«Царь Македонии Александр III Великий с детства был романтичным юношей, увлекавшимся поэмами Гомера и мечтавшим повторить и даже превзойти подвиги Ахилла. Если целью его отца, Филиппа II, было создание панэллинской державы во главе с Македонией, объединяющей, в том числе и греков Малой Азии, находившихся в тот момент под персидским господством, то Александр мечтал о покорении всей Азии и выходе к Океану (своего рода европейский Чингисхан, стремившийся к Последнему морю на 1500 лет раньше своего азиатского эпигона)», - пишет в статье «Америка с ними» известный политолог, обозреватель МИА «Россия сегодня» Ростислав Владимирович Ищенко. Статья опубликована на сайте Украина.ру.
«Не факт, что Филиппа так уж интересовала судьба азиатских греков, вполне комфортно живших (самоуправлявшихся и торговавших) в державе Ахеменидов и боявшихся разрушающей города, торговлю и человеческие судьбы войны гораздо больше, чем мечтавших об "освобождении" (то есть замене гегемонии персидского царя на гегемонию царя македонского). Но сплотить европейских греков в панэллинский союз, который легитимировал бы македонскую гегемонию и убедить их начать войну с давно ничем им не мешавшей персидской державой, можно было, только найдя "благородный" повод, игнорировать который не мог ни один "порядочный эллин"», - отметил эксперт.
«Возможно, проживи Филипп чуть дольше, всё бы и закончилось локальной военной кампанией на побережье Малой Азии, а высокая синкретическая эллинистическая культура, очарованию которой поддались и римляне, и карфагеняне, и парфяне, вовсе бы не сформировалась. Но Филипп был убит на свадьбе собственной дочери и, после короткой резни конкурентов, Александр был признан народом и знатью царём Македонии. Мотивировка похода на Восток сразу изменилась. Поскольку Александр не собирался ограничиваться завоеванием только греческих городов Эгеиды, освобождение греков хоть и не было совсем забыто, но отодвинулось во второй пропагандистский эшелон», - говорится в статье.
Как отметил эксперт, «на первое место выдвинулось два тезиса:
1. Для простых македонян, которым было мало дела до греческих проблем, поход был "местью за убийство Филиппа". Никто до сих пор не доказал участие персов в заговоре против царя. Более того, наибольшие бонусы от гибели Филиппа получили Александр с матерью, которых уже оттирали от двора и надежд на престол родственники Филиппа по линии его новой жены. Но простые македонские пастухи в такие тонкости не вникали.
2. Для греков же основной версией была "месть за вторжение персов" в 490 году до Р.Х. (за 156 лет до начала похода Александра) и за сожжение ими Афин. На такие мелочи, как то, что союзником и вассалом персов, во время их вторжения, был царь Македонии Александр I Филэллин (из той же династии Аргеадов, что его младший тёзка) внимание никто не обратил. Как и на то, что после двух краткосрочных персидских вторжений, греки полтораста лет увлечённо резали друг друга, вступая в союзы с той же Персией».
«Заметили? Далёкие легендарные дикие времена – заря цивилизации. Война считается вполне легитимным и даже почётным делом, не то, что сейчас. Но Филипп не может сказать, что он просто хочет установить в Греции македонскую гегемонию (как ранее существовали претензии на общегреческую гегемонию Афин, Спарты и Фив, выливавшиеся в длительные междоусобные войны, под лозунгом установления справедливого общегреческого мира). И Александр не может сказать, что ему нравится война, он жаждет подвигов, хочет быть воспет наряду с героями древности, хочет превзойти их эпические подвиги и выйти "к Последнему морю", завоевав всю ойкумену). За ним просто не пошла бы македонская армия, ни крестьяне, составлявшие пехоту, ни аристократия, воевавшая в тяжёлой коннице, хорошо понимавшие, зачем надо воевать с фракийцами и прочими варварами, нападавшими на Македонию, но вовсе не желавшие на долгие годы оставлять свои семьи и хозяйства ради царских амбиций. Тем более, не пошли бы на годы завоёвывать всю ойкумену, до её неведомого края, греки, не очень жаловавшие македонцев (которых считали варварами) и стремившиеся больше торговать и меньше воевать», - добавил политолог.
«Даже тогда, почти две с половиной тысячи лет назад, очень важен был достойный повод для войны, мобилизующий и сплачивающий союзников. Тем более сейчас, когда любая агрессия объявлена вне закона, американцы не могли просто заявить, что "мы хотим воевать с Россией, потому, что у неё слишком много нужных нам ресурсов, и она не хочет добровольно подчиниться нашему диктату". Причём, если во времена Филиппа и Александра агрессией считалось только непосредственное военной нападение, то современное международное право приравнивает к нему и экономическую агрессию (санкции, блокаду и т. д.)», - пишет автор статьи.
