История
отца, предавшего даже не одного сына, а сразу двоих - близнецов, стала
реальностью на современной Украине. Во время потрясений нередко бывает
так, что трещина проходит через семьи. Брат встает на брата, сын - на
отца, отец - на сына. Жизнь братьев Лужецких и их отца - наглядное
свидетельство того, что на Украине действительно идет гражданская война.
Та самая, что разводит по разные стороны линии фронта сыновей и отцов.
В «Тарасе Бульбе» герой убивает сына Андрия, переметнувшегося на сторону поляков. Вымысел? Нет, Гоголя вдохновил рассказ о реальном атамане Охриме Макухе... Сын донского казака, поэт-обэриут Николай Олейников во время Гражданской, утверждают, ссылаясь на архивный документ, филологи, убил отца - «на почве политических разногласий»... Не столь радикальный, но все же впечатляющий сюжет воплотился в наши дни в Тернополе.
27 декабря прошлого года состоялся обмен пленными между народными республиками Донбасса и Киевом. Украинцев меняли на украинцев, солдат ВСУ - на ополченцев. Среди тех, кого удалось вытащить из застенков киевского режима, были и братья-близнецы Лужецкие - Ярослав и Дмитрий. Они не были ополченцами и не воевали с оружием в руках на востоке Украины. Как же простые строители оказались в тюрьме и почему украинские власти обвиняли братьев в государственной измене?
Мы встретились в Москве. Братья сами пришли к нам в редакцию: 30-летние мужики, сильные, крепкие. В них явно чувствуется привычка к физическому труду: по профессии Дмитрий и Ярослав до Майдана владели собственной строительной фирмой с офисами во Львове и Киеве. А до того, как фирма раскрутилась и смогла нанимать рабочих, приходилось им и самим кирпичи класть.
- Не так важна наша история, - говорит Дмитрий. - Мы бы хотели донести до россиян вот какую мысль. Россия до сих пор считает Украину дружественным государством. На самом деле такого государства давно нет. Не осталось никакой дружбы. Остались русские Украины, которых сегодня убивают. Вот прямо сейчас, во время нашего разговора Украина бомбит Донбасс, убивает русских. О чем с этими людьми можно говорить? Нужно предпринимать все меры, чтобы нейтрализовать это правительство.
В 9-летнем возрасте отец близнецов, Олег Дунец, забрал их от матери и привез к себе в село Белобожница Чертковского района Тернопольской области. Это Западная Украина. А до этого они жили в центральной Украине, в городе Кировограде, с матерью и бабушкой.
- Наша бабушка по матери - коренная сибирячка, ее семья перебралась на Украину во время Великой отечественной войны. - начинает рассказ Ярослав. - Она нам с детства прививала любовь к русской культуре. Русский язык был для нас родным. Дед по отцу - истинный «западенец», он был против брака отца с нашей мамой. И семья в конце концов распалась. А время было тяжелое, 90-е годы. У отца финансовое положение было получше, так как он имел родственников в Германии, Канаде и США. Мы переехали, но на новом месте были чужаками, никто нас там не принял.
В местной школе братьев травили, обзывали «москалями», постоянно вспыхивали драки. Самое удивительное, что учителя не только не одергивали детей, но сами не могли скрыть неприязни к «русским». Позднее, когда они сидели в чертковском СИЗО, Лужецким довелось снова увидеть многих своих одноклассников и даже учителя физкультуры - они там работали надзирателями.
- Что же, отец вас никак не защищал? - спрашиваю я.
- Он вообще мало вмешивался в нашу жизнь. Может быть, он нас забрал, чтобы в хозяйстве были рабочие руки...
Отеческая спецоперация
25 июля 2014 года в одном из кафе Тернополя Лужецких арестовала Служба безопасности Украины. Их обвинили в государственной измене, финансировании терроризма, вербовке в террористическую организацию. Братья в то время жили уже в Москве, где также занимались строительным бизнесом, и в том кафе они встречались с людьми, с которыми обсуждали возможность отправки местных рабочих в РФ. Но они не знали, что встреча проходила под контролем СБУ, что на их собеседниках висели подслушивающие устройства, а все посетители кафе были бойцами невидимого фронта. Не знали они и того, что непосредственное участие в этой спецоперации принимал их родной отец.
