«Пахнет горячими ватрушками, по ветерку доносит. Я сижу на досках у сада. День настояще летний. Я сижу высоко, ветки берез вьются у моего лица. Листочки до того сочные, что белая моя курточка обзеленилась, а на руках - как краска. Пахнет зеленой рощей... Я иду по доскам к сирени. Ее клонит от тяжести кистями. Я беру их в охапку, окунаюсь в душистую прохладу и чувствую капельки росы. Завтра все обломают, на образа. Троицын день завтра».
Такой простой, но необыкновенно лиричный слог в современной литературе встречается крайне редко. И неудивительно: осознание столь ценным и цельным каждого момента безвозвратно утерянного прошлого было дано автору ценой трагического настоящего. Он возвращается мыслями в тот мир, где источает душистую прохладу сирень, а в блистающей огнями церкви начинается праздничная служба, в эпоху, когда не только Россия, но и вся Европа переживает совершенно необратимые, казалось бы, перемены. Нет уже ни тех храмов, ни тех священников, невозможно пройтись по знакомым улицам... Как говорил сам писатель, работа над этой книгой, продолжавшаяся более двадцати лет, с 1927 по 1948 год, спасала его от отчаяния и нервного срыва. И в ней действительно есть что-то очень умиротворяющее, утверждающее нас в том, что если человек носит что-то в своем сердце, потерять это уже невозможно.
Это произведение показывает нам светлый мир детства глазами маленького мальчика Вани. В романе описан быт православной патриархальной семьи - описан со всеми подробностями, столь незаметными прежде и столь дорогими автору в его зрелые годы. Читая книгу, невольно погружаешься в мир старой Москвы с ее ярмарками, гуляниями, праздниками, церквами, золотыми куполами, всенародными постами и грандиозными зваными обедами. Может показаться, что здесь слишком много житейского, земного - чего стоят одни только описания традиционных русских блюд, - но в глазах ребенка всё это цельно и одухотворено, он всё хорошее в этом мире воспринимает как приношение Богу. Кроме того, именно в бытовых моментах мы видим теплоту и сердечность отношений героев, тот мир в душе, с которым они живут.
Главы романа посвящены отдельным церковным событиям. Это Великий пост, Пасха, Троица, Преображение, Михайлов день... Русский уклад жизни описывается через церковный богослужебный год. Для маленького Вани это не просто череда постов и праздников - он знает, что каждый период этого годового круга будет прожит по-особенному, в соответствии с его предназначением, где житейское опять же соединится с духовным, домашние хлопоты - с благодарением Богу. Наступит Великий пост, и он с домочадцами отправится на Постный рынок за грибами - «лесной говядинкой», где будет кружиться народ, а у него самого закружится голова от гула и всевозможных запахов. Мальчик хорошо помнит, что примерно в середине Святой Четыредесятницы запасают лед на лето, после Воздвижения Креста Господня - рубят капусту, а в канун Покрова - мочат антоновку. «Овсяная солома, пареная, душистая, укладывается на дно кадушки, на нее - чтобы бочками не касались - кладутся золотистые антоновки, и опять, по рядку, солома, и опять яблоки... и заливается теплой водой на солод... Многие дни будут ходить по дому яблочные духи. И с какой же радостью я найду закатившееся под шкаф, ставшее духовитее и слаже антоновское "счастье"!..»
Глазами ребенка мы видим и взаимоотношения детей и родителей, купечества и дворовых. Рядом с Ваней - самые близкие люди, отец и наставник Горкин. Им посвящены лучшие страницы произведения.
Отец, Сергей Иванович, - сильный, крепкий телом и духом, работящий, с добрым понимающим сердцем. Он учит сына быть настоящим православным христианином, чутким к чужой боли и способным к состраданию. В общении между отцом и сыном мы ощущаем согласие и любовь. Когда Сергей Иванович после продолжительной болезни стал крепнуть и набираться сил, он взял с собой Ванюшу за «крынкинской» клубникой на Воробьевку. Там, во время чаепития, он стал наизусть читать любимые Ванины стишки. И такая неподдельная радость была у мальчика, такой восторг - до слез! И трудно сказать, чего в этом было больше - радости от любимых стихов, радости от летней природы или радости от того, что любимый папа выздоровел и рядом. «В первый раз я слышал, как он говорит стишки. Он любил насвистывать и напевать песенки, напевал молитвы, заставлял меня читать ему басни и стишки, но сам никогда не сказывал. А теперь на Воробьевке, на высоте, над раскинувшейся в тумане красавицей-Москвой нашей, вдруг начал сказывать... - и как же хорошо сказывал! С такой лаской и радостью, что в груди у меня забилось и в глазах стало горячо».
