Многим из школьного курса биологии знаком пример реакции на раздражение гидры - одного из простейших организмов:
«Если к гидре прикоснуться тонкой иглой, то возбуждение от раздражения одной из нервных клеток передается по отросткам другим нервным клеткам, а от них - к кожно-мускульным клеткам. Это вызывает сокращение мускульных волоконец, и гидра сжимается в комочек»[1].
После того, как внешний раздражитель устраняется, гидра приходит в обычное состояние. Такого рода реакции называются рефлексами. Они необходимы живым организмам для сохранения жизни. «В связи с простотой организации гидры, ее рефлексы очень однообразны»[2], - читаем мы в учебнике биологии для 7-8 классов средней школы.
К сожалению, мы, будучи существами с гораздо более сложной организацией в сравнении с гидрой, а кроме того - еще и христианами, в своих реакциях нередко уподобляемся упомянутому пресноводному полипу. К примеру, когда нас оскорбляют или унижают, мы, даже если смогли удержаться от взаимных оскорблений, внутренне сжимаемся и придумываем варианты возможных кар обидчику. Когда же слышим в свой адрес похвалу (пусть и незаслуженную), то тепло разливается в наших душах и какая-то «легкость необыкновенная». Все это вполне объяснимо, понятно и естественно, но такие ли чувства должны быть в христианине?
Вот что говорит об этом апостол Павел: «Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Флп. 2, 5). Дальнейший текст растолковывает нам, что речь идет о крайней степени смирения и уничижения Господа, то, что по-гречески обозначается словом «кенозис» - истощание:
«Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Флп. 2, 6-8).
Здесь возникает законный вопрос: как можем мы, грешные, подражать Богу? Ведь Господь с недосягаемой высоты достиг человеческой ничтожности, а куда можем сойти мы, и так униженные до крайней степени собственными немощами и грехами? Это недоумение рассеивает другой первоверховный апостол:
«Ибо вы к тому призваны, потому что и Христос пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его... Будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному» (1 Пет. 2, 21, 23).
То есть Господь личным примером являет нам исполнение Своей заповеди:
«А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мф. 5, 44).
Вот какие действия и какие чувства заповедал нам Господь реализовывать в своей жизни. Мы же, если попытаемся трезво взглянуть на себя со стороны, должны будем с прискорбием признать, что наши принципы поведения не соответствуют даже ветхозаветной нравственности. К примеру, в законе Моисеевом заповедуется помогать врагу, если он терпит убыток или попал в трудное положение:
«Если найдешь вола врага твоего или осла его заблудившегося, приведи его к нему; если увидишь осла врага твоего упавшим под ношею своею, то не оставляй его; развьючь вместе с ним» (Исх. 23, 4-5).
Если попробовать найти исторические параллели состоянию нашей нравственности, то, скорее, она ближе к нравственности языческой:
«Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники?» (Мф. 5, 46, 47)
Мы склонны реагировать на внешние раздражители, как простейшие биологические организмы
И здесь уместно вернуться к теме о реакциях гидры. Итак, мы склонны реагировать на внешние раздражители, как простейшие биологические организмы. Если нас «колют иглой», мы сжимаемся, если источник раздражения устраняется, мы разжимаемся (не сразу, конечно). Если нам тепло и сытно, мы радостны и расслаблены, а холод и голод приводят нас в уныние. Все очень предсказуемо: нас хвалят - мы счастливы, нас ругают - мы возмущаемся или грустим.
По слову старца Амвросия Оптинского, мы подобны жуку:
«Когда теплый день и играет солнце, летит он, гордится собою и жужжит: ‟Все мои леса, все мои луга! Все мои луга, все мои леса!" А как солнце скроется, дохнет холодом и загуляет ветер - забудет жук свою удаль, прижмется к листку и только пищит: ‟Не спихни!"»
И эту пропасть, лежащую между реакцией гидры, которую мы являем в своих действиях, и заповедью и примером Христа, которым мы призваны следовать, нам как христианам необходимо как-то преодолевать.
Помочь нам в этом может пример христианских святых, не только древних, но и современных. Таких примеров множество в житийной литературе, и каждый желающий может их найти. Приведем лишь один случай из жизни нашего недавнего современника - отца Иоанна (Крестьянкина). В 1950-м г. власти арестовали его по ложному обвинению в антисоветской пропаганде.
«С целью окончательного изобличения преступника следователь назначил очную ставку с настоятелем храма. Отец Иоанн уже знал, что этот человек является причиной его ареста и страданий. Но когда настоятель вошел в кабинет, отец Иоанн так обрадовался, увидев собрата-священника, с которым они множество раз вместе совершали Божественную литургию, что бросился ему на шею! Настоятель рухнул в объятия отца Иоанна - с ним случился обморок»[3].
Конечно, святые отцы достигали подобного состояния такими подвигами и скорбями, о которых нам и читать-то страшно. Но даже если мы для начала хотя бы увидим это разительное противоречие между верой, которую исповедуем, и нашими привычными реакциями, то и эта малость не останется бесплодной. И пусть мы не достигнем существенного преображения, но у нас будет множество поводов для каждодневного самоуничижения и, следовательно, смирения. А согласно святым отцам, Господь спасает не за подвиги, а за смирение, которое рождается от подвигов. Здесь скорбь о своих грехах и является своего рода подвигом, рождает тот «дух сокрушен», который, по слову Псалмопевца, и есть «жертва Богу».
В этом случае у нас остается надежда, что когда-нибудь в своих реакциях мы отдалимся от подражания простейшим биологическим организмам, и тогда Сам Господь возрастит в наших душах «те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Флп. 2, 5).