- У меня как раз родился младший сын. - говорит Ярослав. - Мне нужно было поехать в Тернополь, чтобы оформить его документы. Заодно решили набрать людей на работу по нашему бизнесу. Отец вывел нас на этих людей. Но мы не знали, что отец нас предал, что с самой Москвы нас «вела» СБУ...
- Что подтолкнуло вашего отца к этому поступку? У вас с ним были идеологические разногласия?
- Да нет там никаких разногласий. - смеется Дмитрий. - Наш отец из тех людей, о которых говорят «переобувается в воздухе». У него был знакомый журналист какого-то интернет-издания. Он захотел поехать на Донбасс, чтобы, по его уверениям, «показать правду» людям на Западной Украине. Отец вывел его на нас. Журналист попросил помочь ему сделать аккредитацию, потому что без аккредитации он не смог бы работать на территории ДНР. Я взял его анкетные данные, передал своим знакомым в ДНР. Ему сделали аккредитацию. Он поехал, вернулся, его принимает СБУ... Он их выводит на отца. Отец, защищая себя, выводит на нас. О чем-то там договаривается с СБУ.
Ярослав: «Потом отец нам говорил: «Да я хотел вас спасти!». Он познакомился с СБУшниками и вдруг «прозрел». Вдруг понял, что его миссия - спасти Украину. Это не шутка. Этот СБУшник ему говорит: «Твоим детям надо открыть глаза!». И отец понимает, что мы для него - враги. Что мы все делаем неправильно. И спасти нас может только тюрьма».
- Отец сейчас проходит службу в АТО. - говорит Дмитрий. - Он год назад подписал контракт. Мы в это время были в СИЗО. Мы уже знали, что он нас предал, но пытались как-то его понять и войти в положение. И тут он нанес нам еще один удар - пошел служить в АТО. Теперь возит «груз 200». Покойников то есть.
Патриотический рэкет
Братья основали в Тернополе свой строительный бизнес с 2008 года. Начинали с нуля. Работали по 18-20 часов. Открыли офис во Львове. Планировали открыть еще один, в Киеве. А тут начался Майдан.
- У нас были генподрядчики, по фамилии Будынские. - рассказывают близнецы. - Они известные на местном уровне политики. Мы еще в начале 2013-го заключили с ними контракт на благоустройство территории. В начале Майдана они нам сказали: «Ребята, у вас в штате работает много людей. Отпустите половину на Майдан». Обещали довезти до Киева и еще заплатить. Мы сказали «нет». После этого они разорвали с нами контракт, не доплатили нам много денег. Но многие бизнесмены на такое соглашались.
Ярослав вспоминает:
- В начале 2014 года во Львове к нам пришли и предложили отдавать 15-30% от прибыли на Майдан. Мы отказались. Через неделю сгорел наш львовский офис. Какие-то молодчики забросали его «коктейлями Молотова».
- Вы знаете, кто это сделал?
- Мы понимаем, кто заказчики. Один из них - мэр Львова Андрей Садовый, с которым у нас были определенные конфликты. Мы тогда часто ездили по маршруту Тернополь-Львов-Киев. Видели длинные караваны автобусов. Кто-то же оплачивал эти автобусы? Еду, воду, теплые вещи и одеяла? Это делали олигархи Западной Украины. Теперь многие об этом жалеют. Всем что-то тогда обещали, но всех обманули. Обложили дополнительными налогами. Постоянно требуют денег.
- Кто и на что требует денег у бизнесменов?
- Да тот же «Правый сектор» (организация, запрещённая в РФ) приходит и требует денег. За «крышу».
