Мировоззрение
Збигнева Бжезинского является для нынешних западных элит «неудобным».
Бжезинский никогда не был, что называется, в тренде. Именно поэтому на
родине о нем предпочли забыть. Чего не скажешь о России.
Безвременно ушел из жизни один из ярчайших представителей американской политической мысли и один из самых убежденных врагов России Збигнев Бжезинский.
Для отечественных конспирологов он был просто подарком небес. Если нужно было обосновать «врожденную зловредность Запада», то всегда можно было сослаться на Бжезинского. Как это нет заговора против России? Вот же книги Збигнева! Как же можно договариваться с «этими американцами», если Збиг их интеллектуальный гуру?
Между тем на Западе, тем более в Соединенных Штатах, Бжезинский никогда не был, что называется, в тренде. Его никак нельзя причислить к людям, которые сформировали американскую внешнеполитическую доктрину. Он был по-настоящему влиятельным человеком в течение очень короткого периода времени, будучи советником Джимми Картера - президента США, которого сегодня вспоминают как одного из главных неудачников Вашингтона за последние 50-100 лет.
Генри Киссинджер, Мадлен Олбрайт, Барак Обама - вот чей «след в истории» обсуждают на Западе. И президентство Билла Клинтона вспоминают с ностальгией. И даже «вклад» Кондолизы Райс...
Когда в феврале 2016-го умер судья Верховного суда Антонин Скалиа (кто-то помнит его в нашей стране, помимо узкого круга специалистов?), это трагическое событие обсуждали в США без малого месяц. И даже год спустя ведущие американские газеты и телеканалы каждый день спорили о его наследии и гадали, кто же придет на его место.
Когда почил Збигнев, о нем сразу постарались забыть. Очень сухой и краткий некролог в The New York Times, десяток статей в других изданиях, несколько скромных новостных сюжетов на ТВ - и все. Главный американский новостной агрегатор Real Clear Politics даже не завел специального раздела под Збига. Разгорающийся скандал между телеведущим Шоном Хэннети и его работодателем, телеканалом Fox News, такой чести удостоился, а вот кончина «самого любимого» в России геополитика - нет.
Лишь отсутствие на MSNBC ведущей передачи «Утро с Джо» Мики, дочери Збигнева, до сих пор напоминает о том, что Америка лишилась Бжезинского. Даже Джо Скарборо (тот самый Джо, утреннюю передачу с которым вела Мика) рассказал о кончине Збига как-то скомкано и невнятно - мол, моя коллега отсутствует, потому что такое дело приключилось...
Кажется, что Бжезинского достойно помянули лишь у нас. За прошедшие выходные все ведущие СМИ страны посвятили ему телесюжеты и статьи. Политики, эксперты и известные журналисты - все сочли долгом высказаться о нем. И большинство из них говорили с грустью. Мол, когда еще появится такой умный противник...
Все вышесказанное отнюдь не означает, что Збигнев был интересен в последнее время только у нас в стране. Он был и остается одним из величайших геополитиков заокеанской сверхдержавы. Вот только его мировоззрение является для нынешних западных элит столь же «неудобным», как и предполагаемые контакты зятя президента и большого друга израильского премьера Нетаньяху Джареда Кушнера с российским послом в США Кисляком.
Нет, не потому, что Збиг втайне любил Россию, а потому, что подвел научный базис под ненависть Запада к ней.
Часто нелюбовь Бжезинского к нашей стране объясняют двумя факторами. Один из них - его польское происхождение. Второй - невозможность родителей вернуться на историческую родину из-за ялтинских соглашений. Иногда говорят - из-за акта Молотова-Риббентропа. Дело в том, что отец Збигнева Тадеуш был дипломатом, которого отправили в Монреаль в 1938 году. После 1945-го семья уже не могла вернуться в Польшу, поскольку сотрудничала с так называемым правительством страны в изгнании, находившимся в Лондоне.
Но я бы не стал объяснять политические убеждения покойного столь примитивно. Он был ответственным исследователем и последовательным сторонником теорий, усвоенных еще в студенческую пору. У него не было животной ненависти к России. Он просто полагал - из научных соображений, - что она должна быть расчленена или уничтожена.
Сегодня это может прозвучать странно, но Бжезинский был классическим приверженцем реалистической школы внешней политики. Вот только не в интерпретации Никсона и Киссинджера.
Своим интеллектуальным учителем Збигнев считал британского географа, экономиста и политического философа Халфорда Макиндера (1961-1947), одного из основоположников англосаксонской школы геополитики и автора так называемой евразийской теории, которую в начале XX века называли теорией Хартленда (сердца земель, внутренних земель, глубинки и т.д. - точного перевода, увы, не существует).
«Кто владеет Восточной Европой, тот владеет Евразией. А кто владеет Евразией, тот владеет миром», - кто же из нас не помнит эту весьма неточную, искаженную цитату, приписываемую Бжезинскому! На самом деле, о важности Восточной Европы с позиций географического детерминизма впервые заговорил Макиндер. В 1904 году он представил Королевскому географическому обществу свою теорию Хартленда, а в 1919 году в работе «Демократические идеалы и реальность» написал:
«Тот, кто контролирует Восточную Европу, тот контролирует Хартленд. Кто управляет Хартлендом, тот владеет Мировым Островом. А кто владеет Мировым Островом, тот правит миром».
