Многие американские комментаторы говорят - отчасти в порядке
мрачной шутки, отчасти всерьез - о второй американской гражданской
войне. До «горячей» войны еще далеко, но конфликт носит достаточно
напряженный характер.
На днях подал в отставку один из членов Верховного суда США Энтони Кеннеди. Это событие может иметь очень серьезные последствия для внутренней политики США. И для наших отношений с этой страной.
Верховный суд США (примерно как наш Конституционный суд) должен определять соответствие тех или иных законодательных установлений (принимаемых на уровне страны в целом или отдельных штатов) конституции. Фактически это дает суду огромную законодательную власть, поскольку его решения определяют развитие законодательства для всей страны.
Последним широко известным (многие скажут - печально известным) решением суда было признание «однополого брака» конституционным правом граждан США, а ряд политических деятелей тогдашнего президента Обамы заявили о своей решимости продвигать это установление по всему миру.
Многие указывали на очевидную недемократичность такого решения: девять человек, за которых не голосовали избиратели, ни много ни мало как переписали определение такого фундаментального для человеческого общества института, как брак.
Но так уж сложилось американское государство, что эти девять человек обладают огромной властью, причем властью несменяемой. Судьи Верховного суда избираются пожизненно - в принципе, судья может уйти сам (как Кеннеди) или его могут (с большим трудом) отрешить от должности - но такое бывает редко.
Поэтому новый судья, в отличие от нового президента, приходит не на годы, а на десятилетия.
В случае, если судья умирает или подает в отставку, нового назначает президент и утверждает Конгресс. Поэтому на последних выборах агитаторы сторон подчеркивали, что они выбирают не только президента на ближайшие четыре года - они выбирают того, кто будет назначать судей Верховного суда, людей, которые останутся в должности и будут принимать судьбоносные для страны решения до конца своих дней.
На то, как будет голосовать тот или иной член Верховного суда, оказывают влияние его личные убеждения, философия, которой он руководствуется. Он может быть либералом, консерватором или умеренным, то есть поддерживать тех или других в зависимости от ситуации.
А это имеет ключевое значение для острого идеологического конфликта, который сами американцы называют «культурными войнами».
Многие американские комментаторы говорят - отчасти в порядке мрачной шутки, отчасти всерьез - о второй американской гражданской войне. До «горячей» войны, слава Богу, еще далеко, но конфликт носит достаточно напряженный характер.
С одной его стороны выступают консерваторы, для которых важна христианская идентичность Америки, традиционная семья, свобода вероисповедания, и ограниченное в своих полномочиях правительство. И вмешиваться оно должно только там, где без него действительно нельзя обойтись, во всех остальных случаях предоставляя гражданам самим о себе позаботиться.
С другой - либералы, выступающие за сильное социальное государство, долг которого за счет налогоплательщиков активно помогать людям. Прежде всего, притесненным и угнетенным меньшинствам (к их числу относятся и люди с особенностями в сексуальном поведении, например гомосексуалисты или трансгендеры).
По убеждению либералов, государство должно активно бороться с «дискриминацией», под которой понимается, например, отказ пекарей-христиан печь торт для церемонии «бракосочетания» двух лесбиянок.
Борьба с дискриминацией принимает все более гротескные формы. Например, либералы отстаивают «право» «трансгендерных женщин» (биологических мужчин, считающих себя женщинами) пользоваться женскими раздевалками и душевыми.
ЛГБТ-идеология продвигается как обязательная для преподавания в школах, а люди, которые выражают свое несогласие, клеймятся как злобные фанатики, лишаются работы или попадают под суд.
Грубая настойчивость и нетерпимость либералов в продвижении своей идеологии сыграла, очевидно, намного большую роль в победе Трампа, чем предполагаемые «русские хакеры». Многие американцы решили, что для них это слишком, и поддержали альтернативного кандидата. При всех его личных недостатках.
И вот теперь назначение судьи - на место выбывшего Кеннеди - становится делом президента Трампа, и, как ожидается, он выдвинет на это место консерватора.
Либеральная пресса выражает глубокую тревогу относительно того, сохранятся ли предыдущие достижения либералов в «культурных войнах». И, прежде всего, известное решение по делу Roe vs Wade от 1973 года, которым в США были легализованы аборты.
Вопрос об абортах остается одним из центральных в противостоянии либералов и консерваторов. Для либералов принципиально добиваться расширения доступа к абортам - вплоть до, в перспективе, «постнатальных», то есть умерщвления уже родившегося младенца.
Причем речь идет не только о максимальной либерализации этой практики в самих США, но и о продвижении абортов в других странах: либералы обычно гораздо более глобалистски настроены и желают насадить свою идеологию по всему миру.
Консерваторы указывают на то, что аборт - это лишение жизни заведомо невинного человеческого существа, и стремятся, в идеале, к запрещению абортов вообще, а пока это невозможно - к уменьшению их доступности.
И вот консервативный состав Верховного суда если и не отменит решение 1973 года, то, во всяком случае, сильно поможет сторонникам права на жизнь затруднить работу абортной индустрии.
Дело в том, что многие консервативно настроенные штаты, хотя не могут запретить аборты, обставляют деятельность абортмахеров различными ограничениями. Если бы состав Верховного суда был либеральным, эти ограничения можно было бы оспорить в суде. Но консервативный Верховный суд, очевидно, будет поддерживать любые ограничения на аборты, что может породить ситуацию, когда решение по делу Roe vs Wade не будет отменено формально, но уже не будет исполняться на практике.
С другой стороны, консерваторы, которые сталкиваются с давлением в тех штатах, где преобладают либералы, будут получать (у того же суда) защиту от попыток местных властей запрещать им проповедовать свои взгляды или навязывать их детям либеральную идеологию.
Поэтому отставка судьи Кеннеди и предстоящее назначение нового судьи на его место - очень серьезное событие во внутренней политике США.
С одной стороны, это тяжелое поражение для либералов, которые, как казалось еще недавно, полностью выиграли «культурные войны». С другой - обострение конфликта и рост политической напряженности в американском обществе, дальнейшее расхождение между «синими» (то есть либеральными и голосующими за демократов) и «красными» (то есть консервативными и голосующими за республиканцев) штатами.
Предчувствия гражданской войны едва ли сбудутся, а вот обострение мировоззренческого противостояния неизбежно.
И для России здесь открывается возможность диалога с теми американцами - христианами и консерваторами - которые противостоят глобалистской элите у себя в стране, подобно тому, как Россия противостоит ей на международной арене.
В этих кругах (в отличие от либеральных) существуют определенные симпатии к России, как к стране, которая возвращается к своим христианским корням, где церкви строятся, а не переоборудуются в дискотеки и магазины.
Правда, есть существенный фактор, который мешает налаживанию этого диалога: проблемы, которые возникли у протестантских общин после принятия Думой ряда законодательных актов. Беда не только в самих поправках, но и в том, что, как показывает опыт, они воспринимаются властями на местах как определенный сигнал - мол, протестанты рассматриваются государством как люди подозрительные, надо бы их прижать.
Потом эти случаи широко освещаются в американских медиа, обескураживая симпатизантов России.
Мы хорошо вложились в чемпионат мира по футболу, учитывая явную пользу всего мероприятия для разрушения того образа России как унылой тирании, который создается западной прессой. Увы, нападки на религиозные меньшинства работают как раз на укрепление этого образа. И работают эффективно.
Консервативный поворот и обострение конфликта между либералами и консерваторами в США создает новые возможности для России. Возможности, которыми стоило бы воспользоваться.
