О русской литературе

1. Словесность на Руси-России всегда решала задачу (или одну из задач), а именно понять русского человека и Россию, художественно, через воображение, ибо сказано нам великим поэтом России:

«Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить…».

Нужно найти свой аршин (при этом веря в Россию), свой подход к России и русскому человеку. Нам не подошел образ русского европейца, как ранее образ русского византийца. На очереди образ русского евразийца.

2. Загадку русского человека и России пытались разгадать многие. Архимандрит (теперь митрополит) Тихон (Шевкунов) пишет: «…разгадана загадка русской души не нами, а китайцами. Они вообще очень глубокие люди. У них названия стран имеют определенный смысл. Америка – страна процветания, Германия – страна мастеров, совершившегося идеала. Франция – страна закона. Англия – страна героев… Я заинтересовался, как же они называют Россию. Второй иероглиф – страна, а первый означает внезапность, неожиданность, непредсказуемость. Страна, от которой неизвестно чего ждать. Вот как китайцы со своей Великой стены увидели нас. Страна и народ, от которого все, что угодно можно ожидать. Это сильно».

И при этом Америка для них идеал, ибо к процветанию стремятся и они. Но также думает о России и митр. Тихон. И при этом вспомнил Достоевского. «Помните, у Достоевского в «Братьях Карамазовых», когда он вспоминает картину Крамского «Созерцатель», где изображен мужичек в зипуне зимой, который задумчиво куда-то смотрит. Непонятно: может быть, думает, может, нет. Если сейчас его тронуть и спросить, о чем он думает, то он скажет, что ничего и не думал. Но какое-то состояние раз за разом таких созерцаний-размышлений в нем откладывается. И Достоевский пишет: вот этот мужичишка что потом сделает? Он может встать и пойти в Иерусалим, в паломничество пешком, а может встать и всю деревню сжечь, а может то, и другое. Вот эта неожиданность, когда говорят о загадочной русской душе, загадочной России, – это наша абсолютная непредсказуемость, в первую очередь, для самих себя».

3. Возвращаясь к докладу, можно признать, что русская литература в своей обличительной и утопической направленности заглянула в бездну России и вызвала оттуда её обитателей. И ожили в России хари, морды и мертвые души Гоголя, герои Чернышевского, потом ставшие бесами Достоевского, типы Салтыкова-Щедрина и всякая прочая нечисть. Вслед за героями сатириков из бездны России вышел Вий. Писатели ужаснулись, но непредсказуемый русский человек не испугался и взглянул на Вия. Почему он сделал это, несмотря на предупреждение: «не смотри»? Ему стало не смешно, а скучно. Герой призван к борьбе. И тут открылась другая родовая черта русского человека. Ведь только русский поэт мог написать такое:

«Все, все, что гибелью грозит,

Для сердца смертного таит

(читай для сердца русского таит)

Неизъяснимы наслажденья –

Бессмертья может быть залог,

И счастлив тот, кто средь волненья

Их обрести и ведать мог!».

Это счастье испытать упоение в бою передается потомкам. Отсюда стихи Владимира Солоухина:

«Я поднимаюсь как на бруствер,

На фоне трусов и хамья.

Не надо слез, не надо грусти –

Настала очередь моя».

Вспомним и Ф. Тютчева:

«Блажен кто посетил сей мир,

В его минуты роковые…».

Настал очередь всех нас, ибо наступили роковые дни для России.

Дополнение. По прочтении поэмы Ю.П.Кузнецова «Путь Христа».

Сатирическую и утопическую направленность русской литературы можно считать «детоводителем» ко дьяволу. Но если литература может быть «детоводителем» ко дьяволу, то может быть она сможет стать «детоводителем» ко Христу, чем раньше была философия для эллинов?

Богочеловеческая природа Христа всегда подвергалась нападкам со стороны еретиков. Ариане видели и утверждали только человеческое во Христе, монофелиты (монофизиты) только божественное. И тут литература может помочь нам стереть остатки монофизитства в нашей душе. А именно написать о детстве и юности Христа, где человеческое в Нём заметно больше, но не в ущерб божественному. Это и исполнил наш великий поэт Юрий Поликарпович Кузнецов в поэме «Путь Христа». Две первые части так и названы «Детство Христа» и «Юность Христа».

Не все поняли эту сверхзадачу поэмы «Путь Христа», может быть потому, что Ю.П.Кузнецов больше вдохновлялся Священным Преданием, чем Священным Писанием.

После христианских поэм Ю.П.Кузнецова мы можем сказать, что русская литература является и «детоводителем» ко Христу. И значит Ю.П.Кузнецов «реабилитировал» русскую литературу. Честь ему и хвала.

Борис Георгиевич Дверницкий, русский мыслитель, публицист, Санкт-Петербург