«Чтобы ввести против России санкции и убедить Европу сделать то же самое, американцам нужен был повод. Но, как назло русские в 1814 году Париж не разрушили, а в Стокгольм в 1721 году даже не входили. В разрушение же Берлина во время Второй мировой войны американо-британские бомбардировки внесли гораздо больший вклад, чем советская артиллерия. Тем более, что советские пушки прицельно стреляли по очагам сопротивления, а американцы, по своей давней привычке, бомбили всё подряд. В общем, "мстить" России было не за что (разве что благодарить за помощь) и "освобождать" некого (кто хотел, ещё в 1991 году "освободились", и кто не хотел тоже). Из данной ситуации и вырос американо-украинский союз. Только каждый из союзников по-разному представлял себе свою и партнёра роль и место в этом союзе», - заметил он.
«Украинские элиты отводили себе роль "храброго егеря", который суёт палку в берлогу, выгоняет наружу разъярённого медведя, которого тут же убивает "благородный охотник", после чего все едят медвежье мясо, запивая виски, снимают со зверя шкуру, егерю платят за работу, господа хвалят его за смелость и находчивость, говорят с ним как с равным, обещают приехать на охоту ещё и разрешают забрать себе остатки мяса, пустые бутылки и клочки шкуры», - продолжил аналитик.
«Американцы видели в украинцах мелкого несовершеннолетнего жигана, пристающего на улице к прохожему и получающему за свою хамскую наглость подзатыльник. После этого из подворотни появляются США с бейсбольной битой, под предлогом "защиты маленьких" изымают у прохожего деньги и ценности, пинком отправляют мелкого за пивом, с тем, что потом он сможет сдать пустую бутылку и от души гулять на вырученные деньги. Согласитесь, концепции похожи, но не идентичны. Тем не менее, когда в 2014 году по занятому ВС РФ крымскому аэродрому маршировали под красным знаменем украинские пилоты, ещё в очень похожей на советскую форме и кричали "Америка с нами!", они были правы: Америка была с ними: цель – победа над Россией была общая и у украинских провокаторов уже потели ладошки в предвкушении дележа добычи: "егерь ли медведя", "жиган ли прохожего", но вывел на охотника», - пишет автор публикации.
«Прошло одиннадцать лет, и украинцы всё чаще и всё громче упрекают Запад в целом и Америку в частности, что те, мол, обещали быть с ними до конца, но изменили своему слову, оставив Украину один на один с Россией. Со стороны украинцев это – чёрная неблагодарность и полное непонимание ситуации. Америка никуда не ушла, Америка всё также с ними. Просто у любой медали есть вторая сторона, а у любых планов по захвату чужой собственности "вариант Б", на случай провала "плана А". Если на охоте что-то пойдёт не так, то медведь должен съесть егеря, чтобы мог спастись охотник. Если что-то не так идёт при гоп-стопе, ответить за всё должен юный негодяй, "спровоцировавший столкновение"», - говорится в статье.
«Охота не сложилась, "медведь" уцелел. Он даже не ранен, но жутко сердит из-за того, что его разбудили. США дают возможность Украине самостоятельно разобраться в сложившейся ситуации, а у них самих "дела в Юго-Восточной Азии". Украинцам и жаловаться-то грех. Охоту им щедро оплатили, к тому же "охотники" открыто рассаживались по машинам и уезжали, а украинцы всё ещё продолжали тыкать палкой в берлогу, с криком "подождите! Сейчас вылезет!" Ну он и вылез», - добавил автор статьи.
«Европейцам, которые сейчас уходят от берлоги вместе с американцами и делают вид, что ничего такого не хотели, просто на лыжах катались, настоящие испытания ещё только предстоят. Украинцам-то медведь кости переломает, но есть их не будет – сыт. А вот Европе тоже предстоит узнать, что их с США союзнические концепции похожи, но не тождественны. Они думают, что пошли в поход как друзья и партнёры, а на деле американцы взяли их, как бегущий из лагеря уголовник берёт попутчика в качестве живых консервов, чтобы съесть, когда закончатся продукты и выжить. Так вот, продукты заканчиваются. Подходит время "открывать консервы", А европейцы всё мечтают о победе, ведь "Америка с ними!"», - заключил Ростислав Ищенко.