- За деньги, собранные с предпринимателей, они создают все эти «национальные дружины». - поясняет Дмитрий. - С их помощью одни бизнесмены «отжимают» бизнес у других. Это делается при помощи СБУ, которая тоже в доле. Человеку, у которого надо что-то отжать, предъявляют «финансирование терроризма». А те, кто отжал при помощи СБУ чужой бизнес, финансируют разные националистические организации для того, чтобы люди, которые раньше были владельцами этого бизнеса, не могли вернуться и забрать его.
- Так вы настроили против себя «патриотов» тем, что отказались посылать людей на Майдан?
Ярослав: - Не только. Мы приезжали в Киев на Антимайдан. Несколько раз попадали в камеры тележурналистов. Не скрывали, что поддерживаем легитимное правительство. Многим это не нравилось. В марте 2014 года нас в Киеве похитил «Правый сектор». Это произошло возле бизнес-центра «Парус». Нам надели полиэтиленовые пакеты на головы и закинули в автомобиль. Вывезли в район Борисполя, держали трое суток в подвале. Они хотели, чтобы мы переписали часть своего бизнеса на них.
- Вы переписали?
- Переписали несколько гаражей с парковками и недостроенный дом во Львове. Они забрали также микроавтобус. На этом мы и разошлись. Они нас вывезли в посадку у трассы Киев-Борисполь и там оставили.
Психологическая смерть
- Расскажите о вашем аресте. Как все произошло?
- Подложили мне пять патронов от пистолета Макарова, они и стали предлогом для задержания, - вспоминает Дмитрий. - Три часа держали в наручниках с закованными за спиной руками. Без адвокатов. После чего сказали: «Поехали знакомиться с «Правым сектором». На головы надели целлофановые пакеты, поставили на колени и еще фотографировались возле нас. Посадили в разные машины и повезли в карьер.
Ярослав запомнил, что в тот день стояла жара, 40 градусов, в пакете нечем было дышать. Он чувствовал, что едут куда-то за город. Потом съехали в поля. Его вытащили из машины, и он увидел Дмитрия, который стоял лицом к обрыву карьера, в наручниках. Его избивали ногами и прикладами. Ярослава вытащили из машины, поставили рядом с братом лицом к обрыву. За их спинами встали люди с автоматами. Братья простились друг с другом. Прозвучали выстрелы, Ярослав упал и потерял сознание.
- Очнулся, когда они возле меня фотографировались. Дмитрия уже увезли. Меня подняли. Опять надели на голову пакет, и мне уже было безразлично - куда меня везут и зачем. Мне казалось, что я умер. Нас привезли в подвал СБУ. Через пару часов приехали адвокаты.
- Так там, у обрыва, был «Правый сектор»?
- Нет, СБУ. Нас принимала киевская контрразведка. Курировал операцию подполковник, киевлянин. Звали его Антон. Когда нас только задержали, мы хотели откупиться. Но нам сказали: «ребята, мы у вас деньги и так заберем. Но помочь мы вам ничем не можем. Потому что ваше дело уже на контроле у президента». Для Украины это было резонансное, показательное дело. Из нас делали агентов ФСБ. За это дело многие СБУшники получили звезды.
Ярослав: - Дальше до трех часов ночи мы оставались в подвале СБУ, где нас пытались сломать морально. Нам говорили: «У тебя же дети. Ты выйдешь, когда им уже будет по 20 лет. Сейчас к тебе домой поедут, изнасилуют твою жену» и тому подобное. Методы применялись разные. Засовывали иголки под ногти. Применяли электрошокер. Есть такой метод - утопление. Тебе кладут тряпку на лицо и поливают водой. Дышать невозможно, но в то же время окончательно не захлебнешься.
Но мы смогли их удивить. Уже на вторые сутки они спрашивали: ребята, кто вас готовил к допросу? А нам просто после имитации расстрела уже все было безразлично. Человек в таких ситуациях как бы «умирает» психологически. И на него уже ничто не действует.