Особое место в сердце мальчика занимает старый плотник Михаил Панкратович Горкин, который «уже не работает, а так, при доме». Он как бы невзначай занимается духовным обучением Вани, рассказывает ему о Боге, праздниках и святых. И так естественно, легко, складно это получается... Вот, например, беседуют они с Ваней в канун праздника Святой Троицы:
- Я знаю. Это самый веселый образ. Сидят три Святые с посошками под деревцом, а перед ними яблочки на столе. Когда я гляжу на образ, мне вспоминаются почему-то гости, именины.
- Верно. Завтра вся земля именинница. Потому - Господь ее посетит. У тебя Иван Богослов ангел, а мой - Михаил-Архангел. У каждого свой. А земли-матушки сам Господь Бог, во Святой Троице... Троицын день. «Пойду, - скажет Господь, - погляжу во Святой Троице, навещу». Адам согрешил. Господь-то чего сказал? «Через тебя вся земля безвинная прокляна, вот ты чего исделал!» И пойдет. Завтра на коленках молиться будем, в землю, о грехах. Земля Ему всякие цветочки взростила, березки, травки всякие... Вот и понесем Ему, как Авраам-царь. И молиться будем: «Пошли, Господи, лето благоприятное!». Хорошее, значит, лето пошли. Вот и поют так завтра: «Кто-о Бог ве-лий, яко Бо-ог наш? Ты еси Бо-ог, тво-ряй чу-де-са-а!».
Ваня смотрит на старших и впитывает каждое слово, движение, желает быть похожим на «папашеньку» и Горкина. И сразу становится ясным, что истинное воспитание заключается в самом поведении родителей, в укладе их жизни, а не в поучении, как надобно и как не надобно поступать.
Юный герой романа тонко чувствует единство духовного и природного мира, сплоченность людей и свое родство со всеми. При всей своей наивной непосредственности он дает точную и правдивую оценку событиям, происходящим в его жизни. Набираясь впечатлений и духовных познаний, Ваня постепенно начинает понимать, что всех окружающих его людей объединяет любовь к Творцу.
Несмотря на то что роман заканчивается печальным событием - кончиной главы семьи, образ смерти не делает произведение мрачным. Ваня знает, что душа бессмертна, он не раз слышал об этом от взрослых, и здесь это знание претворяется в реальную веру. Символичен и сон Вани перед смертью отца: он идет с Горкиным по большому лугу, за которым - «Троица». «Луг покрывается цветами, не простыми цветами, а - "живыми"! Все цветы движутся, поднимаются из земли на волю. Цветы знакомы, но совсем необыкновенные. Я вижу "желтики", но это огромные "желтики", как подсолнухи...». Также перед смертью отец благословляет Ваню иконой Святой Троицы, а весь роман завершается пением «Трисвятого» на отпевании.
Через любовь к ближним, трепетное отношение к традициям и духовной истории своей Родины автор проводит в произведении мысль о глубочайшей вере русского народа в Бога. Эта книга не только для православных христиан, но и для невоцерковленных людей. Отношение к Богу приоткрывается в ней через то, что понятно и близко любому человеку: ценность детства, ценность душевной близости, ценность светлых воспоминаний.
Единомышленник автора романа, русский философ и публицист Иван Александрович Ильин в своем труде «О тьме и просветлении» отмечал, что изображенное в романе «Лето Господне» - не то, что «было и прошло», а то, что «есть и пребудет... Это сама духовная ткань верующей России. Это - дух нашего народа».
Газета «Православная вера» № 10 (606)
[Олеся Дубовская]Православие и современность
