы нефтедобывающая отрасль в США хотя бы просто выжила, не как инструмент исключительно для внутреннего употребления, а как стратегический глобальный игрок, её на нынешнем этапе развития американской экономики необходимо банально спасать. Что, кстати, прекрасно понимал предыдущий американский президент Дональд Трамп.
Решая при этом вопросы не только с международными партнёрами по поводу поддержания цен на уровне по крайней мере выше средней себестоимости американской добычи (в чём, к тому же, будем совсем честными, партнёры — они же глобальные конкуренты — не сильно заинтересованы). Но ещё и решая кучу, по сути, теоретически нерешаемых привычными методами внутренних проблем, в том числе с реинвестированием и финансовым оздоровлением отрасли. С чем там сейчас совсем швах.
И чем пришедшие к власти демократы, даже и традиционно недолюбливавшие нефтяников, заниматься совершенно точно не будут — это банально не входит в список приоритетов Демократической партии США.
Нет, специально, безусловно, американскую нефтянку прибивать никто не будет.
Более того, она даже не обвалится одномоментно: на сегодня добыча в 2021 году планируется на уровне нынешнего, пусть и кризисного, 2020 года. И хоть это и выглядит, на первый взгляд, довольно смешно — это уже достижение.
Её, скорее всего, просто оставят без поддержки, справедливо где-то полагая, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих.
Кто-то, наверное, из американских нефтяников после этого даже и выживет — это безусловно.
Но о таком явлении, как «великая сланцевая революция» (по крайней мере на ближайшие годы, а то и десятилетия), лучше вообще забыть — это просто свершившийся факт. Это уходящий Трамп с его идеей реиндустриализации Америки ещё мог как-то, ценой колоссальных сверхусилий (помните ещё его параллельные звонки саудовскому принцу и Путину?), а также путём извращённого изнасилования собственных фондовых спекулянтов, сломать существующий тренд на уход американской нефти и сопутствующего газа с глобальных рынков. Пришедшим ему на смену демократам это просто не надо.
В том числе и чисто политически.
В их вселенной всё, в общем, сойдёт, знаете ли, и так.
Байден вон уже вместо обещанного американского СПГ предлагает европейцам озаботиться зелёной энергетикой. Ибо от русского трубопроводного газа Европе лучше бы отказаться, но у Америки банально не будет чем его, этот русский газ, заместить. Ну, не будет этого американского СПГ в ближайшей исторической перспективе. Вот пусть ветряки и строят. Делов-то.
Впрочем, эти чудные извивы американской внутренней посткризисной политики всё-таки несколько выходят за тематику наших сегодняшних рассуждений о российско-арабском диалоге. И необходимы только для констатации того факта, что России и Королевству СА так или иначе сейчас придется ещё и выстраивать некие особые отношения. И процесс этот, безусловно, не сиюминутный, но все предпосылки для его реализации уже, кажется, есть. Так, в частности, в минувшую субботу стало известно, что страны ОПЕК+ (не будем кривить душой, основные игроки там РФ и СА) могут продлить соглашение, которое сейчас регулирует почти 40% мировой добычи нефти, и после весны 2022 года, когда оно истекает. По крайней мере, об этом министр энергетики Саудовской Аравии принц Абдель-Азиз бен Сальман сказал на брифинге после двусторонней встречи с вице-премьером РФ Александром Новаком в Эр-Рияде.
И так оно, скорее всего, и будет. По крайней мере, до того момента, пока это будет выгодно обеим высоким договаривающимся сторонам.
Но на сегодняшний момент времени, судя по всему, это сторонам уже долгосрочно выгодно. Потому как системное укрепление взаимоотношений между столь различными (несмотря даже на возможные личные симпатии Путина с принцами) игроками со столь различными сферами интересов видно уже просто невооружённым взглядом. Так, в частности, российский министр Новак не просто так с гордостью заявил, что торговый оборот между двумя странами в 2020 году уже просто по факту вырос на 60% (и это, как вы понимаете, не подотчётная Новаку нефть — тут обе державы выступают продавцами, а не покупателями, так что 60% рост тут совершенно точно не при чём).
А саудовский министр, принц Абдель-Азиз бен Сальман тоже не просто так сообщил, что уже к мартовскому заседанию МПК стороны представят 74 перспективных совместных проекта. Причём, по словам принца, они охватывают самые различные области сотрудничества и будут реализованы не теоретически, а в самые ближайшие годы: судя по всему, стороны понимают как неизбежность стратегического сотрудничества, так и его (в перспективе) очень непростой характер, поэтому банально пытаются, что называется, застолбить поляну.
Слишком уж разное у наших стран целеполагание.
И слишком неизбежен компромисс.
И это одна из причин, почему и Российской Федерации, и королевству эти самые «особые отношения» уже не просто нужны, а жизненно необходимы (и в политических классах обеих держав это, судя по всему, начинают довольно прагматически понимать). По крайней мере, это выглядит довольно логично, с какой стороны ни смотри: и Россия, и Саудовская Аравия, в общем-то, благодаря решительности и настойчивости Трампа, но ведь были готовы работать и с учётом интересов американских партнёров. В составе, так сказать, «большой нефтяной тройки», которую уже чуть ли не официально называли ОПЕК++.
Ну а теперь, когда третий участник демонстративно из «большой тройки» самоустраняется и, предположительно, вообще с глобального рынка «самовыпиливается», остающимся игрокам только и остаётся, что играть либо в монополию (и жрать друг друга, что в текущих обстоятельствах просто бессмысленно, ибо рынков хватит на всех), либо объединяться в какое-либо формальное (либо неформальное) соглашение — да хоть называйте его картель. Каковым по факту раньше был ОПЕК, а теперь — по вполне объективным обстоятельствам и где-то даже против воли его участников — становится ОПЕК+. И этот новый центр силы, возможно, и будет в том числе одной из основ тех самых контуров новой глобальной стабильности, которую мы пытаемся разглядеть уже и в не столь далёком, как выясняется, будущем. Которое обязательно наступит (все кризисы рано или поздно заканчиваются), если мир, разумеется, сумеет преодолеть нынешнюю нестабильность без ненужной большой войны.