Дмитрий: - Следующие два с половиной года мы провели в одиночных камерах. Нас даже держали на разных этажах. Мы нашли друг друга через прогулочные дворики. Там было 8 двориков. Если ты сидишь в одиночной камере, то и гуляешь один. Брат написал на стене стих из 90-го Псалма: «Ибо ангелам своим заповедает о тебе - охранять тебя на всех путях твоих». И рядом - номер камеры: «хата 7-3».
Потом я попал в тот дворик, где он гулял, и увидел эту надпись. Я знал, что это он написал, эти слова у него вытатуированы на руке. Я тоже написал слова своей татуировки: «Побеждает тот, кто пытается».
Первые два месяца не давали даже книг. Чтобы не сойти с ума, я писал карандашом на стенах. Кратко скажу: сидели мы достойно. Мы не предали свои принципы, люди, которые нас там окружали, относились к нам с уважением.
19 февраля 2016 года суд в отсутствие обвиняемых вынес решение: приговорить Дмитрия Лужецкого к 15-ти годам, Ярослава - к 14-ти. Но братья подали апелляцию, и приговор был отменен. С сентября 2016 года началось новое рассмотрение. Судебные заседания идут и сейчас.
Обмен
Братья были в списках на обмен с 2014 года. Но обмен постоянно срывался. Наконец 15 декабря 2017 года их повезли в суд. Прокурор зачитал ходатайство по поводу изменения меры пресечения, поскольку в связи с Минскими соглашениями ДНР и ЛНР потребовали их в обмен на ВСУшников. Дмитрия повезли в Святогорск, куда в пансионат «Зеленая роща» свозили предназначенных для обмена подследственных. А Ярослава отдавать отказались. Его вернули в камеру. Дмитрий уже из Святогорска задействовал все свои связи, звонил всем, кому только мог, чтобы помогли вытащить брата. 23 декабря ему тоже изменили меру пресечения и повезли в Святогорск. И вот наступило 27 декабря.
- Утром нас всех собрали, приехала Ирина Геращенко. - вспоминает Дмитрий Лужецкий. - Она отговаривала людей от обмена, обещала закрыть уголовные дела, сулила всяческие привилегии.
Там с нами были 18 россиян. И вот мы садимся в автобусы, а россиян нигде не видно. В принципе, мы могли отказаться от обмена без россиян. Если бы все вышли из автобусов, украинская сторона не посмела бы сорвать обмен. Однако к нам подошел один из россиян, некто Игорь Питерский, настоящая его фамилия Кимаковский. Я спрашиваю: «Что случилось, где ребята?» Он улыбается и говорит: «Езжайте спокойно, у нас все в порядке». Если бы не это, мы бы в тот день устроили бунт и не позволили россиянам остаться. Мы уже потом узнали, что их всех отправили назад в СИЗО.
Сейчас братья подали документы на предоставление им в России временного убежища. Заняты формированием общественного движения «Русские Украины». В дальнейшем на его основе планируется создание Русской партии Украины.
- А что ваш отец? Он пытался связаться с вами, объясниться?
- Меня в Святогорск на обмен вез тот самый СБУшник, старший в группе, который общался с нашим отцом еще в 2014 году, и посоветовал ему нас сдать. - рассказывает Ярослав. - И он мне сказал: «Твой отец для меня - как родной отец». Он меня сфотографировал в этом автобусе. Отправил моему отцу фотографию с сообщением: «Везем твоего сына на обмен».
Потом отец его набирает и просит передать мне трубку. Я говорю: «Скажи этому человеку, что мне не о чем с ним говорить». Этот СБУшник - теперь названный сын нашего отца. Они и на рыбалку ездят вместе, и на дачу, отдыхают, как отец и сын.
- Отец был у вас свидетелем на процессе?
- Да. Он приходил на судебные заседания, хотя мы ему говорили: не приходи, мы не хотим тебя видеть. Самое удивительное, что он даже не испытывает угрызений совести.
- А после обмена он пытался как-то связаться с вами?
- Нет, и мы с ним тоже. Мы ему не желаем зла, не проклинаем. Это его выбор. Но мы свой выбор тоже сделали.