Под Мировым Островом британский геополитик понимал бóльшую часть Европы, Сибири, Азии, Северной Африки и Ближнего Востока. Хартленд - это самое сердце Острова. В начале XX века 80% территории «сердца земель» принадлежали Российской империи. Южная часть «острова» была колониальными землями, которые позже станут Большим Ближним Востоком.
Континентальная Европа по данной теории была отнюдь не центром мира. Она входила в так называемый внутренний полумесяц. А Великобритания, оба американских континента, Океания и Австралия - во «внешний полумесяц».
Макиндер также называл Хартленд «территорией разворота», недвусмысленно намекая на то, что как только им овладеет «цивилизованная нация» или сообщество наций (в последнее, правда, он не особенно верил), жизнь на Земле неузнаваемо изменится к лучшему.
До сих пор остается загадкой, как возникла эта географически детерминированная теория и почему она стала столь популярной. Но такие дисциплины, как геополитика и геостратегия (а Бжезинского часто называли геостратегом), произошли именно из этого учения о важности к тому времени мало освоенного пространства к западу от Москвы и Санкт-Петербурга.
Ни о каких ресурсных богатствах Урала, Сибири и Арктического шельфа тогда никто не знал. Малоразвитый в то время Китай был приравнен по значимости к Германии и Франции. А Туманный Альбион и ставшая уже первой экономикой мира Америка считались лишь далекими задворками «территории разворота».
Это все равно как сегодня объявить хот-спотом Найроби или непроходимые джунгли Амазонии!
Но почти все яркие мыслители Запада - а позже и России - поверили в эти географические «карты Таро». Многочисленные теории о противостоянии континентальных и морских держав берут свое начало в учении о Хартленде. Да и «Остров Россия», окруженный лимитрофными «проливами» Восточной Европы, о котором нам рассказал выдающийся российский геополитик Вадим Цымбурский, - это тоже развитие идей Макиндера.
Идея сдерживания государства, контролирующего Хартленд (то есть России), - это тоже Макиндер и его последователи.
Бжезинский свято верил своему заочному учителю. Он яростно критиковал администрацию Эйзенхауэра за приверженность концепции «отхода» из Европы. Став советником президента Линдона Джонсона, он старался убедить вашингтонский истеблишмент наладить конструктивные отношения со странами Восточной Европы и усилить тем самым изоляцию Москвы. Шарля де Голля он считал чуть ли не личным врагом из-за его концепции «Европы от Атлантики до Урала».
Покойный геополитик последовательно критиковал политику разрядки Никсона-Киссинджера. Получив наконец высокий государственный пост советника по национальной безопасности в администрации Картера, он сделал все для того, чтобы дискредитировать и изолировать госсекретаря Сайруса Вэнса и других сторонников сближения с СССР. В обход внешнеполитического ведомства США он провел серию переговоров с руководством Китая (который не входит в Хартленд) и способствовал установлению официальных дипломатических отношений с Пекином.
Ближний Восток - южная оконечность «Мирового Острова» - в представлении Бжезинского был ареной бескомпромиссной борьбы Москвы и Вашингтона. Когда уже в 2000-х у Збигнева спрашивали, а не сожалеет ли он о том, что фактически собственными руками создал «Аль-Каиду» в Афганистане и сделал Иран врагом США, тот отвечал предельно откровенно: куда важнее было разрушение Советского Союза.
Интервенции США на Ближнем Востоке Бжезинский не приветствовал. Он был против даже первой войны в Заливе. Зато горячо поддержал вторжение НАТО в Югославию. Еще бы - «кто владеет Восточной Европой»...
В последние годы геостратега особенно интересовала Украина. Он не раз и не два повторял, что «судьба Европы решается в Киеве». Присоединение Крыма к России он воспринял особенно болезненно - «эти русские» взяли под контроль часть «внутреннего полумесяца».
При этом всю свою сознательную жизнь Бжезинский оставался идейным врагом неоконсерваторов. Но не потому, что те все время стремились к новым интервенциям и ненавидели Россию. Збигневу претил их «романтический» взгляд на геополитику и идея распространить демократию по всему миру. В борьбе за Хартленд, знаете ли, не до сантиментов.
Собственно говоря, именно поэтому геостратега и «забыли» на родине. Либеральные интервенционисты и неоконы пришли практически к единой внешнеполитической повестке, основанной на «ценностях». Им противостоят реалисты киссинджеровской школы, вспоминающие разрядку как величайшее достижение США на международной арене, а также «изоляционисты», считающие именно Америку «Мировым Островом».
Теория Макиндера-Бжезинского сегодня кажется не просто архаичной, но и псевдонаучной - как учение о плоской Земле, - но именно она, как бы ее ни стеснялись всевозможные Маккейны и Клинтоны, дает их иррациональной русофобии хоть какое-то обоснование.
И это обоснование настолько постыдно, что Збигнева почти так же не любили (пытаясь этого не показывать) на Западе, как и в России.
Покойся с миром, великий враг! Хартленд помнит о тебе.
